биография ганнибала прадеда пушкина

Два прадеда Пушкина: буйнопомешанный убийца и самозваный двоеженец

3.Таким образом, дед поэта, Лев Александрович Пушкин (1723-1790), остался со своей сестрой Марией, которая была младше него на год, круглым сиротой в 2 года. Детей забрал на воспитание их дед-адмирал, отец матери.

7.Сергей Львович, как и его гениальный сын, был очень влюбчив. Потеряв в 1836 году, в 66 лет, свою властную жену, он ухаживал за всеми попадавшимися ему молодыми девушками и женщинами, даже за Анной Петровной Керн, воспетой Пушкиным в знаменитом стихотворении «Я помню чудное мгновение. » Писал им стихи – он считал себя поэтом не хуже сына. Перед смертью отец Пушкина (он скончался в 78 лет) хотел жениться, и даже в агонии умолял дочь Анны Керн, которая была младше него на 50 лет, и годилась ему во внучки, выйти за него замуж.

4.История о женитьбе безродного арапа на знатной московской боярышне была, конечно же, всего лишь плодом воображения Александра Сергеевича. Царю никогда бы не пришло в голову женить своего крепостного холопа, как бы хорошо он к нему сам не относился, на знатной дворянке. Царский арап решил эту проблему, хоть и не очень удачно, сам.

10.В 1773 году в Липецке Осип Абрамович женился на Марии Алексеевне Пушкиной (1745-1818), дочери бывшего тамбовского вое­воды А.Ф. Пушкина. И этой бабушке поэта в год замужества «стукнуло» аж 28 критических для невесты того времени лет, и выйти замуж за «арапа» её заставил отец. Молодожёны сначала жили в Муроме, но после того, как Осип наделал много долгов, Мария Алек­сеевна была вынуждена продать свою приданую деревню в Ярослав­ском уезде. Она просила разрешения у отца своего мужа переехать к нему в его имение Суйду, и супруги стали жить на новом месте практически в качестве нахлебников. Здесь же 21-го июня 1775 года у них родилась дочь Надежда, будущая мать поэта. В следующем году невестка «царского арапа» родила ещё одного ребёнка, сына Николая, умершего вскоре после рождения. Но к тому времени брак дедушки и бабушки Пушкина уже фактически распался.

11.Осип Абрамович увлёкся вдовой капитана Устиньей Толстой, и для получения разрешения на брак объявил первую супругу умершей. С присущим ему легкомыслием Осип дал жене «рядную запись» на получение им от неё разными вещами на сумму 27000 рублей (космическая сумма по тем временам). Живя с Толстой, Осип опять наделал много долгов. Вскоре был обнаружен и его незаконный брак, что отражено в распоряжении псковского архиерея. С тех пор на деда поэта пошли обвинения от обеих его жен. Мария Алексеевна прибегнула за помощью к Екатерине II, обвинив своего мужа в двоеженстве, а Толстая подала на него в суд о взыскании с него 27000 рублей, которые он будто бы растратил. Дело о незаконном браке тянулось с 1778 по 1784 г. и закончилось резолюцией самой императрицы: первую жену Ганнибалу почитать законной; второй брак уничтожить; вместо церковной епитимьи послать Осипа Абрамовича на семь лет служить на корабли в Средиземное море (он был отправлен на Черное море, где шла русско-турецкая война).

12.После возвращения с войны дед Пушкина так и не вернулся к его бабушке. Он доживал свой век в наследственном имении Михайловском под Псковом, где и умер 12 октября 1806 года, как деликатно написал его гениальный внук, «от следствий невоздержанной жизни». На деле это означало постоянные групповые оргии и пьянки с гаремом крепостных крестьянок, который Осип Ганнибал содержал до самой своей смерти.
Так что от каких именно своих предков Пушкин унаследовал безудержное сластолюбие и буйную фантазию, думаю, понятно.
Кстати, в свете известной репутации поэта, как беспутного ловеласа, знаменитого волокиты и бабника, забавным выглядит ещё один факт его биографии. Со стороны Ганнибалов он был потомком дворянского рода Ржевских. Матерью его бабушки Марии Алексеевны Ганнибал (Пушкиной), его прабабушкой, была Сарра Георгиевна Пушкина, урождённая Ржевская (1721-1790).

Источник

Странная жизнь Абрама Ганнибала

А потом происходили вот какие события. В самом конце 19 века младший сын Пушкина Григорий Александрович подарил господский дом в селе Михайловском Академии наук. С этого времени жизнь в заброшенной деревушке изменилась. Богатые люди со всей России, не скупясь, жертвовали деньги на музей великого поэта. Под деревянный дом подвели каменный фундамент, сделали капитальный ремонт, обставили, якобы пушкинской мебелью. В деревню зачастили важные господа, всё большие любители русской словесности. Они приезжали посмотреть Пушкинские места, но совершенно не замечали обитателей деревушки, бывших крепостных крестьян дворянина Пушкина. Эка невидаль, крестьянин-лапотник! В 1917 году, когда произошла революция, один из потомков того самого «дворового мальчика» позвал за компанию нескольких мужиков и направился к барскому дому. Значения слова «музей» крестьяне не понимали. Они натаскали соломы, положили её по всём четырём углам и подожгли. Помещичий особняк Пушкиных вспыхнул и в одночасье сгорел. В 30-е годы во время подготовки к 100-летию со дня смерти поэта, дом в Михайловском был восстановлен по фотографиям и рассказам очевидцев. Поздней осенью 1941 года дом-музей Пушкина снова сгорел, на этот раз от немецкого снаряда. В 50-е годы музей был отстроен заново, и стоит он, по сей день, и называется домом Пушкина, хотя никто уже не может поручиться, что жил великий поэт именно в таком доме.

Потомок негра безобразный

«Со стороны матери автор происхождения африканского».
А.С. Пушкин. Примечание к 1-й главе «Евгения Онегина».

» На берегу варяжских волн стоял, задумавшись глубоко, Великий царь и вдаль глядел. «

В 1830 году появился второй вариант, и звучал он так:

«На берегу балтийских волн стоял, задумавшись глубоко. Великий муж и вдаль глядел. «

И, наконец, в 1836 году Пушкин делает новые исправления в тексте, и мы получаем знакомые нам строки:
«На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел. «

Мы уже знаем, что Пушкин собирался написать полную и подробную биографию своего прадеда. 26-летнему автору по молодости лет эта задача вряд ли казалась сложной. А между тем предстояло описать множество событий почти за целое столетие, В обязательном порядке требовались исторические документы, и Пушкин, надо отдать ему должное, много и кропотливо работал над архивными материалами, хотя по-настоящему научного подхода к историческим событиям и фактам он так и не выработал. И это не его вина. В начале 19-го века все науки, кроме математики, переживали ещё стадию раннего младенчества. История как наука и наука точная сложилась только в 20-м веке. Историки же пушкинской эпохи позволяли себе обращаться с историческими материалами совершенно произвольно и даже не делали ссылок на источники. Всеми нами любимый Александр Сергеевич тоже не был исключением из общего правила.

Много ли исторических документов было у Пушкина? После смерти поэта в его личном архиве среди множества черновиков и набросков была обнаружена тетрадка, написанная по-немецки и при этом готическим шрифтом. В ней содержалось довольно подробное жизнеописание Абрама Петровича Ганнибала. Эта бесценная находка оказалась трудом безымянным и, к великому сожалению, буквально пестрила всевозможными нелепостями, ошибками и абсурдными утверждениями. Пушкин считал «немецкую биографию» литературным произведением и поэтому допускал в ней какую угодно долю вымысла. И всё же, не имея других источников, он был вынужден пользоваться этим безымянным сочинением всякий раз, когда ему надо было описывать своего прадеда. Именно так, на базе, несомненно, вымышленных фактов из «немецкой биографии» была написана повесть «Арап Петра Великого». Через 100 лет после смерти Пушкина писатель В. Набоков, находясь в эмиграции, получил из Москвы только что опубликованную биографию А. П. Ганнибала по-немецки и в переводе на русский язык. Изучив её, что называется, вдоль и поперёк, он назвал это сочинение «идиотским документом, комической напыщенной немецкой биографией». По его мнению, она написана «бойким, хотя и не совсем грамотным немецким языком» и была создана «несомненно, после смерти Ганнибала». В. Набоков признавал, что «в биографии содержатся факты, имена и даты, которые мог знать только сам Ганнибал. Но в ней, в то же самое время, содержится много и такого, что противоречит историческим документам, собственным посланиям Ганнибала и простой логике». Немецкий язык, считал В. Набоков, «принадлежит жителю Риги или Ревеля, одному из родственников госпожи Ганнибал».
Кто же мог описать во всех подробностях такую долгую и такую сложную жизнь? И Пушкин, и Набоков не обратили в «немецкой биографии» внимания всего лишь на одну фразу. После даты смерти Абрама Петровича (14 мая 1781 года) написано: «За 8 дней до смерти Абрам Петрович пребывал в состоянии сильнейшего упадка сил, но в столь хорошей памяти, что смог припомнить в полной точности события за много лет и их рассказать». Итак, скорее всего биография была продиктована самим Ганнибалом кому-то из немецкоязычных родственников его жены. Он сделал это для семейного пользования и, подобно всем людям в преклонном возрасте (86 или 87 лет), считая себя вправе что-то забыть, что-то перепутать, что-то присочинить, а где-то и прихвастнуть. Греха тут большого нет, если всё это будет помогать воспитанию детей и внуков.

«Чёрный дед мой Аннибал
Был куплен за бутылку рома
И в руки шкипера попал».
А.С.Пушкин.

Все биографии начинаются одинаково: жил да был такой-то человек и появился он на свет тогда-то и там-то. Всё ясно и понятно, если речь идёт о персонаже обычном. А что прикажете делать, если герой вашего описания в раннем детстве свалился, как говорится, с неба и без каких-либо документов? Именно так началась «странная жизнь» будущего генерала, богатого помещика и, наконец, прадеда великого русского поэта. Слово «странный» в пушкинские времена означало «удивительный», «поразительный», «необыкновенный».

Дальнейшая судьба Алексея Петровича нам неизвестна. Не знаем мы и того, сколько лет учился в музыкантской роте его брат Абрам. Немецкий язык юный барабанщик, конечно, не забыл. Учителя и ученики в музыкальном училище чаще всего были немцами или прибалтами. В коридорах учебного здания звучала немецкая речь. Не потерял он и французского языка: среди учителей могли быть и французы.
Участвовал ли барабанщик Петров «в военных походах и кампаниях того времени?» Никаких особых военных походов и кампаний в этот период не было. Для окончательной победы над Швецией оставалось выиграть Полтавскую битву в 1709 году. Видел ли кто-нибудь чёрного барабанщика на поле великой битвы? Пётр I, как известно, приказал наградить серебряной медалью «За победу под Полтавой» всех прямых и косвенных участников сражения, включая ездовых, поваров, лекарей и музыкантов. Если бы арапчонок Абрам, несмотря на детские годы, всё же попал в оркестр Преображенского полка и побывал на Полтавском поле, он получил бы эту медаль и всю жизнь похвалялся бы такой славной наградой. Ни о медали, ни о Полтавской битве Абрам Петрович нигде не упоминает. И, тем не менее, до сих пор жива легенда о юном арапе, чернокожем герое Полтавы. Как она возникла?

Царю наперсник
И сходно купленный арап
Возрос усерден, неподкупен,
Царю наперсник, а не раб.
А.С. Пушкин

А теперь попробуем навести порядок. Мог ли Пётр, человек строгий и деспотичный, позволить кому-нибудь из своих верноподданных 2 года бездельничать за казённый счёт, прожигать жизнь и веселиться? Государь был крут на расправу: казнокрад и бездельник всегда рисковал остаться без головы. Бывший чертежник А. Петров был слишком маленьким человеком, чтобы возражать своему грозному повелителю. Если приказано возвращаться, значит, надо ехать! Он просит царя лишь об одной милости: «Пойду из Парижа в Россию хоть пешком, только не заставляй морем плыть». Доблестный капитан французской армии моря боялся, как огня.
В поисках истины ещё раз обратимся к посланию Абрама Петровича Екатерине 1 от 1726 года: «Когда я указ Его Величества о моём возвращении получил, то себя деганжировал честным маниром из службы короля Французского и поехал в Россию в таком намерении, чтобы принести мой живот на жертву для интересу моего государя. Я имел честь по возвращении в Россию обнять стопы Вашего Величества в 1723 году. Его Величество соизволил своим обыкновенным милосердием определить меня в свою роту бомбардирскую лейтенантом и повелел мне обучать ундер-офицеров и солдат».
Автор этих слов, вряд ли, кривил душой. Обманывать Екатерину было, мягко говоря, небезопасно: царица сама всё видела и всё помнила. Через 16 лет в письме императрице Елизавете тот же Абрам Петрович уже позволяет себе некоторые вольности: «После возвращения из Франции служил в Преображенском полку поручиком и во время той моей службы был в разных многих военных походах, баталиях и акциях неотлучно». О каких баталиях и акциях идёт речь? Петру I оставалось жить полтора года. Царь сильно болел (болезнь почек) и ни в какие походы уже не ходил. Елизавете Петровне можно было написать, что угодно. По молодости лет она не могла всё знать и помнить. И Абрам Петрович пишет, нисколько не опасаясь быть разоблачённым.

Царей, цариц любимый раб

«Помяни мя, игда придеши во
царствие своё».
(Библейское изречение из письма
Л.II. Ганнибала императрице Илизавете)

Узнав о смерти Петра I, бывший гвардеец А. Петров возвратился в Петербург, хотя заранее знал, что его место в полку давно уже занято. Где, как и на какие средства он жил в последующие 2 года, мы не знаем. Правда, были добрые люди и близкие знакомые, типа Миниха. Они и помогли маленькому безродному человеку, да ещё на беду с чёрной кожей, просуществовать в это смутное время, Доведенный до отчаяния безвыходностью положения, он написал письмо Меньшикову. Ответа не последовало. Слава богу, письмо каким-то чудом попало в государственный архив и сохранилось до наших дней: «Я бы желал, чтобы все были, как я, радетельны и верны, кроме, токмо моей черноты. Ах, батюшка, не прогневайся, что я так молвил, истинно от печалей и от горестей моих. Или меня бросить, как негодного урода, и забвению предать или начатое со мной милосердие совершить, яко Бог». Мог ли на закате дней богатый помещик и отставной генерал рассказывать своим близким об этом периоде всё, как было? Такого насилия над своим самолюбием старый Ганнибал совершить не мог. Не таким он был человеком.

А рассказывал он вот что. Екатерина, оказывается, приставила кого «как первого и лучшего инженера России» к своему внуку, будущему императору Петру и «для преподавания, главным образом, математических наук. Он был чрезвычайно любим этим государем и всегда неотлучно при нём находился». Царевичу Петру в это время было 9 лет. Математические науки для него сводились пока к таблице умножения. И на каком основании Абрам Петрович записал себя в инженеры? Что он построил, сконструировал, изобрёл? В России работали сотни первоклассных инженеров, привезённых Петром I из-за границы. Одним из них был Миних. Они строили корабли и военные укрепления, мосты, каналы, шлюзы, дворцы и заводы, но ни один из них не посмел бы назвать себя лучшим или первым. А, может быть, Абрам Петрович всё-таки преподавал математику будущему императору Петру II? Судите сами. По логике вещей, учителю и наставнику цесаревича вряд ли пришло в голову писать жалобные письма Меньшикову, прося защиты и помощи. В письме Екатерине I Абрам Ганнибал даже не упоминает о своей учительской деятельности. Как же он мог в 1726 году не поблагодарить обожаемую государыню за такую высокую честь?! В 1742-м году, расписывая свои заслуги уже императрице Елизавете, Абрам Петрович почему-то снова забывает о своей преподавательской должности при особе наследника престола. Случайно ли? Елизавета была лишь немногим старше своего племянника и, несомненно, знала всех придворных учителей. Петровского арапа среди них, по всей видимости, не было.

А Россия жила, как и прежде, и ничто не предвещало серьёзных перемен. Императрице Екатерине было всего лишь 40 лет и Меньшиков рядом с ней нисколько не сомневался, что будет до глубокой старости беспрепятственно управлять необъятной страной. В 1727 году Александр Данилович Меньшиков, сын дворцового конюха, провозгласил себя генералиссимусом. Однако не будем завидовать этому баловню судьбы. Конец светлейшего князя был ужасен, и он наступил совсем скоро. В эти же годы всеми забытый Абрам Петров сделал отчаянную попытку пробить себе дорогу с помощью учёных трудов. Он написал книгу под названием “Геометрия и фортификация“, что-то вроде учебника. Отдельные главы этого сочинения на деле были переводом с французского различных авторов, что признавал сам сочинитель. Свой учёный труд Абрам Петрович преподнёс императрице Екатерине, сопроводив его пространным посланием. Ни того, ни другого царица, конечно, читать не стала. Скромное произведение никому не известного автора попало в архив, так и не увидев печатного станка. Историческую ценность представляет уже не раз упоминавшееся сопроводительное письмо.
Нам остаётся процитировать лишь первый абзац этого низкопоклонного сочинения, чтобы дать читателю представление об авторе как о человеке, о его знании русского языка и, наконец, о стилистической манере того времени: “Пресветлейшая императрица — государыня. Ежели моё дерзновение нынешнее будет простительно, то есть тому причины. Его Величество, блаженной и достохвальной памяти Отец Отечествия, Ваш, государыня, любезный супруг Пётр Великий всегда имел принципиальные труды марсовые, чему и Ваше Величество впоследствуете. Я не возмагу лучше славное оное учение токмо неустанно и неутруждаемо по нём во всех делах наследнице. “
И заканчивается это послание следующими словами: “Вашему Императорскому Величеству всеподданейше подношу сии мои малые труды под протекцию Августейшим Вашим стопам. Славная Великая Государыня Екатерина, Вашего Императорского Величества нижайший раб Абрам Петров. “

Весной 1727 года императрица Екатерина простудилась. У неё случилась лихорадка в тяжёлой форме, и через несколько дней в возрасте 42-х лет она умерла.
Над Россией грянул гром, как говорят, среди ясного неба. Трон опустел. Меньшиков заметался, а его недруги заулюлюкали: ага, попался, временщик, теперь-то ты не уйдёшь от ответа. И в самом деле, ситуация изменилась: старшая дочь Петра Анна жила в замужестве за границей, единственной претенденткой на престол была 18-летняя “дщерь Петрова“ Елизавета. Казалось бы, уже ничто не могло помешать ей стать русской царицей. Ещё год назад она не представляла никакой опасности для русского престолонаследия, поскольку считалась невестой французского короля Людовика ХУ. Пётр I ещё в 1717 году, во время своего пребывания в Париже, заключил договор о браке своей младшей дочери с французским принцем Людовиком по достижению ими совершеннолетия. Жениху и невесте было тогда по 8 лет. Все эти годы Елизавету готовили к высокой должности французской королевы. Множество учителей, выписанных из Парижа, обучали её французскому языку, правилам придворного этикета, обычаям, танцам. При дворе все, включая мать, завидовали Елизавете.

Они познакомились и даже подружились только благодаря Франции. Однажды юной принцессе доложили о новом поручике Преображенского полка, чёрном арапе, а приехал этот человек будто бы прямо из Парижа и говорит по-французски, как мы по-русски, и о Франции знает всё, как есть. Скромная, застенчивая 14-летняя девочка с первой же встречи покорила сердце молодого офицера. Елизавете он тоже сразу понравился. Взаимную привязанность и тёплые чувства друг к другу они сохранили на всю жизнь. Если Абрам Петров кого-то в царской семье учил, то только Елизавету, и не математике, а французскому языку. Тем временем подготовка к свадьбе шла полным ходом. Как вдруг, в конце 1726 года из Парижа стали приходить дурные вести. Людовик ХV оказался коротышкой, рост короля не достигал и полутора метров. А Елизавета? Она пошла ростом в отца и была на две головы выше своего жениха. Король и королева рядом представляли бы собой совершенно комическое зрелище; в истории Франции ничего подобного никогда не было. Брачный союз России и Франции сам собой распался. Официально договор не был расторгнут, но всей Европе было ясно: русской принцессе не быть французской королевой. В Париже, не таясь, начали подыскивать для Людовика другую невесту и очень быстро нашли, не где-нибудь, а в Польше, такую же миниатюрную, как и он сам. Дорога в Париж для Елизаветы была отрезана. Она же всем сердцем успела полюбить Францию. Нежданно-негаданно юная принцесса стала посмешищем в глазах завистников. Елизавета сторонилась людей, целыми днями плакала, не показывалась при дворе.

После этого непристойного события враги Меньшикова объединились и стали заговорщиками. Заговор расширялся, набирал силу и скоро охватил всех: и богатых, и бедных. А между тем, светлейший, наконец-то, почувствовал себя в полной безопасности и начал расправляться со сторонниками Елизаветы. Больше всего намозолил глаза чёрный арап, добровольный слуга и единомышленник Елизаветы. А стоило только копнуть. За ним потянулся такой хвост, что и врагу не пожелаешь: друг и помощик Альберта Монса, казнённого за государственную измену, бегство от правосудия, уклонение от исполнения служебного и воинского долга, да ещё в гвардейском полку! Был ли суд, мы не знаем, но приговор был вынесен, и Александр Данилович поставил под ним свою подпись. Судьба маленького человека была решена, и потянулись три года невероятных унижений и испытаний, едва не стоивших ему жизни.
Через многие десятилетия, на закате своих дней он старался не вспоминать об этом периоде, а если и говорил, то с такой лёгкостью, будто речь шла о каком-то безобидном приключении. В “немецкой биографии“ мы читаем: “После смерти Екатерины I Ганнибал был удалён от двора, однако, это удаление не было знаком немилости. Воспитанный в кабинете Петра I, этого великого созидателя столь громадного государства, зная все планы и предположения, он был впоследствии испытанной верности и честности, следовательно не такой человек, который в этот момент и при такой близости ко двору и при таком хитром и всемогущем министре, каким был князь Меньшиков, мог сделать своё счастье. Меньшиков нашёл ему чрезвычайно важное по виду поручение и удалил его таким образом из столицы к предприятию, которое только для того было создано, чтобы удержать Ганнибала как можно дольше вдали от двора до окончательного забвения. Поручение всесильного министра было не таким уж и безобидным: предстояло ехать на Дальний Восток, но куда именно и зачем в “немецкой биографии“ не сказано. Мы узнаем об этом только от Александра Сергеевича Пушкина, а он, в свою очередь, из семейных архивов. Наступило лето 1727 года, и где-то в июне или июле Абрам Петров, как мы теперь понимаем, под охраной отправился в далёкое путешествие.

Итак, в описаниях Пушкина больше нет Анны и Бирона, зато появился Меньшиков. Это он удалил Аннибала от двора, но за что и от какого добра? Удивительно, что у Пушкина такие вопросы вообще не возникали. Захотел вот и удалил. И двор есть двор, разумеется, царский, и прадедушка поэта был там всегда неотлучно.

На самом деле Абрам Петров в эти годы и близко не подходил к царскому дворцу, чтобы никто из гвардейцев охраны ненароком не опознал в нём бывшего офицера-преображенца. И Меньшиков не удалил его, а под конвоем отправил в Сибирь за поддержку Елизаветы и попытку посадить её на престол. Майора Тобольского гарнизона и китайскую стену Пушкин, скорее всего, просто выдумал: на Дальнем Востоке есть китайская стена — значит её надо измерить, и, если ехать в Сибирь, то, по меньшей мере, в звании майора. И, наконец, последний документ, писаный рукой Пушкина незадолго до смерти, — ещё один вариант биографии Ганнибала. “Вскоре восстановил он против себя Меньшикова и был удалён в Сибирь в 1727-м году для построения Селенгинска на новом месте. Аннибал, отзываясь неопытностью, не исполнил возложенного на него поручения и отправился обратно в Петербург, но был возвращён назад в Селенгинск и сослан в 1727 году в Томск, где его содержали под стражей, выдавая по 10 рублей в месяц на пищу. Когда вступила на престол Анна Иоанновна, Аннибал снова бежал и явился в Петербург к Миниху“.

Мы узнаём теперь о месте ссылки — Селенгинск. Где это? Селенгинск и сегодня стоит на том же месте, где и стоял в 18-м веке — на берегу реки Селенги в Бурятии. Это была небольшая крепость на восточной границе России. За Селенгинском простирались бескрайние степи, упирались в небо горные хребты, но России там уже не было. Река Селенга — самый большой судоходный приток Байкала, она течёт по Монголии, омывает Бурятию и впадает с востока в славное и священное море. Городом Селенгинск так и не стал. В наши дни — это рабочий посёлок и не более того.
В самом конце 1727-го года в Селенгинскую крепость из столицы привезли опасного преступника А. Петрова и определили на вечное поселение. Ссылки и каторги в России ещё не было, и даже сами слова появились позже. Всему, как говорится, своё время.

Великий кандальный путь в Сибирь был проложен Петром I после Полтавский битвы. Тысячи пленных шведов по царскому указу проделали пешком огромный путь от Украины до Байкала и целых 12 лет трудились там на благо России. Пётр сделал это в воспитательных целях. Те, кому посчастливилось вернуться домой, рассказывали о Сибири такие ужасы, что у шведов пропало всякое желание воевать с восточным соседом. Русско-шведских войн больше не было. А кандальный путь остался. В том-то и состоит величие Петра: всё, что он делал, он делал с размахом и на века. Шведы были иностранцами, русские поселенцы появились чуть позже, через несколько лет после ухода шведов. И разве не символично, что именно он, Петровский крестник, получивший от своего государя и отчество Петрович, и фамилию Петров, стал первым русским политкаторжанином?! Несомненно, он, Абрам Петров, первым проделал путь от Петербурга до самой восточной границы России. Следом за ним пошли другие: сначала десятки и сотни, потом тысячи, а потом и миллион. И всё же первым был он. На берегу красавицы Селенги можно было бы поставить отлитый в бронзе памятник — первому политкаторжанину А. Петрову. Слава Богу, мы знаем его имя — это был прадедушка нашего любимого поэта.

Зачем было нужно посылать на край света маленького и безобидного человека? Оставим это на совести тобольских чиновников. Увидели подпись Меньшикова, перепугались и отправили, куда подальше — вот и вся причина. Через 3 месяца, когда в их руки попал сам Александр Данилович, они определили его в Берёзов. По сибирским масштабам — это рукой подать от Тобольска. А бежать всё равно некуда. Так зарождалась и набирала силу сибирская ссылка. В 18-м веке ссыльных было немного, но зато какие люди! Не успели сибиряки свыкнуться с печальной участью Меньшикова, как новый переполох: привезли Бирона. В годы правления императрицы Анны Иоанновны граф Бирон 10 лет распоряжался в России, как у себя дома, все перед ним дрожали. И вот он, собственной персоной, у них, в Тобольске, и никто его больше не боится. Секретное предписание повелевало запрятать его сиятельство так далеко, чтобы никто не отыскал и сам он не мог убежать. Такое место нашли: посёлок Пилым при впадении речки Пилым в реку Тавду — левый приток Тобола. Тобол же впадает в Иртыш. Глухомань, конечно, несусветная — медвежий угол, а если хорошенько прикинуть, от Тобольска не так уж и далеко, ещё ближе от Екатеринбурга: по зимней дороге за 4 дня доедешь. Прошёл ровно год, и на тебе: в Тобольске сам Миних, уже 3-й по счёту некоронованный правитель России, и тоже на вечное поселение. Всесильного графа далеко отправлять не стали, устроили, как могли, на берегу Иртыша, неподалеку от города. Смотрели за ним в оба зимой и летом, да только зря старались: за 20 лет бравый фельдмаршал ни разу не пытался бежать.

В этом отношении ссыльный Абрам Петров был куда шустрее. Одна попытка побега за ним уже числилась. И вот теперь он в Томске, на 3 тысячи километров ближе к столице, и не в какой-нибудь деревушке, а в городе. Сам по себе Томск невелик, а всё, что положено есть: солдатские казармы,
магазины, школы, церкви и монастыри, тюрьма и больница. И народ не такой тёмный, как в Селенгинске, одним словом, жить можно. В самом начале 1730 года ямщики привезли невероятную весть: в Москве умер 14-летний император Пётр II, а в конце зимы сибирская ссылка пополнилась ещё одним персонажем — в Томск привезли княжну Долгорукову. Она не была больше Катькой и долгоруковской девкой. В России всегда любили страдальцев. Теперь это была Катенька, вдовая девственница, ещё одна несчастная жена малолетнего императора Петра II. На всём пути в Томск народ толпами бухался перед ней на колени. Другая бывшая супруга Петра I уже два года жила здесь же, в Сибири, научилась топить крестьянскую печь, носить из колодца воду и варить кислые щи.

Ярким весенним днём крытый возок поднялся на высокую гору, что нависла над рекой Томью, проехал по центральной улице Почтмейстерской и остановился около кирпичного здания женского монастыря. Семнадцатилетняя Екатерина, высокая, стройная и красивая, выбралась из кибитки, осмотрелась по сторонам и шагнула прямо туда, куда ей было приказано: в узкую дверцу в монастырской ограде. Одной послушницей стало больше. Она прожила в обители всю жизнь до глубокой старости, здесь и умерла, а могилу её до сих пор ищут, но почему- то не могут найти.

Бежал ли преступник Петров из Томска? Скорее всего, нет. В те времена это было вряд ли осуществимо. Тем более, для человека с такой приметной внешностью. Обер-комендант города мог по-хорошему отпустить его на свободу. Времена были смутные: никто не знал, что будет завтра. Князей Долгоруковых свергли, всесильный Меньшиков умер, никому не известная принцесса Анна откуда-то из Курляндии должна была сесть на русский трон. Новый заключённый Омской тюрьмы не мог не поведать местному начальству свою “странную» биографию, а ему было что рассказать. А если ещё и присочинить? Пётр I и Париж, Амстердам и Берлин, Альберт Моне и Меньшиков, Елизавета и Пётр и — обо всём он мог говорить часами. Что стоило ему, талантливому рассказчику и сочинителю, придумать историю, будто он ровесник Анны Иоановны, вырос с ней в одной детской и что новая царица страшно разгневается, если не увидит на коронации своего чёрного друга и брата. А если молодая императрица узнает, что он в тюрьме. Тут было над чем подумать. Обер-комендант Томска, скорее всего, на свой страх и риск освободил необычного заключённого из-под стражи и выдал ему необходимые документы. С подорожной грамотой в России сам чёрт не страшен. Осенью 1730 года бывший офицер гвардии Абрам Петров снова появился в Петербурге и первым делом отыскал дом Миниха. Никому больше он доверять не мог. Но это уже другая история.

Что было дальше, можно восстановить достаточно точно. В немецкой биографии сказано: “Граф Миних запрятал его в Перновский гарнизон качестве инженер-майора». Сразу же внесём исправление: не майора, а капитана. Абрам Петрович в старости всегда повышал свои воинские чины, по меньшей мере, на одно звание. Был ли такой на самом деле? Для всех авторов, включая Пушкина, название “Перновский» — оказалось ничего не значащим. Целые 10 лет биографии прадеда Пушкина по этой причине повисли в воздухе. Посмотрите, как просто пишет об этом периоде сам Александр Сергеевич: “Миних запрятал его в ревельскую деревню, где он жил 10 лет в беспокойстве и страхе». А вот другой вариант и тоже написанный рукой Пушкина: “Аннибал удалился в своё поместье, где и жил во всё время царствования Анны, считаясь в службе и в Сибири. Елизавета, вступив на престол, осыпала его своими милостями».

Упомянутого Пушкиным поместья, куда, якобы удалился Абрам Петрович на целых 10 лет, в действительности не существовало: Пётр I, как мы уже знаем, ничего не оставил своему крестнику. Но мог ли дворянин Пушкин представить себе своего прадедушку без поместья и крепостных крестьян?
И всё же Абрам Ганнибал именно в эти годы стал помещиком, хотя и очень маленьким. Жена Христина принесла ему приданое — небольшую деревушку Карикула в 8-ми верстах от Ревеля. С 1736-го года он постоянно жил в этой деревне, поскольку на несколько лет оставил военную службу. Здесь в Карикуле родился их первый ребёнок, сын Иван, будущий генерал-лейтенант. Деревушка не давала почти никакого дохода, и супруги жили в большой бедности.

Но времена изменились. В 1741- году взошла на престол Елизавета Петровна. Фельдмаршала Миниха она сгоряча приговорила к смертной казни, но потом пожалела и отправила в Сибирь на вечное поселение. Хозяин Карикулы, отставной майор Ганнибал, не стал терять времени. Уже через несколько дней после переворота он написал Елизавете письмо, а в нём те самые слова из Библии: “Помяни мя игда придеш во царствие своё“.
И она вспомнила. Могла ли она забыть своего бесстрашного чернокожего друга? Из-за неё он попал в Сибирь! Новая императрица была просто обязана достойно отблагодарить его. А теперь читаем другое письмо Абрама Петровича Елизавете. Прошло немногим более года, и вот что он пишет: “В 1741 году определён в Ревельский гарнизон подполковником, а в нынешнем 1742-м году по Всемилостивейшему Вашего Императорского Величества Указу за верные мои и беспорочные службы пожалован в генерал-майоры и в Ревель обер-комендантом и деревнями Всемилостивейше награждён».

А теперь мы должны ответить на вопрос: был ли прадедушка Пушкина “любимым рабом царей и цариц»? Слово “раб» в те времена понималась как “верноподданный» и не более того. В отношении Елизаветы Петровны это можно сказать определённо. По меньшей мере, 12 деревень и многие сотни душ крепостных крестьян подарила императрица своему верному слуге за преданность и участие. Абрам Петрович неоднократно награждался орденами, повышался в звании, в конце концов стал генерал-аншефом; его последняя служебная должность — директор Кронштадтского и Ладожского каналов. В отношении других монархов Абраму Петровичу не везло. Чтобы заслужить благодарность и расположение самодержца, человек обязательно должен отличиться. Абраму Петровичу такая возможность представилась только 1 раз, когда он встал на защиту ещё совсем юной принцессы Елизаветы.

Под сенью липовых аллей
Он думал в охлаждённы леты
О дальней Африке своей.

Чем же занимался в деревне отставной генерал и директор каналов? Он мог бы на досуге написать увлекательный роман о своей бурной жизни, но не сделал этого, а почему — мы не знаем. Сомнительно, чтобы он томился от безделья: полтора десятка деревень, полторы тысячи крепостных крестьян только мужского пола, — везде нужен был хозяйский глаз. А ещё были дети — 11 цветных ребятишек, большой помещичий дом гудел от детских голосов. Пройдут годы, и все они покинут родительское гнездо: дочери-смуглянки удачно выйдут замуж, а сыновья поступят на службу, кто по военному, а кто по гражданскому ведомству. Но это будет потом, а пока родители хоть куда! Много лет назад они были обвенчаны под счастливой звездой и прожили жизнь в мире и согласии.

Сыграли свадьбу, и всё, казалось бы, устроилось. Но прошло какое-то время, между супругами пробежала чёрная кошка. А говорили вот что: набожная христианка Евдокия Андреевна обнаружила у мужа небольшой изъян — отсутствие крайней плоти; для кого-то пустяк, а для кого-то признак басурманского происхождения и сатанинской веры. Где и когда несчастный супруг потерял эту часть своего тела, он и сам не знал. Это случилось в раннем детстве на его родине в далёкой Африке. Может ли истинная христианка иметь близкие отношения с обрезанным мужчиной? Религиозная фанатичка всегда скажет “нет!». Это значит осквернить своё тело и погубить душу. Никакие уговоры не помогали, упрямая гречанка стояла на своём. А между тем Евдокия Андреевна была беременна. Офицерские жёны, посовещавшись, решили единогласно: это пустяки, девичья блажь, родит ребёнка и всё забудет; мы и не такое видали. В положенное время на свет появился ребёнок — девочка, имя этой бедняжки до сих пор под вопросом. Поликсена, — утверждала бабушка Пушкина; Авдотья, — сказано в “немецкой биографии».
В повести Пушкина о петровском арапе графиня Д. родила чёрного младенца. Этот эпизод Пушкин выдумал в отместку тому, что случилось на самом деле. Новорожденная малышка оказалась совершенно белым ребёнком, и всем стало ясно: отцом девочки мог быть, кто угодно, только не законный супруг.

Маленький городок Пярну отродясь такого скандала не видывал. В ход пошли все возможные средства, вплоть до пыток. И мужская, и женская половина общества желали узнать имя осквернителя брачного ложа. Евдокия Андреевна держалась стойко и, судя по всему, так ни в чём и не призналась. На громком бракоразводном процессе упрямая гречанка заявила с гордо поднятой головой: “Он арап и не нашей породы, и жить я с ним не стану». Брак был расторгнут. Неверную жену лишили материнских прав и отправили в город Тихвин в Староладожский монастырь, где её следы окончательно потерялись. Обманутый муж был тоже наказан, наверное, за то, что плохо следил за женой и не держал её в строгости, как полагалось по законам того времени. Девочке Поликсене была присвоена фамилия Ганнибал и отчество Абрамовна. Приёмный отец вырастил её, дал образование, однако, на глаза к себе не пускал. Семейные предания по этому вопросу совершенно категоричны. На 18-м году жизни Поликсена неожиданно умерла, будучи помолвленной невестой.

Через 3 года после развода Абрам Ганнибал женился во второй раз. Она жила в той же крепости на соседней улице и была дочерью капитана фон-Шоберха. Когда Христине фон-Шоберх исполнилось 18 лет, она без особых колебаний огласилась стать женой капитана Ганнибала, и господь Б-г достойно вознаградил её за это. Скромная провинциалка из очень бедной дворянской семьи стала женой генерал-аншефа, богатой помещицей, была принята при дворе и обласкана самой государыней Елизаветой. Многие годы вплоть до самой смерти прожили супруги Ганнибал в посёлке Суйда, были у них и другие деревни: Петровское, Зуево, Кобриха, Бор, Рагола и ещё добрый десяток других, почти в каждой имелся помещичий дом, до поры и до времени пустовавший. В конце жизни супруги Ганнибал разделили своё имущество между детьми. Каждому досталась хотя бы одна деревня вместе с крепостными крестьянами.

Годы шли и постепенно меняли хозяина усадьбы. Чёрная кудрявая шевелюра стала совершенно белой, лицо, чуть светлее ночи, покрылось паутинкой морщин; от природы человек небольшого роста, на 9-м десятке лет он стал маленьким сухоньким старикашкой. А много ли мы знаем о характере и личных качествах прадедушки Пушкина? Писатель Владимир Набоков, один из самых дотошных биографов Пушкина, а заодно и Ганнибала, позволил себе, например, такое высказывание: “И хотя Абрам Ганнибал в своих униженных письмах к высокопоставленным личностям называл себя “бедным негром», Пушкин видел в нём негра с африканскими страстями, человека блестящего, с врождённым чувством собственного достоинства, на самом деле Абрам Ганнибал был человеком угрюмым, раздражительным, низкопоклонным, робким, честолюбивым и жестоким. Возможно, он был хорошим инженером, но человек ничтожный, ничем не отличающийся от типичных русских карьеристов того времени, образованных весьма поверхностно».
Не будем спорить с великим писателем. Если он сказал, то имел на это право. И всё же заурядной личностью Абрам Петрович никогда не был. Человек с чёрной кожей и от природы бездарный в такой стране, как Россия, никогда не поднялся бы выше должности полкового барабанщика. Кроме всего прочего, он был ещё и замечательным рассказчиком, выдумщиком и сочинителем? Любил, конечно, прихвастнуть, но кто не делает этого, тем более в преклонном возрасте? А разве легко сложилась у него жизнь? Он чаще был беден, гоним и унижен, чем богат и влиятелен. Именно способность рассказывать, выдумывать, сочинять помогла ему улизнуть из Томска, а потом покорить сердца обывателей в крепости Пярну, в том числе и капитана Матвея фон-Шоберуа, согласившегося отдать за него свою дочь Христину, да ещё и имение “Карикула» в придачу. Вполне возможно, что литературный дар Пушкин получил по наследству от своего чёрного прадедушки.

После рождения царевича Алексея Пётр потерял к жене всякий интерес, он вообще перестал появляться в её покоях. Молодая царица, брошенная мужем, и вся её Лопухинская родня делали вид, что ничего не случилось, и всячески укрепляли своё положение при дворе. Евдокия Фёдоровна окружила себя несметным количеством прислуги: фрейлинами, служанками, портнихами, поварихами, парикмахерами. Бояре Лопухины, что ни день, устраивали при дворе всевозможные забавы, роскошные пиры и праздники.

Государь ещё лежал в гробу, похоронили его, как обычно царей, только на 40-й день, а противники Меньшикова уже подняли голову. По какому такому праву на русский престол посадили Мариенбургскую служанку, да ещё уличную девку? А ведь в Новоладожском монастыре томится в заточении законная государыня Евдокия Фёдоровна! И не старя ещё – 52 года, могла бы поцарствовать, пока не подрастёт внук – Пётр Алексеевич. Мальчику десятый год, а через 8-10 лет уже и взрослый человек – законный государь на престоле. И потянулись в Новую Ладогу заговорщики всех мастей. Екатерине донесли, и она, посоветовавшись с Меньшиковым, приказала перевезти монахиню Елену в Шлиссельбургскую крепость и содержать в подземном каземате. Два года провела Евдокия в подземелье. И осталась жива, даже не заболела, видать, жалело её тюремное начальство. В 1727 году всё в одночасье переменилось: Екатерина умерла, Меньшикова отправили в Сибирь. Одиннадцатилетнему царевичу Петру II, наконец-то, рассказали всю правду: нет у тебя, бедный ты сиротинушка, на белом свете никого, кроме бабушки Евдокии, и тебя она очень любит. Какая такая бабушка? Да, это же мать твоего дорогого папеньки, казнённого Петром I. Евдокию выпустили и с почётом повезли в Москву.

Первопрестольная к этому времени уже снова была столицей. Вся Москва стар и млад, вышла встречать бывшую царицу! Звонили колокола всех церквей, народ смеялся и плакал. Мы-то страдаем, но кому до этого дело? … Люди мы маленькие, туда нам и дорога, а тут царица… 30 лет провела в заточении, такие перенесла муки, а, если подумать, за что? Бледная и измождённая, смотрела Евдокия Фёдоровна на москвичей и не могла понять, чему эти люди радуются. Приехали во дворец, и тут бывшая царица не увидела ни одного знакомого лица, не нашла ни одной знакомой вещи. Через несколько дней она добровольно ушла в Новодевичий монастырь, где её встретили, как святую. Здесь и провела она последние три года жизни и умерла, окружённая всеобщей любовью, здесь и похоронена. Могила Евдокии стала местом паломничества, а монастырское кладбище по сей день считается главным погостом в России. Вот и вся история.

На сегодня хватит. Расказчик устал. Он сидит в кресле, закрыв глаза, и каждому ясно: старик с головой ушёл в бесконечные воспоминания о своей жизни. Пётр I приказал, пользы ради, высечь свою первую жену Евдокию. А разве ему, Абраму Петровичу, тоже не приходилось сечь и даже подвешивать на дыбе упрямую гречанку с тем же именем? Ничего не поделаешь – такие были времена! А порядка было больше.

А ещё там живут эфиопские евреи. Они тоже чёрные. Об их существовании узнали совсем недавно. Как они попали в Африку? Скорее всего, это беглецы от римского рабства после падения Второго Храма. А почему они чёрные? Неужели евреи, вопреки Танаху, тоже женились на негритянках? Давайте откроем святое писание. В гостеприимном дома Авраама и Сарры была служанка Агарь, другого рода и племени. Авраам любил не только жену, но и служанку. Сначала родила Агарь, и только потом Сарра. Точно такая же чернокожая служанка могла быть в любом еврейском доме в Эфиопии. Так евреи, не нарушая заветов, сами того не желая, стали чёрными. Они сохранили верность иудаизму и считаются одними из 12-ти колен израилевых. Африканский предок Пушкина, вполне возможно, вышел из семьи эфиопских евреев, хотя утверждать это категорически, конечно, нельзя. Миллионы людей видели портрет матери Александра Сергеевича Надежды Осиповны, но почему-то никто до сих пор не спросил, откуда у прекрасной креолки такая иудейская внешность? Мать русского поэта, а по лицу – чистокровная еврейка. И не только она. Те же черты на портрете её дяди, Ивана Абрамовича Ганнибала. А теперь вспомним, как маленьким мальчиком Петровский крестник плакал и просил называть его не Петром, а Абрамом. Это еврейское имя, должно быть единственным словом, уцелевшим в памяти ребёнка, похищенного когда-то с берегов Африки. Так звали его в родной семье, так называла своего сына эфиопская мать, такая же чёрная, как и он сам.

Источник