барятинский а и краткая биография
Барятинский Александр Иванович
Военный и государственный деятель. Князь, русский генерал-фельдмаршал (с 1859 года). Активный участник Кавказских войн.
Родился 2(14) мая 1815 года в имении Ивановское Курской губернии. Выходец из старинного дворянского рода, потомок князя Рюрика в двадцатом колене. Начальное образование получил у домашних учителей. В 14 лет поступил в Московский Благородный пансион. В июне 1831 года Барятинский стал юнкером Кавалергардского полка и вскоре был направлен в школу гвардейских юнкеров и подпрапорщиков. 8 ноября 1833 года произведен в корнеты лейб-кирасирского полка Наследника Цесаревича. В первые годы своей офицерской службы Барятинский вел рассеянный и легкомысленный образ жизни, чем навлек на себя неудовольствие императора Николая I. В наказание за участие в кутежах и дебошах в марте 1835 года переведен на Кавказ, в распоряжение генерала Вельяминова. Принимал активное участие в экспедиции генерала Вельяминова в верховья реки Абим, был тяжело ранен. За участие в этой операции был произведен в поручики и награжден золотой саблей с надписью «За храбрость».
После лечения в Петербурге Барятинский 1 января 1836 г. получил назначение в свиту наследника престола великого князя Александра Николаевича (будущего императора Александра II). Неизменно сопровождал будущего императора в поездках по России и Европе.
В 1845 году, уже в чине полковника, А.И.Барятинский был вновь направлен на Кавказ. Командуя батальоном Кабардинского полка, он принял участие в Даргинской экспедиции против Шамиля. Доблестно проявил себя в ожесточенной схватке при занятии Андийских высот, вызвав восхищение главнокомандующего князя Воронцова. Наградой ему за этот бой, в котором Барятинский вновь был ранен, стал орден святого Георгия 4-й степени.
В 1847 г. Александр Иванович был назначен командиром ставшего ему родным Кабардинского полка. 23 июня 1848 г. полк отличился в бою при Гергебиле, за что Барятинский был удостоен чина генерал-майора с зачислением в свиту его императорского величества. Участвуя с подчиненными в боях, Александр Иванович находил время изучать историю Кавказа, подготовил для наместника Воронцова ряд докладов военно-стратегического и административного характера.
Вступив в управление краем, Барятинский поставил перед собой цель завершить разгром отрядов горцев. Кроме того, необходимо было покончить с посягательствами на Кавказ со стороны Англии, Персии и Турции. Ближайшими помощниками главнокомандующего стали Д.Милютин (начальник главного штаба Кавказского корпуса) и Н.Евдокимов (начальник левого крыла Кавказской линии). При активном участии Милютина(будущего военного министра России) был разработан план боевых действий на Восточном Кавказе против Шамиля. Со стороны Лезгинской линии предполагалось блокировать отряды горцев, шедшие на помощь Шамилю. Действия на Западном Кавказе признавались второстепенными. В соответствии с этой программой начались целеустремленные и методичные операции.
К осени 1858 г. русские полки достигли больших успехов. Большая и Малая Чечня были заняты, и Шамиль вынужден был укрыться в Дагестане. Вскоре с трех сторон на Дагестан началось наступление, и в августе следующего года под личным руководством Барятинского у аула Гуниб разыгрался последний акт борьбы с Шамилем. О его результатах главнокомандующий известил в своем приказе: «Гуниб взят. Шамиль в плену. Поздравляю Кавказскую армию». В 1860 г. власть России утвердилась и на Западном Кавказе.
За успехи на Кавказе Барятинский был удостоен орденов святого Георгия 2-й степени, святого Андрея Первозванного, почетного звания шефа Кабардинского полка, наконец, генерал-фельдмаршальского чина. Приняв под свое попечительство новые территории, кавказский наместник провел в жизнь ряд мер, направленных на внедрение новых форм управления краем, развитие здесь сельского хозяйства, распространение христианства.
Осенью 1862 г. Барятинский получил разрешение Александра II на увольнение с занимаемой должности и на получение отпуска для лечения (сказывались ранения и годы военных тягот). По увольнении он стал членом Государственного совета. Много времени проводил на лечении за границей. Выступал против военных реформ 60?70-х гг. XIX в.
Во время австро-прусской войны 1866 г. Барятинский предложил русскому правительству план военного союза с Пруссией с целью раздела владений Австро-Венгрии, но специальный секретный комитет при Александре II отверг этот план. В связи с русско-турецкой войной 1877-1878 гг. многие высказывались за назначение главнокомандующим русской армией Барятинского, но, чтобы не создавать афронта Милютину, Александр II предпочел вверить этот пост своему брату, великому князю Николаю Николаевичу. Барятинский с волнением следил за событиями войны, по ее окончании возмутился итогами Берлинского конгресса, предрекал новый этап борьбы европейских держав на Балканах.
Автор: Кавказский Узел
Князь Барятинский
Александр Барятинский родился 2 (14 по новому стилю) мая 1815 года в селе Ивановское Курской губернии.
Принадлежал к знаменитому русскому аристократическому роду Барятинских.
Семья жила в курском имении селе Ивановском Льговского уезда, где была выстроена образцовая усадьба Марьино. Дворец пользовался большой известностью в России. Его даже посетил император Александр I.
Александр Иванович был старшим сыном и получил прекрасное домашнее образование. В 1825 году, когда ему было 10 лет, умер отец. В 1829 году мать повезла его вместе со вторым сыном Владимиром в Москву для «усовершенствования в науках». Воспитанием обоих братьев занимался известный в то время педагог англичанин Эванс, преподававший юношам «классиков и литературу».
После переезда в 1831 году в Санкт-Петербург у юноши созрело желание поступить на военную службу. Выдержав серьезную борьбу с родными, он, при содействии императрицы Александры Федоровны, поступил в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров с зачислением юнкером в кавалергардский полк, над которым шефствовала императрица Мария Федоровна.
В школе он учился вместе с Михаилом Лермонтовым. Обучение длилось два года. После окончания школы, 8 ноября 1833 года он был произведен в корнеты с зачислением в лейб-кирасирский Наследника Цесаревича полк.
Вел бурную жизнь, присущую гвардейской молодежи. Петербургский высший свет полнился слухами о любовных похождениях молодого корнета Барятинского. В разговорах о скандальных романах Барятинского все чаще стало мелькать имя дочери императора, великой княжны Марии Николаевны.
Александр Барятинский в молодости
В марте 1835 года личным распоряжением Николая I Александр Барятинский был командирован на Кавказ в Кабардинский егерский полк действующей армии. С отличием участвовал в делах закубанских горцев, ранен пулей в бок. В том же году он вернулся в Санкт-Петербург.
30 апреля 1836 года поручик Барятинский был награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость».
Состоял при наследнике цесаревиче Александре, будущем императоре Александре II, в 1839 году стал его адъютантом.
В круг общения Барятинского в эти годы входил Жорж Дантес. В октябре 1836 года последний даже сватался к сестре Барятинского Марии, но получил отказ. В феврале 1837 года после роковой дуэли сочувствие князя было целиком на стороне противника Пушкина. Это видно по его письму к арестованному на гауптвахте Дантесу, где, сетуя о том, что «вследствие строгости караульных офицеров» он не может больше его посещать, Барятинский заверяет его: «верьте по-прежнему моей самой искренней дружбе и Тому сочувствию, с которым относится к вам вся наша семья». Письмо подписано: «Ваш преданный друг».
Даргинский поход 1845 года
24 марта 1845 года по Высочайшему повелению уже в чине полковника снова отправился на Кавказ, где продолжалась Кавказская война. После многих поражений 1840-1844 годов, император Николай I и Генеральный штаб предприняли попытку одним решающим ударом сломить сопротивление кавказских горцев, прорвавшись и захватив в Терской области селение Дарго, где укрепился Шамиль.
14 июня, при движении к Анди, 3-й батальон, под командованием князя Барятинского, блистательно атаковал 6-тысячное скопище горцев и выбил их, после кровопролитного боя, из завалов на высотах за рекой Годор.
6 июля 1-й и 2-й батальоны находились при взятии Дарго и, участвуя затем 10 и 11 июля в отбитии транспорта, прикрывали с 13 по 20 июля отступление отряда через Ичкерийский лес.
За Даргинский поход все три батальона получили новые Георгиевские знамена, причем 1-й и 2-й батальоны к старым надписям присоединили: «За взятие Анди 14 июня, Дарго 6 июля 1845 года»; 3-й батальон получил надпись: «За взятие Анди 14 июня 1845 года».
По возвращении в начале 1846 года в Санкт-Петербург Барятинский для поправления расстроенного здоровья уволен убыл за границу; но проездом через Варшаву принял по поручению фельдмаршала князя Паскевича командование над летучим отрядом, назначенным для преследования краковских мятежников. Поручение это Барятинский успешно выполнил за пять дней.
Разгром и пленение Шамиля
23 июня 1848 года князь особенно отличился в бою при ауле Гергебиль, за что награжден чином генерал-майора с назначением в свиту Его Императорского Величества. 6 июля того же года 3-й и 4-й батальоны Кабардинского егерского полка под начальством Барятинского участвовали во взятии аула Гергебиль.
В октябре 1850 года Барятинский назначен командиром Кавказской резервной гренадерской бригады. Зимой следующего года участвовал в действиях Чеченского отряда, причем близ Мезенинской поляны разбил наголову атаковавшие его превосходящие силы неприятеля.
В октябре 1853 года он, из-за болезни князя Бебутова, был командирован в Александрополь для заведования действующим на турецкой границе корпусом.
24 июля 1854 года участвовал в блистательном бою при Кюрюк-Дара, за который награжден орденом Святого Георгия 3-й степени. 6 июня 1855 года Барятинский назначен состоять при Его Императорском Величестве, а затем ему поручено временное командование войсками в Николаеве и окрестностях.
С 1 января 1856 года он состоял командующим гвардейским резервным пехотным корпусом, а 22 июля того же года назначен главнокомандующим Отдельным Кавказским корпусом (впоследствии наименованным Кавказской армией) и исправляющим должность кавказского наместника. В последней должности он утвержден 26 августа 1856 года по производстве в генералы от инфантерии.
Заслуги эти доставили князю Барятинскому ордена Святого Георгия 2-й степени и Святого Андрея Первозванного с мечами.
Одновременно с решительными действиями на Восточном Кавказе велась энергичная война и в западной части этого края, приведшая к покорению многих племен, живших между реками Лабой и Белой. За новые успехи Барятинский 6 декабря 1859 года произведен в генерал-фельдмаршалы и назначен шефом Кабардинского пехотного полка.
В 1864 году был удостоен золотой шпаги алмазами украшенной с надписью «В память покорения Кавказа».
Князь Барятинский и имам Шамиль
Смерть Князя Александра Барятинского
Князь вел не самый здоровый образ жизни, следствием чего стали усиливающиеся приступы подагры. Еще в 1861 году болезнь приняла угрожающий характер: левая нога совсем онемела и начала сохнуть, подагра бросилась на мочевой пузырь, совершенная бессонница чрезвычайно ослабила больного и он страшно исхудал.
Барятинский засобирался к известному саксонскому доктору Вальтеру, выбрав кратчайший путь «морем из Поти прямо в Триест и оттуда по железным дорогам в Дрезден». С парохода его выгрузили на носилках.
Князь Барятинский умер от болезни сердца в Женеве на на 64-м году жизни 25 февраля (9 марта) 1879 года.
По завещанию его тело было перевезено в Россию и погребено в его родовом имении, в селе Ивановском Курской губернии. Оставил после себя ценную библиотеку книг по истории, славяноведению и востоковедению (ныне в фондах Государственной публичной исторической библиотеки).
Личная жизнь Князя Александра Барятинского:
Барятинский был известен как большой любитель женщин. В Тифлисе он не давал проходу красавицам-грузинкам, так что женатых офицеров предупреждали, что им следует больше опасаться главнокомандующего, чем горцев.
В действительности причиной увольнения послужил громкий скандал, вызванный связью фельдмаршала с Елизаветой Дмитриевной Давыдовой. После «почти комической» дуэли, бракоразводного процесса Давыдовой и собственной отставки фельдмаршал наконец смог официально оформить брак с возлюбленной.
Впоследствии Барятинский предпринимал несколько попыток вернуться на службу, но ему в этом тактично отказывали. В 1871 году он был зачислен в кирасирский Ее Величества полк и назначен шефом 2-го стрелкового батальона. Германский император также почтил заслуги Барятинского, назначив его шефом гусарского № 14 полка германской армии. В начале русско-турецкой войны ожидалось, что император назначит Барятинского главнокомандующим, однако государь вверил этот пост своему брату.
6 марта 1854 года в Тифлисе княжна Елизавета Дмитриевна Орбелиани вышла замуж за Владимира Александровича Давыдова (1816-1886), состоявшего адъютантом при начальнике главного штаба войск на Кавказе князе Барятинском. По отзыву современников, Давыдов был «человек приличный, благовоспитанный и очень любезный в обращении». А жена его была «скромная и симпатичная дама, не имеющая ничего блестящего», «худенькая, невысокого роста, с довольно обыденной фигурой, но с очень выразительным лицом кавказского типа, представляла собой тип женщины-кошки».
В тифлисском обществе Давыдова была известна под именем «Лизонька», и князь Александр Иванович Барятинский ухаживал за ней. Вскоре эти ухаживания переросли в нечто большее и, «вкравшись через глаза» в сердце наместника, «чернушка Лизонька» прочно обосновалась в его дворце. Она проводила у князя все свое время ежедневно с часу дня до двух часов ночи, чтобы Барятинский лечил ее, закутывая голую в холодные простыни по способу Шрота.
Муж ее все понимал и все видел, но сбитый с толку желанием быть генерал-интендантом, безгранично верил Барятинскому. Князь же, разгадав мягкую натуру Давыдова, вертел им, как мячом, и не давал места. Поняв, что все его расчеты ошибочны, Давыдов начал присматривать за женой и вдруг нашел свое положение невыносимым. Рассердившись, в марте 1861 года он увез жену из Тифлиса в Одессу, чтобы оттуда уехать с ней за границу.
Княгиня Елизавета Дмитриевна Барятинская в молодости
Все это время Давыдов не знал, где его жена. Собрав сведения, что с ней ничего не случилось и просто она сбежала, он поехал за границу.
В Штутгарте между Давыдовым и Барятинским состоялась «карикатурная дуэль», после чего в декабре 1862 года князь был уволен от службы и начался шумный бракоразводный процесс.
С мая по октябрь 1863 года в Синоде рассматривалось дело Давыдовых, начатое по прошению Елизаветы Дмитриевны. На нем и речи не было о ее виновности и ни слова о похитителе. Указом от 23 октября 1863 года брак был расторгнут, Давыдов был обвинен в «нарушениях святости брака прелюбодеянием» и подвергнут семилетней церковной епитимье с запретом вступать в новый брак, тогда как Елизавете Дмитриевне было позволено связать себя новыми узами брака.
После свадьбы Барятинские отправились в Англию. Они поселились в Courbe-Royal (в Девоншире) в двух часах езды от Лондона.
При всем своем высоком положении, княгиня Барятинская была замечательно проста в обращении и делала много добра, за что ее очень любили в крае. Она была скромна, добра и благодушна. Своим умом, сердечным тактом и теплым участием она внушала доверие и каждый преклонял перед ней колени.
Будучи с 1864 года кавалерственной дамой, Елизавета Дмитриевна в 1874 году была удостоена звания статс-дамы. Во время русско-турецкой войны (1877-1878) проживала с мужем в Варшаве во дворце Бельведер.
В 1878 году Барятинские уехали в Женеву, так как Елизавета Дмитриевна была нездорова. Там в начале 1879 года князь скончался. Тело его было перевезено в Россию и похоронено в родовом имении в селе Ивановском Курской губернии. Еще при жизни мужа у Елизаветы Дмитриевны наблюдались странности, она страдала затяжной депрессией и помутнением рассудка. После его смерти ее болезнь обострилась и она была вынуждена находиться на лечении в психиатрической клинике в Илленау близ Баден-Бадена.
Скончалась от чахотки в феврале 1899 года Ахерне и была похоронена рядом с мужем в имении Ивановском.
Военные чины Князя Александра Барятинского:
Юнкер гвардии (1831);
Корнет гвардии (08.11.1833);
Поручик гвардии (1835);
Флигель-адъютант (23.02.1847);
Генерал-майор Свиты за дело при Гергебиле (23.06.1848);
Генерал-лейтенант (24.01.1852);
Генерал-адъютант (06.01.1853);
Генерал от инфантерии (26.08.1856);
Генерал-фельдмаршал (06.12.1859).
Награды Князя Александра Барятинского:
— золотая сабля «За храбрость» (1836);
— орден Святого Георгия 4-й степени (07.07.1845);
— орден Святого Владимира 4-й степени с бантом (1848);
— орден Святой Анны 1-й степени (1851);
— орден Святого Георгия 3-й степени (09.08.1854);
— орден Белого орла (1856);
— орден Святого Александра Невского (1857);
— орден Святого Владимира 1-й степени с мечами (1859);
— орден Святого Георгия 2-й степени (10.08.1859);
— орден Святого апостола Андрея Первозванного с мечами над орденом (08.09.1859);
— алмазные знаки к ордену Святого апостола Андрея Первозванного с мечами над орденом (06.12.1862);
— золотая шпага украшенная алмазами с надписью «В память покорения Кавказа» (1864);
— прусский орден Красного орла 3-й степени (1838);
— австрийский орден Леопольда 3-й степени (1839);
— вюртембергский орден Вюртембергской короны 3-й степени (1839);
— баденский орден Церингенского льва 3-й степени (1839);
— саксонский орден Гражданских заслуг (1840);
— саксен-веймарский орден Белого сокола 3-й степени (1840);
— прусский орден Святого Иоанна Иерусалимского (1840);
— гессен-дармштадтский орден Людвига 1-й степени (1843);
— нидерландский орден Дубовой короны 2-й степени (1844);
— персидский орден Льва и Солнца 1-й степени (1852);
— нидерландский Военный орден Вильгельма, большой крест (1860);
— баденский орден Верности (1861);
— прусский орден Черного орла (1863);
— австрийский Королевский венгерский орден Святого Стефана, большой крест (1874);
— французский орден Почетного легиона, большой крест (1875)
последнее обновление информации: 10.07.2020
Покоритель Кавказа. Александр Иванович Барятинский
Александр Барятинский появился на свет 14 мая 1815 года. Его отец, Иван Иванович Барятинский, являлся одним из самых состоятельных людей России того времени. Камергер, тайный советник и церемониймейстер двора Павла I, соратник Суворова и Ермолова он был весьма образованным человеком, любителем искусств и наук, одаренным музыкантом. После 1812 года Иван Иванович оставил государственную службу и поселился в селе Ивановском в Курской губернии. Здесь у него был выстроен огромный дом-дворец под названием «Марьино». По воспоминаниям очевидцев «комнаты в усадьбе Барятинского исчислялись сотнями, и каждая из них поражала коллекциями, роскошью отделки, собраньями картин знаменитых французов и итальянцев, атмосферой праздничности, художественной утонченности, открытости и одновременно высокой аристократичности». Однако главным богатством своим князь считал супругу Марию Федоровну Келлер, которая подарила ему семерых детей — четверых мальчиков и трех девочек.
Поступив в столь престижное учебное заведение, кавалергардский юнкер Барятинский всецело окунулся в шумную и веселую жизнь столичной молодежи той эпохи. Высокий и статный, обаятельно красивый и голубоглазый, с вьющимися белокурыми кудрями князь производил на женщин неотразимое впечатление, и его романические похождения отодвинули интерес к учебным занятиям на задний план. Постепенно небрежность в учении переросла в небрежность на службе. В дисциплинарной полковой книге множились записи о взысканиях с молодого человека, а за самим виновником многочисленных «шалостей» прочно закрепилась репутация неисправимого повесы и кутилы. Никаких денежных сумм, щедро отпускаемых матерью, не хватало Александру Ивановичу на уплаты его бесчисленных карточных долгов. Результатом слабых успехов в науках стало то, что князь не сумел окончить школу по первому разряду и попасть в горячо любимый им Кавалергардский полк.
В 1833 году Барятинский в чине корнета поступил в Лейб-Кирасирский полк наследника цесаревича. Однако симпатии его не изменились, князь по-прежнему принимал самое активное участие в жизни кавалергардов. За участие в одной крупной проказе офицеров полка, направленной против их нового командира и наделавшей в столице много шуму, Барятинский даже был арестован и отсидел на гауптвахте воспитательного дома. В конце концов, рассказы о кутежах и романических похождениях Александра Ивановича докатились до слуха самого императора. Николай Павлович выразил большое недовольство легкомысленным поведением молодого князя, что было немедленно передано Барятинскому. В связи со сложившимися обстоятельствами Александру Ивановичу пришлось крепко задуматься над исправлением своей пошатнувшейся репутации. Колебался он, к слову, не долго, выразив категорическое желание отправиться на Кавказ, дабы принять участие в многолетней войне с горцами. Подобное решение вызвало немалые пересуды среди знакомых и родственников. Князя умоляли не рисковать собой, но все было напрасно — он уже твердо решил осуществить задуманное, говоря: «Пусть Государь знает, что ежели я умею совершать шалости, то и служить умею». Таким образом, в марте 1835 года девятнадцатилетний князь по высочайшему повелению был командирован в войска Кавказского корпуса.
Прибыв в район военных действий, Александр Иванович сразу же окунулся в совершенно иную жизнь. Уже почти два десятилетия на Кавказе шла ожесточенная война. Весь этот край стал единым фронтом, местом, где жизнь русского офицера и солдата являлась случайностью, а гибель — делом будничным. Ни за богатство, ни за фамилию на воюющем Кавказе укрыться было невозможно — все привилегии земные во внимание здесь не принимались. Владимир Соллогуб писал: «Тут прошли поколения героев, тут были битвы баснословные, тут сложилась летопись подвигов, целая русская Илиада. И много тут принесено было безвестных жертв, и много тут полегло людей, чьи заслуги и имена известны одному только Богу». Многие военные старались избежать службы в этом краю, у некоторых находящихся здесь не выдерживали нервы. Однако Барятинский оказался сделан совсем из иного теста. Попав в отряд генерала Алексея Вельяминова, Александр Иванович, точно сдирая с себя коросту столичного пустозвонства и баловства, выражал желание участвовать в самых горячих операциях. Его выносливость и храбрость удивляла даже многое повидавших бойцов. Помимо прочего князь отличался поразительным умением переносить боль. Еще в пору учебы в школе кавалерийских юнкеров была широко распространена история о том, как Барятинский, услышав рассуждения Лермонтова о неспособности человека подавлять свои физические страдания, молча снял с горящей керосиновой лампы колпак и, взяв раскаленное стекло в руку, медленными шагами прошел через всю комнату и поставил ее на стол. Очевидцы этого писали: «Рука князя сожжена была почти до кости, и долго потом он страдал сильною лихорадкою и носил руку на привязи».
В одном яростном сражении, произошедшем в сентябре 1835 и закончившемся победой русских войск, Барятинский, ведя в атаку сотню спешенных казаков, был ранен в бок. Рана его оказалась очень серьезной, полковой хирург так и не сумел извлечь застрявшую глубоко в кости ружейную пулю. Князь впоследствии так и жил с ней. В течение двух суток Александр Иванович лежал в беспамятстве, находясь на грани жизни и смерти. К счастью, его богатырский организм поборол недуг, и Барятинский пошел на поправку. Для окончательного же восстановления сил ему было позволено вернуться в Санкт-Петербург.
Полковник Барятинский возглавил третий батальон Кабардинского полка и вместе с ним принял участие в печально известной Даргинской операции, организованной русским командованием в конце мая 1845 с целью сломить сопротивление войск Шамиля у селения Дарго. Занятие аулов Анди, Гогатль и Теренгульской позиции, битва на Андийских высотах, сражение на высотах за рекой Годор, штурм аула Дарго, многодневный бой в ходе отступления через Ичкерийский лес — везде привелось отличиться Александру Ивановичу. Во время захвата Андийских высот, когда русские войска приступом брали укрепления горцев, Барятинский, проявив в очередной раз чудеса доблести, был тяжело ранен — пуля навылет пробила голень правой ноги. Несмотря на это, Александр Иванович остался в строю. По окончании похода главнокомандующий русскими войсками граф Воронцов представил князя к Георгию четвертой степени, записав: «Князя Барятинского в полной мере считаю достойным ордена… Он шел впереди храбрейших, подавая всем пример мужества и неустрашимости…».
В связи с полученным ранением ноги Александр Иванович вновь был вынужден расстаться с Кавказом. Согласно воспоминаниям родственников вид возвратившегося домой князя потряс их до глубины души — Барятинский состриг свои известные блондинистые кудри, отпустил тупые бакенбарды, а на его посуровевшем и серьезном лице пролегли глубокие морщины. Передвигался он, опираясь на палку. В светских гостиных князь отныне не появлялся, а люди, их наводнявшие, стали ему совершенно неинтересны. Недолго пробыв в Санкт-Петербурге, он выехал за границу. Однако Барятинскому, очевидно, было на роду написано все время воевать. Узнав о том, что Александр Иванович следует через Варшаву, выдающийся русский полководец, наместник Польши Иван Паскевич предложил ему принять участие в военных действиях по подавлению очередного мятежа. Разумеется, князь дал согласие. Во главе отряда, состоящего из пятисот казаков, Барятинский в феврале 1846 разбил превосходящих численностью повстанцев и «с отличною ревностью, мужеством и деятельностью преследовал их войско, отбросив оное в прусские границы». За этот подвиг Александр Иванович был удостоен ордена Святой Анны второй степени.
К сожалению, неумеренные годы юности начали сказываться на здоровье Александра Ивановича. Сначала это были легкие, но затем все более усиливающиеся приступы подагры. Испытывая жестокие боли, князь был вынужден ходатайствовать об отпуске, который был ему разрешен осенью 1848. К тому времени российский император абсолютно неожиданно для самого Барятинского принял решение «облагодетельствовать» его, а именно женить на выбранной им невесте из семейства Столыпиных. Когда Александр Иванович добрался до Тулы, там его уже поджидал с новостями родной брат Владимир. Ссылаясь на открывшуюся болезнь, Барятинский остался в городе, а когда данный ему отпуск подошел к концу, известил императора о том, что возвращается в свою часть. Разгневанный Николай Павлович отправил вслед ослушнику гонца с уведомлением о продлении отпуска. Александра Ивановича царский посланец догнал в Ставропольской губернии, однако князь заявил ему, что считает нецелесообразным поворачивать обратно, находясь возле места своей службы. Однако и император не желал отказываться от задуманного, и перепуганная княгиня Мария Федоровна писала сыну письма с просьбами вернуться и выполнить волю царя. В Северной столице Барятинский появился лишь в конце 1849. Спустя двое суток после приезда он, нагрузив сани подарками, отправился поздравлять семью брата Владимира. В его доме Александр Иванович вместе с остальными гостинцами оставил конверт из плотной бумаги. На следующий день весь город обсуждал ошеломляющие подробности его содержимого. Там лежали документы на право владения богатейшим наследством Александра Ивановича, полученного им в качестве старшего сына от отца. Князь добровольно отказался от всего недвижимого и движимого имущества, включая бесценный Марьинский дворец. Себе князь оговорил лишь сто тысяч рублей и ежегодную ренту в семь тысяч. Само собой, дело с женитьбой мгновенно расстроилось. Барятинский, оставшись верным семейному девизу «Бог и честь», не без основания гордился своим поступком, говоря знакомым в минуты откровения: «Я и самому государю не поддался».
Постепенно начинала вырисовываться особая тактика действий Александра Ивановича, позволявшая разрешать сложнейшие задачи с наименьшими потерями. Ее особенности заключались в постоянном применении скрытых обходных маневров и налаженной системы собирания информации о планах Шамиля с помощью лазутчиков. Еще одной важной деталью было то, что в отличие от большинства столичных сановников Александр Иванович хорошо понимал — одной лишь военной силой замирить Кавказ не получится, и поэтому немало сил он прилагал на административно-хозяйственное преобразование края. На захваченных территориях прокладывались просеки и дороги, открывающие войскам простор для маневров между опорными крепостями, а в поддержку центральной администрации на местах организовывались органы военно-народного управления, учитывающие традиций горских народов. Новым словом стала тесная координация действий милиции и различных войсковых подразделений. Хасавюрт, где размещался Кабардинский полк, быстро разросся, притягивая к себе всех недовольных действиями Шамиля.
В январе 1853 Александр Иванович стал генерал-адъютантом, а летом того же года был утвержден в должности начштаба Кавказского корпуса. Это повышение открывало для полководца широчайшие возможности по претворению в жизнь его стратегических замыслов. Однако внезапно вспыхнувшая Крымская война временно ограничила действия русских войск на Кавказе, роль которых в период с 1853 по 1856 годы сводилась к сохранению всего достигнутого в предшествующий период. И результаты эти были крайне важны, поскольку горцы, подстрекаемые французами, англичанами и турками, проявили необычную воинственность, причиняя русским бойцам немало беспокойств. А в октябре 1853 Барятинский был командирован в Александропольский отряд князя Бебутова, действующий на турецкой границе. В блистательном бою при селении Кюрюк-Дара в июле 1854, когда восемнадцатитысячный русский отряд разгромил наголову сорокотысячную (по иным подсчетам шестидесятитысячную) турецкую армию, князю в очередной раз выпало проявить свой выдающийся стратегический дар. За победу в этом сражении, решившим судьбу всей кампании в Закавказье, ему был пожалован орден Святого Георгия третьей степени.
В конце 1855 Александру Ивановичу было поручено временное руководство войсками, размещенными в городе Николаеве и его окрестностях, а летом 1856 он стал командующим всем отдельным Кавказским корпусом. Немногим позднее князя произвели в генералы от инфантерии и назначили наместником его императорского величества на Кавказе. После вступления в должность он по-суворовски лаконично объявил своим подчиненным: «Воины Кавказа! Глядя на вас, дивясь вам, я вырос и возмужал. От вас, ради вас осчастливлен я назначением и трудиться буду, дабы оправдать подобное счастье, милость и великую честь». К слову, будь жив Николай I, Александр Иванович, несмотря ни на какие заслуги, никогда бы не стал на Кавказе первым лицом. Однако новый царь Александр II просто не представлял на эту роль более подходящую кандидатуру.
Александр Иванович прекрасно понимал, что затяжное и кровавое противостояние на юге страны требует завершения, и, разумеется, завершения победного. Отныне главная задача русских войск заключалась в том, чтобы быстро и с минимальными потерями усмирить Кавказ, а также нейтрализовать посягательства на эти земли англичан, персов и турок. Барятинский отдал преимущество мощной наступательной тактике. Каждая военная операция обсуждалась и разрабатывалась до мельчайших деталей. Князь презирал якобы победные налеты на врага, не дававших русским войскам никаких весомых стратегических результатов, однако приносивших немалые бессмысленные потери. С местными жителями Александр Иванович вел себя как опытный и дальновидный дипломат — стараясь не оскорблять национальные чувства горцев, он регулярно помогал населению продовольствием, медикаментами и даже деньгами. Современник писал: «Шамиля всегда сопровождал палач, Барятинского же — казначей, тут же награждавший отличившихся драгоценными камнями и золотом».
В результате сочетания дипломатических и силовых средств давления на противника к концу лета 1858 года русским войскам удалось подчинить себе всю равнинную Чечню, а Шамиль с остатками оставшихся ему верными войск был отброшен в Дагестан. Вскоре на подконтрольные им земли были предприняты массированные наступления, и в августе 1859 у дагестанского поселения Гуниб был разыгран завершающий акт затянувшейся драмы под названием «Кавказская война». Скала, на которой было расположено село, представляла собой природную крепость, укрепленную к тому же по всем правилам фортификации. Однако четыреста человек, которые остались у имама, конечно же, не могли сдержать значительно превосходящие по численности царские войска, а помощи им к тому времени ждать было неоткуда. Барятинский стянул к последнему оплоту Шамиля войско в шестнадцать тысяч человек при восемнадцати орудиях, окружив гору плотным кольцом. Александр Иванович сам встал во главе военных сил и лично командовал наступлением. 18 августа главнокомандующий отправил Шамилю предложение сдаться, пообещав отпустить его вместе с теми, кого он сам захочет с собой взять. Однако имам не поверил в искренность русского военачальника, заявив ему с вызовом: «У меня еще есть в руке шашка — подойди и возьми ее!». После неудачных переговоров рано утром 25 числа начался штурм аула. В самом разгаре сражения, когда врагов осталось не более нескольких десятков, огонь русских неожиданно прекратился — Александр Иванович вновь предложил противнику почетную сдачу. Шамиль по-прежнему был уверен в коварстве «неверных», однако отказ его сыновей от продолжения сопротивления, а также уговоры ближайших соратников не подвергать гибели детей и женщин сломили старого человека. А то, что случилось потом, не влезало ни в какие представления имама о своем противнике — к огромному изумлению Шамиля ему были явлены почести, соответствующие главе побежденного государства. Барятинский сдержал свое обещание — пред самим государем он ходатайствовал о том, чтобы жизнь Шамиля была материально обеспечена и соответствовала положению, которое имам некогда занимал. Император пошел ему на встречу, Шамиль с семьей поселился в Калуге и еще много лет писал своему бывшему врагу восторженные письма.
Потери русских в результате тщательно подготовленного штурма составили всего двадцать два человека убитыми, а пленение Шамиля стало концом организованного сопротивления на Кавказе. Таким образом, у Барятинского вышло усмирить непокорный край всего за три года. Александр II щедро наградил как сподвижников полководца Милютина и Евдокимова, так и его самого — к ордену Святого Георгия второй степени за победы в Дагестане добавился орден Святого Андрея Первозванного. Кроме того за пленение Шамиля сорокачетырехлетний князь получил высшее воинское звание — генерал-фельдмаршала. Войска новость встретили ликованием, считая ее не без оснований «наградой всему Кавказу». После этого Барятинский продолжил заниматься хозяйственными и военно-административными преобразованиями края и успел сделать немало. Из бывших Линейного и Черноморского казачьих войск были организованы Терское и Кубанское войска, создана Дагестанская постоянная милиция и Дагестанский конно-иррегулярный полк. На Кубани была заложена группа станиц и укреплений, открылись Константиновская и Сухумская морские станции, основаны новые военные училища, а на картах Российской империи возникла Бакинская губерния. Многие мосты и перевалы, сооруженные под командованием Барятинского на Кавказе, служат и до сих пор.
Активная деятельность по управлению краем расстроила здоровье выдающегося полководца, положив конец его блестящей карьере. Уже последние экспедиции, совершенные в 1859 году, он вынес с огромным трудом. По свидетельствам близких к фельдмаршалу людей, Александру Ивановичу приходилось прикладывать неимоверные усилия своей железной воли, дабы не показывать окружающим, насколько велики его страдания. Участившиеся приступы подагры вынудили князя злоупотреблять прописанными ему лекарствами, что в свою очередь привело к обморокам, страшным болям в желудке и в костях рук и ног. Полная потеря сил побудила фельдмаршала после представления императору отчета об управлении вверенными ему землями за 1857-1859 годы отправиться в апреле 1860 в долгий заграничный отпуск. В отсутствии Барятинского действия русских войск по замирению-заселению Западного Кавказа продолжались в соответствии с оставленными им инструкциями, так что к окончанию 1862 года весь Закубанский край от горцев был очищен и подготовлен к основанию казачьих станиц.
Состояние же здоровья Александра Ивановича все ухудшалось. Вследствие этого князь отправил царю прошению об освобождении его от должности наместника, указывая преемника в лице князя Михаила Николаевича. В декабре 1862 император удовлетворил его просьбу, написав: «Подвиги отважной Кавказской армии под вашим предводительством и обустройство Кавказского края в период вашего управления навсегда останутся в памяти потомков». Выйдя в отставку, Александр Иванович поселился в своем имении, расположенном в Варшавской губернии, и почти десять лет оставался в тени. Известно лишь, что он вел активную переписку с императором, сообщая тому о своем здоровье и выражая взгляды по различным вопросам внешней политики. Стоит отметить, что в год своего увольнения со службы Барятинский, наконец, женился на давно и горячо любимой им женщине — Елизавете Дмитриевне Орбелиани. С этим браком связывается множество любопытных романтических историй, вызвавших в свое время множество толков. Вот, например, что писал об этом известный политический деятель Сергей Витте: «. Среди адъютантов Барятинского был полковник Давыдов, женатый на княжне Орбелиани. Княжна имела довольно обыденную фигуру, была невысокого роста, однако с лицом очень выразительным, кавказского типа. Александр Ивановича начал ухаживать за ней. Никто и не подумал, что это кончиться чем-нибудь серьезным. В действительности же ухаживание окончилось тем, что Барятинский, уехав в один прекрасный день с Кавказа, до известной степени похитил у своего адъютанта жену». Так это было на самом деле или нет, доподлинно неизвестно, однако с Елизаветой Дмитриевной в ладу и согласии Барятинский прожил всю свою оставшуюся жизнь.
В 1868 Александр Иванович, почувствовавший себя значительно лучше, вернулся в Россию и поселился в своей усадьбе «Деревеньки» в Курской губернии. Здесь он принялся активно изучать положение крестьян и их быт. Результатом этого исследования явился доклад, посланный министру внутренних дел Александру Тимашеву, в котором князь негативно отнесся к общинному землевладению, отдав выбор подворной системе, ограждающей, по его мнению, принцип собственности. В 1871 году фельдмаршал был назначен шефом второго стрелкового батальона, а в 1877 — когда началась очередная русско-турецкая война — рассматривалось предложение о назначении кавказского героя во главе русского войска, но это в связи с его здоровьем не было осуществлено. Тем не менее, по окончании войны Александр Иванович, будучи весьма раздосадован итогами Берлинского конгресса, унижавшими Россию, уже сам, прибыв в Санкт-Петербург, предложил государю помощь. Лето 1878 князь провел в Зимнем дворце, занимаясь составлением плана предполагаемых военных действий против Англии и Австрии, однако все вопросы тогда разрешились мирно. Обострение старой болезни потребовало нового путешествия Барятинского за рубеж. В начале февраля 1879 его состояние сильно ухудшилось, и князь уже практически не вставал постели. Живительный женевский воздух не принес ему желанного облегчения, и жизнь полководца быстро угасала. Несмотря на ясное сознание, работать Александр Иванович из-за мучительных приступов боли не мог. По отзывам близких людей, в минуты облегчения князь справлялся о здоровье государя и с тревогой рассуждал, что станет после его кончины с женой. Тем не менее, при общении с ней он, не желая расстраивать, не показывал своих страданий и старался оставаться спокойным. Последний день жизни Барятинского был ужасен. После очередного обморока Александр Иванович внезапно, напрягши все силы, встал на ноги и произнес: «Если умирать, то на ногах!». Вечером 9 марта 1879 князь скончался. Тело выдающегося полководца согласно его завещанию было перевезено из Женевы в Россию и помещено в родовом склепе в селе Ивановском в Курской губернии. На похоронах Александра Барятинского присутствовал наследник цесаревич Александр Александрович, а также прибывшие с Кавказа депутации от кабардинского полка и горцев. Три дня Российская армия носила траур по фельдмаршалу «в честь памяти к заслугам доблестным его отечеству и престолу».