бенджамин франклин биография читать
Бенджамин франклин биография читать
Я всегда любил собирать сведения о своих предках. Ты, вероятно, помнишь, как я расспрашивал всех своих находившихся в живых родственников, когда ты был вместе со мной в Англии, и как я ради этого предпринял целое путешествие. Предполагая, что и тебе тоже будет небезынтересно узнать обстоятельства моей жизни, многие из которых тебе неизвестны, и предвкушая наслаждение, которое я получу от нескольких недель ничем не нарушаемого досуга, я сажусь за стол и принимаюсь за писание. Имеются, кроме того, и некоторые другие причины, побуждающие меня взяться за перо. Хотя по своему происхождению я не был ни богат, ни знатен и первые годы моей жизни прошли в бедности и безвестности, я достиг выдающегося положения и стал в некотором роде знаменитостью. Удача мне неизменно сопутствовала даже в позднейший период моей жизни, а поэтому не исключена возможность, что мои потомки захотят узнать, какими способами я этого достиг и почему с помощью провидения все для меня так счастливо сложилось. Кто знает, вдруг они, находясь в подобных же обстоятельствах, станут подражать моим действиям.
Когда я раздумываю над своей удачей, — а я это делаю частенько, — то мне иногда хочется сказать, что, будь у меня свобода выбора, я бы не возражал снова прожить ту же жизнь с начала и до конца; мне только хотелось бы воспользоваться преимуществом, которым обладают писатели: выпуская второе издание, они исправляют в нем ошибки, допущенные в первом. Вот и мне тоже хочется заменить некоторые эпизоды, поставив лучшее на место худшего. И все же и при невозможности осуществить это я все равно согласился бы снова начать ту же жизнь. Но поскольку рассчитывать на подобное повторение не приходится, то, очевидно, лучший способ вернуть прошлое — это припомнить все пережитое; а для того, чтобы воспоминания дольше сохранились, их лучше изложить на бумаге.
Проводя свое время подобным образом, я уступаю присущей старикам склонности поговорить о себе и о своих делах; но я буду наслаждаться этим, не докучая тем, кто из уважения к моему возрасту мог бы считать себя обязанными меня слушать, в их воле будет, читать меня или не читать. И, наконец (я могу в этом признаться, так как даже если бы я и стал отрицать, то мне никто не поверил бы), что я в немалой степени удовлетворю свое тщеславие. В самом деле, мне ни разу не случалось слышать или видеть вступительную фразу «Безо всякого тщеславия я могу сказать» и т.п. без того, чтобы за этим сейчас же не следовало какое-либо тщеславное заявление. Большинство людей не терпит тщеславия в своих ближних, независимо от того, какой долей его они сами обладают; но я отдаю ему должное всякий раз, когда с ним сталкиваюсь, будучи убежден, что тщеславие часто приносит пользу тому, кто им обладает, равно как и другим, находящимся в сфере его действия; в силу чего во многих случаях было бы не совсем бессмысленно, если бы человек благодарил бога за свое тщеславие, равно как и за прочие щедроты.
Сказав о боге, я хочу со всем смирением признать, что то благополучие моей прошлой жизни, о котором я говорил, я отношу за счет его божественного провидения, умудрившего меня использовать те средства, к которым я прибегал, и принесшему мне удачу. Вера в это вселяет в меня надежду, однако я не должен уповать, что милость эта и в дальнейшем будет проявляться в отношении меня, сохраняя мое счастье, или что мне будут даны силы перенести роковую перемену судьбы, которая может постичь меня, как постигала и других; что мне сулит будущее, известно только тому, кто может благословлять нас даже в наших бедствиях.
Из некоторых заметок, переданных мне как-то одним из моих дядей, тоже питавшим слабость к собиранию семейных историй, мне стали известны кое-какие подробности о наших предках. Я узнал, что они жили в той же деревне Эктон в Нортгемптоншире, владея участком примерно в 30 акров по крайней мере триста лет, в точности же установить, насколько дольше они там жили, не представляется возможным.
Этого небольшого участка было бы недостаточно, чтобы их прокормить, если бы они не занимались кузнечным ремеслом, передававшимся в семье по наследству. Обычай этот сохранился еще и во времена моего дяди. Старшего сына неизменно обучали кузнечному делу, и как мой дядя, так и мой отец последовали этому в отношении своих сыновей. Проштудировав церковные книги в Эктоне, я проследил браки и смерти в нашем роду только до 1555 года, так как до этого времени книги не велись. Из этих книг мне, однако, удалось узнать, что я являюсь младшим сыном младшего сына, который в свою очередь также был младшим сыном младшего сына, и так на протяжении пяти поколений. Мой прадед Томас, родившийся в 1598 году, жил в Эктоне до тех пор, пока мог заниматься своим ремеслом. Когда же старость вынудила его уйти на покой, он переехал в Бэнбери в Оксфордшире, где поселился в доме своего сына Джона, у которого проходил ученичество мой отец. Там же он и скончался, там его и похоронили. Мы видели его надгробие в 1758 году. Старший его сын Томас жил в доме в Эктоне и оставил его вместе с землей своей единственной дочери, муж которой, некто Фишер, продал дом и участок господину Истеду, нынешнему владельцу поместья. У моего деда было четверо сыновей, достигших зрелого возраста, а именно: Том, Джон, Бенджамин и Джозайа. В настоящее время мой архив находится далеко от меня, и я перескажу тебе находящиеся в нем бумаги по памяти; а если за время моего отсутствия они не потеряются, то ты найдешь там еще целый ряд дополнительных сведений.
Томас, мой старший дядя, готовился к тому, чтобы пойти по стопам своего отца и стать кузнецом, но так как он обладал недюжинными способностями, то его, как и всех его братьев, поощрял к учению эсквайр Палмер, самый влиятельный обитатель прихода. Томас сделался адвокатом и занял видное положение в графстве; он принимал самое деятельное участие во всех общественных начинаниях как графства, так и города Нортгемптона, не говоря уж о его родной деревне, где многие были ему сродни; его очень отличал лорд Галифакс, оказывавший ему покровительство. Он скончался в 1702 году, 6 января, ровно за четыре года до моего рождения. Мне вспоминается, что когда несколько стариков, которые его хорошо знали, описывали его характер, то тебя очень поразил их рассказ, так как тебе многое напомнило меня. «Умри он, — сказал ты, — четырьмя годами позже в тот же день, то можно было бы предположить переселение душ».
Джон, мой следующий дядя, обучался ремеслу красильщика, если мне не изменяет память, красильщика шерсти. Бенджамин должен был стать красильщиком шелка и обучался этому ремеслу в Лондоне. Он был недюжинным человеком. Я помню, когда я был мальчиком, он приехал к моему отцу в Бостон и прожил в нашем доме несколько лет. Они с отцом всегда были очень дружны, и я был его крестником. Он дожил до глубокой старости. После него осталось два больших тома рукописей стихов его собственного сочинения. Это были стихи на случай, обращенные к его друзьям. Он изобрел собственную систему стенографии и обучил меня этой системе, но так как я в ней не практиковался, то я ее позабыл. Он был весьма благочестив и старательно посещал проповеди лучших проповедников. Эти проповеди он записывал по своему методу, и их у него набралось несколько томов.
Он также питал большую тягу к политике, даже, пожалуй, слишком большую для своего общественного положения. В мои руки недавно попало в Лондоне собрание всех важнейших политических брошюр по различным вопросам, которое он составил в период 1641–1717 гг. Многих томов, как явствует из нумерации, недостает, но все же сохранилось восемь томов ин фолио и двадцать ин кварто и ин октаво. Они попали в руки одного торговца старыми книгами, который их приобрел, зная мое имя, и принес мне. По-видимому, мой дядя оставил их здесь, когда лет пятьдесят назад отправился в Америку. Я обнаружил на полях ряд его пометок. Внук его, Сэмюэль Франклин, все еще живет в Бостоне.
Бенджамин франклин биография читать
Жизнь Бенджамина Франклина
Я всегда любил собирать сведения о своих предках. Ты, вероятно, помнишь, как я расспрашивал всех своих находившихся в живых родственников, когда ты был вместе со мной в Англии, и как я ради этого предпринял целое путешествие. Предполагая, что и тебе тоже будет небезынтересно узнать обстоятельства моей жизни, многие из которых тебе неизвестны, и предвкушая наслаждение, которое я получу от нескольких недель ничем не нарушаемого досуга, я сажусь за стол и принимаюсь за писание. Имеются, кроме того, и некоторые другие причины, побуждающие меня взяться за перо. Хотя по своему происхождению я не был ни богат, ни знатен и первые годы моей жизни прошли в бедности и безвестности, я достиг выдающегося положения и стал в некотором роде знаменитостью. Удача мне неизменно сопутствовала даже в позднейший период моей жизни, а поэтому не исключена возможность, что мои потомки захотят узнать, какими способами я этого достиг и почему с помощью провидения все для меня так счастливо сложилось. Кто знает, вдруг они, находясь в подобных же обстоятельствах, станут подражать моим действиям.
Когда я раздумываю над своей удачей, — а я это делаю частенько, — то мне иногда хочется сказать, что, будь у меня свобода выбора, я бы не возражал снова прожить ту же жизнь с начала и до конца; мне только хотелось бы воспользоваться преимуществом, которым обладают писатели: выпуская второе издание, они исправляют в нем ошибки, допущенные в первом. Вот и мне тоже хочется заменить некоторые эпизоды, поставив лучшее на место худшего. И все же и при невозможности осуществить это я все равно согласился бы снова начать ту же жизнь. Но поскольку рассчитывать на подобное повторение не приходится, то, очевидно, лучший способ вернуть прошлое — это припомнить все пережитое; а для того, чтобы воспоминания дольше сохранились, их лучше изложить на бумаге.
Проводя свое время подобным образом, я уступаю присущей старикам склонности поговорить о себе и о своих делах; но я буду наслаждаться этим, не докучая тем, кто из уважения к моему возрасту мог бы считать себя обязанными меня слушать, в их воле будет, читать меня или не читать. И, наконец (я могу в этом признаться, так как даже если бы я и стал отрицать, то мне никто не поверил бы), что я в немалой степени удовлетворю свое тщеславие. В самом деле, мне ни разу не случалось слышать или видеть вступительную фразу «Безо всякого тщеславия я могу сказать» и т.п. без того, чтобы за этим сейчас же не следовало какое-либо тщеславное заявление. Большинство людей не терпит тщеславия в своих ближних, независимо от того, какой долей его они сами обладают; но я отдаю ему должное всякий раз, когда с ним сталкиваюсь, будучи убежден, что тщеславие часто приносит пользу тому, кто им обладает, равно как и другим, находящимся в сфере его действия; в силу чего во многих случаях было бы не совсем бессмысленно, если бы человек благодарил бога за свое тщеславие, равно как и за прочие щедроты.
Сказав о боге, я хочу со всем смирением признать, что то благополучие моей прошлой жизни, о котором я говорил, я отношу за счет его божественного провидения, умудрившего меня использовать те средства, к которым я прибегал, и принесшему мне удачу. Вера в это вселяет в меня надежду, однако я не должен уповать, что милость эта и в дальнейшем будет проявляться в отношении меня, сохраняя мое счастье, или что мне будут даны силы перенести роковую перемену судьбы, которая может постичь меня, как постигала и других; что мне сулит будущее, известно только тому, кто может благословлять нас даже в наших бедствиях.
Из некоторых заметок, переданных мне как-то одним из моих дядей, тоже питавшим слабость к собиранию семейных историй, мне стали известны кое-какие подробности о наших предках. Я узнал, что они жили в той же деревне Эктон в Нортгемптоншире, владея участком примерно в 30 акров по крайней мере триста лет, в точности же установить, насколько дольше они там жили, не представляется возможным.
Этого небольшого участка было бы недостаточно, чтобы их прокормить, если бы они не занимались кузнечным ремеслом, передававшимся в семье по наследству. Обычай этот сохранился еще и во времена моего дяди. Старшего сына неизменно обучали кузнечному делу, и как мой дядя, так и мой отец последовали этому в отношении своих сыновей. Проштудировав церковные книги в Эктоне, я проследил браки и смерти в нашем роду только до 1555 года, так как до этого времени книги не велись. Из этих книг мне, однако, удалось узнать, что я являюсь младшим сыном младшего сына, который в свою очередь также был младшим сыном младшего сына, и так на протяжении пяти поколений. Мой прадед Томас, родившийся в 1598 году, жил в Эктоне до тех пор, пока мог заниматься своим ремеслом. Когда же старость вынудила его уйти на покой, он переехал в Бэнбери в Оксфордшире, где поселился в доме своего сына Джона, у которого проходил ученичество мой отец. Там же он и скончался, там его и похоронили. Мы видели его надгробие в 1758 году. Старший его сын Томас жил в доме в Эктоне и оставил его вместе с землей своей единственной дочери, муж которой, некто Фишер, продал дом и участок господину Истеду, нынешнему владельцу поместья. У моего деда было четверо сыновей, достигших зрелого возраста, а именно: Том, Джон, Бенджамин и Джозайа. В настоящее время мой архив находится далеко от меня, и я перескажу тебе находящиеся в нем бумаги по памяти; а если за время моего отсутствия они не потеряются, то ты найдешь там еще целый ряд дополнительных сведений.
Томас, мой старший дядя, готовился к тому, чтобы пойти по стопам своего отца и стать кузнецом, но так как он обладал недюжинными способностями, то его, как и всех его братьев, поощрял к учению эсквайр Палмер, самый влиятельный обитатель прихода. Томас сделался адвокатом и занял видное положение в графстве; он принимал самое деятельное участие во всех общественных начинаниях как графства, так и города Нортгемптона, не говоря уж о его родной деревне, где многие были ему сродни; его очень отличал лорд Галифакс, оказывавший ему покровительство. Он скончался в 1702 году, 6 января, ровно за четыре года до моего рождения. Мне вспоминается, что когда несколько стариков, которые его хорошо знали, описывали его характер, то тебя очень поразил их рассказ, так как тебе многое напомнило меня. «Умри он, — сказал ты, — четырьмя годами позже в тот же день, то можно было бы предположить переселение душ».
Джон, мой следующий дядя, обучался ремеслу красильщика, если мне не изменяет память, красильщика шерсти. Бенджамин должен был стать красильщиком шелка и обучался этому ремеслу в Лондоне. Он был недюжинным человеком. Я помню, когда я был мальчиком, он приехал к моему отцу в Бостон и прожил в нашем доме несколько лет. Они с отцом всегда были очень дружны, и я был его крестником. Он дожил до глубокой старости. После него осталось два больших тома рукописей стихов его собственного сочинения. Это были стихи на случай, обращенные к его друзьям. Он изобрел собственную систему стенографии и обучил меня этой системе, но так как я в ней не практиковался, то я ее позабыл. Он был весьма благочестив и старательно посещал проповеди лучших проповедников. Эти проповеди он записывал по своему методу, и их у него набралось несколько томов.
Он также питал большую тягу к политике, даже, пожалуй, слишком большую для своего общественного положения. В мои руки недавно попало в Лондоне собрание всех важнейших политических брошюр по различным вопросам, которое он составил в период 1641–1717 гг. Многих томов, как явствует из нумерации, недостает, но все же сохранилось восемь томов ин фолио и двадцать ин кварто и ин октаво. Они попали в руки одного торговца старыми книгами, который их приобрел, зная мое имя, и принес мне. По-видимому, мой дядя оставил их здесь, когда лет пятьдесят назад отправился в Америку. Я обнаружил на полях ряд его пометок. Внук его, Сэмюэль Франклин, все еще живет в Бостоне.
Наше незнатное семейство рано примкнуло к Реформации. Наши предки оставались протестантами во время правления королевы Марии, когда они иногда подвергались опасности из-за своих выступлений против папистов.[1] У них была английская библия и, для того чтобы надежно спрятать ее в безопасном месте, ее прикрепили тесьмой под обивкой складного стула. Когда мой прапрадед хотел почитать ее своей семье, он перевертывал складной стул у себя на коленях, а затем листал страницы под тесьмой. Кто-нибудь из детей всегда стоял у дверей, чтобы подать знак при приближении судебного пристава, являвшегося чиновником духовного суда. Тогда стул перевертывали и ставили на ножки, и библия, как и прежде, оставалась в своем укрытии. Об этом мне рассказывал мой дядя Бенджамин. Вся семья продолжала пребывать в лоне англиканской церкви примерно до конца правления Карла II, когда некоторые священнослужители были изгнаны за неподчинение уставам англиканской церкви и за то, что они устраивали тайные религиозные собрания в Нортгемптоне. Мой дядя Бенджамин и мой отец Джозайа примкнули к ним и сохраняли им верность до конца жизни. Остальные члены семьи остались в лоне епископальной церкви.
В 30-х годах XVI в. королем Генрихом VIII в Англии была проведена церковная реформация. В царствование Марии Тюдор (1553–1558) произошла кратковременная реставрация католицизма. Организация англиканской церкви была полностью закончена при королеве Елизавете (1558–1603).
Бенджамин Франклин
Фото Все
Видео Все
Бенджамин Франклин: 5 правил успеха
Интересные личности | Бенджамин Франклин
Бенджамин Франклин — биография
Бенджамин Франклин – американский учёный, политик, писатель и дипломат, который является единственным из всех отцов-основателей Соединённых Штатов, чья подпись скрепила три самых главных и важных документа, которые находятся в основании США как независимого государства.
Детские и юношеские годы
Бенджамин Франклин родился 17 января 1706 года в Бостоне, в семье многодетного мыловара (Бенджамин стал 15-ым, но не последним ребёнком семье).
В возрасте 8 лет Бенджамина отправили учиться в школу, однако проучился он в ней только 2 года по причине того, что у отца семейства, Джосайя Франклина, не было возможности оплатить сыну дальнейшее обучение.
В возрасте 10 лет мальчик уже во всю помогал своему отцу на мыловарне. Такой довольно изнурительный физический труд не отбил у Бена желание учиться, поэтому днём он плавил воск для будущих свечек и варил мыло, а вечерами с большим интересом и желанием читал различные книги. Так как денег на покупку книг не было, отец одалживал их на время у знакомых и друзей.
Такая сильная тяга к знаниям радовала родителей, но вот нежелание Бенджамина работать в мыловарне, наоборот, огорчало. К тому же, быть в будущем священником, как хотел и мечтал того отец, мальчик также не хотел. Именно по этой самой причине Франклин-старший отправил 12-летнего Бена на работу в типографию к своему старшему сыну. Бенджамин числился там в качестве подмастерья и почти сразу же увлёкся типографским делом и сочинением баллад. Одну балладу брат даже издал, однако такое увлечение Бенджамина не пришлось по нраву отцу, который считал поэтов нищебродами.
Немного позже старший брат взялся за издательство газет, и 16-летний Бен прекрасно знал и понимал, что в том случае, если отец узнает о том, что он стал журналистом, всё закончится аналогично тому, что было с сочинением баллад, а именно: запретом. Именно поэтому юноша писал и издавал свои заметки в виде писем, в которых разоблачал нравы общества.
Такая сатира Бенджамина, издававшаяся под псевдонимом, очень нравилась читателям и пользовалась спросом, однако, когда брат узнал о том, кто их автор, тут же выгнал Бена с работы.
Бенджамин Франклин сумел накопить средства на покупку билета и уехал в Филадельфию, где снова начал работать в типографии. Спустя немного времени молодого, смышлёного и талантливого Бенджамина заметили и отправили в Лондон с целью закупки станков и последующего открытия в Филадельфии типографии, специализирующейся на приёме правительственных заказов. Пресса Британии настолько понравилась Франклину, что через десяток лет он лично стал издавать собственные газеты и альманахи, приносившие ему неплохой заработок. Обеспечив безбедное и ни в чём не нуждающееся существование своей семье, Франклин направил все свои силы на научную и политическую деятельности.
Политическая деятельность
Политическая биография Бенджамина Франклина берёт своё начало в Филадельфии, где он открыл дискуссионный кружок, трансформировавшийся в 1743 году в философское общество Америки. Именно благодаря усилиям Франклина в 1731 году в Америке, которая являлась на тот момент времени колонией Англии, открыла свои двери первая общедоступная библиотека. На протяжении 15 лет Бенджамин работал секретарём в Генеральной ассамблее Пенсильвании, которую впоследствии сам и возглавил. Он был руководителем почтового ведомства в Пенсильвании, а затем руководил и почтами остальных владений метрополии Британии.
Портрет Бенджамина Франклина
С 1757 года на протяжении 13 лет Бенджамин представлял интересы одновременно четырёх американских штатов в Британии, а в 1775 году его назначили представителем во втором Континентальном конгрессе колоний Америки. В составе общей группы Франклин вёл разработки эскиза Большой печати США. После того, как в июле 1776 года была подписана Декларация, Бенджамин оказался во главе группы, которая полетела в Париж для того, чтобы найти поддержку в войне с Великобританией. До зимы 1778 года, благодаря труду и усилиям Франклина, под договором появилась подпись французов, а его самого оставили в Париже в качестве посланника. Во Франции он вступил в ложу масонов, став тем самым первым американцем-масоном.
В 1780 годах Франклин отправился Лондон в составе американской делегации на переговоры, которые закончились подписанием Версальского договора, поставившего заключительную точку в войне США за получение независимости.
С начала 1770 годов и по 1790 год он вёл работу над написанием автобиографии, которую, однако, так и не закончил. Политик рассчитывал в будущем оформить её в виде мемуаров, посвящённых самым ярким моментам своей жизни. Сама книга, получившая название «Автобиография», была опубликована уже после смерти Франклина.
Среди других известных сочинений Франклина – это его «Необходимые советы тем, кто хотел бы стать богатым», «Путь к изобилию», а также «Рассуждение о свободе и необходимости, наслаждении и страдании». Франклина не обошли стороной и режиссеры, отразив его жизнь в таких фильмах, как «Джон Адамс», «Джон Пол Джонс» и «Сыны свободы».
Война за независимости
Во время войны Соединённых Штатов за обретение независимости Бенджамин Франклин сумел продумать и тщательнейшим образом разработать план Союза колоний, смог наладить работу почтового ведомства, став его генеральным почтмейстером, а также являлся соавтором Декларации о независимости и занимал должность советника главнокомандующего армией.
Научная деятельность
Стремление к изучению наук Бенджамин проявлял ещё с раннего детства. Как-то раз в детстве Бен появился на берегу моря с дощечками, которые он прикрепил к рукам и ногам. С этими приспособлениями, которые впоследствии были названы ластами, он обогнал своих друзей в соревновании. В скором времени Бенджамин вновь удивил друзей, когда принёс на берег бумажного змея.
Молниеотвод Бенджамина Франклина
Науке и проведению различных научных опытов и экспериментов Бенджамин Франклин посвятил не так много времени, как политике и дипломатии: в общей сложности на это у него ушло 5-6 лет. Однако за этот промежуток времени он смог добиться невероятных результатов: Франклин исследовал электричество, испытывал на теплопроводность металлы, а также изучил явление распространения звука в воде. Ученый сумел хорошо исследовать и укротить «небесный огонь», служивший во время грозы причиной для возникновения сильных пожаров, уничтожавших целые поселения и города. Изобретённый им молниеотвод свёл возможность возникновения пожаров до минимума. Бенджамин Франклин изобрёл лампы, предназначенные для фонарей на улицах, и плоский конденсатор, предложил ввести в электричестве «+» и «-», а также чётко смог сформулировать закон о сохранении электрического заряда.
Личная жизнь
Отношения Бенджамина Франклина с женщинами – это особая глава в биографии учёного. Личная жизнь его была довольно насыщенной: он был очень любвеобильным мужчиной и не отличался сохранением верности.
Портрет невесты Бенджамина Франклина Деборы
В Филадельфии Бенджамин познакомился с Деборой Рид, которая стала его невестой. Однако во время долгосрочного пребывания в Лондоне Франклин влюбился в дочь владелицы квартиры, в которой он проживал. В итоге девушка родила ему первого ребёнка, сына Уильяма. В Филадельфию Бенджамин вернулся уже с незаконнорождённым ребенком, которого, тем не менее, Дебора приняла.
Будучи в гражданском браке с Деборой, у пары родилось двое детей: сын Френсис и дочь Сара. Сын, к сожалению, умер в возрасте 4 лет, заразившись оспой. После этого жизнь у них не заладилась, и супруги прожили вместе ещё только два года.
У харизматичного и импозантного Франклина было достаточно много любовниц. Например, в середине 1750 годов в Бостоне он познакомился с Кэтрин Рэй. К слову, любовная переписка пары продолжалась вплоть до последних дней жизни Бенджамина. Также на протяжении нескольких лет продолжалась любовная связь Франклина с владелицей дома, в котором он проживал вместе со своей семьёй. Ходили даже слухи о том, что любовная интрига развивалась одновременно по двум направлениям: с владелицей дома и её молодой племянницей.
В конце 1770 годов Бенджамин Франклин, которому на тот период времени исполнилось 70 лет, познакомился с парижанкой Брийон де Жуй, которой было 30 лет и которая стала последним увлечением политика.
Известное письмо Франклина, содержащее в себе советы интимного характера и датируемое 1745 годом, было написано Франклином его безымянному другу в возрасте 39 лет. Письмо сохранилось в архиве Министерства иностранных дел Америки. Опубликовано же оно было только в 1926 году. В этом письме молодой Бенджамин советовал другу выбирать любовниц исключительно постарше, а также охотно делился подробностями интимного характера по поводу того, почему взрослые женщины лучше молодых девушек.
Смерть
Бенджамин Франклин скончался 17 апреля 1790 года на 84 году жизни. На похороны «первого американца» в Филадельфию приехало около 20 тысяч человек. После его смерти никого больше в Америке не хоронили с такими почестями. В США по умершему Франклину даже объявили траур, который длился на протяжении двух месяцев.