биография отца толстого льва николаевича

Отец — Николай Ильич Толстой

Толстой Николай Ильич (1794–1837) — отец Толстого, родился 26 июня 1794 г. «Отец был среднего роста, хорошо сложённый живой сангвиник, с приятным лицом и с всегда грустными глазами», — писал о нем Толстой в «Воспоминаниях». Он упоминал и другие характеристики отца, у которого были «сангвиническая красная шея», «бодрый быстрый шаг», «бодрый, ласковый голос», «добрые красивые глаза», «грациозные, мужественные движения».

Он был единственным сыном в любящей патриархальной семье, где дети и родители обожали друг друга, где кроме него росли ещё две дочери, Полина и Алина (горбатенький брат Илья умер в раннем детстве). Граф Николай Ильич Толстой родился 26 июня 1795 года. Пятилетним мальчиком был зачислен отцом в службу с чином губернского регистратора в Экспедицию Кремлевского строения, ведавшую строительством и уходом за зданиями в Кремле и всеми императорскими дворцами в Москве и Подмосковье. В 15 лет Николай Ильич был уже коллежский регистратор, а в 16 лет стал губернским секретарем. Столь стремительная карьера в гражданской службе была прервана Отечественной войной 1812 года.

В июне 1812 года семнадцати лет от роду он добровольно вступил в 3-й Украинский казачий регулярный полк корнетом, 28 июля 1812 г. был переведен в Московский гусарский полк. 17 декабря 1812 г. Салтыковский полк был влит в Иркутский драгунский переименованный в гусарский. 28 декабря 1812 г., писал родителям из Гродно: «Не бывши ещё ни разу в сражении и не имевши надежды в нём скоро быть, я видел всё то, что война имеет ужасное; я видел места, вёрст на десять засеянные телами; вы не можете представить, какое их множество по дороге от Смоленска до местечка Красное».

Из формулярного его списка узнаем, что «Граф Николай Ильин сын Толстой» после изгнания армии Наполеона из России «в походах был 1813 года апреля со 2-ого в Княжестве Варшавском, Силезии и Саксонии, оттуда при отступлении армии до города Люцена; с 21 апреля в арьергардных делах, 26 и 27 числ при удержании неприятеля под городом Дрезденом и при переправе через реку Эльбу; за оказанное в сих делах отличие награжден чином Поручика, мая 8 и 9 числ в Генеральном сражении при городе Бауцене и при приступлении к крепости Швейднец в сражениях и перестрелках находился; по окончании перемирия был при преследовании до города Теплиц, августа 14 при сильной рекогносцировке и города Дрездена, оттоль до крепости Кенигсштейна и при блокаде оной; за оказанное в сих делах отличие награжден Орденом Св. Владимира 4-ой степени с бантом; октября 2, 4, 6 и 7 числ в Генеральном сражении под городом Лейпцигом, за отличие во оном награжден чином Штабс-Ротмистра; оттоль в преследовании неприятеля до города Ерфурта и при блокаде оного до 17 числа октября; от оного в походе до города Гетингена, оттуда отправлен был Генералом от Кавалерии графом Витгенштейном курьером с нужными депешами к Военному Министру в город Санкт-Петербург и, возвращаясь обратно к армии, захвачен был неприятелем при местечке Сент-Оби в плен, из коего при взятии города Парижа освобожден. По-российски, по-французски, по-немецки читать, писать умеет, математику, географию знает, в штрафах не бывал».

Адъютантом генерала Витгенштейна в 1813 году был поручик Павел Иванович Пестель – будущий декабрист, автор знаменитой «Русской Правды», руководитель Южного общества. Николай Ильич Толстой состоял при князе Андрее Ивановиче Горчакове, командире 1-го Пехотного корпуса в группе войск Витгенштейна. И Толстой и Пестель были награждены за бои под Лейпцигом, Пестель в этом сражении был тяжело ранен, поэтому, очевидно, с донесениями в Петербург был направлен не П.И. Пестель, а адъютант Горчакова Н.И. Толстой.

Отец Льва Николаевича Толстого не был членом тайного общества, но был близко знаком со многими декабристами: С.П. Трубецким, С.Г. Волконским, А.И. Одоевским, З.Г. Чернышевым, Ф.П. Толстым.

Корнет Николай Ильич Толстой записан в часть 17 декабря 1812 года – следом за корнетом, будущим дипломатом, поэтом, автором комедии «Горе от ума» Александром Сергеевичем Грибоедовым.

Возвратившись в Россию, Толстой 8 августа 1814 года был переведен в кавалергардский полк и назначен адъютантом к командиру корпуса, генерал-лейтенанту князю Андрею Ивановичу Горчакову, троюродному брату его матери.

11 декабря 1817 года Толстой был переведен с чином майора в гусарский принца Оранского полк. Любопытны причины, вызвавшие этот перевод. Сохранился рапорт на имя Александра I от главнокомандующего второй армией генерала Бенигсена о том, что командир корпуса, генерал-лейтенант князь Горчаков просит перевести его адъютанта штабс-ротмистра графа Толстого в гусарский полк по той причине, что Толстой, «имея ревностное желание продолжать службу вашему императорскому величеству во фронте, не по недостаточному своему состоянию не имеет возможности продолжать служение в кавалергардском полку». Рапорт этот, датированный 15 ноября 1817 года, указывает на стесненное материальное положение Н.И. Толстого.

14 марта 1819 года Толстой «по болезни» был уволен в отставку с чином подполковника и уехал к родителям в Казань, где совсем уже разорившийся его отец Илья Андреевич Толстой был губернатором. В 1821 году, после смерти отца, приехав с матерью Пелагеей Николаевной из Казани в Москву, Николай Ильич поступил на службу в Военно-сиротское отделение при Московском комендантском управлении.

На руках у Николая осталась семья, требующая забот и попечения: старая мать, привыкшая к роскоши, сестра Алина со своей приёмной дочерью, и кузина, воспитанница матери, Татьяна Ёргольская. Последняя была ровесницей Николая, с детства они росли и воспитывались вместе, испытывая друг к другу романтическое чувство влюблённости. После смерти отца остались огромные долги, Николай вынужден был 15 декабря 1821 г. поступить на службу на очень незначительную должность смотрительского помощника (воспитателя) в Московское военно-сиротское отделение при Московском комендантском управлении.

В 1822 году граф Н.И. Толстой посватался к богатой наследнице, княжне Марии Николаевне Волконской, которая приняла его предложение. 9 июля 1822 г. в церкви села Ясенева близ подмосковного имения князей Трубецких Знаменского граф Н.И. Толстой обвенчался с княжной М.Н. Волконской, дочерью Николая Сергеевича Волконского и Екатерины Дмитриевны Трубецкой. «Весёлый, блестящий молодой человек с именем и связями» (ему было 28 лет) стал мужем не очень красивой, старше его на четыре года, княжны Марьи, обладавшей очень значительным состоянием. Это был классический брак по расчёту, оказавшийся браком по любви. Толстые сразу уехали в Ясную Поляну, чтобы начать ту семейную, замкнутую кругом домашних забот и радостей жизнь. В 1823 году у молодых Толстых родился первый сын – Николай. После нескольких неблагополучных родов в 1826 году родился Сергей, в 1827 году – Дмитрий, а 1828 году – Лев. Единственная дочь – Мария – родилась в 1830 году.

Толстой вспоминал о яснополянских делах отца: «Занятие его составляло хозяйство и, главное, процессы, которых тогда было очень много у всех и, кажется, особенно много у отца, которому надо было распутывать дела деда. Процессы эти заставляли отца часто уезжать из дома. Кроме того, уезжал он часто и для охоты — и для ружейной и для псовой». Кроме занятий хозяйством (отец достроил большой дом, начатый дедом Волконским, посадил сад), он занимался детьми и много читал, собрав в Ясной Поляне библиотеку, состоявшую из французских классиков, исторических и естественнонаучных сочинений (даже из Парижа привёз несколько десятков книг).

Толстые лето и зиму жили в имении, не переезжая в город, ведя очень уединённый образ жизни. Позже, создавая образы героев «Войны и мира» княжны Марьи и Николая Ростова, писатель использовал некоторые факты из жизни отца и матери, Многие черты внешности и характера отца Толстого запечатлены не только в «Войне и мире», но и в трилогии «Детство. Отрочество. Юность» и в ранней рукописи трилогии, которую печатают под заглавием «Четыре эпохи развития».

В 1829 г. Н.И. Толстой выкупил Никольское-Вяземское, в 1836 г. построил здесь каменную церковь.

Н.И. Толстой скоропостижно скончался 21 июля 1837 года в Туле и был похоронен рядом с женой в фамильном склепе на Кочаковском кладбище.

Младшему сыну Льву было почти 9 лет, когда отец умер, и он помнил весёлые шутки и рассказы отца за обедом и ужином, когда и бабушка, и тётушки, и дети смеялись, слушая его. Дети с интересом рассматривали рисунки, которые он для них делал и которые им казались «верхом совершенства». Лёвочка запомнил приготовления отца к охоте, общие прогулки по Ясной Поляне. Запомнилось, как вечерами дети приходили к отцу в кабинет играть или прощаться перед сном, как он ласкал их и иногда, к великой их радости, пускал к себе за спину на кожаный диван, продолжая в то же время читать или разговаривать с приказчиком.

Лёвочка с особенной нежностью, прощаясь вечером с отцом, целовал «его белую жилистую руку» и был «умилённо счастлив», когда отец ласкал его. «Я очень любил отца, но не знал ещё, как сильна была эта моя любовь к нему, до тех пор пока он не умер».

Источник

Николай Толстой

Биография

Один из представителей большого дворянского рода граф Николай Ильич Толстой – отец выдающегося русского писателя Льва Николаевича Толстого. Образ родителя литератор увековечил в таких своих произведениях, как «Война и мир» (Ростов), «Детство», «Отрочество» (отец Николеньки). В молодости сделал успешную военную карьеру, после женился на Марии, тезке и дальней родственнице знаменитой жены декабриста Марии Волконской, унаследовавшей имение «Ясная поляна», которое отныне принадлежало роду Толстых.

Детство и юность

Николай Ильич Толстой родился 26 июня 1794 года. Место рождения графа неизвестно. Возможно, он появился на свет в имении Никольско-Вяземское, принадлежащем его матери княжне Пелагее Горчаковой.

Граф Илья Андреевич Толстой и Пелагея Николаевна, родители Николая Толстого

После смерти маленького Ильи (в возрасте 7 лет) Николай стал единственным сыном графа, и отец вплотную занялся его будущей карьерой. Толстой определил 5-летнего сына на гражданскую службу в чине губернского регистратора в экспедицию Кремлевского строения. Через 10 лет юноша служил уже коллежским регистратором, затем перешел в статус губернского секретаря.

Генеалогическое древо рода Толстых

Николай Ильич рос в семье хоть и с патриархальным укладом, но в условиях весьма свободных. Детей в доме обожали и не держали в строгости. Родители подолгу жили то в Полянах, то в Никольско-Вяземском, в которых по велению отца то и дело устраивались пиршества и зрелища.

Когда Николаю Ильичу было 15 лет, родная сестра его матери подарила ему своего дворового человека Афанасия Петрова – факт, говорящий о воспитании в условиях расцвета крепостного права.

Карьера и военная служба

Отечественная война 1812 года побудила юношу перейти из гражданской службы в военную, несмотря на отчаянное сопротивление родных. 11 июня 1812 года Николая зачислили корнетом в 3-й Украинский казачий полк.

Портрет Николая Толстого

Этим же летом он переведен в Московский гусарский полк и вскоре, после ряда преобразований последнего, стал служить в Иркутском гусарском полке. Война оказалась большим потрясением для неискушенного юноши, который в первый раз вылетел из родного гнезда.

Граф Толстой участвовал в ключевых сражениях войны 1812 года, а также отличился в битвах за освобождение других территорий, проходивших в рамках преследования и уничтожения наполеоновской армии. Награжден чином поручика и орденом Святого Владимира IV степени с бантом за отличие при баталиях под Дрезденом и при переправе через Эльбу. За проявленную отвагу при Генеральном сражении под Лейпцигом удостоен чина штабс-ротмистра.

Отечественная война 1812 года

В октябре 1813 года при доставке генеральских депеш в Санкт-Петербург Николай Ильич был взят в плен в местечке Сент-Обен и освобожден уже только по окончании антинаполеоновской кампании в 1814 году. Вернувшись в Россию 8 августа 1814-го, Толстой продолжает военную службу. Молодого графа перевели в кавалергардский полк и назначили адъютантом к генерал-лейтенанту князю Андрею Ивановичу Горчакову, троюродному брату его матери.

После 3 лет службы, в 1817 году Николай Ильич подал прошение императору Александру I о переводе в гусарский Принца Оранского полк. Историки объясняют это решение ухудшением материального положения дворянина. Впрочем, и здесь молодой человек прослужил недолго, выйдя в отставку в 1819 году в чине подполковника.

Андрей Иванович Горчаков

В 1820-м умер отец Николая Ильича. На попечении мужчины остались мать и сестры. Он перевез их из Казани в Москву и, чтобы покрыть долги отца, вынужден был поступить на службу помощником воспитателя в военно-сиротское отделение Московского комендантского управления. Но, конечно, быстро и значительно поправить покосившееся материальное положение могла только выгодная женитьба.

Личная жизнь

В 1822 году граф сватается к представительнице славного рода Волконских княжне Марии Николаевне, которая приняла предложение подполковника. Невеста была на 4 года старше своего жениха и значительно уступала ему во внешней красе.

Силуэт Марии Волконской — единственное изображение жены Николая Толстого

Граф Николай Ильич был блестящим молодым человеком с богатой биографией: герой войны, весельчак и балагур, вхож во многие знатные дома.

Мария Николаевна же обладала крупными чертами лица, которые унаследовали ее дети. Волконская имела превосходное образование, художественный вкус и талант рассказчицы, знала несколько языков. Но главное – княжна владела большим состоянием, в числе ее приданого было знаменитое имение «Ясная поляна» в окрестностях Тулы.

Лев и Николай Толстые, сыновья Николая Толстого

Сразу после рождения первого сына Николай Ильич выстроил большой усадебный дом. Много занимался делами, любил охотиться. Хозяйство тоже было ему близко: граф разбил большой сад, привел в порядок территорию усадьбы. Будучи сам любителем чтения, Николай Ильич собрал в имении большую библиотеку из привезенных из столицы и из-за границы книг.

Имение Толстых «Ясная поляна»

В 1830 году, не оправившись после родов Маши, умирает жена Толстого. Овдовев, граф делает предложение своей троюродной сестре Татьяне Ергольской, в которую был влюблен еще с юности. Татьяна была сиротой и воспитывалась в доме отца Николая Ильича. Ее личная жизнь не сложилась, и она осталась старой девой.

Ергольская графу отказала, но пообещала взять на себя заботу о его детях, оставшихся без матери. А после смерти самого Толстого уже полностью опекала детей и занималась их воспитанием.

Смерть

Источник

Лев Толстой

Воскресение. По случаю 100-летия со дня смерти

1 нояб. 2010 г.

Родители

Л.Н., опираясь на рассказы очевидцев, говорил что мать его была «чутка к художеству», хорошо играла на фортепиано и была «большая мастерица рассказывать завлекательные сказки, выдумывая их по мере рассказа». В архивах сохранились её сочинения.

Также по воспоминаниям Мария Николаевна была вспыльчива, но настолько сдержанна, что «вся покраснеет, даже заплачет, но никогда не скажет грубого слова». Современники говорили о ее самообладании, скромности и гуманности в отношениях к людям. Тетка Л.Н. вспоминала, что его мать «была добрая-предобрая барыня. Никого она в свою жизнь не обижала, не оскорбляла и не унижала. Со всеми жила не как барыня, а как равный тебе по существу человек».

12 июня 1812 г. Наполеон перешел границу России и началась Отечественная война. Николаю Ильичу не пришлось принять участие ни в одном сражении в пределах России, но в декабре 1812 года он был отправлен в заграничный поход. Известно, что по дороге «места, верст на десять засеянные телами» заставили его понять весь ужас войны, о чем он писал родным: «мое военное настроение очень ослабело: истребление человеческого рода уже не так занимает меня, и я думаю о счастьи жить в безвестности с милой женой и быть окруженным детьми мал мала меньшими».

Н.И. участвовал во всех крупных сражениях, был участником «битвы народов» под Лейпцигом и за нее получил чин штабс-ротмистра.

Лев Толстой описывал отца, как человека среднего роста, хорошо сложенного живого сангвиника, с приятным лицом и с всегда грустными глазами.

Свадьба княжны Марии Николаевны Волконской и графа Николая Ильича Толстого состоялась в 1922 г. Венчание происходило в церкви села Ясенево, расположенного близ подмосковного имения Трубецких Битцы. «Брак ее с моим отцом, — говорит Л.Н Толстой, — был устроен родными ее и моего отца. Она была богатая, уже не первой молодости сирота, отец же был веселый, блестящий молодой человек с именем и связями, но с очень расстроенным (до такой степени расстроенным, что отец даже отказался от наследства) моим дедом Толстым состоянием». Похоже, жених и невеста равно не были влюблены друг в друга, однако брак оказался счастливым. Сохранились стихи Марии Николаевны, где есть такие строчки, обращенные к мужу (перевод с французского):

Источник

Москвич

Московская династия: Толстые

Род графов Толстых отличался одаренностью, незаурядностью, энергичностью, противоречивостью и плодовитостью. От великого русского писателя Льва Николаевича Толстого, точно от могучего дерева, раскинулись ветви его детей, внуков, правнуков и праправнуков. Исследуем одну из них, ветвь Ильи Львовича Толстого вместе с его правнучкой, журналисткой и филологом Феклой Толстой, ее сестрой, лингвистом Марфой Толстой, и их мамой, профессором, доктором филологических наук, академиком РАН Светланой Михайловной Толстой.

Светлана Толстая

Фекла Толстая

Давайте начнем разговор с истории Ильи Львовича, второго сына Льва Толстого.

Фекла Толстая: Я не так много знаю о своем прадеде. Характеристику сыну дал сам Лев Николаевич в письме к двоюродной тетке: «Ширококост, бел, румян, сияющ. Учится дурно. Всегда думает о том, о чем ему не велено думать. Игры выдумывает сам. Аккуратен, бережлив, «мое» для него очень важно. Всегда горяч и violent (порывистый), сейчас драться; но и нежен, и чувствителен очень. Чувствен — любит поесть и полежать спокойно… Все недозволенное имеет для него прелесть… ». И заключил: «Илья погибнет, если у него не будет строгого и любимого им руководителя».

Известно, что гимназии Илья Львович не окончил, служил в Сумском драгунском полку. Профессии как таковой не имея, занимался разными вещами, что касается бизнеса — не слишком удачными. Хорошо еще, что средства имелись у его жены, происходившей из дворянского рода Философовых. Сначала молодая семья жила в имении Гриневка в ста верстах к югу от Ясной Поляны. Там родился и мой дед Илья Ильич.

Потом Илья Львович переехал в Калужскую губернию, в имении Дубровка (Мансурово) купил огромный дом, он сохранился до сих пор и сейчас принадлежит музею «Ясная Поляна».

В 1916 году Илья Толстой оставил семью и уехал в Америку, практически прервав общение с детьми. Детей было семеро: Анна, Михаил, Андрей, Илья, Владимир, Вера и Кирилл. Впоследствии, уже после перестройки, его внук, мой дядя Илья Владимирович Толстой, который заведовал кафедрой на журфаке в МГУ, ездил в Америку, старался узнать побольше об Илье Львовиче, искал его дом и могилу и написал книгу о своем деде.

Где был похоронен Илья Львович Толстой?

Ф. Т.: Последние годы он преподавал в Йельском университете, в Коннектикуте. Был похоронен в Нью-Хейвене, где удалось побывать и мне. Мы поставили крест на могиле Ильи Львовича Толстого с правильными датами жизни и смерти.

Была я и на его даче в деревне Чураевка в 150 километрах от Нью-Йорка, в местности, очень напоминающей Россию. Здесь в 1920–1930-е годы возникла небольшая колония русских эмигрантов. Сохранился маленький домик Ильи Львовича Толстого с росписями Николая Рериха на стенах, сохранилось пианино, на котором, по-видимому, играл Рахманинов, неоднократно приезжавший сюда. В Чураевке также бывал авиаконструктор Игорь Сикорский.

В Америке Илья Львович женился на теософке Надежде Климентьевне Катульской, женщине довольно странной. Она была вегетарианкой и мужа заставляла строго следовать диете, пить невкусные настои из трав, не давала ему есть. В семье считали, что Катульская мучила Илью Львовича и оставила его умирать в одиночестве.

Его младшая сестра, Александра Львовна Толстая, которая в 1930 году перебралась в Америку, была у постели Ильи Львовича, когда тот оказался абсолютно одиноким, и ухаживала за ним. Есть предсмертное письмо детям, где, обращаясь к каждому, Илья Львович просит прощения. Он скончался в 1934 году. В том же году в Праге умерла его первая жена.

Ваша прабабушка.

Ф. Т.: Да, Софья Николаевна Философова. У нас дома висит ее детский портрет кисти ее отца, художника Николая Алексеевича Философова. Когда я была маленькая, гости говорили: «Какой прекрасный Феклин портрет». А это моя прабабушка, на которую я очень похожа.

Илья Львович Толстой и Софья Николаевна Философова с детьми

Софья Николаевна родилась во Флоренции. С Ильей Львовичем они очень рано поженились. Это был первый брак детей Толстых. Лев Николаевич и Софья Андреевна очень нежно относились к невестке, у них были близкие отношения. Анна Ильинична, Анночка, была их первой внучкой, фактически ровесницей их младшего сына Ванечки.

Для внучки Анночки ее дед Николай Алексеевич Философов вырезал тот самый орнамент из птичек и лошадок, украшающий веранду яснополянского дома. А Софья Андреевна увидела и сказала: «Ой, как хорошо!» Теперь этот рисунок повторяют в своих домах живущие в разных странах Толстые, и не только Толстые.

Расскажите о судьбе Софьи Николаевны и ее детей после Гражданской войны и 1917 года.

Ф. Т.: Это было поколение 1890-х годов, которое попало под каток войны и революции. Сыновья Ильи Львовича и Софьи Николаевны, мой дед и три его брата, учились в кадетских корпусах. Все они оказались в Белой армии. Двое погибли во время Гражданской войны. Андрей Ильич, полный георгиевский кавалер, на Перекопе в 1920 году стоял над окопом и в упор расстреливал цепь красных. Получил пулю в живот и погиб. Недавно было найдено кладбище, где он похоронен, поставлен крест. Михаил Ильич погиб в 1919 году от тифа. Софья Николаевна вывезла из Новороссийска дочь Веру.

Мой дед Илья Ильич Толстой (1897–1970) воевал на восточном фронте в Гражданскую. Он был личным адъютантом генерала Каппеля. В психической атаке в фильме «Чапаев» имелись в виду именно части Каппеля.

К сожалению, не сохранилось дедушкиных воспоминаний, он никогда не говорил о том времени. О дедушке я знаю из рассказов отца, тоже не записанных, к сожалению.

Илью Ильича трижды выводили на расстрел. Известно, что он избежал расстрела только потому, что, стоя у стенки под дулами винтовок, на чем свет стоит материл красных. И тогда те, кто собирался его расстреливать, усомнились в том, что он коммунист. Потом дед тяжело заболел тифом и уже был среди тех, кого при эвакуации госпиталя Белой армии не брали в эшелон и оставляли умирать.

Но какая-то сестричка сжалилась над умирающим, и он оказался в одном из последних поездов, которые выезжали из Иркутска. А в эмигрантских газетах написали, что мичман Толстой умер.

Перед самой революцией дед успел жениться. Он учился в Морском кадетском корпусе, был мичманом, ходил на «Авроре». Однокурсник Александр Лопатин познакомил его со своими сестрами, и на одной из них мой дед женился. Это была Ольга Михайловна Лопатина, моя бабушка.

Что это была за семья Лопатиных?

Светлана Толстая: Михаил Николаевич Лопатин, отец моей свекрови Ольги Михайловны Лопатиной (1898–1987), рядом с которой я прожила почти 30 лет, был земским хирургом в Пензенской губернии. Он реорганизовал Чембарскую больницу, создал в ней хирургическое отделение и погиб во время эпидемии сыпного тифа в 1909 году, заразившись от больных. Его жена, княжна Александра Александровна Кугушева, тоже рано умерла. Детей, трех дочерей Татьяну, Ольгу и Надежду и сына Александра, взяли к себе в Москву родственники, семья Шервудов.

Ф. Т.: Я помню, бабушка говорила, что у нее были гувернантки: француженка и англичанка. По семейной легенде, были три сестры Лопатины — умная, добрая и красивая. И дедушка женился на красивой. Бабушка была человеком с довольно тяжелым характером и непростой судьбой.

С. Т.: Ольга Михайловна до старости была очень красивой. Семья Лопатиных была в родстве с Бакуниными. Тетка Ольги Михайловны была замужем за врачом Алексеем Ильичом Бакуниным, племянником знаменитого анархиста Михаила Бакунина. Бакунин работал в хирургическом госпитале на Остоженке, и дом этот до сих пор стоит. В 1925 году там скончался патриарх Тихон.

Алексей Бакунин эмигрировал во Францию и в парижском предместье Сент-Женевьев-де-Буа открыл «Русский дом», приют для больных русских эмигрантов. Ну а дальше при приюте появилось хорошо известное кладбище. Дочь Бакунина, Татьяна Алексеевна, стала женой Михаила Осоргина и известным историком масонства.

Ф. Т.: Татьяна Алексеевна была человеком, который за словом в карман не лезет. Она переписывалась с моим папой. И ему, уже известному филологу и академику РАН, Татьяна Алексеевна писала в ответ: «Никита, спасибо тебе за твое милое, но удивительно бессодержательное письмо».

Филологией, как я знаю, занялся и Илья Ильич Толстой, став автором сербско-хорватско-русского словаря. Но мы остановились на том моменте, когда он был еще в Морском кадетском корпусе…

Ф. Т.: Итак, в 1918 году дедушка с бабушкой венчались в храме в Денежном переулке, находившемся там, где теперь стоит здание МИДа. Потом, уже в советское время, когда он восстанавливал документы о своем официальном браке, выяснилось, что запись в церковной книге о женитьбе Ильи Ильича Толстого была последней.

На следующий день после венчания дед ушел на фронт, в Белую армию, как я уже говорила, воевать закончил на Дальнем Востоке. Мать Ильи Ильича, Софья Николаевна Философова, оказалась в Сербии, где была огромная, прежде всего военная, русская эмиграция благодаря содействию короля Сербии.

А Илья Ильич тем временем уже считался погибшим?

Ф. Т.: Да, так писали газеты. А бабушка, считавшаяся вдовой, все-таки верила, что он жив.

Дед в Китае, в Харбине, нанимается матросом на корабль, плывет в Италию и начинает искать свою семью. В Италии он застает начало популярности Муссолини. Потом отправляется в Сербию.

Толстые в это время живут в маленьком сербском городке Србобран. Однажды утром бабушка идет на рынок и в конце улицы замечает человека в черном с золотыми пуговицами кителе русского моряка. Она бросается к нему, чтобы узнать, не встречал ли тот Илью Ильича Толстого. Подбегает поближе — это и есть ее муж.

Сценарий для фильма.

В Сербии Илья Ильич занимался самой простой работой: был сапожником, чинил ботинки. И до сих пор у нас хранится его сапожная лапка. Потом он делал куклы из папье-маше, затем работал в просветительской конторе и, как курьер, по деревушкам Сербии развозил учебные фильмы. По-моему, есть такой итальянский фильм о человеке, на велосипеде развозившем такие же ролики.

Расскажите об отце, Никите Ильиче Толстом.

Ф. Т.: Он родился в 1923 году в маленьком городе Вршац, на границе Сербии и Румынии, в предгорьях Карпат, заросших виноградниками белого вина. В Вршаце теперь есть улица Никите Toлстоja.

Папу воспитывали очень по-русски. Будучи уже немолодым человеком, он вспоминал, как до пяти лет его не выпускали играть во двор с мальчишками, чтобы он как следует выучил русский язык. Есть фотография, как он сидит в косоворотке на фоне горькой эмигрантской обстановки.

Ольга Михайловна и Илья Ильич Толстые с сыном Никитой, 1020-е

Когда пришло время папе идти в школу, семья переехала в Белград, где была русская гимназия. В этом здании сейчас Русский дом. У отца были потрясающие учителя, русские эмигранты, о которых он потом вспоминал всю жизнь. Весной 1941 года папа окончил школу. И тогда же, 6 апреля, начались бомбежки Белграда. Так первой его работой оказался разбор завалов. Да, тут важно вспомнить о Владимире Ильиче Толстом.

Брате вашего деда?

Ф. Т.: Младшем брате, он тоже попал в Сербию, но через Крым. К слову, Владимир Ильич женился тоже на Ольге Михайловне, Гардениной, которую, как говорят, еще девочкой увидел на пароходе, когда плыл из России. Владимир Ильич учился на агронома в Белграде.

Как-то раз он отправился из Белграда навестить брата в Вршаце. По дороге заночевал на постоялом дворе у сербской старухи. Видит, на шкафу стоит портрет Льва Толстого. «Что это у тебя?» — спрашивает. «Да какой-то русский художник в 1914 году мимо проезжал, оставил на две недели, но так и не вернулся», — отвечает старуха. Тогда Владимир Ильич просит: «А не продашь ли ты мне этот портрет?» Сторговались, хоть он и был бедный как церковная мышь. Владимир Ильич, конечно, не признается, что это его дед, а, дескать, известный русский писатель. На что сербка выхватывает портрет, швыряет ему в лицо монеты и кричит: «Как же ты смеешь на нашего святого Савву говорить, что это какой-то там русский писатель?»

А Савва, замечу, самый почитаемый в Сербии святой. Но поскольку старуха поклонялась не Савве, а святому Николе, то Владимиру Ильичу удалось ее уговорить. Приехал к брату и подарил ему портрет. Так он у нас дома и висит.

Когда началась война и в Белграде стало тяжело, мой дед Илья с семьей перебирается к брату в Новый Бечей. 1943 год. Приближается Красная армия. А дед и его брат все время мечтали вернуться в Россию.

Имели ли Толстые представление о том, что происходит в Советском Союзе, знали ли о сталинских репрессиях?

Ф. Т.: Думаю, о чем-то они догадывались, но знали точно, что белых эмигрантов Красная армия в живых не оставляет. Надо было принимать решение.

Эмиграция в то время разделялась на оборонцев и пораженцев. Оборонцы считали, что надо защищать родную землю от внешнего врага независимо от того, какая там сейчас власть. Пораженцы рассчитывали на то, что поражение Советского Союза в войне даст толчок к падению режима большевиков и возрождению их родины. Мой дед и его брат принадлежали к ярым оборонцам.

Папа приводил мне строчки из сатирических стишков, печатавшихся в эмигрантском журнале и иллюстрировавших диспуты пораженцев и оборонцев в Белграде, где выступал мой дед:

И на него как Божий бич свалился граф Илья Ильич.
Илья Ильич был славный малый, но временами просто шалый.

И дальше говорилось о том, как Толстой разгромил оппонента. А в 1930-е годы в Сербию из Парижа, где было голодно и плохо с работой, приехал еще один внук Льва Толстого, Владимир Михайлович.

Когда братья Ильичи приняли решение остаться, сотрудничать с Красной армией и просить о возвращении в Советский Союз, Владимир Михайлович заявил, что не будет иметь дело с коммунистами, вернулся во Францию, а потом уехал в Америку. Его дочери Мария и Татьяна — мои любимые американские тетки, с которыми мы до сих пор очень дружны.

И вот братья Ильичи и их семьи в Новом Бечее. В Югославии тогда было очень сильно партизанское движение против немцев, и мой отец с двоюродным братом Олегом Владимировичем находились в партизанском отряде. Владимир Ильич, как неблагонадежный элемент, ненадолго попал в концлагерь.

Когда приходит Красная армия, Толстые оказываются очень полезными. Во-первых, они говорят на двух языках, во-вторых, знают местное население и, в-третьих, достаточно уважаемы среди сербов. Мой 20-летний папа вступает добровольцем в ряды Красной армии, движется дальше с советскими войсками, воюет в Венгрии, Румынии и заканчивает войну в Австрии.

По-видимому, для рожденного в эмиграции Никиты Ильича это был совершенно удивительный опыт. Ведь, по сути, он впервые вот так оказывается среди русских.

Ф. Т.: Это правда. И потом папа часто вспоминал своего старшину, который относился к нему по-отечески, как почти по древнерусской традиции перед боем все по очереди зачерпывали кружками из чана со спиртом. Ничего советского он в этом не видит и не чувствует. Время было такое.

Папа, как очень многие фронтовики, мало говорил о войне, но вспоминал это время как невероятно важное. Главное из физических чувств, которые он испытывал на фронте, это было желание спать. Даже не голод. Вот, говорил он, у меня есть 15 минут, так я же могу поспать!

Надо еще понимать, что, оказавшись на фронте, отец потерял связь с родителями, в то время еще находившимися в Югославии: бойцы могли переписываться только с Советским Союзом, где в тот момент оставалось очень немного Толстых. Были еще живы старший сын Льва Николаевича, Сергей Львович, Софья Андреевна Толстая-Есенина, вдова Есенина, директор толстовских музеев в Москве, старшая сестра моего деда Анна Ильинична Толстая, в замужестве Попова, та самая Анночка.

Никита Ильич на фронте, 1944

Папа пишет из армии на адрес: Москва, Хамовники, Анне Ильиничне Толстой. Эти письма сохранились. Он очень трогательно обращается к совершенно незнакомой тетке, но они довольно быстро сближаются, и вскоре папа уже пишет ей на домашний адрес, называя ее тетей Анночкой. Они обсуждают поэзию Серебряного века, которую папа очень любил и прекрасно знал, особенно стихи Гумилева.

Анна Ильинична довольно рано умерла, в 1950-е годы, но в течение моей жизни не было дня, чтобы папа не вспоминал тетю Анночку, старшую внучку Льва Николаевича.

Как Никита Ильич воссоединился с родителями?

Ф. Т.: Как известно, мой дед с братом написали письмо Сталину с просьбой разрешить им вернуться. Сталин якобы сказал: «Пусть их судит история». Разрешение вернуться совпало с общим призывом к эмигрантам о возвращении. Толстые были очень выгодны советской власти с точки зрения пиара. Я видела послевоенные газеты, где приводились примеры того, как хорошо жить в Советском Союзе, вот даже внуки Толстого вернулись.

У нас до сих пор сохранились их удостоверения репатриантов. У дедушки было удостоверение №001. У бабушки — №002. Толстые приехали в Советский Союз в товарном вагоне, и с ними была собака Штука, которую они подобрали в ночь 6 апреля 1941 года, во время бомбежки Белграда. «Штуками» в Сербии назывались немецкие бомбардировщики. Это был породистый спаниель, убежавший из королевской псарни. Штука была с Толстыми всю войну.

Так вот, вернемся в Австрию, к демобилизованному папе, у которого в тот момент не было ни одного документа, кроме красноармейской книжки. Тогда командир дает ему две бумаги, которые папа держал в разных карманах. По одной бумаге он свободен и может идти на все четыре стороны, но, так как ему идти некуда, в другой бумаге написано, что он в отпуске и через месяц должен вернуться в ряды Красной армии, на всякий случай.

Из Австрии он едет в Белград, выясняет, что ему разрешено приехать в Советский Союз. Самолет через неделю. Эту неделю папа невероятно весело проводит в городе своего детства и юности. Когда я приезжаю в Белград, иду в парк Калемегдан и всегда представляю, как мой отец выпивал там с товарищами после войны.

И вот он летит в Москву…

Ф. Т.: У нас даже сохранился билет «Аэрофлота». 9 сентября 1945 года папа садится на самолет. С собой он везет два чемодана консервов, которые ему выдали при увольнении. Потом он рассказывал, что его поразило, какие несмешные и глупые анекдоты рассказывали летчики. А ему казалось, что летчики — это такая элита.

Начало сентября, папа выходит из аэродрома, который был тогда на Ходынском поле. Его довольно уверенное движение останавливает огромная лужа. Папа невольно остановился, чтобы сообразить, с какой стороны ее обходить, в этот момент подумав: «Вот она, моя отчизна!»

В этом зеркале, в отразившихся в глади воды домах Ленинградского проспекта он вдруг почувствовал, что очутился не на родине, а именно на отчизне. Он всегда хорошо говорил, что по-русски и по-сербски есть два слова: «родина» и «отчизна». «Сербия — моя родина, а Россия — моя отчизна».

Папа садится в метро. Как красноармейцу ему проезд бесплатный. Особенно его поразило, что весь вагон говорит по-русски. Он едет к Анне Ильиничне Толстой и у кого-то тихонечко на ушко спрашивает, как проехать на Арбат, 45, на какой станции лучше выходить. Через минуту дискуссия разворачивается уже на весь вагон: выходить солдатику на «Арбатской» или «Смоленской». Большинство считало, что на «Смоленской». Но папа подумал: «Я калач тертый! Если мне надо на Арбат, выйду на «Арбатской»». Выходит на «Арбатской» с чемоданами консервов. По Арбату еще ходил трамвай. Идет к дому 45, где был магазин «Диета» и где уже дали квартиры потомкам писателей по линии Литфонда, в том числе Сергею Львовичу Толстому, тете Анночке, старушке Пушкиной, внучке поэта.

До этого Анна Ильинична Толстая с мужем Павлом Сергеевичем Поповым жили в подвале в Мансуровском переулке, который, как считается, описан Булгаковым как жилище Мастера. Историк, литературовед и, кстати, брат художницы Любови Поповой, Павел Сергеевич Попов очень близко дружил с Булгаковым, сохранилась их переписка.

Как только папа входит в подъезд, он слышит приветственный лай своей собаки, которую не видел больше года. И это была та самая Штука.

Мой папа был страстным собачником. Потом у этой Штуки были дети. Ее дочь жила у Толстых, ее звали Фекла. Когда родилась я, мой крестный сказал: «Ну что ж ты, Никита, дочь называешь, как собаку?» «Ну а что ж такого, я собак очень люблю», — ответил мой папа.

Чем солдатик Толстой решил заниматься «на отчизне»?

Ф. Т.: Вернувшаяся семья Толстых некоторое время жила у тети Анночки. Спали на полу. Папа спал несколько дней. Как фронтовик он имел право поступать в Московский университет без экзаменов. Был сентябрь, и он уже как бы опоздал. Павел Сергеевич Попов, преподаватель философского факультета, пошел хлопотать за него. Пришел к ректору Московского университета, все уладил, и тот в конце беседы поинтересовался: «Хорошо, а где же племянник-то ваш?» «Спит», — ответил Павел Сергеевич. Так папа во сне поступил в университет.

Какой факультет он выбрал?

С. Т.: Когда Никита Ильич приехал в Москву, для него, естественно, встал вопрос, как продолжать образование. Он всю войну страдал от того, что далек от учебы, и мечтал к ней вернуться. Хотел поступать на исторический и посоветовался с отцом. Тогда Илья Ильич ему сказал: «Ну посмотри сам на эту историю. Подумай, чем тебе придется заниматься и как?» — «Может, тогда на литературный?» — «Посмотри на эту литературу, всю подчиненную идеологии».

Тогда решили, что лучше всего выбрать языкознание. В то время многие люди этого поколения и чуть моложе выбирали языкознание и филологию как область наименее зависимую от идеологии.

Никита Ильич Толстой поступил на филологический, на болгарское отделение. Сербский был для него вторым родным языком. Вместе с болгарским выходила хорошая южнославянская база для исследований. Болгарский был большим подспорьем для кандидатской диссертации по старославянскому языку и дальнейшей научной работы Никиты Ильича. Он один из немногих, кто мог заниматься всеми славянскими языками.

А в детстве Никита Ильич был очень углубленным в себя, хотел стать монахом и уже представлял себе жизнь в монашеском благочестии. Но однажды у них в квартире в Белграде на ночлег остановился афонский монах. И Никита Ильич, совсем еще мальчик, увидел у него дырку на носках. Он был страшно удивлен: «Как же так? Меня мама ругает, когда я не даю ей штопать носки и позволяю себе ходить с дырками, а тут монах, святой человек, с дырой на пятке».

Ф. Т.: Для русских, родившихся и выросших в эмиграции, церковь играла совершенно определенную роль. Мой папа был человеком очень религиозным. Мальчиком он прислуживал в храме, хорошо знал и очень любил церковную службу, всегда ходил в храм.

С. Т.: На Ордынке, когда мы Никитой Ильичом еще в советские годы подходили к метро, он снимал шапку, крестился, и на него все смотрели с удивлением.

Расскажите, как вы познакомились.

С. Т.: Впервые я увидела Никиту Ильича Толстого в университете, когда была студенткой старших курсов. Его пригласили читать какую-то лекцию, на которой я присутствовала.

Лично мы познакомились позже, когда я поступила в Институт славяноведения, где Никита Ильич работал после окончания аспирантуры и до конца жизни.

Когда я оказалась в институте, он уже был довольно известным человеком. Он придумал экспедицию в Полесье, тогда еще совсем не изученный регион, чтобы собирать местные говоры, обряды, обычаи, фольклор. Это было большое предприятие, куда нас, молодых тогда сотрудников, Никита Ильич зазывал. В самую первую экспедицию я не смогла поехать, а во вторую поехала. Так что ближайшее знакомство связано с той экспедицией. Осенью 1964 года мы поженились. Кстати, из этих экспедиций вышло потом еще несколько семей.

Светлана Михайловна, расскажите о своей семье, о родителях.

С. Т.: Я родилась в Москве. Мама, Анастасия Семеновна Тохилат, окончив школу, в 17 лет откликнулась на призыв Метростроя и пошла работать в шахту. Потом ее перевели в редакцию газеты «Ударник Метростроя», где она познакомилась с папой, Михаилом Марковичем Шуром.

Папа был журналистом. Отслужив на флоте, в Кронштадте, он вернулся в Москву и решил устроиться как раз в ту газету «Ударник Метростроя». Пришел в управление Метростроя, а там висела стенгазета, где была фотография моей мамы. Он потихонечку ее сорвал и решил, что она будет его женой. Они прожили вместе больше 50 лет.

Анастасия Тохилат, Михаил Шур

Папа всю войну провел на фронте как военный корреспондент газеты «Правда». Я была совсем маленькой, когда мы с мамой и бабушкой попали в эвакуацию в Ашхабад. Вернулись оттуда в декабре 1943 года. Остаток войны прожили под Москвой, в маленькой хибарке, в ужасных условиях. Стены были покрыты инеем. Я болела корью. Мама по радио слушала обзор советской печати и так узнавала, что ее муж жив.

Потом папа был еще на японском фронте, в Монголии. Когда вернулся, нам наконец дали комнату в Москве в коммунальной квартире, но с хорошими условиями. В доме на Беговой улице, принадлежавшем издательству «Правда», я прожила до замужества.

Семья Шур происходит из белорусского городка Старые Дороги. Мой папа родился в Минске. Дед, которого я совсем не помню (он умер до моего рождения), занимался торговлей и вывозом леса. Почти все дети потом перебрались в Москву. Старшая дочь, папина сестра, Любовь Шур, стала довольно известной журналисткой и писательницей.

И вы выбрали филологию.

С. Т.: У меня был интерес к языку, и я поступила на филфак, на русское отделение. Дочери Марфа и Фекла также окончили филологический факультет МГУ. Никита Ильич, как, наверно, все мужчины, мечтал о сыне. Но родилась одна девочка, потом другая.

Когда на свет появилась Фекла и тоже оказалась не мальчиком, он воспринимал ее как сына и очень много с ней возился. Всячески поощрял ее буйную натуру.

Ф. Т.: Папа очень рано ушел. Мне было 25 лет, я окончила университет и только поступила в ГИТИС. И он, конечно, не без удивления смотрел на кульбиты моей карьеры. Особенно когда, бросив аспирантуру, я пошла работать официанткой. Но он все это поддерживал.

Мой поход в театральный вуз, думаю, это в основном от папы, который был артистической натурой, блестящим лектором, его обожали студенты. В семье было представление, что моя старшая сестра Марфа больше мамина дочь, а я больше папина.

Мы с папой были прекрасной парочкой в разных делах, и по хозяйственной части, и в разговорах, пока что-нибудь чинили или пилили. Папа всему меня научил. Невозможно было жить на даче и не уметь колоть дрова. У папы была потребность что-то делать руками. Часто это было связано с мелкой моторикой. Он любил распутывать нитки, усы от клубники. В этом году впервые после его смерти я посадила клубнику.

Никита Ильич Толстой, Марфа, Фекла и Светлана Михайловна, 1979

Папа любил выпрямлять мелкие гвоздики, и я понимаю, что в этот момент он обдумывал свои статьи. В тяжелые 1990-е годы, когда все рушилось, он купил себе новую сапожную лапку и сказал, что если станет совсем плохо, сядет у метро «Третьяковская» на перевернутом ящичке и будет чинить ботинки. И в этом было столько же артистической позы и шутки, сколько и правды.

У нас дома всегда было много книг. Будучи студенткой МГУ, я купила неструганые доски и собственноручно смастерила стеллажи. Но все равно множество книг осталось стопками лежать на полу. Однажды папа в стопке caмых нужных книг потерял что-то очень важное. Тогда он взял школьную тетрадочку и два дня переписывал эти стопки. В следующий раз ему опять что-то понадобилось, и он два дня искал эту тетрадочку.

У Льва Толстого был конверт, на котором было написано «Клочки». Когда ему присылали уважительное письмо на большой бумаге, он аккуратненько отрезал чистый остаток листа и клочки складывал. И мой папа, абсолютно этого не зная, не подражая классику, делал точно так же. Вот такая бережливость к бумаге. Удивительные вещи передаются по наследству!

Однажды папа взял меня в Сербию, мы потрясающе общались с его друзьями, ему хотелось показать мне Белград. Есть фотография, где мы с папой стоим у дома, где он жил в 1930-е годы.

Марфа Толстая,

лингвист

Дедушка Илья Ильич умер в 1970 году, мне еще не было пяти лет, но я запомнила его довольно хорошо. Он был очень легким человеком, по моим впечатлениям. Помню, у него был мопед, на котором на даче он ездил в поселок за сметаной, и его борода очень красиво развевалась на две стороны. Мы ходили его встречать на дорогу.

Когда мне было три года, он подарил мне красную лошадку. Бабушку Ольгу Михайловну я застала больше. Она была немножко чопорная, я бы так сказала. Не думаю, что дедушке было с ней легко.

В папе я любила то, как легко он сходился с людьми и как одинаково внимательно разговаривал с любым человеком. Мне кажется, это было вообще свойственно дворянам.

Папа ходил в магазин, был добытчиком, и там у него появлялись знакомые продавщицы, которые ему что-то откладывали. Это в нем очень подкупало и ему помогало.

Вокруг папы всегда было много народу, всегда звонил телефон. Нам все время приходилось греть еду, потом даже купили микроволновку.

Помню, как мы были с ним в первой экспедиции на западе Волынской области в деревне. Туда мы ехали на почтовой машине и жили в часовенке. Однажды к папе пришел пожилой человек и долго с ним говорил. Он оказался еще участником Первой мировой войны. Выговорился, пришел домой и умер. Это произвело на меня впечатление.

Источник

• ← Бумажные сюрпризы что это
• деревня вампиров в бразилии что за болезнь →