биография карине геворкян политолог биография семья
Каринэ Геворгян: обаяние москвички армянского происхождения
Женщин политологов не так уж много в нашей стране, а уж южных кровей – тем более. Тем заметнее одна из них – по имени Каринэ Геворгян. Она не такой уж частый гость в популярных ток-шоу типа «Время покажет» или «Место встречи», но поклонники подобных программ уже успели обратить на нее внимание по вышеуказанным причинам. К тому же, эта дама очень даже не глупа, с хорошо поставленной речью. Ее аналитику приятно послушать, она разбирается в тех вопросах, о которых говорит – что в наше время большая редкость.
Краткие биографические сведения
Каринэ Александровна Геворгян уроженка Москвы. Случилось сие событие в середине прошлого столетия, но эта женщина и в XXI веке сохранила в себе женское обаяние, живость мысли и трезвость ума.
Среднеобразовательную школу способная девчонка окончила в начале 70-х, а в год московской Олимпиады получила диплом института стран Азии и Африки при МГУ. На последнем курсе, за год до выпуска трудилась переводчиком в Кабуле. Позже преподавала иностранные языки (в основном персидский), а через несколько лет после этого была назначена редактором отдела восточной литературы при издательстве «Наука». После распада Союза устроилась в отдел СНГ института востоковедения Российской Академии наук.
С 1993-го работала сначала экспертом Верховного Совета, а затем – Комитета по делам СНГ Госдумы РФ.
С 2007-го получила должность заведующей отделом политологии журнала «Восток» Академии наук. Ключевыми темами в деятельности Каринэ стали: аналитика кавказских конфликтов, политика стран СНГ на международной арене, вопросы безопасности на Кавказе, Среднем Востоке и Центральной Азии.
Нередко принимает участие в телепроектах, в которых обсуждаются проблемы войны в Сирии, обстановка в Нагорном Карабахе и в прочих регионах восточного направления.
Недословные высказывания Геворгян: о мире, Армении, России
Геворгян о политиках
О фюрере: Гитлер был поистине наивным человеком, когда хотел завоевать такую огромную территорию: от Белоруссии до Дальнего Востока. Если бы у него это вдруг получилось, то он бы не знал, как ее удержать.
Каринэ Геворкян Мальчики Победы
Несмотря на мое имя, Геворкян Каринэ Гургеновна, я москвичка в третьем поколении, считаю себя коренной. Всю жизнь живу на Старой Басманной улице, в Басманной слободе! Мне очень нравится это название, я очень люблю это место. В двух шагах Разгуляй, рукой подать до Лефортово, Покровки, Сыромятников, совсем рядом Сокольники и Чистые пруды.
Семья моего отца въехала в две комнаты коммунальной квартиры в 1935 году. Когда я собралась приватизировать квартиру, которая уже давно вся стала нашей, понадобилось поднять архивы. Кто только не прошел через нее! Все, кто был реабилитирован в пятидесятые и сумел вернуться в Москву. Здесь сидел в 1938 году практически под домашним арестом и ждал, когда за ним придут, мой красавец-дядька Николай Геворкян. Молодым не понять, зачем они возвращались из загранпоездок и сидели ждали, когда за ними придут. А ведь в заложниках была вся семья – старики родители, братишка (мой отец – подросток), племянник, у которого родители уже попали в тот молох, и улыбка навсегда пропала с лица мальчика. Отсюда Николай ушел в никуда, шагнул в вечность. Осталась только память о нем да общая символическая могила № 1 на Донском кладбище с прахом репрессированных. Коля был намного старше младшего братишки, моего отца, который был ровесником с племянником, Володей Осепяном. Характеры у нас были совершенно разные: печальный молчаливый Вова и веселый неугомонный сорванец Генька – так звали моего отца дома (на самом деле Геворкян Гурген Татевосович, или Геннадий Фадеевич в неофициальном обращении) и во дворе.
А двор был замечательный! Я его застала почти таким же, каким он был до войны. Многокорпусной, с новыми домами, а рядом – бараки, сараи, голубятни, после войны – гаражи. Каждый мало-мальски уважающий себя парниша должен был иметь голубей. До войны особенно. Надо сказать, что все почтари были на учете на Лубянке! Не в местном отделении милиции, а именно там. И хозяин лично приносил и регистрировал свое сокровище и отвечал за него по всей строгости закона. Папа оставил мне записки о своем детстве и там об этом написал, так что это не мои глупые фантазии. В то время двор ходил на двор, и чтобы войти в доверие к соседям, надо было очень постараться и зарекомендовать себя.
Удивительным был уклад в доме. Каждый имел дело, за которое отвечал перед семьей. Один отвечал за керосин и мусор, другой – за хлеб и аптеку. И никто никогда не напоминал ребятам о том, что что-то не сделано. Сами мальчишки проверяли состояние порученных им обязанностей.
А как они учились, сколько всего знали, как много читали, какими грамотными аналитиками были! Так с начала войны мальчишки следили за продвижением врага, отмечая флажками захваченные города. И как разбирались в настоящем моменте. На стене в нашем доме висела карта, и папа на ходу мог между прочим задать вопрос по географии. И попробуй не ответить! Три наряда вне очереди!
Я счастлива, что моим детям досталось – одному больше, другому, к сожалению, поменьше – внимания деда. Был такой случай со старшим сыном. Он учился во втором или третьем классе. В воскресенье, перед сном, когда родители пришли на вечерний прощальный поцелуй (самым большим и горьким наказанием было лишение этого ритуала), сын вдруг вспомнил, что на завтра по природоведению был задан рассказ о реках Сибири. Конечно, и я и муж завопили, что, мол, какие сейчас могут быть реки Сибири? Пойдешь завтра за заслуженной двойкой! Но дед сказал: «Спокойно. Сейчас мы быстренько все сделаем». А ведь тогда Интернета не было, но в нашем доме всегда были книги! Быстренько прочитали одну энциклопедию, заглянули в справочник, что-то начирикали, посмотрели на карту в географическом атласе, настольной книге деда, утром встали на полчаса раньше – днем принесли заслуженную (дедом!) пятерку. Наш сын оказался единственным, кто выполнил домашнее задание. А если бы не наш Геннадий Фадеевич, был бы такой же, как все, обормот.
Но это было потом, совсем потом! Была еще страшная война, на которую с Чистых прудов, от кинотеатра «Колизей» (теперь это театр «Современник»), ушли в 1942 году на фронт наши мальчики, приписав себе года. И Вовка (он был чуть старше) и Генька (он ну никак не мог отстать от брата). И был еще третий мальчик, Карэн, который удрал вслед за ними. Вернулся с войны только мой отец. Вовка умер в госпитале во Владикавказе и был похоронен в общей солдатской могиле. Место это мы не знаем. Карэн пропал без вести после первого же боя. У меня хранятся его треугольнички, двадцать пять наивных мальчишеских писем. Почему не сохранились другие? Вовкины? Генькины? Не знаю.
И во всех этих треугольничках – абсолютная вера в грядущую Победу, непременную, обязательную, неизбежную.
Отец прошел войну до победного конца! Был танкистом, механиком-водителем Т-34. Закончил войну в Германии, в небольшом немецком городке. Попал в концертную бригаду, думаю, армейской самодеятельности: пел, танцевал. И неизвестно, как бы сложилась его дальнейшая судьба, но в 1947 году соседка по квартире прислала телеграмму о смерти отца. Его мама оставалась одна. Уже пожилая, неграмотная армянка. И сын, конечно, ни минуты не размышляя, сделал все, чтобы вернуться домой.
Это документ, выданный моему отцу где-то на станции пересадки. Комментарии не нужны.
И вот папа вернулся на гражданку. Пошел работать на завод, вскоре женился, родились дети – дочери. Меня, первую, назвали в честь пропавшего Карэна. Ведь это имя носят и мальчики, и девочки. Потом родилась сестра – Лена. А Володи у нас так и не случилось. Но так зовут моего двоюродного брата, и я очень верю, что он назван в честь нашего погибшего Вовочки.
В память о братьях отец сделал военный уголок. Так как семейный архив хранится у меня, то и этот уголок – в одной из комнат нашего дома, того самого, из которого уходили на фронт ребята. И тема войны в нашем доме святая. Навечно. Навсегда.
Биография карине геворкян политолог биография семья
Когда сын – иностранец
Я хотела иметь прямые волосы, двенадцать детей и писать про любовь. Но у меня вьющиеся волосы, о двенадцати детях не может быть и речи, а пишу я о политике. С первым – борюсь, о последнем — продолжаю сожалеть. Зато количество трудностей, сопряженных с наличием даже одного ребенка, вполне примирило меня с отсутствием остальных одиннадцати. Все дело в том, что мой единственный ребенок, как я уже сообщала вам, уважаемые читатели, – иностранец.
В ближайшее время Госдума будет рассматривать во втором чтении законопроект о правовом положении иностранцев в России. Таковых, кстати, по официальным данным, миллионов семь. А реально, полагаю, куда больше. И к одному из них я имею непосредственное отношение, а посему результаты думских дебатов по этому законопроекту напрямую затрагивают интересы моей семьи.
Семейка, конечно, не задалась – с точки зрения реалий нашей сегодняшней российской жизни. Иностранец в ней формально только один – мой сын. Как это ни смешно, но он же единственный из нас, за чью судьбу в городе, где регулярно скинхеды и прочие фашисты бьют «черных», я наиболее спокойна – внешне молодой человек похож на своего болгарского папу, а не на «черную» мамашу кавказских кровей. Все остальные члены семьи – российские граждане не менее 40 лет, зато с раздражающей внешностью. По такой внешности можно схлопотать сразу за всех – за евреев, армян, грузин, чеченцев, азербайджанцев, цыган, афганцев, курдов и далее см. весь список национальностей, которым «не симпатизируют» русские истинные арийцы. Но это наши проблемы – ни родню, ни родину, как известно, не выбирают. Но мальчику-то эту вторую родину выбрала я. Я привезла его сюда в возрасте семи лет. И на свою голову воспитала так, что, когда он говорит «у нас», имеет в виду Россию, а не Чехию, где родился, и не Болгарию, к которой имеет прямое корневое отношение.
Надо честно признаться, что если бы не русский консул в Праге, то Филип, возможно, стал бы российским гражданином. Но этот самый консул в Праге в далеком 1981 году, когда я на девятом месяце беременности пришла узнать, как же оформляется российское гражданство при смешанных браках, ухитрился не предложить мне присесть. И разговаривал со мной так, как будто я и мой еще не рожденный ребенок уже нанесли непоправимый вред Советскому Союзу, партии, правительству, а также лично незабвенному Леониду Ильичу Брежневу. Я засмеялась и, не дослушав, пошла к двери. Он удивленно меня окликнул, потому что ведь я же еще не объяснил вам, гражданочка, какие документы и как надо оформлять. В дверях я повернулась со всей возможной грацией безнадежно беременной гражданочки и спокойна сказала: «Спасибо, не надо. Мой ребенок не будет гражданином СССР». Спасибо консулу.
Будь он вежлив, я бы решала сегодня не проблему прав моего иностранного ребенка в России, в том числе на выезд и въезд, а всеми доступными мне способами спасала бы единственного сына от службы в армии, седьмой год отсылающей цинковые гробы с нашими сыновьями из Чечни.
Я привезла его в СССР в перестройку. Это был 1988 год, и это был еще СССР. Сейчас 2001 год, об СССР он вообще не помнит, как и многие нынешние 20-летние. Но в отличие от своих 20-летних российских друзей мой сын не может за два дня собраться и уехать ладно бы купаться в море на Кипре. Он не может даже попросту, когда захочет, уехать к своему живущему за границей папе или дедушке и к работающей сейчас за границей маме. То есть уехать попросту он может, а вот въехать обратно в страну, где он прописан, учится, любит, дружит, живет, наконец, он может только по визе. Потому что все постоянно проживающие в России иностранцы, в том числе и члены семей, обязаны каждый раз, покидая Россию, запрашивать в ОВИРе въездную визу в Россию. И ОВИР имеет право два месяца думать, дать им эту визу или нет. То есть думать ОВИР может, например, все студенческие каникулы. И так при каждом отъезде! Многократные российские въездные визы для таких, как мой сын, не предусмотрены. Спрашивается, где логика? Почему, кто бы мне объяснил, американский журналист, приезжающий, например, работать корреспондентом в Москву, имеет многократную русскую въездную визу, а болгарский гражданин, прописанный у собственной матери в России, не имеет на нее права?
Я не понимаю, мы что, пускаем иностранцев к себе жить, чтобы потом бесконечно их унижать? Очень советую зайти в ОВИР для иностранных граждан в двух шагах от Покровских ворот. Особенно советую это сделать тем, кто еще помнит, что такое очереди в ОВИР для советских граждан в Колпачном переулке в коммунистические времена. Вы увидите то же самое. Особенно приятно туда заходить в период каникул и перед крупными праздниками вроде Рождества. Сотни толпящихся у дверей иностранцев разного цвета и с разными акцентами говорящих по-русски, с одинаково безнадежным выражением лица записывают номер очереди, прибегают отмечаться, заполняют бесконечные анкеты и ждут-ждут-ждут, чтобы страна, куда большинство из них добровольно приехали, где они уже живут, где у них мужья, жены, родители или дети, а также работа и налоги, разрешила им после Рождества вернуться к мужьям, женам, родителям или детям, работе и налогам.
Я думаю, что Филипу непросто жить в России. Он никогда не жаловался. Более того, он не собирается отсюда уезжать, хотя может это сделать в любой момент. И он ни разу в жизни не упрекнул меня в том, что я привезла его в Россию. Но он никогда и не поднимал вопрос о смене гражданства, хотя реально считает родиной Россию. Я знаю почему. Я это вижу.
Лишь один раз один человек в лоб сказал мне при Филипе: «А вот не надо было делать ребенка иностранцем, забот бы было меньше». Это произошло много лет назад в кабинете шефа нынешней компании «Аэрофлот». Ребенку было лет 10–11, и я покупала ему билет к дедушке в Софию, куда он летал на лето. Неожиданно выяснилось, что за свой билет я должна была заплатить практически в два раза меньше, чем за детский для Филипа. Я не понимала, в чем дело, и добилась встречи с начальником. Мы вошли с Филькой в его огромный кабинет. Ребенок стал с интересом рассматривать огромную карту мира, висящую на стене, а мы с начальником углубились в спор. Он доказывал, что все дело в том, что ребенок – иностранец, но не смог предъявить ни одного законодательного или ведомственного акта, где было бы черным по белому написано, что за это маленькому ребенку, постоянно проживающему с мамой буквально за углом этого самого «Аэрофлота», полагается платить больше. В результате у начальника остался единственный аргумент: «А не фига было рожать иностранца». И тут мой тишайший Филип, с интересом изучавший в этот момент извилины Амазонки, оторвался от карты, повернулся к дядечке-начальнику и ровным, спокойным и каким-то взрослым голосом на чисто русском языке произнес: «А вот это не ваше дело». Начальник отступил – в буквальном и в переносном смысле слова: уступил в цене.
Я уважаю позицию сыну. Он уважает принятое мной много лет назад решение привезти его в дом моих родителей в Москву. Я не хочу, чтобы моя страна неумными законами выжила отсюда моего ребенка. Таких судеб, как наша с Филом, миллионы. Именно поэтому я прошу законодателей думать. Судьба каждого из иностранцев, которую парламентарии регламентируют новым законам, неразрывно связана с судьбой хотя бы одного российского гражданина. Как минимум.
Биография карине геворкян политолог биография семья
Может, и не возникла бы эта тема, с которой начался разговор с популярным в политическом сообществе российским политологом Каринэ Геворкян, прилетевшей в Крым для встречи с крымскими журналистами и интеллектуальной элитой автономии, но так уж совпало, что незадолго до этого и почти в одно и тоже время произошли два события одного и того же характера, но в разных странах: на Украине Кабинет министров одобрил документ, который говорит об окончательном выборе Украины. Она готова подписать соглашение об ассоциированном членстве в ЕС, что и должно стоятся в Вильнюсе в ноябре этого года.
В то же время парламент Армении также обозначил свой выбор, сделав заявку на участие в Таможенном союзе, что на самом деле означает союз с Россией, имея в виду братские отношения между народами России и Армении. Украина же, напротив, повернулась спиной к России и обратила свой взор на Запад. Мы знаем, что на Украине отношение населения к России далеко не однозначное, учитывая исторические особенности образования нынешней территории страны. А в Армении — насколько сильны антироссийские настроения и насколько велика поддержка населения сделанному парламентом выбору?
— В Армении низкий уровень доверия к власти. Я как политолог не должна бы говорить о ментальности народа, но придется, поскольку опыт XX века и то рассеяние армян по миру, которое коснулось этого народа, повлияло на его ментальность. Армяне привыкли выживать в очень сложных условиях. Но есть некоторые особенности, которые отличают этот народ от других на постсоветском пространстве. Прежде всего это отсутствие идеологической русофобии. Но если и были симптомы, то они не носили массового характера. Благодарность по отношению к русским, она искренняя. В частности, к военным России. Русские неоднократно спасали этот народ от уничтожения в буквальном смысле, когда другие к бедам армян были равнодушны. И в частной жизни самые активные националисты, любя своих и свое, ничего плохого не говорят о русских.
— А если провести референдум?
— Да я не сомневаюсь, что абсолютное большинство будет за союз с Россией, потому как понимают, что Европа далеко, а Россия — рядом, границы охраняет. У нас ведь если офицеры россияне, то рядовой состав армян — граждане России. Понимаете, для Армении, небольшой по размерам страны, вопросы безопасности звучат гораздо острее, чем, например, для Украины, и это армяне понимают очень даже хорошо.
Кроме того, армяне сейчас потихоньку начали возвращаться на родину, а ведь они расселены в силу разных причин по всему миру, возвращаются даже из России. И это те, у кого вырастают дети. Одна из причин — то, что родители стараются уберечь их от растлевающего влияния Запада.
— А такой фактор, как Нагорный Карабах, повлиял на выбор Армении?
— Нагорный Карабах сыграл большую роль в этом. У армянского народа две победы — Победа над фашизмом в Великой Отечественной войне, а воевали армяне хорошо, если даже учитывать количество Героев Советского Союза на душу населения. А вторая Победа — Карабах. Народ армянский осознал, что их не только могут вырезать, изгонять, унижать, но они умеют и побеждать, а воевали за Карабах жестоко.
Вот некоторые социологи говорят, что армянский народ не эволюционизированный, очень консервативный. Но, с одной стороны, это качество народа позволяет ему сохранить свою идентичность, с другой — возникает вопрос, а как он будет входить в будущее?
Но они, армяне, легко модернизируются. Не случайно поэтому Сталин, понимая высокую степень обучаемости армян, создал в этой республике много учебных заведений, промышленных высокотехнологичных по тем временам предприятий. Это ведь была одна из самых высокоразвитых в индустриальном отношении республика по сравнению с другими. Она могла соперничать разве что с Украиной, Российской федерацией, Беларусью. 60% — это наукоемкие предприятия, работавшие на оборонку. Поэтому с развалом Советского Союза Армения, как небольшая по территории и индустриально развитая, пострадала очень сильно.
И хотя армяне и плачутся, но у них сегодня есть ресурсы и для собственного развития, и для обмена этим ресурсом с соседями. Чего только стоят запасы пресной воды, каких ни у одной страны того региона нет, а это сегодня дорогое удовольствие, пресная вода.
— Привычнее, когда союзниками являются страны, объединенные общей верой, общими идеалами, многовековыми связями. На этом фоне для меня несколько необычным выглядит союз Армении с Ираном. Православие и ислам, разные культуры. В одной стране — современные демократические устои и тенденции, в другой властвует шариат. Что эти страны объединяет?
— Иранцы относятся к армянам добродушно, снисходительно, если хотите. Это антропологически и этнически близкие народы еще с библейских времен. Да, армяне воевали с иранцами, но при всем при этом все-таки оставались для для друга своими. Иранцы вообще очень терпимы к другим этносам, у них не принято косо смотреть на представителей других этносов или религий. В этом их благородство.
— Если бы Армения определилась в своем выборе в пользу ЕС, как бы, на ваш взгляд, реагировал Иран, учитывая его непростые отношения с США, со странами Западной Европы?
— А реагировал бы очень даже грамотно. Политика Ирана такая, что он старается выстраивать отношения с Западом. Ведутся, в частности, переговоры о восстановлении дипломатических отношений с Великобританией, существуют финансовые связи с Германией, с другими странами Европы. В то же время Иран, сохраняя свое достоинство, не спешит прогибаться перед Европой. Они готовы вести переговоры с США. Иран в политических вопросах может себе позволить резкие высказывания в адрес тех же американцев. Но это есть политика, такие ее особенности.
— Ну никак нельзя обойти в нашем разговоре сирийскую тему. Такое уж время. Известно, что в Сирии армянская диаспора насчитывает более 100 тысяч, а это потенциальные беженцы в случае, если режим Асада потерпит поражение. Готова ли Армения принимать этих людей, учитывая свою небольшую территорию, да и социальные проблемы, которые стоят перед страной?
— Да, уже есть беженцы, но немного. Но если даже такой поток беженцев-армян возникнет, то он устремится отнюдь не в Армению, а в Европу в сторону Греции, Италии, Францию. Именно там, у армян, исторические связи. Массового желания к возвращению в Армению не наблюдается. Даже те, кто уже по каким-то причинам вернулись, снова хотят обратно. И причин для этого много разных, у каждого свои, но о какой-то общей тенденции я бы утверждать не стала. Жизнь строит разные сценарии…
— И про Украину. Поговаривают, что если бы Россия не оказывала давления на Украину, в том числе и по цене на газ, то Украина выбрала бы Таможенный союз.
— В этом есть определенная доля лукавства.
Справедливости ради надо заметить, что у России нет четко артикулированной национальной политики, национальной стратегии, в том числе и в отношениях с соседями и вообще на постсоветском пространстве. Мы провозгласили отмену идеологии, но это тоже своего рода идеология. Не было этой национальной стратегии — может, она сейчас появится, поскольку уже край как нужна. Может, в начале и не было такой необходимости. Как бы не до того было. Но это рождает определенные проблемы. Не до конца просматривается и идея Таможенного союза, но этот процесс идет, он в действии, и перспективы очевидны.
А вот ассоциированное членство в ЕС, куда стремится Украина, не очень понятно. Сказать, что Россия не приглашала Украину в ЕЭС, это ничего не сказать. Но украинское руководство кокетничало и продолжает это делать. А может, дескать, нам в Европу лучше, мы еще подумаем, посмотрим…
Я не хочу принижать политические способности украинских политиков, но в этой ситуации надо было ожидать адекватного ответа от России. Естественно, экономическими рычагами. Сделать так, чтобы Украина потеряла на российском рынке от 5 до 7 миллиардов долларов. Резкое падение, да! Но это легальные способы.
— В дни, когда благополучно разрешился кризис вокруг Сирии и угроза силового варианта вроде бы, дай Бог, отступила, российская пресса с нескрываемым восторгом говорила об огромной победе Путина над Обамой. Хотя звучали в той же российской прессе и на телеканалах и осторожные оценки этого процесса, некоторые считали это случайной удачей, которая может и свестись к нулю…
— Надо подождать в оценках… большое видится на расстоянии. У России есть богатый негативный опыт — та же Югославия, Косово. И инерция этого негативного опыта дает о себе знать. Отсюда и негатив на Путина. Но не он создавал эту ситуации.
А что касается Сирии и российского дипломатического успеха, то сейчас тот успех необходимо закреплять, а вкус победы дорогого стоит.
— Я как политолог не должна бы в своих аналитических исследованиях пользоваться ощущениями, а оперировать и руководствоваться фактами, но вопрос вами поставлен именно так, о моих ощущениях. А они вот такие.
Что же касается его ближайшего окружения, то я думаю, есть несколько фигур, которые его поддерживают, и они хорошо известны. Это настоящие служаки в хорошем смысле. Но вот есть ли у него команда, на которую он мог бы опереться, и тот ресурс, чтобы развернуть в полную силу мега-холдинг «Мать Россия»?
И на какой социальный ресурс он мог бы опереться, он, как мне кажется, до конца еще понял. И потом, как всякий высший руководитель, он живет в некоторой изоляции, к нему поступает определенный поток информации. Так положено. Это драма всех руководителей такого уровня. Но он избрал этот путь, это его выбор. Я верю в Путина, в его ум, в его искренность, в его поступки, в то, как он искренне любит Отечество. И благодаря и ему тоже, Россия начинает трезветь…
— Не могу в нашей беседе не спросить о Крыме. Какое место занимает Крым в вашей профессиональной деятельности?
— Если ты как политолог не зациклен на каких-то очень специальных вопросах и хочешь понять целостную парадигму развития ситуации, построить сценарий какой-то, то для меня представляет интерес все, что происходит на постсоветском пространстве. Я интересуюсь и Крымом, и Прибалтикой, и Кавказом. Я внимательно наблюдаю за процессами, происходящими в Башкортостане, в Татарстане.
Для меня это до сих пор единое пространство, и я замечу, что общее единое пространство существует благодаря объединительной миссии русского языка. Да, он уступил некоторые позиции, но масштаб его применения на постсоветском пространстве не сравнить ни с какими другим языками, имеющими место быть на этих территориях.
— Через пару часов вы улетаете, и желаю вам летной погоды и мягкой посадки в Москве. Я не сомневаюсь, что из Крыма вы улетаете с добрыми чувствами, и от нас это не скроешь. Но не забирайте все, оставьте и Крыму на прощанье частичку этих чувств, пожелайте нам чего-нибудь такого, чтобы, в конце концов, мы вас долго вспоминали и хотели бы встретиться снова, а мы этого тоже не скрываем…
— Крыму и крымчанам — терпения, трезвости в оценках. Несмотря на свой локальный характер, надо иметь в виду, что процессы, происходящие в Крыму, идут в контексте общемировых процессов. И никуда от этого ни деться, ни отгородиться, как, впрочем, и всей Украине. И поэтому перед вами стоит одна из главных задач — сохранить общественный мир, согласие, сохранить взаимное уважение между разными этническими группами, политическими и общественными объединениями граждан, вырабатывать и сохранять взаимную учтивость, уважение, культуру взаимного общения. Остановить интеллектуальную деградацию и понимать, в конце концов, свою личную ответственность не только за Крым, но и за мир, за все человечество.
Спасибо Крыму за теплый прием и солнечную погоду. И до новых встреч на этой прекрасной крымской земле!