биография дмитрия гнатюка певца

Дмитрий Гнатюк

Биография

Дмитрий Михайлович Гнатюк родился 28 марта 1925 года в румынском селе Староселье. Его родителями были простые крестьяне Мария Ивановна и Михаил Дмитриевич, причем отец был ветераном Первой мировой войны и всю жизнь проходил с деревянным протезом вместо ноги. Семья Гнатюков пользовалась авторитетом в селе, хотя и была небогата.

В общей сложности в семействе было шесть детей, и нередко Михаил Гнатюк, отправляясь по делам в Черновцы, оставлял Дмитрия за старшего. Будущий известный певец прекрасно говорил по-румынски и неплохо учился в местной школе, звонко напевая любимые песни в пристройке возле конюшни. В восьмилетнем возрасте мальчик попал в церковный хор, где батюшка Мирослав, сразу почувствовавший талант юного прихожанина, научил того музыкальной грамоте.

Дмитрий Гнатюк в молодости

Когда началась Вторая мировая война, Дмитрий Гнатюк успел закончить только восьмилетку. Поначалу Черновицкую область Румынии, где находится село Староселье, заняли войска СССР, потом регион присоединили к УССР, а вскоре после этого сюда пришли немецко-фашистские захватчики.

Семейство Гнатюков было эвакуировано в город Нижняя Салда Свердловской области РСФСР. Там Диме удалось дополучить среднее образование, и там же в 1944 году он пошел работать сталеваром.

Карьера в театре

После победы Советского Союза над Германией юный музыкант вернулся на родину, в Черновцы, и получил работу в местном Музыкально-драматическом театре им. Ольги Кобылянской. Незаурядные вокальные данные артиста быстро привлекли внимание специалистов, и вскоре Дмитрий Гнатюк получил приглашение в Государственную киевскую консерваторию, где он и обучался камерному и оперному пению с 1946 по 1951 годы.

Дмитрий Гнатюк на театральной сцене

В том же 1951 году певец был с распростертыми объятиями принят в труппу Киевского театра оперы и балета им. Тараса Шевченко на должность солиста. В 1979 году он получил должность директора, затем режиссера, худрука и главного режиссера данного театра.

Талантливо исполненные партии Евгения Онегина, Фигаро, Риголетто, Мазепы и многих других персонажей обеспечили ему всесоюзную популярность, а также гастроли в США, Австрии, Италии, Новой Зеландии и КНР.

Дмитрий Гнатюк на сцене

Кроме работы в Театре имени Шевченко, артист ставил спектакли в Донецком театре оперы и балета имени Соловьяненко и в оперной студии Киевской консерватории. А с 1985 года он стал также режиссером в Киевском детском музыкальном театре.

После того, как актер ушел с оперной сцены и посвятил себя преподаванию и режиссуре, он окончил режиссерский факультет, получив известность режиссера-новатора.

Карьера на эстраде

Дмитрию Михайловичу покорились не только оперные театры, но и эстрада. Эта составляющая его карьеры началась с песни «Два кольори», записанной в 1960 году. Грампластинки с этой песней скупались огромными тиражами, песня звучала в телепередачах и на радиостанциях.

Вскоре певец закрепил успех, исполнив «Пiсню про рушник». В том же году Дмитрий Гнатюк получил звание Народного артиста СССР.

Одаренному украинскому баритону благоволили коммунистические вожди. Так, артист выступал на закрытом концерте, посвященном семидесятилетнему юбилею Иосифа Сталина. На мероприятии присутствовал Мао Цзэдун, а также многие прославленные артисты.

Дмитрий Гнатюк в последние годы

Нравился Гнатюк и Брежневу, который однажды потребовал, чтобы певец выступил на концерте в Москве в тот момент, когда он гастролировал на Дальнем Востоке. Дмитрию Михайловичу пришлось надеть кислородную маску и лететь в столицу на сверхзвуковом самолете.

Личная жизнь

Первая и единственная жена Дмитрия Гнатюка – языковед Галина Макаровна, с которой певец познакомился еще в молодости, и которая стала его главной любовью на всю жизнь.

Дмитрий Гнатюк с женой

И Галина, и Дмитрий достаточно много времени уделяли своей карьере, поэтому их союз не стал тем семейством, где дети рождаются чуть ли ни каждый год. Однако один ребенок у пары все же появился: сын Андрей.

Дмитрий Михайлович скончался 29 апреля 2016 года, причина смерти – болезнь, с которой певец сражался на протяжении долгих лет. Вскоре после этого, 20 июня 2016 года, скончалась и супруга артиста.

Источник

Новое в блогах

28 марта свой 91-й день рождения отмечает выдающийся советский украинский певец,

Герой Социалистического Труда (1985),

Народный артист СССР (1960),

Лауреат Государственной премии СССР (1977),

Лауреат премии Ленинского комсомола (1967),

Лауреат Государственной премии УССР им. Шевченко (1973),

Герой Украины (2005) Дми́трий Миха́йлович Гнатю́к.

Награды

Родился Дмитрий Михайлович 28 марта 1925 года в селе Староселье Черновицкой области в крестьянской семье.

Голос Дмитрий унаследовал от мамы, однако, как сам признавался певец, женщина пела очень редко: на ней лежала забота о шестерых детях, работа, дом и огород.

Сам Дмитрий пел с малого детства. Он не мог не петь. Для него это было как дышать. Для того, чтобы «выпеться», мальчик даже закрывался в пристройке возле конюшни – чтобы никто не услышал.

В восемь лет он пошел в церковный хор. Отец Мирослав, руководивший хором, заметил способность мальчика, и стал заниматься с ним отдельно. Именно он научил Дмитрий музыкальной грамоте, изучив сольфеджио.

В 14 лет Гнатюк инициировал создание в школе кружка художественной самодеятельности, первым спектаклем которого было «Сватовство на Гончаровке». Поскольку клуба в селе не было, сцену обустроили в сарае.

По возвращении на родину работал в Черновицком музыкально-драматическом театре имени Ольги Кобылянской, где пел и танцевал в кордебалете.

В 1946 году поступил в Киевскую консерваторию (класс И. С. Паторжинского), которую окончил в 1951 году и стал солистом Киевского театра оперы и балета, в котором начал выступать ещё студентом с 1948 года. Впоследствии Дмитрий Михайлович стал и главным режиссёром этого театра.

Со своей женой Галиной Дмитрий Гнатюк познакомился, будучи студентом в 1947 году. Он приехал домой на каникулы из Киева. Это был период голода – как вспоминает сам Дмитрий, в то время и борщ из листьев свеклы и цвета акации был в радость. Однако несмотря на это, молодые люди, понравившиеся друг другу с первого взгляда, были счастливы. Поженились они в 1950 году. Это был союз на всю жизнь.

Прославился Гнатюк и как концертный певец — исполнитель песен и романсов. Много гастролировал за рубежом.

В своей жизни Гнатюк побывал на гастролях в разных странах на всех континентах. Показателем успеха украинского певца может служить один случай в Нью-Йорке в 70-х годах.

После завершения программы публика потребовала спеть «на бис». Он начал выполнять просьбы публики, пока это «на бис» не переросло в полноценное третье отделение. Закончив петь, Гнатюк пошел в гримерку, однако зрители бросились за ним брать автографы.

Дверь не выдержала и сломалась. Подобную картину успеха Гнатюка можно было наблюдать в России, Канаде, США, Польше, Болгарии, Японии и других странах, где певец давал сольные концерты.

Портрет Гнатюка кисти Александра Красноперова

Дмитрий Гнатюк теперь достиг возраста патриархов и мудрецов.

Его песни любили слушать Сталин, Хрущев, Горбачев, Мао Цзэдун, Фидель Кастро.

Он, родившийся в бедном прикарпатском селе и чуть ли не пешком пришедший в Киев, чтобы учиться в консерватории, получил почти все мыслимые для артиста награды и регалии.

В 60-е пластинки с исполненным им «Рушником» разошлись по миру 17-миллионным тиражом. Один из лучших баритонов мира, он до сих пор не потерял голоса и на своем юбилейном концерте год назад пел, как и 20 лет назад.

Гнатюк не намерен приноравливаться к ныне действующей конъюнктуре — так же носит на лацкане рядом со Звездой Героя Украины и Звезду Героя Социалистического Труда.

Источник

Дмитрий Гнатюк — биография, фото, личная жизнь, песни

Дмитрий Гнатюк: биография

Дмитрий Михайлович Гнатюк родился 28 марта 1925 года в румынском селе Староселье. Его родителями были простые крестьяне Мария Ивановна и Михаил Дмитриевич, причем отец был ветераном Первой мировой войны и всю жизнь проходил с деревянным протезом вместо ноги. Семья Гнатюков пользовалась авторитетом в селе, хотя и была небогата.

В общей сложности в семействе было шесть детей, и нередко Михаил Гнатюк, отправляясь по делам в Черновцы, оставлял Дмитрия за старшего. Будущий известный певец прекрасно говорил по-румынски и неплохо учился в местной школе, звонко напевая любимые песни в пристройке возле конюшни. В восьмилетнем возрасте мальчик попал в церковный хор, где батюшка Мирослав, сразу почувствовавший талант юного прихожанина, научил того музыкальной грамоте.

Дмитрий Гнатюк в молодости

Когда началась Вторая мировая война, Дмитрий Гнатюк успел закончить только восьмилетку. Поначалу Черновицкую область Румынии, где находится село Староселье, заняли войска СССР, потом регион присоединили к УССР, а вскоре после этого сюда пришли немецко-фашистские захватчики.

Семейство Гнатюков было эвакуировано в город Нижняя Салда Свердловской области РСФСР. Там Диме удалось дополучить среднее образование, и там же в 1944 году он пошел работать сталеваром.

Карьера в театре

После победы Советского Союза над Германией юный музыкант вернулся на родину, в Черновцы, и получил работу в местном Музыкально-драматическом театре им. Ольги Кобылянской. Незаурядные вокальные данные артиста быстро привлекли внимание специалистов, и вскоре Дмитрий Гнатюк получил приглашение в Государственную киевскую консерваторию, где он и обучался камерному и оперному пению с 1946 по 1951 годы.

Дмитрий Гнатюк на театральной сцене

В том же 1951 году певец был с распростертыми объятиями принят в труппу Киевского театра оперы и балета им. Тараса Шевченко на должность солиста. В 1979 году он получил должность директора, затем режиссера, худрука и главного режиссера данного театра.

Талантливо исполненные партии Евгения Онегина, Фигаро, Риголетто, Мазепы и многих других персонажей обеспечили ему всесоюзную популярность, а также гастроли в США, Австрии, Италии, Новой Зеландии и КНР.

Дмитрий Гнатюк на сцене

Кроме работы в Театре имени Шевченко, артист ставил спектакли в Донецком театре оперы и балета имени Соловьяненко и в оперной студии Киевской консерватории. А с 1985 года он стал также режиссером в Киевском детском музыкальном театре.

После того, как актер ушел с оперной сцены и посвятил себя преподаванию и режиссуре, он окончил режиссерский факультет, получив известность режиссера-новатора.

Карьера на эстраде

Дмитрию Михайловичу покорились не только оперные театры, но и эстрада. Эта составляющая его карьеры началась с песни «Два кольори», записанной в 1960 году. Грампластинки с этой песней скупались огромными тиражами, песня звучала в телепередачах и на радиостанциях.

Вскоре певец закрепил успех, исполнив «Пiсню про рушник». В том же году Дмитрий Гнатюк получил звание Народного артиста СССР.

Одаренному украинскому баритону благоволили коммунистические вожди. Так, артист выступал на закрытом концерте, посвященном семидесятилетнему юбилею Иосифа Сталина. На мероприятии присутствовал Мао Цзэдун, а также многие прославленные артисты.

Дмитрий Гнатюк в последние годы

Нравился Гнатюк и Брежневу, который однажды потребовал, чтобы певец выступил на концерте в Москве в тот момент, когда он гастролировал на Дальнем Востоке. Дмитрию Михайловичу пришлось надеть кислородную маску и лететь в столицу на сверхзвуковом самолете.

Личная жизнь

Первая и единственная жена Дмитрия Гнатюка – языковед Галина Макаровна, с которой певец познакомился еще в молодости, и которая стала его главной любовью на всю жизнь.

Дмитрий Гнатюк с женой

И Галина, и Дмитрий достаточно много времени уделяли своей карьере, поэтому их союз не стал тем семейством, где дети рождаются чуть ли ни каждый год. Однако один ребенок у пары все же появился: сын Андрей.

Дмитрий Михайлович скончался 29 апреля 2016 года, причина смерти – болезнь, с которой певец сражался на протяжении долгих лет. Вскоре после этого, 20 июня 2016 года, скончалась и супруга артиста.

Источник

Легендарный баритон Дмитрий ГНАТЮК: «Душа до сих пор поет — даже во сне»

(Продолжение. Начало в № 19)

— В 60-е и 70-е годы благодаря зятю Хрущева Виктору Петровичу Гонтарю, который директором Киевского оперного театра был, здесь целая плеяда великолепных певцов блистала. Некоторых из них позже в Большой театр пригласили: Бэла Руденко туда ушла, Юрий Гуляев.

— Не смогли потом там полноценно работать.

— Это во-первых, а во-вторых, когда тебе за 50, с чистого листа начинать поздно, все прошло. Наш театр был одним из лучших во всем Союзе: помню, как первую свою оперу здесь поставил — «Князь Игорь».

— Вас в Большой приглашали?

— Несколько раз, и квартиру в Москве предлагали.

— Почему же не согласились?

— Не мог. Не мое. Один раз, правда, чуть было не решился — так с Гонтарем поругался, что, казалось, все, не смогу с ним работать, ухожу. Поехал в Москву квартиру смотреть, встретился там с Никитой Сергеевичем: какое-то событие отмечали, ужинали. Сказал ему: «Вы знаете, наверное, я сюда перееду». Он: «Прекрасно!». — «Да, но мне очень не хочется». — «А что слу­чилось?». — «Да вот, с зятем вашим не поладили. ». Мы просто в Исландии были, и Гонтарь сказал, что артистам по пять тысяч долларов заплатил, но какие пять тысяч? Были суточные какие-то, сущая мелочь — остальное он растратил, а возвращать в Гос­концерт должны были я, Чавдар, Руденко. Хрущев тут же его пропесочил: «Таких людей, как Гнатюк, любить мы должны — если еще раз подобное сделаешь, не будешь директором». Все утряслось.

— Ну а с Запада, где много и ус­пеш­но вы гаст­ролировали, предложения, от которых трудно было отказаться, поступали?

— Не то слово! В Австралии, например, новый оперный театр строили — там так меня слушали.

— Жалеете сейчас, что не согласились?

— Не-е-ет, абсолютно, и я вам уже сказал, почему. Есть и еще одна история не­большая. Однажды к нам в театр на гастроли знаменитая французская певица Бланш Тебом приехала. Думал, уже фамилию за­па­мятовал: все на свете позабывал, хотя она меня, наверное, долго по­м­нила.

— Красивая была женщина?

— И красивая, и интересная — меццо-сопрано у нее, но ей уже было под 40.

— Ну, еще ничего.

— На сцене Киевского ордена Ле­ни­на и ордена Тру­до­во­го Красного Зна­ме­ни академического театра оперы и балета имени Тараса Шевченко?

— Да (смеется), и гостью это, видимо, возбудило: мол, смотрите, так гри­мируется — как же потом нужно мыться. В общем, Бланш мне сказала: «Приглашаю тебя в «Метрополитен-опера». Я в ответ: «У нас это только через Госконцерт решается». Она: «Я — Бланш Тебом».

— А вы: «А я — Дмитрий Гнатюк».

— (Смеется). Она настаивать стала: «Ме­ня весь мир знает, и я прошу тебя выступить в этих двух спектаклях со мной». Я подумал: «Эх, была не была!» — и поехал. Без Госконцерта.

— А как?

— И вас отпустили?

— Никто меня не отпускал, захотел — и. (смеется). Отработал, в общем, в «Метрополитен-опера» два спектакля, и столько ши­карных статей об этом там написали! Дескать, у нас тоже знаменитые есть баритоны, но один длинный и худой, второй толстый и низенький, а тут вышел.

Прилетаю в Москву, человек из Госконцерта встре­чает и говорит: «В гостиницу не идите — прямо в Госконцерт: там вас уже ждут». Только я дверь открыл — сразу вопрос: «А где ваш гонорар?». Я 10 тысяч вынимаю, а чиновник их раз — и в шухлядку! «Дайте, — говорю, — хотя бы 400 долларов, которые мне полагаются!». — «Нет, вы наказаны и пять лет на гастроли ездить не будете». Как у Шевченко: «Доборолась Україна до самого краю. ».

— И не ездили?

— Через несколько дней меня в Москву на концерт позвали, а там Никита Сергеевич сидит, народ хороший — работники сельского хозяйства, за кукурузу ответственные, и таким я успехом там пользовался, так всем понравился, что за ужином Хрущев еще раз «Пісню про рушник» спеть попросил. Спел я и думаю: «Была не была, еще раз на зятя пожалуюсь» — и рассказал, что Гонтарь жизни мне не дает, узнал о поез­д­ке американской — и все гастроли накрылись. Никита Сергеевич тут же родственника набрал: «Если еще раз тронешь его, как горлица, полетишь — чтобы рта мне не раскрывал!».

«ЗВОНЮ СЕСТРЕ В КАНАДУ: «ПРИЕЗЖАЙ, ЗДЕСЬ ПОЖИВЕШЬ НЕМНОЖКО», А ОНА: «Я УЖЕ ОТТУДА УЕХАЛА. ЗДЕСЬ У МЕНЯ ВСЯ ЖИЗНЬ ПРОШЛА — ТУТ И ПОМИРАТЬ БУДУ»

— Вы трагическую историю брата Ивана рассказали, а сестра ваша Анна, на­сколько я знаю, в Канаду эмигрировала.

— На побывку к соседям родственник просто приехал, они познакомились, и ее тот парень забрал. Это в 37-м году еще было.

— Вы с ней потом встречались?

— Конечно — каждый раз, когда в Канаде оказывался.

— С сестрой видеться не запреща­ли?

— Нет. Ну, следили за мной, конечно, и люди, которые сопровождали меня, были, но беседовать они нам не мешали. Я всег­да, когда мог, с ней встречался: сестра очень хотела назад, на Родину, и, честно скажу вам, сильно переживала. Она, кстати, еще жива!

— Вот это да!

— Фантастика! Когда вы последний раз виделись?

— Давненько. Звоню, приглашаю: «Приезжай, здесь поживешь не­множко», а она: «Я уже оттуда уехала. Здесь у меня вся жизнь прошла, внуки-правнуки. — тут и помирать буду».

— Как разбросало всех.

— (Разводит руками). Сестра — человек, замечу, домашний, политикой никогда не интересовалась.

— В Киевской опере, как мы уже сказали, великие режиссеры, дирижеры, пев­цы были, а са­мы­ми вы­да­ющи­ми­ся кого вы считаете?

— Я искусство Елизаветы Ивановны Чав­дар любил — это мирового уровня, безусловно, певица, очень мне баритон Гришко нравился.

— Видите.

— Да, славным певцом был, и пел бы дольше, если бы не болезнь.

Еще авторитетом для меня Борис Гмыря был, Лариса Руденко — партнерша моя прекрасная. Многих можно назвать, я со всеми коллегами в хороших был отношениях.

«РАНЬШЕ ПИЛИ В ТЕАТРЕ ЗДОРОВО: ЗУБАРЕВ НА СЦЕНЕ ВООБЩЕ ПАДАЛ И ВСТАТЬ НЕ МОГ»

— Кроме Гришко и вас, в Киевской опере немало ярких баритонов было — это и Анатолий Мокренко, и Николай Кон­д­ратюк.

— Юра мне очень нравился, а Николай Ворвулев был хорош, но (щелкает пальцем по шее) вот это дело никак бросить не мог.

— А ведь тоже народный артист СССР!

— Он стихийный певец был, и это ему мешало.

— Как же вы уживались — баритоны такие? Подводные камни какие-то бы­ли?

— Нет (отмахивается), а если и были, внимания на них не обращали, каж­дый свою тропку в искусстве нащупать старался.

— Творческая все-таки была атмосфера.

— Вы говорите, Ворвулева водка погубила, но ведь и Юрий Гуляев выпить любил.

— Многие вообще певцы за воротник закладывали?

— Очень многие — пили в тот период здорово.

— Вы — нет?

— Нет, это невозможно!

— Почему?

— Потому что занят был делом, которое очень любил: ну как это — выйти на сцену и алкоголем пахнуть?

— И координация ведь сразу другая по­яв­ля­ет­ся.

— Часто солисты на сце­ну пьяными выходили?

— А правда, что некоторые перед зрителями падали, а подняться уже не могли?

— Случалось, но раньше. Был такой Зубарев — до нас еще: падал на сцене и встать не мог.

— Евгения Мирошниченко яркой певицей была?

— Конечно, но неуравновешенной.

— У них ведь жесткое про­тивостояние с Бэлой Руденко было.

— Потому что она себя так вела.

— Руденко?

— Нет, Мирошниченко. Я, кстати, на гаст­роли в Канаду однажды собирался и думал: «Надо бы Женю взять — знаменитая певица, голос бо­жественный.

— Почему?

— Как?

— Мелочи какие-то выискивала, всем звонила, деньги у людей брала. Не должна на­родная артистка Со­вет­ско­го Союза так поступать.

— Дирижеры, режиссеры и хормейс­теры мирового уровня в Киевской опере были?

— Стефан Турчак?

— Лев Венедиктов?

— Тоже. У нас прекрасные дирижеры были: Константин Симеонов, потом Турчак, очень талантливым режиссером был Крушельницкий (я многому у него научился), Стефанович, который, правда, недолго поработал — умер. Вообще, все руководители оркестра и хора, которые со мной работали, выдающиеся.

— Когда-то в Киевскую оперу попасть нереально было, люди через окна лезли, через служебный вход про­би­ра­лись — да как угодно, только чтобы в зале оказаться, а вот сегодня молодежь в оперу ходит?

— Не очень, да и мне репертуар не нравится. Ну, вот мои спектакли.

— Да — «Аида» и «Травиата»: ос­таль­ные закопаны. Ждут новые руководители, чтобы время прошло и можно было по-новому их «прочитать» — «Наталку Полтавку» вот сделали, но знаете, черт-те что вышло.

— А вы ходите, смотрите?

— Безусловно: слежу за спектаклями — а может, мои постановки реанимируют? Нет. Понимаете, у меня своя концепция режиссуры, я не по клавиру ставлю, не по тексту, а по партитуре, но чтобы всю драматургию партитуры на сцену перенести, нужно музыку знать (улыбается), а кто ее знает? Я, ваш покорнейший слуга, а тут пришел человек. (Пауза). Нет, ничего хорошего сказать о нем не могу.

— Помню, когда я маленьким был, вы заходили иногда в зал в антракте и люди вставали, овации вам устраивали. Сейчас, когда входите, они звучат?

— Стараюсь, чтобы меня никто не видел.

— Ну, вы и тогда старались.

— (Смеется). Не хлопают уже. Отхлопали.

«ПЕНИЕ, КАК ВЕЛИКИЙ БОРИС РОМАНОВИЧ ГМЫРЯ ГОВОРИЛ, ИЗ ТОГО ЖЕ МЕСТА ВЫХОДИТ, ЧТО И ЛЮБОВЬ»

— Ваша жена Галина Макаровна — известный ук­ра­ин­ский филолог.

— Сколько вы лет вместе?

— Хорошо как сказали, но вы, во-первых, артист, во-вторых, красивый мужчина, в-третьих, популярная личность, всегда на виду. Девушки наверняка за вами вились, а романы случались?

— (Смеется). Ой, столько комп­лиментов вы мне сделали.

— Но это же правда!

— Знаете, я не святой, чтобы девушки мне не нравились, но и в этом своя концепция у меня была: если будешь лишнее себе позволять, идеалы свои растеряешь. Хорошо все-таки, когда в тебя пальцем не тычут и не говорят: «Вон он, такой-сякой пошел. ».

— Ну, допустим, но вот поехали вы в Нью-Йорк с Бланш Тебом: она яркая женщина, вы видный мужчина — и что, ничего?

— Ей-Богу, ну вот вам крест! (Крестится) — никогда этого не делал.

— И что-то в жизни, я думаю, потеряли.

— Конечно, но что-то и приобрел. Я знал людей, которые это любили: они очень быстро со сцены уходили. Искусство и энергия взаимосвязаны: энергию теряешь — все, а пение, как великий Борис Романович Гмыря говорил, из того же места выходит, что и любовь (смеется). Славный он был, вы знаете — я наблюдал за ним и с него брал пример.

— При немцах во время оккупации пел, за это потом пострадал.

— Время такое было — чрезвычайное. Мне очень жаль, что так получилось, но что поделаешь?

— Вы толк в искусстве знаете, картины коллекционируете, а кого из художников любите больше?

— Трудно сказать. Когда этим делом увлекся, все, что понравится, покупал, а потом решил: «Нет, буду только украинскую живопись собирать».

— Кто в вашей коллекции есть?

— Яблонская?

— Не-е-ет, это сов­ре­менница наша, я современников не собираю. Мои художники постарше: Васильковский, Левченко, Пимоненко — все наши звезды изобразительного искусства, а кто из них лучший, слож­ный вопрос. Васильковского — да, люблю, Пимоненко есть очень хороший — базар, например. И у Васильковского тоже базар и Крым, пейзажи, Левченко очень достойный художник.

— А это правда, что в вашей коллекции даже Малевич имеется?

— Маневич, который в Америке жил, — две картины, необыкновенно красивые. За них его дочь большие деньги мне предлагала, но.

— Искусство дороже денег?

— Да, безусловно. Может, я и пошел бы на это, однако она хотела, чтобы за одну картину музей заплатил: мол, я и так 40 полотен ему подарила, а мне торговаться с ними зачем?

— Вы, я знаю, с Максимом Рыльским дружили — интересным он был?

— Невероятно! Во-первых, это был человек очень высокой культуры, и когда что-то ему не нравилось, просто молчал, но если понравилась, например, песня — народная или современная, восхищался, всем об этом рассказывал.

— И поэт к тому же прекрасный был.

— Чудо! — один из последних могикан наших, украинских.

— Вы народный артист Советского Союза, Герой Социалистического Труда и Герой Украины — даже не знаю, есть ли у нас еще люди, у которых две таких геройских звезды разных стран.

— Почти нет (улыбается).

— И депутатом союзным вы были.

— Тоже единожды: не хватило меня!

— В политике, тем не менее, вы все от «а» до «я» знаете, а вот сегод­няшняя Украина вам нравится?

— Понимаете. (Пауза). Она мне всегда нравилась, но сказать, что сегодня это шедевр, не могу. Все почему-то не так, как хотелось бы, происходит, а дело в том, что без любви к Украине во благо ей действовать невозможно.

— А много при власти людей, которые Украину не любят, правда?

— Еще и похваляются этим!

— Да, в речах своих. Боже, чем же вы хвастаете? Ну будьте людьми культурными — вы ведь в XXI веке живете.

— Вы почетный житель Черновцов, своей малой Родины, и Киева, и очень трогательно сегодня рассказывали, как впервые в столицу приехали и на горке Владимирской ночевали. Скажите, сегодняшний Киев, не­мно­го другой, нравится вам или нет?

— Если честно, мне больше тот Киев нравился — вот как ни странно. Когда за границу ездил, тяжело было: шум, машины гу­дят, а Киев был тихим. После двух месяцев на гастролях я уже болел, ничто мне было не мило, и когда возвращался, на второй день на Владимирскую горку шел, там, где в юности четыре ночи провел, садился, и так хорошо становилось — прекрасно!

— Сейчас туда ходите?

— Не так часто, но бывает. Иногда тяжело на душе, а стоит с Владимирской гор­ки на Днепр посмотреть — и память к той идиллии уносит, которую впервые, будучи молодым, почувствовал.

— Дмитрий Михайлович, вам 89 лет ис­полняется: какое оно — ощущение возраста?

— Конечно, он чувствуется, и болезни дают о себе знать. Чего вот я с палочкой хожу? Ногу сломал и восстановиться никак не могу — шкандыбаю: ну надо же такое! Так бездарно сломал — просто ужас!

— На улице или дома?

— 89, тем не менее, это много?

— Думаю, что нормально, но еще годик до 90 было бы неплохо.

— Жить до ста хочется?

— Вы знаете, никогда не терять любовь к жизни стараюсь. Доволен тем, что имею возможность с молодежью работать, науку о музыкальной режиссуре передавать — я хочу ее передать: с собой уносить зачем? Нужно, правда, музыку знать — это ведь не просто «тру-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля» пропеть, это когда в драматургию ты углубляешься и то раскрываешь, что как музыкальный режиссер раскрыть должен, а если не можешь, не музыкальный ты режиссер. Вся драматургия в партитуре заложена, и ты переносишь эту партитуру на сцену, каждый такт музыки осмысливая и понимая.

— Душа до сих пор поет?

— Даже во сне (смеется).

— Когда просыпаетесь, голос проверяете?

— Сейчас привычки такой уже нет, с возрастом это уходит, но я доволен, что еще могу пропеть, не раз это делаю, и мне очень нравится, что в состоянии образ того или иного романса раскрыть, по-настоящему смысл передать. Если в таком возрасте у тебя и голос есть, и еще в голове кое-что осталось, все, значит, в порядке.

— Дмитрий Михайлович, я счастлив, что сегодня мы встретились, что еще раз к вашему творчеству, к вашей личности прикоснулся. Я вас очень люблю.

Ясени, ясени,

Бачу вас за селом край дороги.

Вот видишь, сбился! Давай лучше другую. (Поет).

Як я малим збирався навесні

Піти у світ незнаними шляхами,

Сорочку мати вишила мені

Червоними і чорними,

Червоними і чорними нитками.

Два кольори мої, два кольори,

Оба на полотні, в душі моїй оба,

Два кольори мої, два кольори,

Червоне — то любов,

а чорне — то журба.

Источник