бар золотая перчатка актеры
Душа сгнила: «Золотая перчатка» — мерзкий и важный фильм о серийном убийце
Есть фильмы, которые разделяют. И зрителей, и критическое сообщество. И даже в собственной реакции на них надо долго разбираться. Но именно они создают историю кино. «Золотая перчатка» Фатиха Акина — один из таких фильмов.
«Перчатку» показали в конкурсе Берлинского кинофестиваля, где она не получила никаких призов. Рецензии на фильм производили странное впечатление. С одной стороны, никто не оспаривал мастерства сценариста и режиссера Акина и актера Йонаса Дасслера, а оператор, художники по интерьерам, гриму и костюмам и вовсе удостоились высших похвал. С другой стороны, обычно профессиональные и хладнокровные фестивальные рецензенты с какой-то жалобной интонацией писали, что на экран вообще лучше не смотреть, а фильм, может быть, и вовсе не стоило снимать. Согласимся, «Золотая перчатка» — одно из самых неприятных зрелищ, когда-либо созданных в кино. Но дело тут не в насилии и натурализме. И даже не только в пугающе подлинной атмосфере, которую все уже успели забыть, а Акин, родившийся в Гамбурге в 1973 году, как раз в тот период, когда Фриц Хонка убивал пожилых проституток из бара «У золотой перчатки», каким-то непостижимым образом усвоил и воспроизвел. Дело, пожалуй, в убийственной нормальности, обыденности того, что происходит на экране. Гамбург, начало 1970-х. Десять лет назад в этом районе начинали The Beatles (их клубы в пяти минутах ходьбы от «Золотой перчатки»), а сегодня Фриц Хонка, хлебнув шнапса, готовится отпилить голову придушенной им женщине, чтобы легче было вынести труп на помойку. Сам процесс милосердно оставлен за кадром, но звук пилы, раздирающей гнилое мясо, работает не хуже изображения. Убогая, неприбранная, вся какая-то заплесневелая квартирка подсобного рабочего, который настолько уродлив, что может рассчитывать только на общество алкоголичек далеко за пятьдесят. Засаленные картинки из порножурналов, коллекция кукол, разбросанные бутылки. Нам ясно все и сразу. Даже те, кто не знает реальную историю Фрица Хонки, изложенную в книге Хайнца Штрунка, по которой снят фильм, сразу поймут, с кем мы имеем дело и чего ждать от сюжета. Так зачем же, действительно, было снимать?
Кинопроцесс движется волнами — не случайно это слово имеет и специфические кинематографические коннотации. Вот и небольшая волна фильмов об убийцах-маньяках набирает силу: началось все с «Дома, который построил Джек» Ларса фон Триера. Практически одновременно с «Перчаткой» вышел «Красивый, плохой, злой» Джо Берлингера — о загадке Теда Банди. Ждем «Однажды в Голливуде» Квентина Тарантино, где одним из героев будет Чарльз Мэнсон. И у всех этих фильмов есть свои «резоны». Триер выстраивает метафору убийства как творчества и творчества как убийства. Берлингер завороженно следит вместе со своей героиней за загадкой двух личностей в одном теле. И только Акин просто наблюдает, не отводя глаз. Попробуем понаблюдать и мы вместе с ним, не торопясь делать выводы. Может быть, тогда что-то станет понятнее.
Прежде всего, обратим внимание на то, что Хонка не такой уж и отверженный. Это правда: и он, и его недолгие подруги (среди них самая заметная роль у Маргарете Тизель из «Рая. Любви» Ульриха Зайдля) выглядят на большом экране не слишком приятно, но, если честно, немногие из реальных людей с морщинами, шрамами и дефектами кожи будут смотреться лучше на крупном плане, снятом нельстивой камерой Райнера Клаусманна. (В скобках замечу, что Акин вообще любит лица, изборожденные следами прожитых жизней. Достаточно вспомнить Бироля Юнеля из «Головой о стену»; и даже Диане Крюгер на главную роль в драме «На пределе» режиссер, кажется, выбирал от противного: чтобы расколоть ее маску идеальной красоты гримасой боли и отчаяния.) Так вот, у Хонки есть деньги, работа, крыша над головой. Да, он бьет женщин, но, судя по всему, этим занимаются все вокруг. Никого не беспокоят крики жертв — они несутся из каждого окна. Никто не хватится пропавшей старой шлюхи — они никогда не умирают своей смертью. И даже ужасная вонь разлагающихся тел, которые Хонка складывает в кухонном ларе, никого особенно не беспокоит. На фоне своего окружения Хонка почти не выделяется. Его убийства выглядят почти случайными — никакого адского колорита, никакого секретного ритуала. Собственно, и на реальном процессе из четырех предъявленных ему убийств только одно было признано преднамеренным. Ну стукнул чуть посильнее, сдавил чуть подольше.
В середине фильма герой попадает под машину, и тяжелая травма становится катализатором его временного преображения. Он бросает пить, надевает рубашку с галстуком и легко устраивается в компанию «Шелл» на должность охранника — даже со своим маленьким кабинетом. Мы не успеем оглянуться, и вчерашний убийца окажется нормальным членом общества. У него появятся друзья. И вот ему уже предлагают посвататься к хорошей женщине, а там уж не за горами и загородный домик, и шестеро детей, и спокойная старость. И весь этот почти сказочный поворот сюжета как нельзя лучше описывает реальность: нам только кажется, что мир обычных людей отделен от мира кошмара и ужаса высокой стеной. И даже сказать, что эти миры друг от друга на расстоянии вытянутой руки, было бы неправильно. Это просто один и тот же мир, и каждый из нас может легко и незаметно для себя оказаться как в самой светлой и приятной его области, так и в самом грязном и гнусном переулке на задворках Репербана.
Золотая перчатка
Der goldene Handschuh
« Отвратительное и завораживающее жизнеописание гамбургского убийцы »
Германия, Франция · 106 мин.
режиссёр:
В ролях:
Видео высокой чёткости и стерео звук.
описание
Подлинная и жуткая история маньяка из гамбургской рюмочной. «Золотая перчатка» – это экранизация одноимённого романа Хайнца Штрунка, который в свою очередь основан на реальной истории серийного убийцы Фрице Хонке (Йонас Дасслер). Он жил в немецком Гамбурге в 70 – х годах и знакомился со своими жертвами в местном баре «Золотая перчатка». Некрасивый, в очках с массивной оправой и смешным акцентом он казался безобидным и застенчивым, именно это вызывало к нему расположение изрядно подвыпивших работниц древнейшей профессии. Хонке приглашал своих жертв в свою квартиру, где подвергал их насилию, которое часто заканчивалось их смертью.
«Золотая перчатка» содержит очень откровенные сцены насилия, убийств и расчленения. И несмотря на то, что автор картины в самые жуткие моменты всё же отводит камеру от происходящего, но даже этого достаточно, чтобы навсегда оставить попытки романтизировать жизнь убийц.
Для режиссёра Фатиха Акина история о гамбургском маньяке была отчасти личной: он вырос на той улице, где происходили эти кошмарные события. Акин в своей экранизации не упомянул того, что Фриц был дважды женат и имел детей. А также режиссёр сознательно вычеркнул тот факт, что Хонке подвергался сексуальному насилию в детстве. «Изнасилование в детстве не даёт права быть серийным убийцей. Он просто монстр. Во многом из – за алкоголя», – так комментировал Акин.
Для создания особой атмосферы в фильме режиссёр вдохновлялся работами Фассбиндера. А также такими картинами, как «Носферату» и «Собор Парижской Богоматери». Многие зрители и критики сравнивают «Золотую перчатку» с фильмом Ларса фон Триера «Дом, который построил Джек», однако Акин признался, что не смотрел этот фильм, поэтому ему нечего ответить на это сравнение.
▪ Фильм был номинирован на несколько наград «Deutscher Filmpreis» в 2019, а также на главный приз 69 – го Берлинского кинофестиваля.
▪ Подлинная история Гамбургского маньяка начала 1970 – х.
▪ Для тех, кому понравился «Дом, который построил Джек» Ларса фон Триера.
Смотрите фильм «Золотая перчатка» на других устройствах
«Уродство отрезвляет»
Режиссер Фатих Акин — о своем фильме «Золотая перчатка»
В конце мая в российский прокат выходит «Золотая перчатка» немецкого режиссера Фатиха Акина. Почему фильм о серийном убийце показался автору актуальным именно сегодня? «Огонек» расспросил его об этом лично.
Фатих Акин предлагает зрителю выйти из своей «теплицы» и увидеть мир таким, каков он есть
Беседовала Татьяна Розенштайн
Личное дело
Режиссер Фатих Акин
— Реальный Фриц Хонка похож на чудовище, не так ли. Если верить книге, его внутренний мир — это ад. Почему вас заинтересовала его судьба? И чем она может быть поучительной для зрителя?
— В первую очередь меня привлекло то, что роман Хайнца Штрунка документальный, он опирался исключительно на реальные события, и автор максимально точно их изобразил. Меня привлекло… уродство описанного мира. И знаете, почему. Большая часть людей в нашем обществе живут в тепличных условиях. Мы рассуждаем о том, на какой вид йоги нам записаться, в каких магазинах купить здоровую пищу… Мы заботимся о внешности и интеллекте, обсуждаем литературу, классическую музыку, политику и многое другое. Это и понятно, нас так воспитали! Но есть в этом мире и другие люди, которые не читают книг и не покупают здоровой пищи. Они вообще не заботятся о том, что едят. Они никогда не слышали о йоге, плевали они на свою внешность. Они курят, пьют, страшно ругаются, некоторые из них просто монстры. И мне было интересно погрузиться в этот уродливый мир. Может быть, потому что мой собственный мир кино и фестивалей слишком отличается от этой реальности. В своем кругу я обсуждаю бизнес или то, какой костюм мне следует надеть на премьеру. Поэтому другой, неведомый, уродливый мир словно бы оказался оздоровительной процедурой для моей души. Парадокс, но это так.
Жестокость Фрица Хонки (Йонас Дасслер) не имеет простых объяснений
Фото: Bombero International
Нам часто кажется, что какие-то вещи нас точно не касаются, у нас своя жизнь и свой мир. Это не так. Мы все связаны друг с другом. Приведу пример. Я родом из Гамбурга, как и Фриц Хонка, и я узнал о его существовании только из романа. После прочтения я поделился этой новостью с моим приятелем. Он удивился: «Ты действительно никогда не слышал про эту историю? Мой крестный был его соседом». Услышав это, я сразу отправился в Грецию, где теперь живет родственник Хонки. У этого человека была дочь, она описала сцену, которую вы увидите в числе прочих в моей картине. Речь о том, как их семья сидела за столом, а в их тарелки с супом с потолка начали сыпаться трупные черви. Когда я вернулся в Гамбург, моя жена напомнила мне: «Помнишь, когда мы с тобой только начали встречаться, ты иногда забегал в «Золотую перчатку»?» Получается, я ходил в тот бар, где Хонка как раз и выслеживал своих жертв. Это место было неподалеку от дома моей жены, и я часто забегал туда, чтобы купить сигарет. Вот так все тесно связано в нашей жизни, а мы просто невнимательны. Как видите, оказалось, что я был к этой истории гораздо ближе, чем мог себе представить. В своей картине я не показываю, как сложилась дальнейшая судьба убийцы. В реальности суд направил его в психиатрическую клинику, и мне кажется, решение было правильным. Мой Хонка способен даже иногда вызывать симпатию. Потому что я уверен, что такие люди, как он, также являются частью нашего общества и что все мы несем ответственность за них. Неважно, лечим ли мы их или помещаем в безопасное место, где они не могут причинить вред себе и другим.
— «Золотая перчатка» — реальный бар в Гамбурге. Он до сих пор существует?
— «Золотая перчатка», пожалуй, самый известный бар в квартале красных фонарей Гамбурга. Он был основан в 1956 году и с тех пор никогда не закрывался. Он и сейчас открыт 24 часа в сутки 365 дней в году. Поэтому мы и не могли проводить там съемки. Интерьеры заведения пришлось воспроизвести в студии. В 1970-х этот бар и стал местом охоты Фрица Хонки. Он был тогда неквалифицированным рабочим и попросту жалким неудачником. Поэтому никто из завсегдатаев бара не мог заподозрить неприметного мужчину с разбитым лицом в чем-то ужасном. Его внимание было направлено на состарившихся и опустившихся проституток, злоупотреблявших алкоголем. Молодая и красивая блондинка Петра, которую Хонка боготворил, даже не посмотрела бы в его сторону. «Золотая перчатка» похожа на частный клуб, только очень страшный и неуютный. Когда во время подготовки к фильму я начал чаще туда захаживать, завсегдатаи поначалу так смотрели на меня, словно хотели вывернуть меня наизнанку или как следует мне надавать. Но как только я преодолел этот дискомфорт, то неожиданно стал частью этого общества. Сегодня это место стало печально популярным — после выхода романа, а теперь и моего фильма. Туда съезжаются теперь люди со всей Германии. Его хозяин, умный малый, настоящий бизнесмен, мне заявил: «Зачем мне по этому поводу волноваться. Я ведь продаю алкоголь. Если люди, посмотрев твою картину, захотят зайти и выпить, мне от этого будет только выгода». Однако, я думаю, проблемы могут начаться у постоянных клиентов бара: они вскоре могут почувствовать себя как обезьяны в зоопарке. Пока все мирно. Туристы выпивают вперемежку с рабочим людом, и часто там можно услышать занятные разговоры. Я до сих пор туда иногда захаживаю, может быть, там ко мне придет идея моей следующей картины. Ведь «Золотая перчатка» — одно из редких мест, где благополучный режиссер может оказаться за одной стойкой с представителем социального дна. Они могут смотреть друг другу в глаза и рассуждать о жизни.
Режиссер Акин хотел рассказать о неудачниках (кадр из фильма «Золотая перчатка»)
Фото: Bombero International
— Вы правы, в 1950-х в Германии началось «экономическое чудо», и в 1970-х в стране было больше работы, чем людей, способных с ней справиться. Германия была необыкновенно богата с материальной точки зрения, но с психологической все было не так. Это было общество побежденных, общество, с трудом забывающее о прежней тоталитарной утопии. Мой фильм — о неудачниках. Глядя из своей «теплицы» на события прошедших лет, я до сих пор не могу понять: до какой степени морального разложения нужно было дойти, чтобы, как Хонка, расчленять трупы и прятать их в своей квартире? Но не зря говорят, что мы — результат нашего прошлого. Когда я занимался поисками материалов для фильма, у меня поначалу возникла идея перенести историю в наше время. Особенно после того, как в интернете я обнаружил группу мужчин, которые обменивались комментариями о том, как они ненавидят женщин. Эти люди обсуждали в форумах свои дикие фантазии и подробно описывали, какие бы виды насилия им хотелось применить к противоположному полу. Там описаны некоторые ситуации, которые очень похожи на действия Хонки. И это происходит сегодня, в наши дни! Потому что и в наши дни люди могут чувствовать себя одинокими и сексуально неудовлетворенными. Кроме того, экономическая ситуация тех лет и современное положение Германии в Европе несколько похожи.
Режиссер Ким Ки Дук о своей новой картине
— На 69-м Берлинском кинофестивале вашу картину сравнивали с работами Райнера Вернера Фассбиндера. Сравнивали вас также с немецкими экспрессионистами Робертом Вине и Фрицем Лангом. Какой из классиков вам ближе? На кого ориентируетесь?
— Я немецкий режиссер, снимающий немецкие фильмы. Я старался не быть похожим на Фассбиндера, хотя обожаю его ленты, особенно «Торговца четырех времен года». И сравнение моей картины с его работами тоже логично, ведь он посвятил свои фильмы «послевоенному поколению» и расцвет его творчества приходился на 1970-е. По художественному стилю «Золотая перчатка» может напомнить также Михаэля Ханеке. Наверное, есть у меня в фильме что-то и от экспрессионистов. Я часто меняю угол зрения, экспериментирую с темпом действия и с различными световыми эффектами. Тема картины по-экспрессионистски мрачновата, как и некоторые ее декорации, например квартира главного героя. Наше сценическое помещение оказалось намного больше реального дома Хонки. Когда мы отсняли первые кадры, продюсеры запротестовали: «Твое помещение напоминает зал ожиданий на вокзале, а не малюсенькую квартиру убийцы». Поэтому вместе с постановщиком мне пришлось все переделывать. Мы также использовали особый прием — после каждого нового убийства мы реально сужали стены квартиры. Неискушенному зрителю это может не броситься в глаза, но если просмотреть фильм на скорости, то эффект становится заметным. Мне кажется, в моей картине есть что-то от черного юмора Ульриха Зайдля. Я бы сказал так: в этом фильме я довел методы экспрессионистов до карикатуры. Но ведь я слишком люблю кино, чтобы относиться ко всему серьезно.
— Вы никогда прежде не снимали фильмы ужасов. Как решились на этот раз?
— Когда ты немецкий режиссер турецкого происхождения, то каждый продюсер так или иначе ожидает от тебя, что ты снимешь очередную картину про турецкую девушку, которая сбегает из дома, а ее братья гоняются за ней с большими ножами для резки шаурмы, чтобы расправиться. И международные медиа реагируют положительно: «Так оно и есть». Но рано или поздно ты попадаешь в ловушку, поскольку становишься заложником одной темы. Ты понимаешь, что это все, чего от тебя ожидают спонсоры, журналисты и зрители. Вероятно, сейчас я оказался в положении ребенка в фазе противоречия: мне хочется делать то, что мне не разрешают, чего от меня не ожидают. К счастью, «Золотая перчатка» не стала таким уж рискованным проектом с финансовой точки зрения. А с маленьким бюджетом и моим стажем в кино я могу себе позволить эксперименты. Может быть, когда-нибудь потом я взгляну на свое творчество, на какие-нибудь 25–30 фильмов, которые снял, и больше всего мне понравится именно условная «история турецкой девушки». И я с чистым сердцем вернусь к ней. Но сейчас мне интересны именно фильмы-ужасы. На фоне постоянных дискуссий о том, что кино умирает, мне кажется, что хоррор остается единственным жанром, который все еще замечательно смотрится на большом экране.
— Недавно я беседовала с известным режиссером боевиков, который говорил мне то же самое про свой жанр…
— Может быть. Каждый из режиссеров живет в собственной, придуманной им иллюзии, и это его право. Но есть чисто практический аргумент: хоррор дешевле боевика. Хоррор теперь почти как арт-хаус. А все кино, как известно, сейчас движется именно в этом направлении.
Темная сторона Гамбурга. Рецензия на триллер «Золотая перчатка»
В прокате идет «Золотая перчатка» — основанная на реальных событиях мрачная драма о маньяке-алкоголике, в начале года разделившая критиков на Берлинском кинофестивале. Нам он особо интересен изображением не только кровожадного маньяка, но и настоящих отвратительных мужиков, которые захаживали — да и захаживают — в бар «Золотая перчатка».
Гамбург, 1970-е годы. В злачном районе Санкт-Паули расположен замызганный бар «Золотая перчатка», куда регулярно захаживает Фриц Хонка, потрепанный жизнью неудачник, живущий в маленькой грязной квартирке, обклеенной эротическими плакатами. В баре он напивается с немногочисленными друзьями, снимает проституток… а затем убивает их, пряча разрезанные трупы в чулане, набитом освежителями воздуха. До поры до времени ему удается скрывать свои убийства. Но что, если однажды ситуация выйдет из-под контроля?
Для начала стоит отметить, что новый фильм знаменитого режиссера Фатиха Акина (немца, несмотря на экзотическое имя), уроженца того самого Гамбурга — это в первую очередь драма, с важными, но все же второстепенными элементами триллера, а вовсе не хоррор или детектив. Акин сам написал сценарий к «Золотой перчатке», основываясь на одноименной книге, вышедшей в середине 2010-х — исследовании жизни реального Фрица Хонки, маньяка из Гамбурга, нападавшего на женщин в середине 1970-х годов.
Столь же реалистично, почти документально, Акин показывает и сцены убийств (с одного из них, самого натуралистичного, начинается фильм). Здесь мало динамики, преобладают статичные кадры и фоновая музыка, играющая все в том же баре. Да, кое-что оставлено за кадром, но и того, что есть, оказалось достаточно, чтобы фильм можно было счесть пощечиной зрителям. Будет и расчленение, и удушение, и немало других физиологических подробностей.
Однако в центре повествования всегда остаются люди, и главный из них — маньяк (блестяще сыгранный Йоанасом Дасслером), выведенный откровенно жалким, неспособным ко сколько-нибудь глубоким отношениям с людьми, и отчаянно пытающийся в какой-то момент даже избавиться от своего прошлого, начав новую жизнь.
Фильм медленно и методично исследует течение жизни Фрица с момента первого убийства и вплоть до его последнего визита в «Золотую перчатку», но в ходе этого исследования Акин успевает косвенно затронуть еще несколько важных для немецкого общества тем: от послевоенной травмы до отношения к религии. Последняя линия, кстати — одна из самых важных в фильме, хоть и не проговаривается в лоб. Фоном же для всего этого служит Гамбург, причем не весь город, но лишь его самая мрачная часть, «квартал греха» Санкт-Паули. Его можно считать едва ли не самостоятельным персонажем, настолько тщательно режиссер стремится передать его атмосферу, чередуя одного за другим все новых и новых обитателей городского дна.
Пожалуй, единственное, что можно считать хоть сколько-нибудь заметным недостатком картины, так это недостаточно хорошую проработку некоторых второстепенных линий, но это вполне объяснимо желанием режиссера держать в фокусе судьбу своего главного героя, не отвлекаясь на других.
В итоге у Акина получился вполне правдоподобный (хоть и весьма нелицеприятный) портрет темной стороны Гамбурга 70-х, и не менее любопытная зарисовка нескольких лет из жизни серийного убийцы — нелепого, но одновременно страшного. Это кино, — и детальная, хоть и оганиченная по времени биография маньяка, и размышление о прошедшей эпохе, над которой все еще нависает тень проигранной войны, и даже высказывание о Боге. И все это — без какого-либо морализаторства.
Кино«Золотая перчатка»: Бессмысленный
и беспощадный триллер
об убийстве женщин
Насилие в кино, на которое невозможно дать согласие
ВНИМАНИЕ: текст содержит спойлеры.
ТЕКСТ: Алиса Таёжная,
автор телеграм-канала «Один раз увидеть»
В Гамбурге 70-х, через тридцать лет после окончания Второй мировой, в баре «Золотая перчатка» заседают жители западной части побеждённой страны. Это место, куда приходят от безысходности, а не из желания отметить: нервный жёлтый свет, грязные стены, липкая стойка, отталкивающие гости среднего возраста, бранящиеся так, как никто никогда не ругается. Сальные волосы, грязная одежда и запах, который доносится до зрителей через камеру, — невыносимый дух гамбургского лета, где разложение живых людей так очевидно, что годами никто не замечает гниющие в паре кварталов трупы.
Фриц Хонка — сравнительно приличный завсегдатай — живёт на чердаке многоквартирного дома и, в отличие от спивающегося большинства, ходит хоть на какую-то работу несмотря на алкоголизм. Грубый, с землистым лицом, расквашенным носом и диоптриями несимметричных очков, он — с горбом и в неряшливой одежде — вызывает не больше подозрений, чем прочие. С пропитыми лицами, синяками по телу и движениями побитых собак, люди в «Золотой перчатке» могли бы быть и маньяками, и жертвами — мельком в диалогах мелькает чьё-то прошлое в концлагере по обе стороны. Этот факт, тем не менее, ничего не объясняет и никого не оправдывает: пока остальная Германия за кадром пытается построить будущее под слащавые эстрадные песни, гости «Золотой перчатки» будут заперты в реальности «Человеческой многоножки».«Моча», «дерьмо», «жопа» и «вонь» — ходовой словарь местных, живущих в нескончаемом алкогольном делириуме.
Одна из жертв, Герда, ненадолго останется у Хонки дома: попытается убраться и приготовить еду несмотря на обзывания и зацепится за подобие привязанности, чтобы выжить в мире, где она невидима и никому не нужна. Выбитые Фрицем зубы станут для неё поводом вернуться в проклятый дом, чтобы встретиться с глазу на глаз с человеком, который проявляет к ней хоть какие-то сильные эмоции — пусть омерзение и агрессию, но не равнодушие. У Герды есть дочь, связь с которой она давно утратила, — мы, как и убийца, так её и не увидим. Тем не менее имя и юный возраст взбесят Хонку — он даже напишет для Герды сумасбродный контракт, по которому обязует её представить его дочери и принести её в жертву. Абстрактная молодая дочка останется призраком чего-то обнадёживающего, лучшего мира, чьей частью никогда не будут Хонка и «Золотая перчатка».
Фатих Акин доводит образ испуганных и многократно перепаханных мировой историей персонажей до гротескных фигур в застиранных халатах и бледных брюках, с синяками по всему телу — то ли от пьяных падений на улицах города, то ли от кулаков собутыльников. Когда гости убийцы — его старший брат-женоненавистник и собутыльницы — почувствуют в квартире невыносимую вонь, Хонка отговорится, что тянет от соседей снизу: греческой семьи, которая готовит ненемецкую еду — им в котёл рано или поздно упадут с потолка настоящие опарыши. Во время разговора в кафетерии, филиале ада на земле, никто и бровью не поведёт, когда Хонка крикнет, что хочет засунуть треску в задницу соседке, а одного из завсегдатаев окликнут «Анус». Маньяки здесь все, но убивает только один. В пьяном забытьи герои смеются над лобовой шуткой: «Есть три причины пить: забыть о плохом, отпраздновать хорошее и пить, чтобы начало происходить хоть что-то». Хорошего здесь нет — и никогда не было.
Акин пугает
и удивляет, потому что лезет прямо в рот и дотягивается
до желудка
В оценке радикального и мизантропичного фильма Фатиха Акина большинство критиков соперничали в негативных прилагательных превосходной степени. «Труп вместо фильма», «такой отвратительный, что вы ощущаете его запах», «мерзкий», «тошнотворный» и «невыносимый» — самые частые характеристики от людей, которые смотрят так много плохих фильмов и с такой частотой, что их давно ничем не напугать и не удивить. Акин пугает и удивляет, потому что лезет прямо в рот и дотягивается до желудка. В отличие от кровавых инди-фильмов, прорвавшихся на экраны в последние несколько лет, «Золотая перчатка» выступает как конечное высказывание вне жанров, точка экстремума — предел, до которого никому не хватило решительности и не было большого смысла добираться. Вместо чёрного юмора, иронии и стилизации, где кровь бывает только цвета кетчупа, Акин треплет кишки героиням и зрителям как на скотобойне.
Фильмы о серийных убийцах, если избегают их эстетизации («Прирождённые убийцы», «Криминальные любовники»), очень часто рефлексируют о том, как маньяки перестают видеть в жертвах человеческое и, воспринимая их как биоматериал, теряют самокритику, начинают сухой математический отсчёт или обосновывают преступления идеологически. В «Окне во двор» Хичкока или «Подглядывающем» Пауэлла природа зла показывалась через вуайеристскую оптику. «Человек кусает собаку» превращал охоту на обывателей в псевдодокументальный репортаж, где убийства происходят на камеру, а жадный до острых зрелищ оператор незаметно превращается в соучастника.
В «Грузе 200» Балабанов осмысляет, что реальность садиста не сильно отличается от драконовского режима, безучастно отправившего на войну сотни тысяч ребят — они приехали пушечным мясом в посылке домой. «Зодиак» Финчера следил, как игры разума детективов не могут остановить американскую машину убийств. Второй сезон «Американской истории преступлений» анализировал, как много социальных и личных факторов сходятся, чтобы нестабильный и уязвимый человек превратился в охотника на своих. Мэри Хэррон в «Американском психопате» отзеркаливает в кровавых мечтах главного героя всепоглощающий контроль и стерильность западной бизнес-среды: чем более безупречным будут костюмы в переговорках, тем более дикими окажутся фантазии об убийствах. И Ларс фон Триер, иронизируя над своим героем, названным Мистер Совершенство, городит ему придуманную биографию самопровозглашённого творца, где построить дом из трупов — вариация преступного самовыражения, его гезамткунстверк.
И глухое равнодушие,
и защитная дистанция,
и тщеславное возвышение равноудалены
от зрительской эмпатии