биография вишневской галины книга
Галина. История жизни
Скачать книгу (полная версия)
О книге «Галина. История жизни»
Издание 1992 года. Сохранность хорошая. Впервые эта книга была издана в 1984 году в США на английском языке. Затем последовали ее переводы в Швеции, Франции, Италии, Финляндии. На русском языке книга вышла в 1985 году в Париже. Теперь, обойдя
На нашем сайте вы можете скачать книгу «Галина. История жизни» Вишневская Галина Павловна бесплатно и без регистрации в формате epub, fb2, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.
Мнение читателей
В книге Галина Павловна рассказывает не только о себе и своих близких, но и замечательных талантливых личностях, с которыми ей посчастливилось встретиться в своей жизни
Но самым интересным для меня оказалось описание их семейной жизни с Растроповичем
Она полностью передает характер ее автора, Галины Вишневской, динамичность, в то же время ее статичность, монументальность в своем творчестве
Великолепно оформленная книга, читается на одном дыхании
Всегда уважала Галину Павловну, знала ее биографию пунктиром,когда познакомилась с историей ее жизни подробно, то мое уважение к ее персоне увеличилось стократно
Книга рассказывает не только историю жизни великой оперной дивы, она еще богато насыщает искусством, а так же посвящает в закулисья политики советской России
Это история жизни сильной женщины, несгибаемой личности, умеющей отстоять свое мнение и право на ту жизнь, которой она должна была жить
Но уж слишком много обиды у этой женщины на советскую власть
Книга воспоминаний великой певицы — яркий и эмоциональный рассказ о том, как ленинградская девочка, едва не погибшая от голода в блокаду, стала примадонной Большого театра; о встречах с Д. Д. Шостаковичем и Б. Бриттеном, Б. А. Покровским и А. Ш. Мелик-Пашаевым, С. Я. Лемешевым и И. С. Козловским, А. И. Солженицыным и А. Д. Сахаровым, Н. А. Булганиным и Е. А. Фурцевой; о триумфах и закулисных интригах; о высоком искусстве и жизненном предательстве. «Эту книга я должна была написать, — говорит певица. — В ней было мое спасение. Когда нас выбросили из нашей страны, во мне была такая ярость… Она мешала мне жить… Мне нужно было рассказать людям, что случилось с нами. И почему».
Текст настоящего издания воспоминаний дополнен новыми, никогда прежде не публиковавшимися фрагментами.
Галина Павловна Вишневская
Галина. История жизни
Яркий солнечный день… Я бегу по зеленому изумрудному лугу — мне неполных четыре года — и с размаха вслед за мальчишками прыгаю с крутого берега в речку… В памяти навсегда остался мутно-зеленый цвет воды, я стою на дне, сжимая и разжимая ладошки вытянутых на поверхность рук — вероятно, чтобы ухватиться за что-то… Мои руки и увидели с берега взрослые и вытащили меня. Я, наверное, не успела испугаться, но помню, что отлупила меня мать как следует. А я ревела и не понимала, почему меня ругают, а мальчишек — нет. Почему им можно нырять, а мне нельзя? Как это так — я не умею плавать? Раз они умеют — значит, и я умею! Вероятно, тогда я впервые пыталась отстаивать свое человеческое достоинство и право на свободу действий.
Это лето — 1930 года — я живу с матерью и отцом «на даче», в небольшой деревне. Взяли меня от бабушки — погостить.
Я не помню своей привязанности к родителям — они всегда были мне чужими. Возможно, оттого, что с самого младенчества — шести недель — меня взяла на воспитание бабушка и все мое детство я слышала обращенное ко мне жалостливое слово «сиротка».
Моя мать — наполовину цыганка, наполовину полька: мать ее была цыганкой, но я никогда не знала деда и бабушку с материнской стороны — они умерли еще до моего рождения.
Когда мой отец впервые увидел свою будущую жену, ему было лишь 20 лет, ей же не исполнилось и восемнадцати. Незадолго перед тем порвав со своим прежним возлюбленным, беременная от него, она переживала тогда свою первую жизненную драму. Мой отец полюбил ее и женился на ней. Вскоре она родила сына, а через два года появилась я. Мать была очень красива — среднего роста, черноглазая блондинка, с длинными, стройными ногами. Помню ее поразительно красивые руки. Но я всегда восхищалась ею как бы со стороны, она никогда не была «моей».
Наверное, от нее — в крови — передалась мне страсть к пению: она играла на гитаре, пела цыганские романсы, а я, конечно, за нею повторяла «Очи черные», «Бирюзовые колечки» или городские романсы. Бывало, соберутся гости, и тут же: «Галя, спой!» В таких случаях я почему-то залезала под стол. Публики я совершенно не боялась — наоборот, очень рано почувствовала в ней потребность: петь для себя самой было неинтересно, нужны были сопереживатели, сочувствующие. Но, вероятно, мне хотелось особой, таинственной атмосферы, хотелось уйти от реальности и создать свой мир. И вот из-под стола несется: «Очи чер-ные, очи страст-ные, очи жгучие и прекра-а-а-а-с-ные…» Мне только три года, а голос мой как у взрослой. Я родилась с поставленным от природы голосом, и окружающим странно было слышать такой сильный грудной звук, воспроизводимый горлом совсем маленькой девочки. Услышав аплодисменты, я вылезала из-под стола, раскланивалась и, окрыленная успехом, начинала изображать то, что пою. Вот такая, например, песенка:
Девушку из маленькой таверны
Полюбил суровый капитан,
Девушку с глазами дикой серны
И с улыбкой, как ночной туман.
Я исполняла этот «шедевр», стоя на стуле, — такая мизансцена казалась мне очень эффектной, потому что, когда подходил смертный час несчастной девицы «с глазами дикой серны», можно было кинуться в море с маяка (то есть со стула на пол) и изображать утопленницу. Все были в восторге. Тут же я плясала цыганочку, трясла-поводила плечами и кричала: «Чавелла!»
У матери, от природы музыкальной, был небольшой приятный голос. Отца Бог наградил замечательным драматическим тенором. Когда-то он мечтал стать певцом, но, как многие русские люди, был подвержен «слабости», весьма распространенной, — пьянству.
Напившись, любил петь ариозо Германа из «Пиковой дамы»:
Что наша жизнь? — Игра!
Тот единственный год, что я прожила со своими родителями, оставил в моей памяти лишь несколько коротких, но на всю жизнь четко запомнившихся эпизодов.
Вот я сижу у окна нашей «дачи». Это такая же изба, как и все остальные в деревне, только чистая, с ситцевыми занавесками на окнах, да еще с городской мебелью. Осенняя слякоть, идет дождь, но по улице бегут люди, что-то крича и плача. Из распахнутых дверей избы напротив какие-то мужчины выволакивают узлы, кастрюли, одеяла, подушки и кидают в телегу, запряженную тощей лошадью. Рядом стоит хозяйка избы, за ее подол ухватились ревущие дети, с которыми я всегда играю на улице. А у телеги мечется и воет их бабка. Она вцепилась своими корявыми руками в медный самовар, и ни за что не хочет отдавать его двум здоровенным мужикам, и все кричит только одно:
В детскую память навсегда врезалась картина того осеннего хмурого дня: грязная дорога, толпа крестьян, и на их серо-черном фоне — прыгающий в руках старухи ярко-желтый, блестящий солнцем медный самовар. И еще — впервые услышанное странное слово «ироды».
Через много лет я пойму, что это было начало коллективизации, «раскулачивание», что мой детский мозг запечатлел картину разорения русского крестьянства.
А вот мы с матерью идем лесной дорогой, и вдруг из машины, идущей навстречу, какой-то мужчина на ходу выбрасывает нам две буханки хлеба. Мать прячет эти сокровища в сумку, а мне велит никому не рассказывать. Того незнакомца я встречу потом у нас в доме. Я очень хорошо понимаю, что мать не любит отца. Когда его нет дома, появляются мужчины, мать совершенно преображается, становится еще красивей. Мне кажется, что она и меня не любит. Я за нею тихонько наблюдаю, подсматриваю — каким-то странным чутьем ощущаю, что мать меня боится — боится, что расскажу отцу. Меня это ужасно обижает. Когда отец дома, то и дня не проходит без скандала — наверное, соседи рассказывают ему, что в его отсутствие часто бывают гости.
Я видела устремленные на меня огромные глаза матери — она не умоляла молчать, она просто на меня смотрела. Возможно, я впервые почувствовала, что никогда не буду предательницей, — бессознательно, как маленькая женщина, я встала на сторону матери, хотя и не была к ней близка и хорошо знала, «как его зовут».
Галина Вишневская: Галина. История жизни
Здесь есть возможность читать онлайн «Галина Вишневская: Галина. История жизни» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). В некоторых случаях присутствует краткое содержание. Город: Смоленск, год выпуска: 1998, ISBN: 5-88590-892-3, издательство: Русич, категория: Биографии и Мемуары / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Галина. История жизни: краткое содержание, описание и аннотация
Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Галина. История жизни»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.
Галина Вишневская: другие книги автора
Кто написал Галина. История жизни? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Возможность размещать книги на на нашем сайте есть у любого зарегистрированного пользователя. Если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Галина. История жизни — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Галина. История жизни», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.
Галина Павловна Вишневская
Галина. История жизни
Яркий солнечный день… Я бегу по зеленому изумрудному лугу — мне неполных четыре года — и с размаха вслед за мальчишками прыгаю с крутого берега в речку… В памяти навсегда остался мутно-зеленый цвет воды, я стою на дне, сжимая и разжимая ладошки вытянутых на поверхность рук — вероятно, чтобы ухватиться за что-то… Мои руки и увидели с берега взрослые и вытащили меня. Я, наверное, не успела испугаться, но помню, что отлупила меня мать как следует. А я ревела и не понимала, почему меня ругают, а мальчишек — нет. Почему им можно нырять, а мне нельзя? Как это так — я не умею плавать? Раз они умеют — значит, и я умею! Вероятно, тогда я впервые пыталась отстаивать свое человеческое достоинство и право на свободу действий.
Это лето — 1930 года — я живу с матерью и отцом «на даче», в небольшой деревне. Взяли меня от бабушки — погостить.
Я не помню своей привязанности к родителям — они всегда были мне чужими. Возможно, оттого, что с самого младенчества — шести недель — меня взяла на воспитание бабушка и все мое детство я слышала обращенное ко мне жалостливое слово «сиротка».
Моя мать — наполовину цыганка, наполовину полька: мать ее была цыганкой, но я никогда не знала деда и бабушку с материнской стороны — они умерли еще до моего рождения.
Когда мой отец впервые увидел свою будущую жену, ему было лишь 20 лет, ей же не исполнилось и восемнадцати. Незадолго перед тем порвав со своим прежним возлюбленным, беременная от него, она переживала тогда свою первую жизненную драму. Мой отец полюбил ее и женился на ней. Вскоре она родила сына, а через два года появилась я. Мать была очень красива — среднего роста, черноглазая блондинка, с длинными, стройными ногами. Помню ее поразительно красивые руки. Но я всегда восхищалась ею как бы со стороны, она никогда не была «моей».
Наверное, от нее — в крови — передалась мне страсть к пению: она играла на гитаре, пела цыганские романсы, а я, конечно, за нею повторяла «Очи черные», «Бирюзовые колечки» или городские романсы. Бывало, соберутся гости, и тут же: «Галя, спой!» В таких случаях я почему-то залезала под стол. Публики я совершенно не боялась — наоборот, очень рано почувствовала в ней потребность: петь для себя самой было неинтересно, нужны были сопереживатели, сочувствующие. Но, вероятно, мне хотелось особой, таинственной атмосферы, хотелось уйти от реальности и создать свой мир. И вот из-под стола несется: «Очи чер-ные, очи страст-ные, очи жгучие и прекра-а-а-а-с-ные…» Мне только три года, а голос мой как у взрослой. Я родилась с поставленным от природы голосом, и окружающим странно было слышать такой сильный грудной звук, воспроизводимый горлом совсем маленькой девочки. Услышав аплодисменты, я вылезала из-под стола, раскланивалась и, окрыленная успехом, начинала изображать то, что пою. Вот такая, например, песенка:
Девушку из маленькой таверны
Полюбил суровый капитан,
Девушку с глазами дикой серны
И с улыбкой, как ночной туман.
Я исполняла этот «шедевр», стоя на стуле, — такая мизансцена казалась мне очень эффектной, потому что, когда подходил смертный час несчастной девицы «с глазами дикой серны», можно было кинуться в море с маяка (то есть со стула на пол) и изображать утопленницу. Все были в восторге. Тут же я плясала цыганочку, трясла-поводила плечами и кричала: «Чавелла!»
У матери, от природы музыкальной, был небольшой приятный голос. Отца Бог наградил замечательным драматическим тенором. Когда-то он мечтал стать певцом, но, как многие русские люди, был подвержен «слабости», весьма распространенной, — пьянству.
Напившись, любил петь ариозо Германа из «Пиковой дамы»:
Что наша жизнь? — Игра!
Тот единственный год, что я прожила со своими родителями, оставил в моей памяти лишь несколько коротких, но на всю жизнь четко запомнившихся эпизодов.
Вот я сижу у окна нашей «дачи». Это такая же изба, как и все остальные в деревне, только чистая, с ситцевыми занавесками на окнах, да еще с городской мебелью. Осенняя слякоть, идет дождь, но по улице бегут люди, что-то крича и плача. Из распахнутых дверей избы напротив какие-то мужчины выволакивают узлы, кастрюли, одеяла, подушки и кидают в телегу, запряженную тощей лошадью. Рядом стоит хозяйка избы, за ее подол ухватились ревущие дети, с которыми я всегда играю на улице. А у телеги мечется и воет их бабка. Она вцепилась своими корявыми руками в медный самовар, и ни за что не хочет отдавать его двум здоровенным мужикам, и все кричит только одно:
Галина. История жизни
Книга воспоминаний великой певицы — яркий и эмоциональный рассказ о том, как ленинградская девочка, едва не погибшая от голода в блокаду, стала примадонной Большого театра; о встречах с Д. Д. Шостаковичем и Б. Бриттеном, Б. А. Покровским и А. Ш. Мелик-Пашаевым, С. Я. Лемешевым и И. С. Козловским, А. И. Солженицыным и А. Д. Сахаровым, Н. А. Булганиным и Е. А. Фурцевой; о триумфах и закулисных интригах; о высоком искусстве и жизненном предательстве. «Эту книга я должна была написать, — говорит певица. — В ней было мое спасение. Когда нас выбросили из нашей страны, во мне была такая ярость… Она мешала мне жить… Мне нужно было рассказать людям, что случилось с нами. И почему».
Текст настоящего издания воспоминаний дополнен новыми, никогда прежде не публиковавшимися фрагментами.
Яркий солнечный день… Я бегу по зеленому изумрудному лугу — мне неполных четыре года — и с размаха вслед за мальчишками прыгаю с крутого берега в речку… В памяти навсегда остался мутно-зеленый цвет воды, я стою на дне, сжимая и разжимая ладошки вытянутых на поверхность рук — вероятно, чтобы ухватиться за что-то… Мои руки и увидели с берега взрослые и вытащили меня. Я, наверное, не успела испугаться, но помню, что отлупила меня мать как следует. А я ревела и не понимала, почему меня ругают, а мальчишек — нет. Почему им можно нырять, а мне нельзя? Как это так — я не умею плавать? Раз они умеют — значит, и я умею! Вероятно, тогда я впервые пыталась отстаивать свое человеческое достоинство и право на свободу действий.
Галина. История жизни скачать fb2, epub бесплатно
Книга признанного мастера беллетризированной биографии Андре Моруа рассказывает о жизни и творчестве удивительной женщины и талантливой писательницы Авроры Дюпен, прославившейся под именем Жорж Санд. Ее многочисленные произведения отличали идеи освобождения личности и гуманизма, глубокий психологизм. Жизнь и судьба Жорж Санд неразрывно связаны с судьбами ее знаменитых современников — деятелей искусства, литераторов, политиков.
Новая книга Джин Сэссон – продолжение правдивого повествования о жизни под чадрой в сранах Арабского Востока. С присущим ей мастерством писательница предлагает вниманию читателей полное шокирующих подробностей описание быта и нравов Саудовской Аравии, рассказывает о средневековых обычаях одной из богатейших стран мира и насилии, сопровождающем арабскую женщину на протяжении всей ее жизни.
Эдмонда Шарль-Ру предлагает читателям свою версию жизни Габриэль Шанель — женщины-легенды, создавшей самобытный французский стиль одежды, известный всему миру как стиль Шанель. Многие знаменитости в период между двумя мировыми войнами — Кокто, Пикассо, Дягилев, Стравинский — были близкими свидетелями этой необычайной, полной приключений судьбы, но она сумела остаться загадочной для всех, кто ее знал. Книга рассказывает о том, с каким искусством Шанель сумела сделать себя совершенной и непостижимой.
С той самой минуты, как четырнадцатилетняя принцесса София Ангальт-Цербстская согласилась выйти замуж за наследника российского престола, она оказалась в эпицентре европейской политики.
Обладавшая живым умом, красивая и волевая девушка смогла преодолеть интриги многочисленных недоброжелателей и войти в историю как императрица всероссийская Екатерина II Великая.
Федорова Виктория, Фрэнкл Гэскел
Перевод с английского Г. Шахова
Смоленск: Русич, 1997
Моей дорогой мамочке, чья любовь согревала меня и в добрые, и в тяжкие времена, где бы я ни была — рядом или вдали от нее, — и которая всегда будет жить в моей памяти.
Моим родителям — Силли и Тобиасу Фрэнкл, которые всегда верили в меня, а также Мэй и Гарольду Фридмен, которые верили, но не могли ждать.
Книга Сильвен Райнер рассказывает о легендарной Эвите Перон — жене президента Аргентины Хуана Перона, самой богатой и влиятельной женщине Латинской Америки 40–50-х годов. С самых низов общества ей удалось подняться к вершинам политической власти, обрести известность во всем мире, прославиться своей благотворительной деятельностью. Эту удивительную женщину, прожившую короткую, но яркую жизнь, отличали неукротимая энергия, небывалая целеустремленность, неудержимая страсть к роскоши и драгоценностям.
Четыре книги Светланы Аллилуевой: «Двадцать писем к другу», «Только один год», «Далекая музыка», «Книга для внучек» — рассказали многое, но далеко не все о жизни дочери Сталина в Кремле, о се скитаниях по всему миру в поисках свободы и успокоения. Говорят, грехи отцов падают прежде всего на детей… Беспокойная жизнь Светланы Иосифовны Аллилуевой отчасти является тому подтверждением.
Новая книга обобщает материалы, посвященные этой легендарной женщине, представляет ее биографию беспристрастно и объективно.
Книга воспоминаний великой певицы — яркий и эмоциональный рассказ о том, как ленинградская девочка, едва не погибшая от голода в блокаду, стала примадонной Большого театра; о встречах с Д. Д. Шостаковичем и Б. Бриттеном, Б. А. Покровским и А. Ш. Мелик-Пашаевым, С. Я. Лемешевым и И. С. Козловским, А. И. Солженицыным и А. Д. Сахаровым, Н. А. Булганиным и Е. А. Фурцевой; о триумфах и закулисных интригах; о высоком искусстве и жизненном предательстве. «Эту книга я должна была написать, — говорит певица. — В ней было мое спасение. Когда нас выбросили из нашей страны, во мне была такая ярость… Она мешала мне жить… Мне нужно было рассказать людям, что случилось с нами. И почему».
Текст настоящего издания воспоминаний дополнен новыми, никогда прежде не публиковавшимися фрагментами.
В этой книге рассказывается о том, как начиналась Великая Отечественная война в северо-западном районе Черного моря. Во всей трагичности предстает перед читателем картина народного бедствия, вызванного нападением фашистских захватчиков на нашу землю. Основное содержание воспоминаний И. И. Азарова — героическая оборона Одессы в августе — октябре 1941 года. Автор показывает, как моряки Черноморского флота, воины Приморской армии, рабочие одесских предприятий грудью встали на защиту родного города и отстаивали его от врага, многократно превосходившего их в силах и технике. Фашистам так и не удалось поколебать стойкость защитников Одессы. Лишь выполнив свою задачу, советские войска по приказу Верховного Главнокомандования были переброшены на другое направление. Автор воспоминаний И. И. Азаров в описываемое время являлся членом Военного совета Одесского оборонительного района. Воспоминания иллюстрированы снимками, сделанными в Одессе в августе — сентябре 1941 года фронтовыми фотокорреспондентами Я. Халипом, Г. Зельмой и А. Егоровым.
Эта книга с сайта «Военная литература», также известного как Милитера. militera.lib.ru
Первой остановкой на пути беглецов была Мантуя. Жена властителя города маркиза Изабелла Гонзага была женщиной образованной, любительницей и знатоком искусств. Она всегда восхищалась талантом Леонардо, и было бы глупо не остановиться у нее, пока не прекратятся преследования со стороны французов.
Леонардо вместе с Пачоли, Заратустрой и Салаи попросили у маркизы прибежища.
Изабелла Гонзага незадолго до этого возвратила великолепный портрет Чечилии Галлерани его законной владелице.
Авторское предисловие к четырехтомнику, выпущеному в Новосибирске в 1994 году.
Шостаковичу посвящена целая литература. Специалисты исследовали его симфонии, камерные и вокальные произведения, выяснили, кто из предшественников Шостаковича влиял на его творчество и какое влияние он оказал на развитие музыки. Написаны его биографии и воспоминания о нем и несчетное число отзывов об отдельных концертах.
Но дилетант может рискнуть на большее: попытаться увидеть, какой общий смысл, какая общая идея объединяет все творчество Шостаковича. Конечно, не для того, чтобы тут же на этот вопрос ответить — такая надежда была бы слишком легкомысленной даже для дилетанта — но чтобы нащупать, при помощи каких понятий можно такой вопрос обсуждать и особенно чтобы оправдать осмысленность самого вопроса.
3 сентября 1966 года в голландском городе Дельфсейле происходила торжественная и необычная церемония — в присутствии многочисленных гостей был открыт памятник литературному герою — комиссару полиции Мегрэ. Когда с памятника сняли покрывало, бургомистр Дельфсейля вручил метрическое свидетельство создателю этого персонажа: «Мегрэ, Жюль, родился в г. Дельфсейле в сентябре 1929 г. в возрасте 44 лет. Отец — Жорж Сименон. Мать неизвестна…»
Нетрудно догадаться, что отец Жюля Мегрэ — не кто иной, как выдающийся французский романист Жорж Сименон, который, если говорить о нем словами Эрнеста Хемингуэя, «умеет писать по-настоящему». Но чтобы правильно понять и оценить это высказывание, следует заглянуть в далекое прошлое, когда в небольшом бельгийском городе Льеже 13 февраля 1903 года появился на свет сам Жорж Сименон.
Писать начала в Москве, за год до отъезда, вроде как в рассказе «Чудо» (рассказ, кстати, автобиографический, так все оно и было). Думаю, что обязана этим математике, папе, маме и советской власти, которая своевременно выгнала меня с работы. В силу внезапности моего писания делала это частично в бессознательном состоянии, как пригнутая ладонью. Пишу в голове; каждую строчку надо узнать; в менее важных рассказах можно узнавать кусками. Сейчас туман стал проясняться; хотела написать исследование на эту тему, но не успела. Вообще, это очень тяжелый и очень благодарный труд; рада, что он на меня свалился.
Наблюдая самих себя в зрелости, мы неизбежно находим в глубине своего внутреннего мира чей-то «определяющий след». Один, два, десяток совершенно особенных «следов», от которых что-то вдруг разрушилось в мыслях и чувствах, а что-то, наоборот, начинало бурно расти. Это — счастливые встречи. Сегодня я понимаю: редко кто ценит настоящее, будучи его прямым участником. Мол, что же такого ценного есть в репликах, в бытовых разговорах, в уроках социального и творческого поведения? Так, вроде бы, шум один. Так, да не так. Проходит какое-то время, и мы начинаем бережно «ценить прошлое». Зачастую, даже в ущерб настоящему. Становимся едва ли не патриотами былого. Потому что именно прошлое позволяет себя удобно и неограниченно романтизировать, к тому же оно совершенно безопасно для вольного «интерпретатора» сбывшейся уже жизни. М-да… Интонационная бдительность нужна в настоящем для всякого рассказчика. Над воспоминаниями почти всегда витает демон лукавства и патетики. Упаси! Однако мне бы хотелось рассказать историю памятных встреч не широко, а лишь о том неоднократном «посаде» идей и устремлений внутри моего ума и сердца, что непосредственно принадлежат ведущей силе этих строк — Роману Харисовичу Солнцеву. Или Ренату, как я привык его называть в домашнем мире, без псевдонимов.