биография струйской с портрета рокотова
Фёдор Рокотов. Портреты Струйских
Фёдор Степанович Рокотов (1736?- 1808) – лучший русский портретист 18 века, работавший в стиле «рококо»(рокотовская маска), после своей кончины был забыт на сотню лет.
В 1905 году русский театральный и художественный деятель, популяризатор русского искусства Сергей Павлович Дягилев организовал в Таврическом дворце в Петербурге «Историко-художественную выставку русских портретов» (в пользу вдов и сирот павших в бою воинов). Было представлено более 2-х тысяч картин, созданных на протяжении двухсот лет – с конца XVII по начало XX века. Среди них были картины Фёдора Рокотова, одна из них (для примера) уникальный «Портрет Павла Петровича в детстве».
Выставка имела оглушительный успех, а работы Рокотова вызвали восторженные отзывы критиков и посетителей. Фамилия Рокотова вновь стала знаменитой.
В 1903 году (за два года до выставки) в московский Исторический музей пришла посетительница, некая Сушкова, предложившая купить у нее портреты ее прадедушки и прабабушки, пензенских помещиков Струйских. Фамилия помещиков ничего не говорила экспертам музея, как и фамилия художника Рокотова, и предложение посетительницы не вызвало интереса. Она оставила адрес и ушла. Через два года после выставки Дягилева, когда о Рокотове заговорили, как о чудесном открытии, музейщики вспомнили посетительницу, нашли записку с адресом и поехали к ней домой.
Они и предположить не могли, что увидят два неизвестных шедевра прославленного русского портретиста. При тщательном осмотре обнаружилась надпись на оборотной стороне одного холста: «Привез в Рузаевку в 1772 году. Рокотов».
Художественная экспертиза подтвердила подлинность «руки Рокотова», а графологическая экспертиза подтвердила, что надпись на обороте сделал сам художник. Исторический музей выставил найденные работы Рокотова в своих залах.
В 1925 году портреты были переданы государственной Третьяковской галерее.
Установлено. что на портретах изображены Николай Еремеевич Струйский и его жена Александра Петровна. А Рузаевка – это пензенское поместье Струйского, где молодые поселились после свадьбы в 1772 году.
Сразу же после женитьбы влюбленный Струйский увёз молодую жену в Москву, чтобы заказать Рокотову (с которым они вместе раньше служили и продолжали дружить) портреты их обоих – Струйскому было 23 года, Александре Петровне 17. Художник выполнил заказ, привёз портреты в Разуваевку и собственноручно подписал.
Портреты Николая Еремеевича Струйского и Александры Петровны Струйской, созданные в одно время, в одном месте одним художником изображают совершенно разных людей.
Портрет Струйского не вызывал такого восторга, как портрет его супруги. Князь Иван Михаайлович Долгоруков, русский поэт и драматург, писал, что у Струйского было «худощавое неприятное лицо, исступленно-горячечные глаза на мутном фоне, безвольный рот сумасброда, эгоиста и неврастеника». Рокотов таким его и изобразил.
Современники отзывались о Николае Струйском, как об утончённой натуре: он был известным библиофилом, коллекционировал картины русских художников, увлекался русской литературой, писал воспоминания обо всех известных лицах, что посещали Рузаевку, но главным и любимым его занятием было сочинение собственных стихов, для печатания которых он построил в Рузаевке типографию. Одно из своих творений, оду, Струйский посвятил Екатерине Второй, за что получил с руки императрицы драгоценный перстень.
Стихи Струйского не относились к высокой поэзии, но он очень красиво их печатал и оформлял в своей типографии, так что Екатерина II даже хвалилась этими книжками перед иноземными гостями.
Не смотря на свою «утончённость», Струйский был ярым крепостником и подвергал своих крестьян жестоким экзекуциям, например, читая крестьянам свои стихи, он приходил «в такой восторг и экстаз, что в буквальном смысле до синих пятен щипал своих слушателей».
Из дневника И.М. Долгорукова: «От этого волосы вздымаются! Какой удивительный переход от страсти самой зверской, от хищных таких произволений к самым кротким и любезным трудам, к сочинению стихов, к нежной и вселобзающей литературе… Все это непостижимо!»
Во время Пугачёвского бунта от рук восставших крестьян погибли все родственников Струйского, и он остался единственным представителем рода. Возможно, этим объяснялась его жестокость и ненависть к крепостным. Он считал себя знатоком законов, но распоряжался крестьянами как сам считал нужным – в основном, несправедливо и жестоко.
Не смотря на дружеские отношения и доброжелательное отношение к Струйскому, Рокотов создал малозначительный его портрет, а супруга Струйского, наоборот, произвела на Рокотова сильное впечатление. Он говорил о ней, что она была не только хороша собой и умна, но и «чертовски хитра и вежлива». Видимо, художник предвидел будущее Александры Петровны!
Рокотов изобразил в портрете всё, что он увидел в изящной молодой женщине: гармонию души, богатство духовного мира, очарование юности, трепетную одухотворенность, чувство собственного достоинства и естественную скромность.
Современники, увидев портрет Струйской, «сразу же загорались желанием познакомиться с этой красавицей, насколько живой и привлекательной она выглядела на этом полотне».
Иван Михайлович Долгоруков, лично знакомый с Александрой Петровной, писал о ней: «Мало женщин знаю таких, о коих обязан я […] говорить с таким чувством усердия и признательности, как о ней».
Многие, видевшие портрет Струйской, говорили, что их внимание привлекали нежные и грустные глаза молодой красавицы, эти глаза сами вглядывались в зрителя, словно пытались о чём-то поведать.
Глаза – самый тёмный объект на картине, и от них действительно трудно отвести взгляд.
Из-за этих загадочных глаз современники назвали Струйскую русской Моной Лизой (Джокондой).
Искусствоведы назвали Струйскую самой красивой русской женщиной ХVIII века.
Николай Струйский, узнав о кончине своей горячо любимой императрицы Екатерины Великой, умер в тот же день от сердечного удара перед портретом Екатерины, единственная копия работы Рокотова, выполненная самим Рокотовым (оригинал находится в Зимнем дворце).
Рокотов изобразил императрицу в профиль. Этот портрет так нравился Екатерине, что она велела печатать именно такой свой профиль на российских ассигнациях.
В остальном она была тихой, доброй, спокойной женщиной со следами былой красоты на лице.
Любите живопись, поэты!
Лишь ей, единственной, дано
Души изменчивой приметы
Переносить на полотно.
Ты помнишь, как из тьмы былого,
Едва закутана в атлас,
С портрета Рокотова снова
Смотрела Струйская на нас?
Ее глаза — как два тумана,
Полуулыбка, полуплач,
Ее глаза — как два обмана,
Покрытых мглою неудач.
Соединенье двух загадок,
Полувосторг, полуиспуг,
Безумной нежности припадок,
Предвосхищенье смертных мук.
Когда потемки наступают,
И приближается гроза,
Со дна души моей мерцают
Её прекрасные глаза.
1953.
Удивительная судьба Александры Струйской
Портрет Н.Е. Струйского. Рокотов Ф.С.
Портрет Александры Струйской.
Рокотов Ф.С.
В 1903 году в московский Императорский исторический музей имени императора Александра III пришла посетительница, которая предложила купить у нее два фамильных портрета, ее прадедушки и прабабушки, помещиков Пензенской губернии Струйских. Фамилия эта ничего не говорила экспертам исторического музея. И предложение дамы не вызвало бы особого интереса, если бы она не добавила, что эти портреты написаны художником Ф.С. Рокотовым. Сотрудники музея мгновенно стали слушать посетительницу совершенно иначе. В то же время, приди она даже двумя годами раньше, эта фамилия не вызвала бы почти шок.
Сам Рокотов, будучи очень скромным человеком, каким и подобает быть православному, практически сделал все, чтобы, как мы сказали бы сейчас, не рекламировать себя и не заботиться о славе земной: он не подписывался под своими великолепными работами, не писал автопортретов, не оставил никаких воспоминаний, не написал и свою автобиографию.
Однако в 1902 году замечательный знаток и пропагандист русского искусства Сергей Павлович Дягилев организовал выставку работ Ф.С. Рокотова. Выставка имела оглушительный успех. Рокотов вновь стал знаменит, его работы вызывали восторженные отзывы критиков и ажиотаж у зрителей.
Сравнивая два созданных Рокотовым портрета Струйских, нельзя не прийти к выводу, что изображены очень разные люди. Красавица Александра Петровна поражает еще и гармонией своей души, видна не только ее доброта, но и сильный характер, серьезность и способность к самопожертвованию и в то же время очень естественная скромность. А эти качества никак не традиционны для светских красавиц XVIII века. Почему она не стремилась к жизни беспечной и легкой, с балами, флиртом и поклонением ей, как богине? Что таится за умным, тронутым печалью, но уверенным взором? Какая ей доступна тайна бытия? За этот ее «неразгаданный» взгляд исследователи и назвали ее русской Джокондой. У итальянки Моны Лизы Леонардо да Винчи запечатлел ее таинственную непонятную полуулыбку. У русской красавицы вся тайна мироздания спрятана в чуть раскосых глазах необыкновенного цвета. Видимо, все же ответ был в том, что она верила в Господа и поэтому знала истину.
Как и ее умерший супруг, Струйская была гостеприимной хозяйкой, у нее даже бывал в гостях А.С. Пушкин.
LiveInternetLiveInternet
—Метки
—Рубрики
—Цитатник
—Музыка
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Друзья
—Постоянные читатели
—Статистика
Что известно об Александре Струйской с портрета Рокотова: муж-графоман, 18 детей и тайна мужчины в треуголке
Александра Петровна Озерова, в замужестве Струйская, вряд ли подозревала, что в будущем, 200 лет спустя, ею будут восхищаться потомки, а ни в чем не повинных и совершенно глухих к искусству школьников станут принуждать писать сочинения о её ускользающей красоте.
Портрет Александры Петровны Струйской. Федор Степанович Рокотов, 1772.
Покрытых мглою неудач.
Когда потёмки наступают
И приближается гроза,
Со дна души моей мерцают
Её прекрасные глаза».
Хороша, правда? Справедливости ради стоит отметить, что россиянке к моменту написания портрета было 17-18 лет. Чем-то похожи с дамой в голубом. Может мода тогдашних лет делает похожими.
Портрет написан в 1772г. Ф. Рокотовым
Если и могла Александра Петровна, подобно многим тщеславным красавицам XVIII века, питать смутные надежды, что образ её увековечит искусство, то, вероятней, связывала их с многословными поэмами собственного мужа, но уж никак не с чересчур «скромным», по понятиям её эпохи, портретом Рокотова.
Стихи Николая Еремеевича Струйского, восторженного и неистового графомана-холерика, не устававшего воспевать супругу и называвшего её «Сапфирой», печатались на дорогой бумаге в специально для этой цели построенной типографии в их поместье Рузаевка, с современнейшим оборудованием и опытными печатниками. Все шедевры полиграфического искусства (по качеству исполнения им действительно в России не было равных) из типографии Струйских тотчас же отсылались императрице Екатерине II, чтобы она могла похвастать ими перед своими просвещёнными иностранными визитёрами.
О модели рокотовского портрета по мемуарам известно не слишком много, но достаточно. Она была приветливой, обходительно и гостеприимной хозяйкой. Милой и спокойной. Гости побаивались странностей Струйского, но теплота и радушие Александры сглаживали их. Родила мужу 18 детей, из них – целых 4 пары близнецов. Некоторые из детей умерли при родах или в младенчестве, но большинство Александра Петровна сумела поднять на ноги и вывести в люди. Она на целых 43 года пережила своего оригинала-мужа, но всю жизнь сохраняла о нём память, оставляя неприкосновенной обстановку в его кабинете. Слухи о романе Струйской и Рокотова, по-видимому, всего лишь плод романтической фантазии зрителей.
Александра Петровна так и не узнала о маленьком секрете Рокотова и Струйского, который они предпочти от неё скрыть. Дело в том, что она не была первой любовью Николая Еремеевича. В ранней юности он уже был женат, а в 20 лет остался вдовцом. В пензенском имении Струйских долго хранился «Портрет неизвестного в треуголке». Благообразный юноша с здоровым румянцем. Красивый рисунок губ. Мягкая улыбка. Прототип – не известен. Когда картина попал в руки исследователей, поначалу решили, что это портрет Алексея Бобринского, незаконного сына Екатерины II и Григория Орлова (когда-то давно Рокотов писал его младенцем). Неясно было только, зачем портрету Бобринского было храниться в семейном собрании Струйского.
На помощь пришли новейшие методы исследования: в рентгеновских лучах стало видно, что мужской камзол и треуголка написаны поверх женского платья, а вот лицо оставлено без изменений. Так родилась версия, что это портрет первой жены Струйского, Олимпиады Сергеевны. При пособничестве Рокотова Николай Еремеевич накануне новой женитьбы позаботился, чтобы у второй Струйской не возникло малейших поводов для расстройства или ревности.
Александра на портрете Рокотова написана естественно и просто. Никаких ужимок и причуд. Никаких сложных укладок и сложносочиненных нарядов. Никакого жеманства. Не понять, о чем она думает. Не ответить даже, какие цвета преобладают в портрете – настолько плавны и тонки переходы оттенков. Всё зыбко и всё загадочно. Это именно «ускользающая красота», мерцающая, пленительная, недоговоренная и в полной мере оценённая лишь в ХХ веке.
| Рубрики: | Живопись и графика ЖЗЛ, биографии, судьбы |
Метки: история живопись Федор Степанович Рокотов
Процитировано 4 раз
Понравилось: 17 пользователям
Струйская А. П
СТРУЙСКАЯ АЛЕКСАНДРА ПЕТРОВНА
1754 – 13 марта 1840
Возможно в Москве, на одном из балов, Александра Петровна познакомилась со своим будущим мужем гвардии прапорщиком Преображенского полка, вдовцом, Николаем Еремеевичем Струйским (1749 – 1796). Его первая жена О.С. Балбекова умерла при родах в 1769 г., оставив ему двух девочек двойняшек. Вскоре уходит из жизни, и одна из его дочерей Просковья, а в следующем году вторая – Александра.
Струйский писал о своей первой жене:
Возьми любезный бог назад, что ты мне дал:
Возьми свой пламень ты! Я коим век страдал.
Мученья мне сего, хоть нет и сил снести,
Но счастлив я и тем, что мог его нести!
Александра Петровна поразила Николая Еремеевича своей не только внешней красотой, но и внутренней. Будучи тонкой поэтической натурой, он увидел в ней свою новую музу. Он был богат, и это быстро решило вопрос о его втором браке.
В начале 1772 г. сыграли свадьбу. Сразу же после свадьбы Николай Еремеевич заказал Рокотову, с которым находился в дружеских отношениях, парные портреты молодоженов.
Молодые супруги поселились в Рузаевке, имении, расположенном в 30 верстах от Саранска, которое еще в 1757 году купил отец Николая Еремеевича.
Лишь шибкую черту Бушера он узрел,
К плафону мастерству не тщетно возгорел.
Мне в роде сих трудов оставил он приметы:
В двух комнатах верхи его рукой одеты.
Овальну ль кто зрит иль мой квадратный зал,
Всяк скажет! Зяблов здесь всю пышность показал!
Зяблов руководил и постройкой Троицкой церкви, ограды вокруг дома Струйского, возделкой паркового комплекса, созданием других украшений усадьбы.
Когда б здесь кто очей твоих прелестных стоил,
Давно б внутрь сердца он тебе сей храм построил,
И в жертву б он себя к тебе и сердце б нес.
Достойна ты себя, Сапфира. и небес.
Почтить твои красы, как смертный, я немею,
Теряюсь я в тебе. тобой я пламенею.
Рузаевская усадьба была разрушена после продажи её в 1886 г. за бесценок женскому монастырю в Пайгарме, где некогда в сараях обжигали кирпичи для строительства дома-дворца и переправляли в Рузаевку. Монашки же поступили противоположным образом: они разобрали главное здание для своих монастырских построек и перевезли кирпич обратно. Ими же были уничтожены парк и сад. Землю распахали. По словам старожилов монашки здесь еще долго занимались огородничеством. В начале 1890-х годов через Рузаевку прошла железная дорога Московско-Казанского направления, и она превратилась в крупный железнодорожный узел, с мастерскими, грязью и угольной пылью. Последние следы усадьбы исчезли после Октябрьской революции.
Средь мшистого сего и влажного столь грота
Пожалуй мне скажи — могила это чья?
Поэт тут погребен: по имени — струя.
А по стихам — болото.
Со слов писателя Валентина Пикуля (1928 – 1990) Ключевский охарактеризовал Н.Е. Струйского как «отвратительнейший цвет русско-французской цивилизации».
После похорон мужа Александра Петровна произвела в помещичьей жизни «реформы»: выпустила из жуткой тюрьмы крепостных – забитых, грязных и уже безумных. Правда, семи-восьмилетние девочки, которые работали в ткацкой мастерской, прикованные к станкам, там так и остались.
Муж любил изделия, тканные по-особому, да и Александра Петровна их любила. К тому же мастерские приносили хороший доход. Ну а то, что девочки слепнут и умирают от пыли, так их по деревням много. Прелестная Сашенька давно забыв о романтических юношеских устремлениях не желала терять привычный комфорт и выгоду, распуская крепостных по домам.
Теперь она правила в своих вотчинах крепкой рукой. Приходила на порку «порушенных» девок, которые попадались в любовных шашнях. Надо же поддерживать моральные устои! Ну а то, что «рушили» крестьянских девок ее же собственные взрослеющие сыновья, Струйскую мало заботило. Да хоть в каждом дворе по незаконному внуку или внучке – все хозяйству только на пользу. Хотя беременных девок выдрать, конечно, нужно.
Большого шума наделал дикий случай.
Пьяный сынок Александры Петровны Юрий надругался над малолетней девочкой-крепостной. Ее отец, озверев, отрубил топором хозяину голову, да и положил ее на крыльцо барского дома. В сердцах Александра Петровна приказала четыре дня не давать ни людям, ни животным еды и воды. А на пятый день состоялась жестокая экзекуция виновного.
Случай этот даже попал в газеты, вот только, в чем состояло наказание, не сообщалось – о такой жестокости и написать было невозможно.
Трагично сложилась судьба и другого сына Александры Петровны Леонтия. В 1816 г. он насмерть засек крепостного, за что был осужден и сослан в Сибирь, где умер в 1823 г.
Ей было восемьдесят шесть, когда 13 марта 1840 года она тихо умерла во сне. Её похоронили в фамильном склепе Рузаевки.
В 1920–х годах этот каменный фамильный склеп, где покоился прах Николая Еремеевича, Александры Петровны и их старшей дочери Маргариты был разрушен.
В 1903 году в московский Императорский исторический музей имени императора Александра III пришла последняя наследница рузаевского имущества Е.М. Сушкова которая предложила купить у нее два фамильных портрета, ее прадедушки и прабабушки, помещиков Пензенской губернии Струйских. Фамилия эта ничего не говорила экспертам исторического музея. И предложение дамы не вызвало бы особого интереса, если бы она не добавила, что эти портреты написаны художником Ф.С. Рокотовым (1735 – 1808). Сотрудники музея мгновенно стали слушать посетительницу совершенно иначе. Ведь в 1902 году замечательный знаток и пропагандист русского искусства Сергей Павлович Дягилев (1872 – 1929) организовал выставку работ Ф.С. Рокотова. Выставка имела оглушительный успех. Рокотов вновь стал знаменит, его работы вызывали восторженные отзывы критиков и ажиотаж у зрителей.
Поэтому взволнованные эксперты исторического музея тут же поехали по адресу, оставленному посетительницей. Это были два живописных шедевра, совершенных не только по живописи, но и по какому-то неимоверному проникновению в самую суть души и психологию своих героев. Художнику удалось передать нечто такое, что вызывало жгучий интерес к этим людям. Женский портрет тут же стали называть «русская Джоконда». Портрет был подписан очевидно рукою Струйского: «Портрет А.С. Писан 1772».
Впоследствии, при более тщательном осмотре нашлась надпись на оборотной стороне холста: «Привез в Рузаевку в 1772 году. Рокотов». Графологическая экспертиза подтвердила подлинность «руки» Рокотова и в живописи полотен, и в надписи.
Вероятно, убегая от восставших крестьян, Струйские забрали наиболее ценные полотна с собой, что сохранило для нас портрет Александры Петровны. Вернувшись в Рузаевку в 1775 г. этот портрет в последующем постоянно находился в усадьбе.
Н. А. Тучкова-Огарева (1829 – 1913), посетившая поместье в 1836 году отмечала: «В углублении большой гостиной над диваном висел в позолоченной раме портрет самого Николая Петровича (Еремеевича) в мундире, парике с пудрою и косою(?), с дерзким и вызывающим выражением лица, и рядом, тоже в позолоченной раме, портрет Александры Петровны Струйской, тогда еще молодой и красивой, в белом атласном платье, в фижме(?), с открытой шеею и короткими рукавами».
Ни косы, ни фижмы на портретах Струйских сегодня не видно. Либо Тучкова описывала другие портреты, либо мемуаристку подвела память, так как видела она эти портреты в возрасте семи лет, а воспоминания писала лишь в 1886 г., то есть спустя 50 лет.
Обаяние, которое излучала Александра Петровна, поразило не только Рокотова, которому приписывали безнадёжную любовь к ней, но спустя 180 лет после написания портрета оно поразило известного поэта Николая Заболоцкого (1903 – 1958).
В 1953 году он написал ставшее знаменитым стихотворение «К портрету Струйской». Говорят, что он часто приходил в Третьяковскую галерею, подолгу простаивал возле портрета Александры Петровны, любуясь таинственной красавицей:
Любите живопись, поэты!
Лишь ей, единственной, дано
Души таинственной приметы
Переносить на полотно.
Ты помнишь, как из тьмы былого,
Едва закутана в атлас,
С портрета Рокотова снова
Смотрела Струйская на нас?
Ее глаза, как два обмана-
Полуулыбка, полуплач.
Ее глаза, как два тумана,
Покрытых мглою неудач.
Соединенье двух загадок-
Полувосторг, полуиспуг,
Безумной нежности припадок,
Предвосхищенье смертных мук.
Когда потемки наступают
И начинается гроза,
Со дна души моей мерцают
Ее прекрасные глаза.
Стихотворение написано после 23 лет совместной жизни с женой Е.В. Клыковой, у которой в это время начался роман с В.С. Гроссманом (1905 – 1964). Можно предположить, что это стихотворение обращено к жене, особые воспоминания о которой очевидно были связаны именно с этим полотном.
Свет и тьма Александры Струйской
Свет и тьма Александры Струйской
Она кажется неземной и воздушной, в ней – море обаяния и какая-то таинственная, колдовская притягательность. Увидев раз ее портрет, невозможно забыть эту девушку, возникающую из романтической дымки: светлое платье, коса до пояса, огромные завораживающие глаза. Она почти нереальна. Трудно даже представить, что столь беззащитное создание сможет вести обычную жизнь: завтракать, обедать, ссориться с мужем, стариться, наконец. Кажется, ей предназначено только возвышенное: романтическая любовь, радостные сны, милые задушевные беседы.
Вот уже третий век юная Александра Струйская смотрит с портрета молодого живописца Федора Рокотова с изумлением и вопросом: где же ожидаемая радость жизни? Но судьба распорядилась трагически. В жизни этой хрупкой красавицы, как в капле, отразился весь трагический уклад крепостной России, убивающий мечты и ломающий судьбы. Как это ни парадоксально, Александра Струйская стала символом тех страшных лет.
Портрет – взмах кисти художника в ответ на взмах темных девичьих ресниц. Еще вчера Сашенька Струйская сидела в мастерской Рокотова, то улыбаясь, то недоуменно поднимая брови. Но завтра портрет уже нужно отдать. Это же заказ…
Художник вздохнул – такова его доля. Любой живописец – человек подневольный. Тем более он – Федор Степанович Рокотов. Он же хоть и пишет портреты светских красавиц и щеголей, блистающих при дворе самой матушки императрицы Екатерины II, но сам-то живет на «незаконных основаниях». Ведь хоть и рос он в барском доме князя П.И. Репнина, но рожден был от крепостной девушки. Князь никогда его сыном не признавал, хоть и продвигал потом по жизни. Рокотов стал членом Академии художеств, прикупил в Москве доходный дом, был принят в среде знати. Вот и заказчик этого портрета, Николай Еремеевич Струйский, называет художника милейшим другом. К концу этого, 1772 года Рокотов написал два портрета – самого Струйского и его юной супруги.
Ф. Рокотов. Портрет Александры Петровны Струйской. 1772
Чета Струйских приехала в Москву из села Рузаевка Пензенской губернии. Там у Николая Еремеевича богатейшие поместья и крепостных до тысячи душ. Можно жить вольготно, ни в чем себе не отказывая. Струйский так и живет – дает по Москве балы, скупает наряды и драгоценности для молодой жены. Отчего же тогда цепкий взгляд художника увидел в лице красавицы Сашеньки не просто грусть – неотвратимость беды.
Юная Александра Петровна Озерова, дочь помещика той же Пензенской губернии, пошла замуж за Струйского по собственной воле, без нажима родителей. Впрочем, отчего ж не пойти? Николай Еремеевич хоть и молод еще (всего-то 24-й год пошел), но уже успел лихо послужить в лейб-гвардии Преображенском полку, был замечен самой Екатериной II, которая считалась патронессой преображенцев. Выйдя в отставку и вернувшись в родовое имение, Струйский не потерял связей с императрицей. Теперь он пишет стихи, собирает их в книги, печатает в собственной типографии, которую завел в Рузаевке, и посылает с дарственной надписью в Петербург. Екатерина гордится таким стихотворцем-издателем, показывает его книги иностранным послам, приговаривая: «У нас и за тысячу верст от столицы процветают искусства и художества!»
Словом, Струйский обласкан не только богатейшим наследством, но и монаршим вниманием. В 18-летнюю супругу влюблен – пушинки сдувает. И все равно – при эдакой-то любви! – глаза у Сашеньки полны грусти. Или просто Рокотову хочется видеть эту тайную грусть? Может, права старая нянька художника, вздыхающая жалостливо: «Уж не влюбился ли ты, голубчик Федя?»
А у себя в деревне Сашенька взглянула на парные супружеские портреты и отвела глаза. Как весело жилось в Москве на медовом месяце. Муж был внимателен, обворожителен, одевался по моде. Ну а вернулись в Рузаевку – все так странно переменилось. Конечно, соседи говорят, что Николай Струйский – чудак и оригинал, но всему же есть предел!
Николай теперь нервен и отчужден. Одевается странно: носит с фраком парчовый камзол, подпоясывается розовым кушаком, на туфли прикрепляет бантики, а на голову повязывает накладную длинную прусскую косу. Вся страсть его теперь уходит в стихотворство. Наверху барского дома он завел покои, названные «Парнасом», в святилище свое никого не впускает, даже не разрешает пыль сметать. Иногда по неделе не спускается оттуда, все пишет стихи. Написавши, мучает жену их чтением. А стихи-то длинны – часа по два читает. Поначалу Сашенька слушала с любопытством. Муж ведь величал ее то Богинею, то Сапфирою. Сашенька всегда обожала поэзию, особенно стихи Сумарокова. Но куда Николаю до петербургского поэта! Даже провинциалы-соседи понимают, что бедняга Струйский просто графоман, который никак не может сладить со своей пагубной страстью к маранию бумаги. Из своих элегий Струйский составил уже целую толстенную книгу «Еротоиды. Анакреонтические оды». С ума сойти!
А однажды вышло и вовсе кошмарное. Струйский, который все писал о своей Богине и Сапфире, проиграл ее в карты приятелю-помещику. Выходит, никакая Александра не «властительница поэтического сердца», а такая же вещь, как и крепостные. Хорошо, выигравший ее помещик, привезя чужую жену к себе, опамятовался и отвез обратно. А если бы выгнал в чисто поле? Сгинула бы там Сапфира…
Еще после смерти мужа Александра поняла, что хозяйству нужна твердая рука. И конечно, стоило надзирать за нравственностью распущенных крестьянских девок, ведь у Струйской подрастали сыновья. Ясно, парням хотелось погулять, на то они и парни, но вот беременных девок сама Александра с удовольствием драла вожжами на конюшне. А однажды приключился и вовсе дикий случай. Пьяный сынок Александры надругался над малолетней девочкой-крепостной. Ее отец, озверев, отрубил топором хозяину-бандиту голову да и положил ее на крыльцо барского дома. В сердцах Александра Петровна приказала четыре дня не давать ни людям, ни животным ни еды, ни воды. А на пятый день состоялась жестокая экзекуция виновного. Случай этот даже попал в газеты, вот только в чем состояло наказание, не сообщалось. Наверное, о такой жестокости и написать было невозможно. И откуда взялось такое зверство в душе некогда кроткой красавицы? А может, правы были рузаевские крестьяне, считавшие, что дух покойного барина-садиста вселился в его некогда кроткую жену. Видно, жестокость заразна…
Наверное, Струйская и сама понимала, что в ее душе поселилась тьма. Не потому ли она приказала перенести свой романтический портрет из гостиной подальше на галерею. Когда-то жизнь обещала ей радостный праздник, а дала жестокие помещичьи будни. Таинственный образ, написанный Рокотовым, все дальше уходил из реальной жизни, унося с собой несбывшиеся мечты. Теперь уже прелестное видение в туманной дымке жило на холсте своей жизнью, а погрузневшая, во многом разочаровавшаяся женщина – своей. А может, портрет был не романтическим, а роковым? Роковой рокотовский портрет, вобравший в себя свет и радость жизни, оставивший в реальности только тьму и тоску….
Но однажды произошло событие, повернувшее ее жизнь к свету. И кто бы мог подумать, что этому она будет обязана бастарду! В 1808 году Струйская узнала, что ее очередной незаконный внук… сочиняет стихи. А ему всего 4 года! Бабка тут же приняла меры: перекрестила в свою честь Александром, выдала вольную его матери Аграфене и пристроила ее замуж за разночинца Ивана Полежаева. В 1820 году Струйская определила своего внука, Александра Ивановича Полежаева, в Московский университет, мечтала, чтобы поэт получил образование. У Полежаева действительно оказался истинный поэтический дар, но… В 1825 году, накануне восстания декабристов, пылкий юноша написал вольнолюбивую поэму «Сашка», в которой сам Николай I усмотрел «следы вольнодумства». Проштрафившегося поэта забрили в солдаты. Струйская приложила немало усилий и средств, чтобы облегчить внуку жизнь, но, не имея нужных знакомств, мало что смогла сделать. Ей только разрешили получать от Полежаева письма. А тот слал стихи. Бабка читала и плакала: гены покойного графомана деда дали великие всходы в творчестве внука. В 1832 году Струйская помогла Александру выпустить две книги. Его стихи и поэмы стали не просто поэтическим, общественным явлением – пронзительной гражданской лирикой. Но сам Полежаев, увы, не вынес долее унижений и болезни. Он скончался от чахотки в 1838 году.
Бабка ненадолго пережила любимого внука. Ее не стало в 1840 году. Она прожила 86 лет. И вот удивительно: ее реальная жестокая жизнь забылась, а портрет, полный прелести и романтизма, до сих пор будоражит взгляды и сердца. Не верите – прочтите строки Николая Заболоцкого:
Ты помнишь, как из тьмы былого,
Едва закутана в атлас,
С портрета Рокотова снова
Смотрела Струйская на нас?
Ее глаза – как два тумана,
Ее глаза – как два обмана,
Покрытых мглою неудач…
Только вдумайтесь – девушке, которой уже века нет на свете, до сих пор суждено быть Музой. А вот живописец Федор Рокотов так и не женился. Может, он все-таки любил свою Сашеньку.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
18. Свет и тьма
18. Свет и тьма Вслушиваться в голоса детей, всматриваться в рисунки. В редких случаях позволить себе вторгнуться в суверенное пространство, чтобы там, в уголочке, почти незаметно, нарисовать тень от лепестка. Почему им так хочется научиться «правильно» рисовать тени? Тени
ДА СКРОЕТСЯ ТЬМА!
ДА СКРОЕТСЯ ТЬМА! Что век грядущий нам готовит?В преддверии Нового, 2001 года, Нового века и Нового тысячелетия редакция «Правды» обратилась к ряду известных и авторитетных людей с просьбой ответить на вопрос: что век грядущий нам готовит? Сегодня начинаем публикацию
«There is a certain slant of light…» Зимний свет, ты — тихий свет
«There is a certain slant of light…» Зимний свет, ты — тихий свет Зимний свет, ты — тихий свет, Ты — не ураган. В тех лучах уж много лет Чудится орган. Отойди, поберегись (Сердцем рвешься ввысь!) Металлический регистр Над тобой завис. Этот холод нам знаком: Только запоешь, Только
«Свет, всегда свет!» (1873–1878)
«Свет, всегда свет!» (1873–1878) Летом 1873 года роман о революции закончен, и писатель возвращается в Париж. Туда зовет многое — и борьба за амнистию, и хлопоты, связанные с изданием книги, и, главное, тяжелая болезнь сына; надежды на его выздоровление уже нет.Франсуа Виктор
ТЬМА ЕГИПЕТСКАЯ
ТЬМА ЕГИПЕТСКАЯ СТРАШНЫЙ ДЕНЬ ДЛЯ СЕМЬИ МИЛЛИОНЕРА КОГАНАДа, этот день, такой солнечный, ликующий, был самым страшным днем для миллионера Когана и его почтенной семьи.А разве мало черных дней выпадало на его долю? О, много! Он видел горе, слезы своих единоплеменников во
Тьма египетская
Тьма египетская 1Михаил торжественно протянул жене полученный документ.— «Диплом об утверждении М.А. Булгакова в степени лекаря с отличием со всеми правами и преимуществами, законами Российской Империи сей степени присвоенными», — торжественно прочла Тася. — Ой,
Глава 33 ТЬМА
Глава 33 ТЬМА 1924 год начался для Моне неплохо. Несмотря на перепады настроения, художник, по его собственным словам, «вполовину утратив способность видеть», тем не менее смог написать «Облачное панно», которое назвал «законченным шедевром». По свидетельству Жана Марте[237],
Послесловие Александры Раскиной
Послесловие Александры Раскиной На самом деле дневники эти ни в каких особенных пояснениях или дополнениях не нуждаются: они самодостаточны. Да и не много можно сказать в журнальном послесловии. Но что-то сказать попробую.Поговорю чуть-чуть о том, как мама справлялась с
ДА СКРОЕТСЯ ТЬМА!
ДА СКРОЕТСЯ ТЬМА! В 1946 году Лихачева наградили медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов». Я хорошо помню эту медаль, потому что такой же наградили и моих родителей — агрономов — за работу на селекционной станции в Казани, где отец вывел новый
Ученье — свет, а неученых — тьма
Ученье — свет, а неученых — тьма В начале 1950-х годов вместо всесильного академика Христиановича на Олимп ЦАГИ стал подниматься молодой бог Владимир Струминский. Он упорно отрабатывал в аэродинамических трубах модели самолетов со стреловидными крыльями, постепенно
25 Тьма и бездна
25 Тьма и бездна Весной 1913 года Гудини закончил выступления в Бухаресте и поспешил в Штаты, в «Рут Гарден».В это время он выступал с номером «Двойные объятия смерти». Его запирали в бак с водой, а бак ставили в запертый ящик. Неудача сулила Гарри гибель.По крайней мере, двое
Остапова тьма
Остапова тьма Прямо перед нами, в полутора километрах, возвышался холм не холм, а так, вспученная горка. Шишак какой-то. Отдельно торчащая фиговина среди долины ровныя. И притулившееся к горке не малое село, всё укрытое могучими голыми деревьями. Обойти эту крутую горку с
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО АЛЕКСАНДРЫ
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО АЛЕКСАНДРЫ Совершенно не знаю, с чего начать, как продолжать, и как написать обо всем, о чем хотелось бы, в точной последовательности? А хотелось бы рассказать обо всем, что помню, обо всем, что было хорошего в этом человеке, чье имя даже теперь
Глава 2. ДЕТСТВО И СЕМЬЯ АЛЕКСАНДРЫ
Глава 2. ДЕТСТВО И СЕМЬЯ АЛЕКСАНДРЫ Я родилась 20 августа 1905 года в Севастополе на красивом субтропическом Крымском полуострове в семье частнопрактикующего врача доктора Андрея Сергеевича Воронина, и выросла с убеждением, что люди приходят на этот свет только для того,
Глава 29. НОВАЯ ЖИЗНЬ АЛЕКСАНДРЫ
Глава 29. НОВАЯ ЖИЗНЬ АЛЕКСАНДРЫ Заметки Кирстен СиверКогда ухоженный пригород Христиании остался позади и последний фьорд растаял вдали, Александра вдруг ощутила свободу, как тогда, когда впервые перестала чувствовать себя зависимой от Квислинга. Она поняла, что теперь
Коллизия свет – тьма
Коллизия свет – тьма Открытая игра, вплоть до обнаружения технических источников света, или – необъяснимость источников света. Контрастность освещения – или мглистость, туманность, размытость, неясность игры света. Какой бы ни была световая партитура спектакля, ее