биография никулина юрия на войне
Юрий Владимирович Никулин
Фото Все
Видео Все
Юрий Никулин. Великий смешной
«История жизни» Юрий Никулин
Юрий Никулин — биография
Он был предметом всенародной любви и обожания, его знали миллионы людей. Звучит достаточно банально, но это действительно так. В жизни он достиг таких высот, которые некоторым артистам даже не снятся, но при этом оставался простым и скромным. Так ведут себя по-настоящему великие люди. Он постоянно вызывал смех и улыбки, но не побоялся быть смешным. Юрий Никулин всегда был уверен, что смех самый лучший помощник в жизни. Он стал великим клоуном, и великим артистом, фильмы с его участием никогда не постареют, и будут также с интересом смотреться всеми грядущими поколениями.
Настоящая слава и всенародная любовь пришли к Юрию Никулину после выхода комедий «Кавказская пленница», «Бриллиантовая рука», «Операция Ы».
Детство и юность
Родился Юрий Никулин 18 декабря 1921 года в небольшом городке Демидов под Смоленском. Родители мальчика имели непосредственное отношение к театру. Папа Владимир Никулин по образованию был юристом, после демобилизации из армии учился на курсах Политпросвета, потом служил в драмтеатре Демидова. Он стал организатором театра, получившего название «Теревьюм», в котором был и режиссером и актёром. Создал в Демидове первую футбольную команду, которую сам же и тренировал. Мама Лидия Никулина тоже актриса, служила с отцом в одном театре. Они были артистами комедийного жанра, и это тоже сказалось на судьбе их сына.
На фото Юрий Никулин в детстве
В 1925-м семья Никулиных поселилась в Москве. Отец работал в двух газетах в качестве корреспондента, стал автором театральных и цирковых реприз. Мама на работу не пошла, занималась домом и воспитанием Юрия.
Юра очень много времени проводил в цирке с отцом, и уже в те годы ему нравилось веселить окружающих, видеть на их лицах радостные улыбки. При этом он был обычным мальчишкой, который гонял во дворе с друзьями, шалил и даже иногда дрался.
Как и все его ровесники, Юрий в семилетнем возрасте пошел в школу. Он учился в престижном учебном заведении, в котором даже был свой театральный кружок. Кстати, руководил им Юрин отец. Учился он неважно, и учителя постоянно жаловались родителям на его успеваемость и плохое поведение. По их мнению, мальчик постоянно занимается клоунадой, всех смешит и срывает уроки. У него была плохая память, поэтому выучить что-то наизусть было большой проблемой. Зато он с лету запоминал курьезы и смешные случаи, мог рассказывать их часами. Он тоже стал заниматься в театральном кружке, и отец старался развить его таланты.
Юрий Никулин в молодости
После семи лет обучения нужно было переходить в спецшколу. Юрий решил, что ему подходит военная спецшкола, но родители отговорили его, потому что его веселый характер и бесшабашные выходки никак не ассоциировались с военной дисциплиной и порядком в этой школе. Поэтому парня определили в обычную школу №346, которая располагалась рядом с домом, и в где учились все дворовые друзья. В 1939-м он получил школьный аттестат и сразу «загремел» в армию.
Война
Так случилось, что служба его растянулась на целых семь лет. Осенью 1939-го он оказался в 115-м зенитно-артиллерийском полку, который в советско-финскую войну стоял на подступах к Ленинграду и давал жесточайший отпор врагу. Великая Отечественная война застала Никулина в Сестрорецке, где он и воевал некоторое время. В 1943-м Никулин свалился от воспаления легких и попал в ленинградский военный госпиталь. Выписавшись оттуда, он попал под авианалет и получил серьезную контузию. И снова госпиталь, лечение, и продолжение службы в 72-м зенитном дивизионе, который дислоцировался под Колпино. Война для Юрия Никулина закончилась в 1946-м, когда он полностью демобилизовался и вернулся домой старшим сержантом. Ратный подвиг артиста отмечен медалями «За оборону Ленинграда», «За отвагу», «За победу над Германией». За год до демобилизации Никулин получил приказ создать творческую атмосферу, поэтому он тренировал футбольную команду, но вскоре был отстранен от этой должности, потому что они проиграли с разгромным счетом. На его плечах лежала организация концертов и постановок.
Юрий Никулин в армии
После возвращения домой Юрий Никулин решил продолжить обучение любимому актерскому делу, и остановил свой выбор на ВГИКе. Приготовив свои фото и монологи, он предстал перед преподавателями приемной комиссии. Педагогам понравилась его артистичность, они видели, что парень талантлив, но отказали ему. Причина была банальная – для кинематографа он не подходит. Такие же слова он услышал и в других театральных вузах. Никулин не стал отчаиваться и решил попытать счастья в студии клоунады, которая работала при цирке на Цветном бульваре.
Цирковая биография Юрия Никулина началась в октябре 1948 года, когда он стал партнером Бориса Романова и вместе с ним показал зрителям репризу «Натурщик и халтурщик».
В 1949-м Юрия приняли в цирковые клоуны. Сразу он был ассистентом у Карандаша, потом стал партнером Михаила Шуйдина. На арену цирка Юрий Никулин выходил на протяжении тридцати лет своей жизни. При этом он совмещал выступления с активной работой в кинематографе. В 1981-м он стал главным режиссером, а в следующем году возглавил цирк. Это были годы расцвета Московского цирка, вскоре он переехал в новое помещение, более комфортабельное и современное. В общей сложности Никулин отдал родному заведению почти пятьдесят лет своей жизни.
Юрий Никулин в цирке
В 1969-м поклонники артиста узнали еще об одном таланте своего кумира – писательском. Он выпустил книгу «Искусство клоунады», соавторами великого клоуна стали Олег Попов и Рудольф Славский. Немного позже он выпустил автобиографическое произведение «Почти серьезно…».
Отменное чувство юмора Юрия Никулина оценили и телевизионщики. В 1993 году он стал вести юмористическую передачу «Белый попугай», которую транслировал канал ОРТ. Никулин был ее бессменным ведущим вплоть до самой смерти в 1997-м.
В 1996-м Никулин стал основателем благотворительного фонда названного «Цирк и милосердие». Фонд оказывал помощь начинающим цирковым артистам и ветеранам арены.
Фильмы
Кинематографическая биография Никулина тоже началась благодаря цирку. В 1958-м режиссер Александр Файнциммер искал исполнителя роли пиротехника для своей ленты «Девушка с гитарой». Выбор пал на Никулина, и после выхода картины все поняли, что режиссер не ошибся. Роль была небольшая, но Юрий так легко и смешно изобразил своего героя, что сразу запомнился зрителям. Это положило начало долгого пути в кинематографе. После этого Юрий получил роли в лентах «Яша Топорков» и «Неподдающиеся».
Его персонажи не остались незамеченными не только зрителями, критиками, но и театральными деятелями. Однажды Никулин получил приглашение от Эльдара Рязанова, который звал его на службу в Малый театр, но Юрий отказался. Он считал, что сорокалетнему клоуну не стоит начинать карьеру в театре, но от съемок в кино не отказывался.
Юрий Никулин в фильме «Пес Барбос и необычный кросс»
Резкий скачок кинокарьеры Юрия Никулина произошел после съемок в короткометражной ленте «Пёс Барбос и необычный кросс». Его позвали на роль Балбеса, после которой он и стал очень популярным. Зрители увидели этот фильм в 1961-м, и по достоинству оценили талант задействованных в нем артистов. Ленту показали в Каннах, и она победила в номинации «Золотая пальмовая ветвь». Никулин мгновенно стал звездой №1, число его поклонников росло с каждым днем. Зрители не только пересматривали эту картину, но и приходили в цирк, чтобы увидеть любимого артиста «вживую». После такого головокружительного успеха артиста начали звать в другие проекты. Сразу была лента «Человек ниоткуда», а потом серьезное кино «Когда деревья были большими». После этого фильма всем стало понятно, что Никулин очень многогранный артист, способный сыграть драматическую роль.
Но самую большую любовь зрителей артист получил все же благодаря комедиям. В 1961-м он снялся в фильме «Самогонщики», где снова стал Балбесом из знаменитой троицы – Трус, Балбес, Бывалый. Картину снова ждал невероятный успех, а любовь зрителей и всесоюзная слава росли после каждого нового продолжения приключений их трио. В 1965-м вышло очередное продолжение истории, получившее название «Операция «Ы» и другие приключения Шурика», в которой он снова предстал Балбесом.
Высокую оценку зрительской аудитории получил и фильм «Ко мне, Мухтар!», вышедший в 1964-м. Юрий перевоплотился в младшего лейтенанта Глазычева. Чтобы органично смотреться в этой роли, артист много времени проводил в милиции, смотрел, как они работают. Находил время и побывать в питомнике, чтобы подружиться с исполнителями роли Мухтара. Этой кличкой потом назвали половину овчарок в СССР.
Юрий Никулин в фильме «Бриллиантовая рука»
В 1968-м Леонид Гайдай выпустил свою культовую комедию «Бриллиантовая рука», после которой слава Никулина взлетела до небес. Семен Горбунков создавался специально под Никулина, в картине снимались жена и сын артиста. Критики высказали свое отрицательное отношение к фильму, но зато зрители оценили его по достоинству.
В 1971-м Никулин засветился в картине «Старики-разбойники» режиссера Эльдара Рязанова. Его партнерами стали Андрей Миронов, Евгений Евстигнеев, Георгий Бурков.
Самой популярной серьезной картиной Никулина считается «Чучело», в которой он перевоплотился в деда ключевой героини, изображенной Кристиной Орбакайте. Сотрудничество Юрия Никулина с кинематографом продолжалось до 1983 года. Артиста звали сниматься и в киножурнал «Ералаш», где он засветился в роли дяди Юры.
Отдельной темой для Юрия Никулина всегда была война. Его пригласили в картины «Они сражались за родину» и «Двадцать дней без войны». Во втором проекте он стал военным журналистом Лопатиным. Никулина никак не хотели утверждать в этой роли, но в его защиту стал Константин Симонов, по произведению которого снималась картина. И только после его вмешательства артист получил эту роль.
В 2016-м Первый канал презентовал документальный проект названный «Великий смешной», в котором собраны все самые значимые события жизни великого артиста, о которых до этого не знал никто, воспоминания родных и близких, фотографии.
Сын Никулина рассказал и о том, что в реальной жизни знаменитая троица – Никулин, Вицин, Моргунов, не очень ладили между собой. Причиной была банальная зависть партнеров. То, что Никулин более знаменит и любим по сравнению со своими партнерами, стало понятно, когда только он получил приглашение от Гайдая на съемки «Бриллиантовой руки». Да к тому же и роль главного героя была написана под Никулина.
Прославили Никулина и песни, которые он исполнял в картинах. Пожалуй, нет ни одного человека, который бы хоть раз в жизни не напевал знакомые строчки из «Если б я был султан…», «Песни про зайцев» или «Постой, паровоз…». Многим не дает покоя национальность их кумира. Существует много версий, по одной из которых он еврей. Поклонники вспомнили, как он однажды обронил фразу, о том, что переезжать в Израиль не захотел.
Личная жизнь
Свою жену Татьяну Покровскую артист впервые увидел в 1949-м на одной из репетиций в цирке. Таня ему сразу понравилась, и он позвал ее на представление. К великому сожалению, именно во время выступления он травмировался. Девушка очень близко приняла к сердцу случившееся, прибегала его навещать ежедневно. Через шесть месяцев молодые люди поженились. Татьяна тоже устроилась на работу в цирк. В 1956-м они стали родителями сына Максима. Всей семьей они снимались в нескольких проектах, сын стал достойным продолжателем семейного дела. Максим женился, и порадовал родителей тремя внуками, которые родились при жизни деда – в 1981-м Мария, в 1986-м Юрий, в 1988-м Максим. В 2009-м у Юрия Никулина-младшего родился сын, которого назвали Станиславом.
Юрий Никулин с женой Татьяной Покровской
В личной жизни артиста была всего одна женщина – его жена Татьяна, с которой он прожил до самого конца.
Смерть
В 1997-м Юрий Никулин начал жаловаться на боли в сердце. Обследование выявило наличие серьезных проблем, и Никулину предложили операцию. Хирургическое вмешательство привело к серьезным осложнениям, и 21 августа 1997 года Юрий Никулин умер.
Могила Юрия Никулина
Местом его упокоения стало Новодевичье кладбище, где ему отдали все положенные воинские почести. После его смерти во многих городах России установлены памятники великому артисту. Поставили памятник и его земляки из Демидова.
Цирк на Цветном стал носить имя Юрия Никулина.
Избранная фильмография
Ссылки
Две войны в жизни Юрия Никулина: За что известный актёр получил боевые награды
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Когда 17-летнему Юре сразу после школы осенью 1939 года принесли повестку из военкомата, ни он, ни его родные, конечно, не могли предугадать, что эта служба обернется для него семью годами почти не прекращающихся войн. В армию, как и каждый юноша того времени, он шел радостно:
«Когда нам сообщили, что будем служить под Ленинградом, все дружно закричали «Ура!» Но наш пыл тут же охладили: на границе с Финляндией напряженная обстановка, город на военном положении.»
Батарея, на которой служил Юрий Никулин, стояла под Сестрорецком. И хотя эта война окончилась для него достаточно спокойно (командование, наверное, все-таки не спешило бросать в мясорубку пацанов), но без приключений молодой боец не остался. Однажды зимой он сильно обморозил ноги:
«Нам поручили протянуть линию связи от батареи до наблюдательного пункта. (…) И вот иду один на лыжах по льду Финского залива, за спиной тяжелые катушки с телефонным кабелем. Не прошло и получаса, как почувствовал страшную усталость. Поставил катушки на лед, посидел немного и пошел дальше. А идти становилось все трудней. Лыжи прилипают к снегу. Я уж катушки на лыжи положил, а сам двигался по колено в снегу, толкая палками свое сооружение. Вымотался вконец. Снова присел отдохнуть, да так и заснул. Мороз больше тридцати градусов, а я спал как ни в чем не бывало. Хорошо, мимо проезжали на аэросанях пограничники.»
Идти самостоятельно, когда его разбудили, уже не смог. Хотя обмороженные конечности после этого и удалось восстановить, память осталась на всю жизнь – ноги стали быстро замерзать даже при небольшом морозе.
«В ночь на 22 июня на наблюдательном пункте нарушилась связь с командованием дивизиона. (…) Наступило утро. Мы спокойно позавтракали. По случаю воскресенья, взяв трехлитровый бидон, пошли на станцию покупать для всех пива. Подходим к станции, а нас останавливает пожилой мужчина и спрашивает:
— Товарищи военные, правду говорят, что война началась?
— От вас первого слышим, — спокойно отвечаем мы. — Никакой войны нет. Видите-за пивом идем. Какая уж тут война! — сказали мы и улыбнулись.»
Так началась вторая его война. За четыре года Юрий Никулин из молодого пацана превратится в настоящего солдата. Будет воевать по Ленинградом, станет командиром отделения разведки, побывает в блокадном городе и поймет, что это гораздо страшнее, чем на фронте. Будет контужен и несколько раз окажется на волосок от гибели. По его собственным словам, ему на войне везло. Особенно остро это ощущалось, когда он видел тех, кого везение обходило стороной:
Удивительное везение – немцы вскоре ушли, и наши бойцы смогли спокойно уехать. Винтовки, правда, они сразу достали, как только добрались до грузовика. Оказалось, что в эту деревню их послали по ошибке. Просто перепутали.
Наверное, нельзя пройти через войну и просто оставить ее потом позади. Юрия Никулина ждала судьба всенародно любимого артиста, работа в цирке, съемки в знаменитых комедиях. Но война не отпускала его до конца, поэтому, наверное, ему так удавались и щемяще-правдивые образы людей, видевших то же, что не мог забыть и сам актер.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
«Видимо, от страха в этой тишине немец громко пукнул… И немцы грохнули, и наши»: воспоминания Юрия Никулина о войне
Юрий Никулин прошел не одну войну, а две. После окончания школы в 1939 году 18-летнего Юру призвали в армию для службы в 115-м зенитно-артиллерийском полку. Во время советско-финской войны 1939–1940 годов зенитная батарея, где служил Никулин, охраняла воздушные подступы к Ленинграду. Весной 1941 года Юрий Владимирович уже готовился к демобилизации, но началась Великая Отечественная война, и Никулин продолжил службу, оставшись под Ленинградом. Закончил войну в Латвии.
«Не могу сказать, что я отношусь к храбрым людям. Нет, мне бывало страшно. Все дело в том, как этот страх проявляется. С одними случались истерики — они плакали, кричали, убегали. Другие переносили внешне все спокойно.
Я расскажу вам, как юмор спас жизни по крайней мере человекам 20. Зимой 42 года произошел случай, о котором, конечно, никто нигде не писал. О таком писать нельзя было. Послан наш отряд разведчиков-лыжников ночью в тыл врага. Они должны были пройти передовую. Отвлекающий маневр…
Прошли передовую, идут тихо по старой запорошенной дороге в лесу. Идут бесшумно, и вдруг из-за угла неожиданно появляется отряд немцев. Минутное замешательство. Наши вправо, в кювет. А немцы влево. Тишина, все залегли. А один немец, толстый такой, видимо, заметался и — к нашим.
И вдруг из кювета, где прятались немцы, слышится: «Ганс, Ганс, Ганс!» Его ищут. И наши взяли этого Ганса и перекинули через дорогу. И когда Ганс туда полетел, видимо, от страха в этой тишине громко пукнул.
И когда он, как жаба, упал, и немцы грохнули, и наши. И нервно смеялись в течение минуты. Хохотали, лежали и плакали. И потом начали постепенно замолкать. Стало возвращаться понимание, что война.
И, не сговариваясь, наши тихонечко проползли и пошли своей дорогой. А немцы, ни слова не говоря, выстроились и пошли тоже дальше…»
Юмор на фронте спасает жизнь солдату, 1942 год. Вспоминает Юрий НикулинИсточник: Никулин Ю.В. Почти серьезно. — М.: Вагриус, 1998; Юмор на фронте спасает жизнь солдату, 1942 год. Вспоминает Юрий Никулин
Подписывайтесь на Балтологию в Telegram и присоединяйтесь к нам в Facebook!
Юрий Никулин. Воспоминания о войне
Почти семь лет я не снимал с себя гимнастерку, сапоги и солдатскую шинель. И об этих годах собираюсь рассказать. О моей действительной службе в армии, о двух войнах, которые пришлось пережить. В армии я прошел суровую жизненную школу, узнал немало людей, научился сходиться с ними, что впоследствии помогло в работе, в жизни. Ну а военная «карьера» моя за семь долгих лет — от рядового до старшего сержанта.
Как только началась война, нам ежедневно выдавали по сто граммов водки в день. Попробовал я как-то выпить, стало противно. К водке полагалось пятьдесят граммов сала, которое я любил, и поэтому порцию водки охотно менял на сало. Лишь 18 декабря 1939 года выпил положенные мне фронтовые сто граммов: в этот день мне исполнилось восемнадцать лет. Прошел ровно месяц со дня призыва в армию.
Наша батарея продолжала стоять под Сестрорецком, охраняя воздушные подступы к Ленинграду, а почти рядом с нами шли тяжелые бои по прорыву обороны противника — линии Маннергейма.
В конце февраля — начале марта 1940 года наши войска прорвали долговременную финскую оборону, и 12 марта военные действия с Финляндией закончились…
Нашу часть оставили под Сестрорецком.
Жизнь на батарее проходила довольно весело. Некоторые мои сослуживцы взяли из дома музыкальные инструменты: кто мандолину, кто гармошку, была и гитара. Часто заводили патефон и слушали заигранные до хрипа пластинки — Лидии Руслановой, Изабеллы Юрьевой, Вадима Козина… Когда все собирались у патефона, то дело доходило чуть ли не до драки: одни — в основном ребята из села — требовали в сотый раз Русланову, а нам, горожанам, больше нравился Козин. А на соседней батарее где-то достали целых пять пластинок Леонида Утесова. Мы соседям завидовали.
Позже появились пластинки Клавдии Шульженко. Все с наслаждением слушали ее песню «Мама». Мне казалось, что эта песня про мою маму.
В конце апреля 1941 года я, как и многие мои друзья, призванные вместе со мной в армию, начал готовиться к демобилизации. Один из батарейных умельцев сделал мне за пятнадцать рублей чемоданчик из фанеры. Я выкрасил его снаружи черной краской, а внутреннюю сторону крышки украсил групповой фотографией футболистов московской команды «Динамо».
Динамовцев я боготворил. Еще учась в седьмом классе, я ходил на футбол вместе со школьным приятелем, который у знакомого фотографа достал служебный пропуск на стадион «Динамо». И когда мимо нас проходили динамовцы (а мы стояли в тоннеле, по которому проходят игроки на поле), я незаметно, с замирающим сердцем, дотрагивался до каждого игрока.
В этом же чемоданчике лежали и книги. Среди них Ярослав Гашек, «Похождения бравого солдата Швейка» (одна из моих самых любимых), ее мне прислали родители ко дню рождения, «Цемент» же Гладкова я кому-то дал почитать, и мне его так и не вернули, как и «Бродяги Севера» Кервуда.
В ночь на 22 июня на наблюдательном пункте нарушилась связь с командованием дивизиона. По инструкции мы были обязаны немедленно выйти на линию связи искать место повреждения. Два человека тут же пошли к Белоострову и до двух ночи занимались проверкой. Они вернулись около пяти утра и сказали, что наша линия в порядке. Следовательно, авария случилась за рекой на другом участке.
Наступило утро. Мы спокойно позавтракали. По случаю воскресенья с Боруновым, взяв трехлитровый бидон, пошли на станцию покупать для всех пива. Подходим к станции, а нас останавливает пожилой мужчина и спрашивает:
— Товарищи военные, правду говорят, что война началась?
— От вас первого слышим, — спокойно отвечаем мы. — Никакой войны нет. Видите-за пивом идем. Какая уж тут война! — сказали мы и улыбнулись.
Прошли еще немного. Нас снова остановили:
— Что, верно война началась?
— Да откуда вы взяли? — забеспокоились мы.
Как только до нас дошло, что началась война, мы побежали на наблюдательный пункт.
Именно в эту ночь с 22 на 23 июня 1941 года гитлеровские самолеты минировали Финский залив. На рассвете мы увидели «Юнкерсов-88», идущих на бреющем полете со стороны Финляндии.
С вышки нашего наблюдательного пункта видны гладь залива, Кронштадт, форты и выступающая в море коса, на которой стоит наша шестая батарея.
«Юнкерсы» идут прямо на батарею. Вспышка. Еще не слышно залпа пушек, но мы понимаем: наша батарея первой в полку открыла огонь.
Так 115-й зенитно-артиллерийский полк вступил в войну. С первым боевым залпом мы поняли, что война действительно началась.
С тревогой следили мы за сводками Совинформбюро. Враг приближался к Ленинграду. Мы несли службу на своем наблюдательном пункте. Однажды на рассвете мы увидели, как по шоссе шли отступающие части нашей пехоты. Оказывается, сдали Выборг.
Все деревья вдоль шоссе увешаны противогазами. Солдаты оставили при себе только противогазные сумки, приспособив их для табака и продуктов. Вереницы измотанных, запыленных людей молча шли по направлению к Ленинграду. Мы все ждали команду сняться с НП, и, когда нам сообщили с командного пункта, что противник уже близко, нам сказали:
— Ждите распоряжений, а пока держитесь до последнего патрона!
А у нас на пятерых три допотопные бельгийские винтовки и к ним сорок патронов.
До последнего патрона нам держаться не пришлось. Ночью за нами прислали старшину Уличука, которого все мы ласково называли Улич. Мы обрадовались, увидев его двухметровую фигуру. Он приехал за нами в тот момент, когда трассирующие пули проносились над головами и кругом рвались мины.
Возвращались на батарею на полуторке. Кругом все горело. С болью мы смотрели на пылающие дома.
У Сестрорецка уже стояли ополченцы из рабочих — ленинградцев.
Уличук привез нас на батарею, и мы обрадовались, увидя своих. Через несколько дней мне присвоили звание сержанта и назначили командиром отделения разведки.
Я видел Ленинград во время блокады. Трамваи застыли. Дома покрыты снегом с наледью. Стены все в потеках. В городе не работали канализация и водопровод. Всюду огромные сугробы.
Между ними маленькие тропинки. По ним медленно, инстинктивно экономя движения, ходят люди. Все согнуты, сгорблены, многие от голода шатаются. Некоторые с трудом тащат санки с водой, дровами. Порой на санках везли трупы, завернутые в простыни.
Часто трупы лежали прямо на улицах, и это никого не удивляло.
Бредет человек по улице, вдруг останавливается и… падает — умер.
От холода и голода все казались маленькими, высохшими. Конечно, в Ленинграде было страшнее, чем у нас на передовой. Город бомбили и обстреливали. Нельзя забыть трамвай с людьми, разбитый прямым попаданием немецкого снаряда.
А как горели после бомбежки продовольственные склады имени Бадаева — там хранились сахар, шоколад, кофе… Все вокруг после пожара стало черным. Потом многие приходили на место пожара, вырубали лед, растапливали его и пили. Говорили, что это многих спасло, потому что во льду остались питательные вещества.
В Ленинград мы добрались пешком. За продуктами для батареи ходили с санками. Все продукты на сто двадцать человек (получали сразу на три дня) умещались на небольших санках. Пятеро вооруженных солдат охраняли продукты в пути.
Я знаю, что в январе 1942 года в отдельные дни умирало от голода по пять — шесть тысяч ленинградцев.
Весной 1943 года я заболел воспалением легких и был отправлен в ленинградский госпиталь. Через две недели выписался и пошел на Фонтанку, 90, где находился пересыльный пункт. Я просился в свою часть, но, сколько ни убеждал, ни уговаривал, получил назначение в 71-й отдельный дивизион, который стоял за Колпином, в районе Красного Бора. В новую часть я так и не прибыл, потому что меня задержали в тыловых частях, примерно в десяти — пятнадцати километрах от дивизиона.
И тут произошло неожиданное. Вышел я подышать свежим воздухом и услышал, как летит снаряд… А больше ничего не слышал и не помнил — очнулся, контуженный, в санчасти, откуда меня снова отправили в госпиталь, уже в другой.
После лечения контузии меня направили в Колпино в 72-й отдельный зенитный дивизион. Появился я среди разведчиков первой батареи при усах (мне казалось, что они придают моему лицу мужественный вид, в лохматой шапке, в комсоставских брюках, в обмотках с ботинками — такую одежду получил в госпитале при выписке.
Меня сразу назначили командиром отделения разведки. В подчинении находились четыре разведчика, с которыми у меня быстро наладились хорошие отношения. Я им пел песни, рассказывал по ночам разные истории. Тогда же начал учиться играть на гитаре. Летом 1943 года я стал старший сержантом, помощником командира взвода.
В 1944 году началось наше наступление на Ленинградском фронте. С огромной радостью мы слушали Левитана, читающего по радио приказы Верховного Главнокомандующего.
Утром небо слегка прояснилось, и над нами два раза пролетела вражеская «рама» — специальный самолет — разведчик. Через два часа по нашей позиции немцы открыли сильный огонь из дальнобойных орудий. Разрывов я не слышал, потому что крепко спал.
— Выносите Никулина! — закричал командир взвода управления.
Не могу сказать, что я отношусь к храбрым людям. Нет, мне бывало страшно. Все дело в том, как этот страх проявляется. С одними случались истерики — они плакали, кричали, убегали. Другие переносили внешне все спокойно.
Ночью 14 июля 1944 года под Псковом мы заняли очередную позицию, с тем чтобы с утра поддержать разведку боем соседней дивизии. Лил дождь. Командир отделения сержант связи Ефим Лейбович со своим отделением протянул связь от батареи до наблюдательного пункта на передовой. Мы же во главе с нашим командиром взвода подготовили данные для ведения огня.
Казалось, все идет хорошо. Но только я залез в землянку немного поспать, как меня вызвал комбат Шубников. Оказывается, связь с наблюдательным пунктом прервалась, и Шубников приказал немедленно устранить повреждение.
С трудом расталкиваю заснувших связистов Рудакова и Шлямина. Поскольку Лейбовича вызвали на командный пункт дивизиона, возглавлять группу пришлось мне.