Благодаря чему была устроена связь между обоими берегами невы

Благодаря чему была устроена связь между обоими берегами невы

В сказках ковром-самолетом называют волшебный вид транспорта, на котором можно передвигаться по воздуху.

Исследователи считают, что это фантастическое средство передвижения пришло в европейский и славянский фольклор с Востока. Например, его описания можно встретить в сборнике сказок и новелл «Тысяча и одна ночь».

Ковер-самолет упоминают в «Сказке об Иване — гостином сыне», «Чудесной курице», «Рогах», «Вещем сне», «Заколдованной королевне», «Царевне-лягушке», «Елене Премудрой» и других русских сказках, народных и авторских. По мотивам многих из этих сюжетов в 1880 году художник Виктор Васнецов написал картину «Ковер-самолет».

В сказках ковром-самолетом называют волшебный вид транспорта, на котором можно передвигаться по воздуху.

Исследователи считают, что это фантастическое средство передвижения пришло в европейский и славянский фольклор с Востока. Например, его описания можно встретить в сборнике сказок и новелл «Тысяча и одна ночь».

Ковер-самолет упоминают в «Сказке об Иване — гостином сыне», «Чудесной курице», «Рогах», «Вещем сне», «Заколдованной королевне», «Царевне-лягушке», «Елене Премудрой» и других русских сказках, народных и авторских. По мотивам многих из этих сюжетов в 1880 году художник Виктор Васнецов написал картину «Ковер-самолет».

Само слово «самолет» использовали задолго до возникновения авиации, по меньшей мере со времен Петра I. В прошлом оно имело несколько значений. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона трактует «самолет» как «ручной ткацкий станок с приспособлением для более удобной перекидки челнока». В том же справочнике в статье «Шлиссельбург» есть фраза: «На самолете устроена связь между обоими берегами Невы». Эта часть статьи описывает действия русских войск во время осады шведской крепости Нотебург в 1702 году. Речь идет о паромах со специальными откосами, которые помогали переправляться на другой берег при помощи течения. В том же веке существовала и особая соха для возделывания земли, которую в некоторых российских губерниях называли самолетом за то, как легко она двигалась.

А первые летающие аппараты отечественной авиации поначалу называли аэропланами. И только ближе к середине XX века их стали именовать самолетами.

Источник

Занимательные факты в картинках.

Занимательные факты в картинках

Очень интересная подборка занимательных фактов в картинках.

Занимательные факты

Секс-рекорды

Самые занимательные факты из мира предметов

1. На самой первой граммофонной пластинке был записан голос Лайоша Кошута (1890 год).

2. Первый национальный флаг США и первые джинсы «Levi’s» были сделаны из конопли.

3. В каждой третьей американской семье есть игра Scrabble (аналог игры «Эрудит»).

5. Размеры обуви были придуманы в 1792 году обувщиком Джеймсом Смитом.

Занимательные факты из мира предметов

1. На самой первой граммофонной пластинке был записан голос Лайоша Кошута (1890 год).

2. Первый национальный флаг США и первые джинсы «Levi’s» были сделаны из конопли.

3. В каждой третьей американской семье есть игра Scrabble (аналог игры «Эрудит»).

Моё «Ё»

Между прочим, самой совершенной азбукой в мире, признана наша родная кириллица! Я, до недавних пор и не знал, знакомая одна просветила и я, честно признаюсь, был очень удивлён.

Источник

Армия Петра I пользовалась самолетами

Первый в истории полет самолета состоялся в 1903 году, и это была машина, построенная братьями Райт. Но если заглянуть в Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, изданный в том же году, то описание военных действий в эпоху Петра I вас сильно удивит.

«…особый отряд… переправлен на правый берег и, овладев находившимися там укреплениями, прервал сообщения крепости с Ниеншанцем, Выборгом и Кексгольмом; флотилия блокировала ее со стороны Ладожского озера; на самолете устроена связь между обоими берегами Невы…»

Эээ. что? На самолете? И это в XVIII веке? Спокойно. «Народу не нужны нездоровые сенсации. Народу нужны здоровые сенсации» (с). Есть более простое объяснение.

Все дело в том, что с изобретением самолетов люди не стали «изобретать велосипед» в отношении того, как их назвать. Они использовали слово, которое существовало в языке несколько столетий.

У дедушки Даля в его известном словаре 1860-х годов под словом «самолет» указано следующее:

Самолет м. разного рода устройство, которому приписывается быстрое движенье от себя: паром, на якоре посреди реки, у которого дно устроено откосом против теченья, так что оно его переносит с одного берега на другой. || Ткацкий челн, бросаемый не с руки, а погонялкою, вообще машинный ткацкий стан, самолетный стан. || Самолет, яросл. влад. костр. род легкой косули, плужка.

Связь между отдельными частями армии, расположенной на берегах Невы, поддерживалась с помощью самоходных паромов. Их движущей силой была речная вода. Хотя «самолетами» любили называть все, что движется быстро и самостоятельно. А еще на Волге долгое время существовало акционерное пароходное общество с названием «Самолет».

Лига историков

8.3K постов 36.1K подписчиков

Правила сообщества

— уважение к читателю и открытость

— регулярность и качество публикаций

— умение учить и учиться

— бездумный конвейер копипасты

— публикации на неисторическую тему / недостоверной исторической информации

— простановка тега [моё] на компиляционных постах

— неполные посты со ссылками на сторонний ресурс / рекламные посты

— видео без текстового сопровождения/конспекта (кроме лекций от профессионалов)

— дискуссии на тему постов

— уважение к труду автора

— личные оскорбления и провокации

— неподкрепленные фактами утверждения

Да бростье! Пришел к власти после смуты, воевал в Прибалтике и на Украине (нас пытаются уверить, что со шведами, но где Швеция, а где Полтава?). Основал/освободил от блокады Петербург, строил промышленность на Урале. А теперь еще и самолеты.

нет. сначала были идиоты потом уже Петрасяны подхватили.

Новость №1253: Европейцы испытают самолётные иллюминаторы с одним стеклом

Положения Петровского регламента, актуальные и по сей день

Выдержки из регламента Адмиралтейств-коллегии, учрежденной Петром I в 1717 году

На встречи и всяческие планерки все должны являться вовремя, потому как, пока одни где-то ходят, остальные будут радостно распивать кофе и трепаться, а делом начнут заниматься, когда все соберутся. Петр I же приказал опоздавших не ждать, и начинать совещание не позднее, чем через 15 минут после дедлайна.

Yе редкость ситуация, когда кто-то демпингует ниже всякой разумной меры, чтобы только взять заказ, а потом сначала тянет, а потом признается «что сделать не выйдет, а выйдет только вот на столько дороже». Петра I такое поведение подрядчиков тоже раздражало!

Чтобы туалеты не загаживали, Петр ввел даже специальную должность профоса, который был даже уполномочен на телесные наказания.

Но, собственно «шерстяные помощники», так же упоминаются в Регламенте. В Адмиралтействе не только работали кошки, но и был некий человек, который должен был следить, чтобы кошки хорошо работали!

Mitsubishi A6M Reisen — Часть I

Автор: Артур Нестеров.

Общие сведения о конструкции

A6M или же Rei Shiko Kanjo Sentoki — палубный истребитель типа Zero. Он считается одним из лучших истребителей середины 20-го века, но никогда не был непобедимым, как о нем говорили пилоты союзников, наслышанные об его боевых успехах в Китае и на первых этапах ВМВ.

Предварительные технические требования к A6M сформулировали в 1937, однако после участия предсерийных экземпляров ВМС с Китайской Кампании они были пересмотрены: максимальная скорость 450 км/ч, время набора высоты 3000 м — 3 минуты 30 с, продолжительность полета — 8 часов.

В то же время заказчик требовал практически невыполнимое — уровень маневренности на уровне A5M. В 1937 подобное практически нельзя было реализовать. Тем не менее, A6M1 был построен, и 1 апреля 1939 года самолет впервые оторвался от земли.

Zero отличался относительно небольшой мощностью двигателя (на прототипе был установлен звездообразный двигатель Zuisei мощностью 850 л.с), но несмотря на это он был быстрым и маневренным на этапе ввода в эксплуатацию. Конструкторы Mitsubishi должны были сделать все возможное для уменьшения массы машины, например, широкое использование нестандартного (в то время) дюралюминия, а именно сплава «Extra Super Dural».

A6M имел свободнонесущее низкорасположенное крыло размахом 12 метров, разработанное для того чтобы он смог поместиться на японские авианосцы. За счет наклона триммеров элеронов в противоположную сторону снижались усилия у на ручке управления, но это существенно понижало скорость крена на больших скоростях — на 260 км/ч она составляла 56 градусов в секунду. На скоростях около 500 км/ч скорость крена падала до нуля из-за гибкости крыльев.

A6M2 в небе над Китаем

Первый прототип A6M1 был завершен в марте 1939 и оснащался двигателем Zuisei 13 мощностью 780 л.c и двухлопастным винтом с изменяемым в полете шагом. Впервые поднялся в воздух 1 апреля 1939 и быстро прошёл все тесты. В сентябре он был передан флоту для тестирования под обозначением «Палубный истребитель A6M1 тип 0» с одним требованием — заменить воздушный винт на трехлопастной, дабы избавиться от излишней вибрации.

Во время тестирования флотом первых двух прототипов поступило предложение оснастить третий прототип двигателем Sakae 12 мощностью 940 л. с. В январе 1940 первый A6M2 с этим двигателем поднялся в воздух. Благодаря дополнительной мощности двигателя характеристики самолёта возросли по сравнению с первыми экземплярами.

Впервые A6M2 начали совершать боевые вылеты в августе 1940 над китайской провинцией Чунцин. И-16 и И-15 производства СССР которые были серьёзной проблемой для A5M не смогли составить Zero серьезную конкуренцию. В одном из боев 13 Zero атаковали большую группу китайских И-15 вместе с И-16 за полчаса уничтожив 27 из них, без потерь со своей стороны. После таких сообщений флот приказал запустить самолёт в серийное производство.

Отчёты о характеристиках Zero поступавшие в США, не воспринимались всерьёз военным командованием, которое не верило в способность Японии построить такой самолёт

Nakajima A6M2-N Rufe

Rufe использовался в оборонительных действиях во время операций на Алеутских островах и Соломоновых островах. Они также могли сбрасывать осветительные ракеты по ночам, для того чтобы помочь эсминцам обнаруживать американские торпедные катера, которые могли скрытно атаковать вражеские корабли во тьме. Их активно применяли как перехватчик для обороны топливозаправочных станций в Баликпапане и Эйвон-Бейс (Голландская Ост-Индия) и базу Шумушу (Северные Курилы).

Так же эти истребители базировались на гидроавианосцах типа «Kamikawa Maru» в районах Соломоновых островов и Курил и японских рейдерах «Hokoku Maru» и «Aikoku Maru» в рейдах в Индийском океане. В Алеутской кампании этот истребитель вступил в противоборство с RCAF Curtiss P-40 Warhawk, Lockheed P-38 Lightning и Boeing B-17 Flying Fortress.

Позднее их использовали в качестве перехватчика вместе с Kawanishi N1K1 Kyofu, базирующихся в озере Бива в районе Хонсю.

Последний A6M2-N был обнаружен французскими войсками в Индокитае, после окончания Второй мировой войны. Он разбился вскоре после капитального ремонта.

A6M2 Model 21-Otsu Zero

A6M3 Type 0 Model 32

В конце 1941 Nakajima разработали двигатель Sakae 21 мощностью 1130 л.с, производительность которого на больших высотах была увеличена благодаря двухступенчатому нагнетателю. Из-за него же двигатель стал длиннее и тяжелее, что стало причиной смещения центра тяжести вперед. Конструкторы приняли решение укоротить на 200 мм крепления которыми двигатель был присоединен к мотораме, сдвинув его к кокпиту. Из-за введения этих изменений ёмкость центрального топливного бака уменьшилась с 518 до 470 литров.

Законцовки крыла сохранившиеся с Otsu были удалены. Благодаря уменьшившейся площади увеличилась скорость крена, уменьшившееся лобовое сопротивление позволило пикировать на скорости 670 км/ч. Так были модернизированы и увеличены магазины крыльевых пушек, после улучшений они могли вмещать 100 снарядов, вместо 60.

Однако были и недостатки — дальность полета и маневренность уменьшилась, что вносило серьезные ограничения на участие Model 32 в боевых действиях.

A6M3 начали производить в апреле 1942. Союзники предварительно зарезервировали для него кодовое имя «Hamp», пока не выяснилось, что это очередная модификация Zero. Всего построено 343 самолёта.

В бою — Азиатский ТВД

Предсерийные A6M2 из 12-го смешанного авиакорпуса ВМС дебютировали в Китае, направленные туда для проведения тестов в боевых условиях. Из-за недостаточной дальности A5M японские бомбардировщики несли серьезные потери, но все изменилось с прибытием Zero, которые легко расправлялись с устаревшими И-15 и И-16 Поликарпова. Во время первых операций по сопровождению бомбардировщиков китайские истребители даже не поднимались в воздух на перехват, из-за пугающих сообщениях разведки о новом «супер истребителе» японцев, боясь быть моментально сбитыми A6M2.

Первая победа Zero в воздушном бою была совершена 13 сентября 1940, когда японцы сумели наконец обнаружить аэродром на котором находилось несколько десятков истребителей противника. Всего до конца месяца было сбито 59 самолетов китайцев, без потерь со своей стороны, а всего предсерийные Zero уничтожили 266 самолетов противника.

Перл-Харбор — 7 декабря 1941

26 ноября 1941 года ударное соединение японских ВМФ покинуло базу в заливе Хитокаппу по приказу Исороку Ямамото и направилось к Пёрл-Харбору. Утром 7 декабря самолёты с японских авианосцев нанесли удары по аэродромам на острове Оаху и по кораблям в гавани Перл-Харбор. В состав первой волны самолетов входило девять Zero с авианосца «Акаги», под командованием Сигеру Итая. Он так же направлял группу из 43 истребителей, поднявшихся с палуб всех шести авианосцев и участвовавших в первой волне налета. Американцы не смогли достойно ответить японцам, поскольку в небе над Перл-Харбором находились лишь один наблюдательный самолет и три учебных самолета американцев, которые были сразу сбиты. Не встретив сопротивления в воздухе, японцы приступили к расстрелу на бреющем полете самолетов, стоящих на аэродромах Хикем и Юа. Около 25 американских самолетов, стоявших на земле. Первый ведомый майора Итая, унтер-офицер 1-го класса Такеси Хирано был сбит из орудий ПВО и его самолет рухнул на землю. В первой волне налета так же участвовали девять А6М2 с авианосца «Kara», возглавлял группу капитан Сига. С авианосца «Сорю» поднялись 8 истребителей первой волны, совершив налет на аэродромы Уилер и Юа, уничтожив на земле 27 самолетов американцев. С авианосца «Хирю» в первой волне под командованием капитан Окадзима участвовали шесть Zero. Эта группа атаковала 40 американских самолетов, стоявших на аэродроме Юа(из них 27 машин загорелось). Авианосец «Сёкаку» послал в составе первой волны шесть А6М2 под командованием капитана Тадаси Канеко, группа которого атаковала аэродромы Канеохе и Беллоуз, где были уничтожены 33 летающие лодки. Так же, с авианосца «Дзуйкаку» взлетела группа капитана Сато, которая совершила налет на аэродром Канеохе, превратив в груду металлолома 32 американских самолета.

A6M2 на палубе «Сёкаку» перед атакой на Пёрл-Харбор

Остров Уэйк 7-11 декабря, 21-23 декабря 1941

Утро 7 декабря ознаменовалось первым выходным днём для морских пехотинцев со дня их прибытия на остров. Изнурительные работы по разгрузке прибывающих кораблей, заправке прибывающих самолетов и обслуживании трехдюймовых и пятидюймовых орудий (снятых со старого линкора «Техас»), размещенных на трех оборонительных пунктах должны были наконец приостановиться. Гарнизон острова располагал малым количеством боеприпасов, а все 12 истребителей из эскадрильи VMF-211 находились на одной узкой полосе без каких-либо укрытий, что существенно затрудняло оборону.

7 декабря в 6:50 утра прозвучала тревога — Пёрл-Харбор был атакован японцами. Защитники острова начали спешно готовиться к обороне — самолеты заправлялись, зенитные орудия подготавливали к бою. Гражданские и остальной персонал базы были эвакуирован в укрытия.

Американские морпехи были вынуждены всю ночь разбирать завалы и ремонтировать самолеты вместе с добровольцами — к утру было восстановлено 2 истребителя, которые смогли сбить один из японских бомбардировщиков, совершавших второй налет. Активно начали работать орудия ПВО — несколько японских самолетов так же были сбиты. Однако остальная группа сумела отбомбиться и уничтожить военную радиостанцию и госпиталь. Погибло 55 гражданских и около 6 военных.

Следующей целью атаки японцев стала батарея «E», предусмотрительно перемещенную со старой позиции на 500-600 метров. Японцы повелись на это, и 27 бомбардировщиков совершили налет на старую позицию.

Батареи Е и L обведены красными овалами

11 декабря ударное соединение адмирала Кадзиоко состоявшее из шести эсминцев, нескольких транспортных кораблей с солдатами на борту, шести эсминцев, двух подлодок и двух лёгких крейсеров поддержки подошло к южным берегам острова. Было обстреляно нефтехранилище и американские лагеря, однако после того корабли подошли ближе к берегу, по приказу майора Деверо японские эсминцы были накрыты стеной огня — эсминец «Юбао» отошел от острова после нескольких залпов, ещё один взорвался и затонул, третий получил сильные повреждения и так же был вынужден отойти от острова. Так же были вынуждены отступить транспортные корабли и головной корабль группы.

Обстрел японских кораблей из береговых батарей

Первая попытка вторжения была отбита, но японцы не собирались оставлять остров в руках американцев.

По дороге от Перл-Харбора от японского ударного соединения отделились авианосцы «Сорю» и «Хирю». Теперь их новой целью становится доставить истребители A6M и пикирующие бомбардировщики D3A до острова Уэйк, где японцы собирают новые силы для второй попытки штурма.

Контр-Адмирал Кадзиоко получил в свое распоряжение более крупные силы — минный заградитель, два авианосца и около 2000 десантников для штурма острова. Американцы, так и не получившие достойного подкрепления, не имели против наступающих никаких шансов.

Утром 21 декабря произошла первая атака японцев на американские позиции — 29 A6M2 прикрывали 29 D3A. Атака не принесла каких-либо заметных результатов, но в полдень была разрушена батарея «D» и сбиты все оставшиеся F4F (унтер-офицер 3-го класса Исао Тахара заявил об уничтожении двух F4F VMF-211).

Ровно в полдень, 23 декабря, американцы были вынуждены сдать остров японцам. Триумфальные победы японской авиации и A6M только начинались.

Источник

Заморские гости (с картины Н.К. Рериха)

НА ВОДНОМ ПУТИ

Исследователи давно обращали внимание на отсутствие на русском побережье Балтики, включая и устье Невы, каких-либо следов поселений того времени. Одним из первых, кто объяснил такое положение вещей, был археолог Зориан Доленго-Ходаковский. Он считал, что на этих землях существовала постоянная опасность нападения варягов и потому новгородские словене, чтобы избежать такой участи, селились в некотором отдалении от морских берегов[1].

Изображение ганзейского когга на печати г. Штральзунда. XIV в.

Наиболее вероятным объяснением нахождения кладов у невского устья могло быть наличие здесь торговых мест, в средневековье, где время от времени устраивались торги, местного населения, стекавшегося сюда из окрестных земель и заморских купцов. Такие пункты известны во многих местах побережья Восточной Прибалтики. Обычно, они размещались в устьях рек или в удобных бухтах: на Березовых островах, в районах Выборга, Таллина, близ устьев Немана, Даугавы (Западной Двины), Венты, Пернау.[3]

В торговых договорах ХII-ХIV вв., заключавшихся Новгородом с Готландом и ганзейскими городами, подробно регламентировались условия посещения иностранными торговцами русских земель, плавание их во внутренних водах и контакты с местным населением.

Новгородские власти несли ответственность за «чистый» свободный путь иноземных купцов от острова Котлин и Березовых островов в Финском заливе, являвшихся крайними точками новгородских владений.

О Пелгусии ижорянине
Невская победа

Святые мученики князья Борис и Глеб

Судя по всему, где-то на Котлине или на одном из островов устья Невы и располагалась в 1240 г. морская стража земли ижорской, предупредившая кн. Александра Невского о приходе шведов. Она держала под контролем «оба пути» и обеспечивала безопасность прохода купеческих караванов. В ее задачу входило оповещение ладожан и новгородцев о приближении крупных сил противника, а также организация отпора разбойникам, приходившим сюда из Балтики.[5]

Сведения о значении устья Невы в торговых сообщениях позднего средневековья и о проведении здесь торгов также имеются в документах. Древнейшее упоминание об этом встречается в уставе, регламентировавшем жизнь и деятельность ганзейских купцов во время их проживания в своем торговом дворе в Новгороде. Уже в устье Невы немецкие и готские купцы, приходившие на своих кораблях, должны были выбирать старост двора и церкви.[6]

Явление Пелгусию мчч. кнн. Бориса и Глеба. Стенопись художника Серебрякова в Александро-Невской церкви Училищного Совета Святейшего Правительствующего Синода в Петербурге

Невская битва 1240 г., в которой русские войска под предводительством кн. Александра Невского нанесли поражение шведам в устье реки Ижоры, не сняла накала борьбы на западных рубежах новгородской земли. Вся вторая половина XIII в. здесь была наполнена драматическими событиями.

В следующий раз мечи противников скрестились у устья реки Охты. Именно это место было выбрано в 1300 г. шведами для строительства крепости Ландскрона. На этот раз они ставили перед собой цель взять под контроль Неву и таким образом перерезать связи Руси с Балтикой.

Невская битва 1240 г. Миниатюра из Лицевого жития Александра Невского. XVI в.

ЛАНДСКРОНА

Основание и штурм крепости Ландскроны в устье реки Охты не остались незамеченными современниками. Подробное описание этих событий дошло до нас как в русских летописях, так и в шведской хронике.

В этом коротком сообщении содержится достаточно подробная информация, как о самом походе, так и о той международной обстановке, которая сложилась в это время. Значительное шведское войско, под руководством королевского наместника, войдя в Неву, остановилось в устье Охты и соорудило здесь мощную крепость. В ее строительстве участвовали не только шведские фортификаторы, но и специалисты из других европейских стран. Для обороны крепости был оставлен сильный гарнизон и установлены камнеметные машины. Отсутствие князя в Новгороде не позволило новгородцам сразу же принять эффективные меры против захватчиков.

В условиях, когда существовала опасность внезапного появления русских войск, как это было в памятном 1240 году, шведы выбрали наиболее быстрый и экономичный способ строительства укреплений. Был прорыт сплошной ров между Охтой и Невой. «Над тем рвом стояла стена с восемью башнями с бойницами; ров был вырыт между обеими реками, за ними стояло все войско».

Земляной вал, насыпанный при рытье рва, был дополнительно укреплен деревянными стенами и башнями с бойницами, расстояния между которыми составляли около 50 метров. Вероятно, в одной из них имелись ворота, а через ров был устроен подъемный мост.

Предположение о наличии в Ландскроне каменной башни, которая обычно располагалась в центральной части крепостей того времени, не находит подтверждения в тексте хроники. Судя по всему, столкнувшись с отсутствием в устье Невы выходов природного камня, шведы были вынуждены строить деревянную крепость. Из сооружений внутри укреплений в тексте упоминается некий погреб, где осажденные укрылись после захвата штурмующими крепостных стен и некоторое время занимали оборону.[11] Не исключено, что этот погреб и представлял собой выложенную камнем подземную часть башни, строительство которой не удалось завершить уже в первый год из-за недостатка камня. В связи с этим следует вспомнить об обнаружении строителями в 80-е гг. нашего столетия в центральной части мыса на глубине около двух метров массивной кладки из известковой плиты.

С другой стороны, в ходе переговоров русские, чтобы устрашить противника, могли и сами преувеличить количество своих войск. На самом деле, дальнейшие события, свидетельствуют об относительном равенстве сил противников. Судя по тому, что поход русских войск к Ландскроне в этом году вообще не нашел отражения в русских летописях, этой военной акции не предавалось большого значения, и следовательно, в ней не должны были участвовать сколь либо крупные силы.

Торгельс Кнутсон. Памятник работы В. Вальгрена в Выборге. 1908 г.

Согласно свидетельству хроники, русские, устроив на подступах к крепости засеки, сразу же попытались овладеть ею. «Они бросились на приступ ко рву, каждые двое помогали третьему преодолевать. » его. Однако несмотря на упорство штурмующих, стремившихся ворваться в крепость «. во что бы то ни стало. » осажденным, укрывшимся за ее стенами удалось отразить приступ. В разгар штурма, чтобы приостановить натиск русских войск, отряд рыцарей сделал вылазку за пределы укреплений, с трудом пробившись затем назад.

Убедившись в прочности новой крепости, в недостатке наличных сил для ее взятия и не желая нести потери, русские принимают решение прекратить штурм. Заключив однодневное перемирие, чтобы нейтрализовать неприятеля, под покровом ночи они снялись с лагеря и незаметно ушли. Но это была лишь проба сил.

Герцог Вальдемар Магнуссон. Изображение на его печати	Герцог Эрик Магнуссон. Изображение на его печати

Тем временем новгородцы не теряли времени даром. Они отправили послов во Владимир к Великому князю Андрею Александровичу сыну Александра Невского, являвшемуся одновременно и князем новгородским, с призывом возглавить борьбу со шведским вторжением. И весной 1301 г. кн. Андрей прибыл в Новгород. Он начал с дипломатической подготовки к войне. Сразу же было отправлено послание в Любек, который выступал главным торговым партнером Новгорода в европейской торговле.

В письме говорилось: «. купцы могут приезжать и отъезжать с добрым миром и под охраной князя и Новгорода. Если король шведский отнимет у нас и у вас путь по Неве, или если вышеназванный король шведский отступится от того и вернет землю всемогущего Бога и Святой Софии и Великого князя Новгородского, и разрушит крепость, которую он построил, или если он этого не сделает, пришлите к нам своих послов ради многих дел. »[12] Это письмо должно было подтвердить намерения Руси вести торговлю с Ганзейским союзом, а также способствовать политической изоляции Швеции, препятствовавшей ведению свободной торговли.

Корабли викингов, на которых они отправлялись в завоевательные походы. Изображение корабля на фрагменте ковра из Байё (конец XI в.)

Собрав значительные силы, «приде князь великый Андрей с полкы низовьскыми, и иде с новгородцы к городу тому, и приступиша к городу месяца мая 18. и потягнуша крепко силою святыя София и помощью святою Бориса и Глеба твердость та ни во что же бысть за высокоумье их; зане всуе труд их без Божия повеления: град взят бысть, овых избиша и исекоша, а иных извязавше поведоша с города, а град запалиша и розгребоша. А покои, Господи, в царствии своем душа тех, иже у города того головы своя положиша за Святую Софию». Летописное сообщение о победе на Охте отличается крайней лаконичностью.

Описание штурма крепости в хронике изобилует преувеличениями достоинств шведских воинов. «Когда русские подошли, там было шестнадцать человек, способных к бою. Русские штурмовали и днем, и ночью, много было нанесено сильных ударов. язычники[12*] часто сменялись. Один отряд уходил, другой подходил». Трудно поверить, в то, что шестнадцать человек могли столь длительное время сопротивляться большому войску. Вероятно, осажденные все же располагали большими силами.

«После того как пленных поделили, и с этим было покончено, и добыча была взята, и крепость сожжена, все русские отправились домой, и увели с собой пленных, немного уцелело от огня, так была взята крепость». Сбылось пророчество хроники Олая, где в 1300 году была сделана запись, что замок Ландскрона был сооружен под плохим предзнаменованием.

Король Магнус Эрикссон (1316-1374), при котором между Россией и Швецией был заключен Ореховский (Нотебургский) мирный договор 1323 г., и впервые определена граница между двумя государствами. В 1348 г. им был совершен новый крестовый поход на Неву. Изображение на его печати, хранящейся в Государственном архиве Швеции

Почему же новгородцы не воспользовались уже созданными укреплениями, чтобы отстроить их, оставить там свой гарнизон и таким образом навсегда закрыть вход в Неву для неприятеля? Прямого ответа на этот вопрос в древнерусских документах нет. Но тот факт, что укрепления были разрушены, свидетельствует о том, что такие планы не ставились вообще. Вероятно, содержание крепости в этом месте не входило в стратегические планы Новгорода.

Причиной этого было значительное удаление устья Невы от основных районов древнерусского расселения на Северо-Западе. От ближайших крепостей Ладоги, Копорья и Корелы этот район отделяло два-три дня пути, а от самого Новгорода не менее недели. Поэтому оборона ее потребовала бы значительных материальных затрат, необходимых для содержания постоянного гарнизона в малонаселенной местности. Кроме того, новгородцы могли опасаться, что внезапным налетом с моря шведы вновь овладеют Ландскроной и смогут закрепиться в ней на долгие годы. Так или иначе, Нева и ее побережье остались незащищенными от вторжений неприятеля. Только спустя четверть века, после новых кровопролитных сражений, система обороны Северо-Западной Руси была дополнена в 1323 г. крепостью Орешек, сооруженной на острове в истоках реки Невы.

Русская деревня на Северо-Западе. Из альбома Мейерберга. XVII в.

Поселение Невское устье

Устье реки Охты не стало безжизненным полем ристалища после разрушения Ландскроны. Судя по имеющимся находкам, в первой половине XIV в. жизнь на этом месте продолжалась. Реконструируемые формы, найденных здесь осколков красноглиняных кувшинов и горшков, сопоставимы с наиболее ранними керамическими сосудами из крепости Орешек. К сожалению, они и не дают ответа на вопрос о точном времени возникновения древнего поселения в устье реки Охты. Так что, пока не известно: предшествовало ли оно Ландскроне или появилось на ее пожарище. Логично предположить, что сооружение крепости, как это обычно бывало, происходило на уже освоенном месте. Это во многом облегчало задачу строителей. Возможно, ответ на этот вопрос удастся получить при последующих раскопках.

Первое описание поселений в устье реки Охты содержится в Писцовой книге Водской пятины 1500 года. Согласно этому документу земли в нижнем течении Охты издавна принадлежали двум знатным боярским родам Великого Новгорода. После присоединения к Москве, расположенные здесь селения, входили в состав владений Великого князя, которые названы как волость «на реке Неве у моря» и «деревни на усть Охты»[15].

Грузовы и Офонасовы принадлежали к различным ветвям древнего новгородского боярского гнезда. Их общим предком был известный посадник 1385-1421 гг. Федор Тимофеевич. Наиболее знаменитым из рода Грузовых был Офонасий Остафьевич, занимавший эту высшую должность в 1445-1475 гг.[16] В 1475 г. посадником был и его брат Тимофей Остафьевич, владевший землями в устье Охты.

Родство Офонасовых и Грузовых прослеживается и в размещении их земельных владений, которые во многих частях Новгородской земли соседствовали между собой. Поэтому первоначально деревни в устье Охты, наверняка, принадлежали одному из их общих прародителей. А это позволяет связывать появление этих владений не позднее, чем с XIV столетием.

Две Олферьевские деревни в этих местах были переданы в поместное владение князю Андрею Александровичу. Он происходил из рода ростовских князей, предками которого были Юрий Долгорукий и Владимир Мономах. Усиление Москвы привело к тому, что во второй половине XIV в. ростовские князья уже подчинились ей, а «. в конце этого столетия и в начале XV сохраняя еще значение князей владетельных, являются как бы обыкновенными слугами Великого князя Московского». Наконец в 1474 г. они полностью лишаются владений в городе, «продаша Ивану Васильевичу свою отчину половину Ростова. », остававшуюся в их владении.[18]

Русский купец. С немецкой гравюры XVI в.

Упоминая о торговых операциях на Неве в средневековье и неком городе в нижнем течении Невы, находят свое продолжение и в документах XVI столетия. Свидетельства эти очень отрывочны, но все же они позволяют сделать гипотетическую реконструкцию картины развития торгового поселения в устье реки Охты.

В донесении Выборгского губернатора Ролова Матсона тогдашнему шведско-датскому королю Христиану II, от 21 августа 1521 года, имеются сведения о нападении морских разбойников на русский торговый город Ниен.

Уже А.И. Гиппинг, полагавший, что достоверность приводимого документа не подлежит сомнению, сожалел, что он не находит подтверждения в современных русских источниках.[19] Тем не менее, наряду с другими отрывочными свидетельствами, датированными XVI столетием, это сообщение может быть признано, как первое упоминание города на Неве. Конечно, это не был еще город в нашем понимании этого слова, но определенные черты присущие городским поселениям, к тому времени, он уже имел.

Вооружение русских всадников. (Из книги С. Герберштейна. Середина XVI в.)

Отрывочные сведения об устье Охты и о городе на Неве встречаются в шведских документах, связанных с военными действиями, на протяжении всей второй половины XVI в. Так, в 1555 году шведские войска сушей и водой «на бусах с нарядом»[19*] подошли к Орешку. «И по городу из наряду били, и землю воевали, а стояли под городом три недели».

В результате вылазки защитников крепости одна буса с 4-мя пушками и командой в составе 150 человек была захвачена. Несмотря на то, что остальные суда смогли отбиться, осада крепости была снята. Преследуемая русскими войсками, шведская флотилия под началом Якова Багге стала отходить вниз по Неве. Однако из-за сильного встречного ветра, шведы вынуждены были простоять четыре дня в устье реки Охты, отбиваясь от нападавших на них русских войск.

Икона Архистратига Михаила (XVI – начало XVII вв.). В его честь в XVI в. был устроен один из старейших храмов на территории будущего Петербурга

Под 1599-1603 гг. в Выборгских таможенных книгах упоминается Невский городок, занимавший 4,5% в торговом обороте Выборга.[22] К вышеприведенным сведениям из шведских документов XVI в. можно добавить еще и сообщение 1610 г., когда с началом войны шведы захватили два русских судна и несколько бочек соли в городе на Неве. Все эти упоминания, так или иначе свидетельствуют о том, что в XVI столетии здесь зарождается торговое поселение. Расположение его в устье Охты подтверждается русскими документами того же времени.

Среди разоренных населенных пунктов названы деревня Минкино, а также деревня «на Охте под старым усадищом у Архангела у Михаила»[23]. Вероятно, под названием Усадище, которое давалось наиболее старым родовым поселениям, скрывается известное нам сельцо на Усть-Охты, являвшееся наиболее крупным, а возможно и самым древним населенным пунктом в этом районе. Упоминаемая здесь церковь или часовня Михаила Архангела, наверняка, связана с полем битвы под Ландскроной. В традициях Древней Руси было сооружение на полях брани храмов в память павших на них воинов. А как известно, Архангел Михаил считался одним из покровителей православного воинства.

Поселения XIV-XVII вв., нанесенные на современную карту Петербурга (Охта)

На том же берегу Охты, где была церковь, находились «Государев гостиный двор», корабельная пристань, а также дворы Богдана Хорошева. Богдан и Фадий Хорошевы, с Костей Горбовым владели здесь тремя обжами земли, четвертая же была отдана под церковь. На противоположном берегу напротив гостиного двора располагалась усадьба вдовы Ивана Хорошева, владевшей здесь пятью обжами земли. Еще одна обжа принадлежала здесь тому же Косте Горбову.[26]

Хорошевы известны как помещики Водской пятины на протяжении всего XVI столетия. Неклюд Хорошев Мишин, являвшийся, вероятно, родоначальником этой семьи, получившим здесь земли после присоединения Новгорода к Москве, упомянут уже в Писцовой книге Водской пятины 1500 г.[27] Однако, сведения о том, что Хорошевы имеют владения в районе устья Охты, относятся только ко второй половине этого столетия.

В этом же районе на левом берегу реки Охты был обнаружен грунтовый могильник. Остатки двух обследованных погребений были нарушены, судя по всему, еще в древности. Это обычное явление для существующих длительное время кладбищ, когда при устройстве новых захоронений старые погребения нарушаются. Возможно, что с этим кладбищем связано и возникновение легенды о братском захоронении русских солдат, погибших при штурме Ниеншанца. Именно с этой могилой предание связывало и дуб, посаженный здесь Петром Великим, который до середины XX в. рос примерно в 100 метрах к северо-востоку от выявленных погребений.

В сообщениях об основании Ниеншанца в 1611 г., говорится, что он был построен на месте более раннего укрепления, сооруженного шведами в ходе военных действий. Этот шанец служил для хранения военных припасов.[29]

Однако целый ряд фактов говорит о том, что и укрепления на мысу при впадении Охты в Неву могли существовать также еще во времена российской юрисдикции над этой территорией. Память о старых укреплениях на мысу между Невой и Охтой, предшествовавших Ниеншанцу, сохранялась длительное время.

Еще в 1681 г. королевский фортификатор Эрик Дальберг писал, что шведская крепость была не первой в этом месте. Именно здесь, по его мнению, располагалась не только Ландскрона, но также и «. редут, сооруженный русскими в прошлую войну…», который был только улучшен во времена королевы Кристины инженером Зойленбергом.

План первоначальных укреплений на мысу, в виде вытянутого многоугольника с тремя бастионами, также напоминает скорее традиционные русские, чем шведские приемы фортификации.

С другой стороны, такой факт, как сооружение новой крепости, не мог бы остаться неотраженным в русских документах того времени.

В таком случае можно предполагать, что укрепления Ландскроны не были срыты и засыпаны полностью и время от времени использовались на протяжении всего средневекового времени, возобновляясь от случая к случаю.

Первое достоверное упоминание о Спасском селе, расположенном на левом берегу Невы напротив устья Охты, относится к 1555 г. и также связано с войной. Тогда «Спас на Неве» назван пунктом сбора русских войск, готовившихся к походу на шведов. По царской грамоте сюда должны были явиться дети боярские, а также доставлен корм для войска татарского царевича Кайбалы.[30]

Вероятно, появление его относится к более раннему времени, так как храмы сооружались, обычно, в крупных населенных пунктах, а не возникали в одночасье в необжитых местах. Для освоения территории требовалось продолжительное время. Вероятно, до строительства здесь храма, этот населенный пункт имел другое название, поэтому Спасское и не упоминается в Писцовых книгах XVI столетия.[31]

Существует предположение, что первоначально это была выставка Ненела в волости Калганицы на Неве. В этом поселении уже в начале XVI в. имелась церковь, которая в 1577-89 гг. называется в документах как церковь Преображения.[32] Судя по обнаруженной в процессе раскопок 1994 г., позднесредневековой керамике ХV-ХVI вв., Спасское село располагалось на берегу Невы, напротив современного центрального каре Смольного монастыря. К сожалению, следов самого храма найти не удалось, так как часть территории в этом районе оказалась застроена, и позднесредневековый слой, в значительной мере, был перемещен в XVIII столетии в ходе строительства монастырского комплекса.[33]

В XVI столетии в районе устья реки Охты и современного Смольного монастыря начинает развиваться поселение с чертами городского центра. Некоторое удаление от устья Невы предохраняло его от разрушительных наводнений и внезапных нападений с моря. Расположение на пересечении важных торговых путей создавало предпосылки для его быстрого развития и процветания. Однако войны России со Швецией и опричное разорение второй половины XVI в. не позволили этому поселению окончательно сформироваться и стать городом уже в то время. Этот процесс получил свое завершение только в следующем столетии, уже под властью шведской короны.

Спасский погост и окрестности (левый берег реки Невы). Атлас Ингерманландии. XVII в.

НИЕНШАНЦ

В начале XVII столетия, когда Россию раздирали внутренние противоречия Смутного времени, Швеция и Польша пытались посадить на русский престол своих ставленников и добиться отторжения приграничных земель. Шведские войска под предводительством Якоба Делагарди, прибывшие на русскую территорию как союзники в войне с поляками, с изменением политической ситуации в 1610-1611 гг. стали занимать один за другим города Северо-Запада.

Работы по сооружению крепости начались весной того же года. В мае, в целях ускорения процесса строительства, их возглавил крепостной мастер Херро Янсс. Надзор за работами был поручен полковнику Линдведу Классону Хестеско. Недостаток людей был восполнен крестьянами, согнанными из Выборгского и Кексгольмского ленов. На сроках работ сказывалась нехватка квалифицированных рабочих и материалов, а также предпринимавшиеся с русской стороны попытки помешать строительству. В письме, отправленном Арвиду Тенессону в начале июля, король вновь сетовал на то, «что медленно строится укрепление на Неве», и призывал его ускорить сооружение крепости.[36]

К концу 1611 г. новая крепость, вмещавшая 500 человек, в основном, была завершена.[37] В тех условиях, когда шведский король вынашивал планы закрепления за Швецией Карельской и Ижорской земель, новые укрепления стали важным опорным пунктом, защищавшим устье Невы и проходящие через него коммуникации.

Основатель Ниеншанца шведский король Карл IX (1550-1611)

В том же 1611 г., после смерти короля Карла IX, на шведский престол вступил его сын Густав II Адольф, который вошел в историю как выдающийся полководец и государственный деятель. Вскоре шведские войска заняли всю Ижорскую землю, овладели Новгородом и осадили Псков. Только героическая оборона Пскова в 1615 г. остановила их дальнейшее продвижение. Однако, ослабленная бесконечными войнами и внутренними раздорами Россия не могла продолжать войну за возвращение утраченных земель.

Ниеншанц и город Ниен с окружающими его владениями Стеена фон Стеенхузена. Около 1650 г. Военный архив. Стокгольм

Уже спустя год после королевского указа об основании города Ниена на Неве, в 1633 г. Георгом Швенгелем был составлен план этого города и его укреплений.[43] Однако с гибелью короля Густава II Адольфа, реализация этих планов затянулась. Новый, исправленный проект был подготовлен тем же автором только в 1644 г., после постановления государственного совета 1638 г. о планировании города. Проектный чертеж предусматривал строительство новых укреплений с двумя линиями обороны. Внешние валы и рвы в форме полумесяца, замыкающиеся на берега Невы, должны были окружить всю городскую застройку по обе стороны Охты. В пределах укреплений предусматривалось сооружение восьми бастионов. Единственные ворота проектировались в северной части по трассе дороги на Выборг. Со стороны Невы город также должны были защищать укрепления, хотя и менее внушительные, чем с напольной стороны. На мысу между Невой и Охтой планировалось сооружение пятиугольной цитадели с четырьмя бастионами, в центре которой сохранялся первоначальный замок.

Ниеншанц и город Ниен (фрагмент карты). Возле «королевского двора» (замка) по-прежнему отмечена часовня (постройка с крестом), вероятно, на месте прежней церкви Арх. Михаила, на противоположном берегу Невы отмечен Спасский погост с храмом. В Ниене показана шведская церковь лютеранского прихода. Около 1650 г. Военный архив. Стокгольм

В том же году, правительство утвердило обновленный генерал-квартирмейстером Юханом фон Роденбургом проект укреплений Ниена. Осуществление его было поручено инженеру Генриху фон Зойленбергу. Однако нехватка средств и рабочих затягивала проведение этих работ.[44] В каком состоянии крепость находилась к началу войны 1656-1661 гг. из документов не совсем ясно. Во всяком случае, ее укрепления, видимо, еще не были завершены.

После того как шведский король Карл Х (1654-1660) распространил свою власть на Польшу, Австрия, Голландия и Дания, не видевшие для себя ничего хорошего в таком объединении, стали склонять к войне со Швецией Россию. Эта война отвечала стремлениям Алексея Михайловича вернуть утраченный выход к Балтике.

План крепости Ниеншанц и города Ниена (проект Георга Швенгеля). 1644 г.

Весной и летом 1656 года русские войска вступили в Прибалтику, Ингерманландию и Карелию. 3 июня войско под руководством Петра Потемкина, действовавшее на Ингерманландском направлении, выступило из Лавуйского острожка и блокировало крепость Нотеборг.

30 июня отрядом русских войск Ниеншанц был взят. В городе были сожжены около 500 домов и значительные запасы хлеба, захвачено 8 пушек. По сообщению шведских документов, все дома были разграблены, а жители, не успевшие скрыться, убиты. Впрочем, следует заметить, что жестокость была свойственна в этой войне обеим сторонам.

Учитывая, что в Нарве находилось 2 тыс. человек и в Выборге 400, а у Потемкина было около 1000 человек вместе с «промышленными людьми и с кормщиками», он вскоре оставил Ниеншанц и отошел к Нотеборгу.[49] Сила Потемкин, в 20-х числах июля, вышел на судах в Финский залив и у острова Котлин захватил шведский полукорабль, пушки и знамена. Предполагалось даже организовать морской поход на Стокгольм, для чего строились струги, а на Дону было собрано 570 опытных в морском деле казаков. Русские войска были поддержаны выступлениями крестьян, которые жгли дворянские усадьбы и лютеранские кирки.

Царь Алексей Михайлович (1629-1676)

Король Карл X Густав (1622-1660)

Война приняла затяжной и позиционный характер. Стороны ограничивались разведывательными рейдами, воздерживаясь от крупных сражений. В результате, в 1658 г. было заключено трехлетнее перемирие, а в 1661 г. подписан Кардисский мир, по которому Ингерманландия оставалась за Швецией. Но при этом, шведы обязались не преследовать русское население, оказывавшее помощь русским войскам, и узаконить его массовый исход в Россию.

Изображения цитадели крепости на планах второй половины XVII в. отличаются от проекта укреплений, предлагавшегося Георгом Швенгелем. На них цитадель получает форму пятиконечной звезды с пятью бастионами. Сооружение пятого бастиона удалось осуществить только благодаря расширению мыса, в результате подсыпки берегов Невы и Охты. Изменения очертаний береговой линии хорошо заметны на планах.

Губернатор Ингерманландии Симон Г. Гельмфельт (Helmfelt Simon Grudel, 1617-1677)

Ниеншанц. План крепости (конец XVII в.), реконструкция С. Семенцова по архивным планам. А – Гельмфельтов бастион (Helmfelts bastion) В – Мельничный бастион (Kvarnbastionen) С – Старый бастион (Gamla bastionen) D – Мертвый бастион (Dцda bastionen) Е – Карлов бастион (Carolus’ bastion) F – Большой равелин (Stora Portravelinen) G – Малый равелин (Liila Portravelinen)

В 70-е гг. XVII столетия концепция укрепления Ниеншанца была изменена. В проектных планах этого времени предлагалось сконцентрировать силы и средства на укреплении мыса между Невой и Охтой, что диктовалось экономическими соображениями. Город не имел средств на поддержание в исправном состоянии окружавших его укреплений из-за их значительной протяженности. Валы, воздвигнутые вокруг городской застройки в 60-е гг., вскоре пришли в негодность, и на планах конца столетия показаны как «старые» и, вероятно, заброшенные укрепления.

Ниен. План Я. Мейера 1698 г.

В 1675 г. генерал-квартирмейстер Эрик Дальберг предложил на рассмотрение правительства новый проект укреплений Ниеншанца, который развивал и конкретизировал чертеж, изготовленный Юханом Шталем еще в 1671 году. Если первоначально укрепления этой крепости строились в соответствии с голландской системой фортификации, то новый проект был выполнен в традициях передовой, в то время, французской фортификационной школы.[53]

Каждая депутация Ниена в Стокгольм передавала просьбы жителей о необходимости укрепления своего города. Однако каждый следующий раз их повторяли снова и снова, так как работы эти либо вообще не велись, либо велись крайне медленно из-за отсутствия средств. Только в 1679 г., в ответ на очередной запрос депутации бургомистра Германа Гарца, король Карл XI приказал взяться за это дело решительно. Согласно этому распоряжению все способные для работы мужчины Ингерманландии и Карелии должны были нести ежегодную месячную повинность на строительстве городских укреплений, а горожане кормить их. Организация работ была возложена на генерал-губернатора.[54] Однако, на своем съезде в Нарве, местные дворяне отклонили этот приказ, как невыполнимый[55].

В 1681 г. королевский фортификатор Эрик Дальберг посетил Ингерманландию с инспекционной поездкой. В описании Ниеншанца говорилось, что крепость слишком далеко выдвинута на мыс и этим ослаблена, городские же укрепления вовсе не совершенны и принесут больше вреда, чем пользы для обороны крепости. Наличие деревянных домов в крепости и в городе, отделенном узкой рекой, создает опасность, в случае, если враг, воспользовавшись сильным ветром в сторону крепости, подожжет их, то и крепость, вместе с ними, сгорит дотла.[56]

Помимо этого, отмечались и многочисленные мелкие недостатки укреплений Ниеншанца. Так два бастиона крепости, выходящие на Неву и Охту, постоянно разрушались в периоды наводнений и ледохода.

Дальберг вновь настаивал на переносе всего города внутрь новых укреплений, запланированных на левом берегу Охты. При этом, по его мнению, здесь предполагалось строить только каменные дома, а крепость должна была стать большой и просторной, чтобы окрестное население, в случае войны, могло укрыться в ней.[57] Король поддержал предложения Дальберга по Ниеншанцу. Однако, из-за нехватки средств фортификационные работы, по-прежнему велись крайне медленно. Строители едва могли поддерживать в удовлетворительном состоянии ранее построенные укрепления.

Эрик Дальберг (Erik Dahlberg, 1625-1703). Автор проекта фортификационных укреплений Ниеншанца

Только в 1698 г. в ответ на новые просьбы жителей Ниена и генерал-губернатора Ингерманландии, поддержанные Дальбергом, обратившимся с письмом к новому королю Карлу XII, средства на продолжение фортификационных работ были, наконец, выделены.

В этом письме говорилось, что на мысу между Невой и Охтой находится «маленькая никчемная крепость». Граждане, живущие на открытой местности, желают переехать на другую сторону реки, где уже в 1669 и 1672 гг. проектировались укрепления, не завершенные до сих пор. Крайняя необходимость требует, чтобы этим местом как можно скорее серьезно занялись и привели его в надежное состояние, тем более, что самые большие суда могут дойти до самой крепости, а русские неоднократно проявляли намерения захватить порт на Балтийском море, а также завладеть Ингерманландией, чего бы это им не стоило.

Ниеншанц. Проектный план крепости Эрика Дальберга 1675 г. Полностью не осуществлен

В связи с выделением средств на укрепление Ниеншанца в том же 1698 г. Яковом Мейером был составлен план крепости и города, зафиксировавший сложившуюся здесь ситуацию.[59] Одновременно с этим генерал-квартирмейстер Карл Магнус Стюарт направил королю новый проект крепости, который воплощал в себе многие идеи, предложенные его предшественниками.[60]

Ниеншанц и город Ниен. С карты устья реки Невы Эрика Н. Аспегреена, 1643 г.

Этот проект также предусматривал размещение всего города на мысу между Невой и Охтой. Основная крепость должна была иметь форму шестиугольника с бастионами по углам, а также два воротных равелина, один из которых выходил к мосту через Охту, второй, главный, располагался с южной стороны. При этом предполагалось ликвидировать старую цитадель. Но три ее северных бастиона и равелин, обращенный к Неве, сохранялись и включались в состав дополнительных укреплений, примыкавших к крепости с севера и защищавших оконечность мыса. Для прикрытия моста на правом берегу Охты предполагалось соорудить кронверк (блокгауз). Помимо этих фортификаций, впервые планировалось построить укрепления и на левом берегу Невы вокруг Спасского села.

Но только тогда, когда новая война между Россией и Швецией вот-вот готова была вспыхнуть, шведское правительство вняло просьбам об укреплении городка в устье Охты. В 1699 году оно выделило средства и направило 600 человек на строительство укреплений Ниеншанца. Хотя и на этот раз часть сил оказалась отвлечена на укрепление других крепостей провинции, некоторые из запланированных фортификационных работ в крепости на Охте были выполнены. В частности, удалось соорудить блокверк и редуты на подступах к Ниеншанцу.

История шведского Ниена, как города, берет свое начало только в 1632 году. 14 июня этого года король Густав II Адольф, командовавший тогда шведскими войсками в Германии и находившийся в городке Гершпруке, вблизи Нюрнберга, подписал первые привилегии на основание города на реке Неве. Изначально новый город, занимавший выгодное географическое положение на важнейшем водном пути из России в Европу, мыслился как один из центров шведско-русской торговли.

В 1671 г., после многочисленных обращений магистрата Ниена к правительству, город наконец-то был отделен от финляндской таможенной камеры и подчинен лифляндской, получив таким образом значительные льготы в налогооблажении.

Сразу же после присоединения Ижорской земли к Швеции началось массовое переселение русских крестьян в Россию несмотря на то, что это было запрещено условиями Столбовского мира. Но особенно этот исход усилился после войны 1656-1661 гг. В связи с этим шведская администрация переселяет на опустевшие земли финнов. Многим шведским дворянам была пожалована земля в Ингерманландии и они привезли с собой своих крестьян из Швеции и Финляндии. С целью привлечения сюда немецкого населения король Густав II Адольф в 1622 году издает манифест с привилегиями и льготами для немецких дворян. При этом обязательным условием получения ими земель в Ингерманландии была обработка их немецкими крестьянами. Однако немецкая сельская колонизация не приняла здесь широких масштабов в отличие от городской. Как и во многих других городах Восточной Прибалтики, в Ниене немцы составляли значительную и наиболее зажиточную часть населения.

Ниен на карте начала XVII в.

Полноправные граждане составляли привилегированную прослойку общества и имели в городе богатые усадьбы. Первоначально это были торговцы, судовладельцы, судоводители и грузчики. Позднее социальный состав населения Ниена менялся. Королевским указом 1675 года было подтверждено, что русскому населению разрешалось селиться в городе и пользоваться одинаковыми правами с его гражданами с условием принятия лютеранской веры, строительства каменных домов и уплаты городских податей. Известно, что в это время в Ниене существовали русские лавки и даже торговая контора.[65]

Город Ниен занимал компактную территорию, со всех сторон окруженную, реками, лесами и болотами. Судя по ранним планам, застройка в городе была усадебная, причем улицы в его центральной части проходили вдоль берегов Охты и Чернавки. По проекту Георга Швенгеля (1633-1643 гг.) здесь предполагалась, в основном, прямоугольная планировка кварталов.[68]

Город Ниен и его окрестности. С карты 1640-х гг. Близлежащие деревни были отданы в лен Класу Эрихсону (Clas Erichson), Кристоферу Бёллие (Christoffer Bцllie), Стену фон Стеенхузену (Sten von Stenhusen) и пробсту г. Шанцы Хиндериху Фатебуру (Hinderich Fatebur). Государственный архив. Стокгольм

В городах того времени участки земли в центре, обычно, были плотно застроены домами. Постройки стояли в линию вдоль улиц, ширина которых достигала около 10 м. За линией домов, внутри кварталов, оставались небольшие дворики. Ближе к окраинам традиционно существовала более разряженная застройка.

Судя по плану Швенгеля, первоначальным центром Ниена была его северная часть, заключенная между Невой, Охтой и Чернавкой. Уже во второй трети XVII столетия этот район получил название Старый город.[69*] Не застроенным здесь оставалось лишь пониженное, заболоченное побережье Невы.

Где-то вблизи устья Охты существовала пристань паромной переправы через Неву из Ниена в Спасское село. Эта переправа находилась в ведении городских властей. Здесь же, на Невском рейде, останавливались большие корабли, приходившие в город, и производился их таможенный досмотр.

Ниеншанц и город Ниен (Канцы). Городу принадлежали кабак (kro), кирпичный сарай (tegellada) и огороды (kryddegerdar). На северной границе города находилась усадьба Кларла Мёрнера (Clarl Mцrners hoff). За Охтой был королевский сад (Konungs garden), а на юге за Невой — русский православный пригород (Worropд Rysse Hakelwerket). Военный архив, Стокгольм, 1650, Aspergreen

Из крепости в город можно было попасть по разводному деревянному мосту, перекинутому через Охту, прямо напротив ее главных ворот. Сразу за мостом, на мысу у устья Чернавки, располагалась торговая площадь. На ее окраине, у воды, имелось строение с городскими весами, на которых взвешивались товары.

В конце XVII столетия мост через Охту был перенесен метров на 100 выше по течению реки, что позволило значительно увеличить акваторию городской гавани. Существуют свидетельства о том, что некоторые жители Ниена были судовладельцами.

С 1640 по 1645 гг. Ниен ежегодно посещало от 92 до 112 кораблей.[70] Большинство из них были русские ладьи, а также суда из Швеции и ее Балтийских владений. Примерно пятую часть составляли корабли, приходившие из городов Северной Германии, Голландии и Англии.

В середине XVII в. в Ниеншанце стала традиционной трехнедельная августовская ярмарка, на которую отовсюду съезжались иноземные купцы.[71] Из русских городов Северо-Запада: Новгорода, Олонца, Тихвина, Ладоги сюда привозили разнообразные продукты земледелия и животноводства, сырьевые ресурсы и ремесленные изделия.

Город Ниен с крепостью Ниеншанц в конце XVII столетия. Рисунок А.К. Ингилевича

В этой же части города к северо-востоку от ратуши, на удалении около 150 м от берега Охты и всего в 15 м от ручья Чернавки, в середине XVII столетия была построена немецкая церковь. Ранее здесь существовала парадная усадебная застройка, окружавшая городскую площадь. Вероятно, именно в этом районе располагались и дома немецких купцов.

Фундаменты немецкой церкви Ниена. Раскопки 1999 г.

Среди строительных материалов в сооружениях и культурном слое были обнаружены: известковая плита, кирпичи и черепица. Известно, что во второй половине XVII в. известь и известняк для строительства в Ниене доставлялись с карьеров расположенных в нижнем течении реки Тосны по воде.[75]

Ниен и устье Невы (территория нынешнего центра Петербурга). 1701 г. Utlandska Kartor. Военный архив. Стокгольм

В начальный период существования города его южная часть была связана с северной единственным деревянным мостом через Чернавку. Он был построен недалеко от ее устья напротив городской площади. С расширением города, выше по течению ручья, в нескольких десятках метров один от другого, через него были перекинуты еще два мостика. Мост, находившийся в центре, попадал на перекресток улиц и потому имел необычную крестообразную форму.

В южной части города в пятидесяти метрах от берега Охты располагалась шведская соборная церковь.

Город Ниен, крепость Ниеншанц и селения в их окрестностях (XVII в.), отмеченные на современной карте Петербурга (Охта)

Она стояла в центре церковного двора.[77**] Вход во двор был с улицы проходившей вдоль Охты. Территория внутри церковной ограды, площадью около 700 кв. м, использовалась как кладбище. Шведская церковь, принадлежавшая шведско-финской общине, являлась кафедральным собором города. Первое упоминание о ней связано с 1632 г. Первым ее пастором был Генрикус Фаттебур (1632-1647 гг.), последним Захариас Литовиус (1702 г.).[78]

Город Ниен. Рядом с крепостью (Skantzen) отмечена шведская соборная церковь (Swenska Dom) и немецкая (Tyska kyrka). К северу от города отмечен госпиталь (Hospitalet). 1701

Изображение шведской церкви на планах 1640 и ок. 1650 гг.

Изображения храма, дошедшие до нас на исторических картах Ниена, показывают, что он был крестообразной формы. Его размеры достигали около 34 м в длину и около 27 м в ширину. К центральному нефу примыкали с юга и севера два придела, с востока алтарная часть и с запада башня с колокольней.

Ангел. Фрагмент немецкой керамики из Ниеншанца. XVII в. (из раскопок 1999 г.)

Город Ниен и начало дороги на Нарву. 1688 г. На правом берегу Невы отмечены шведская и немецкая церкви, напротив, через Неву, – православная русская церковь (Ryska Kyrka) в Спасском

Город Ниен на карте течения Невы. 1681 г.

Церковь со всех сторон была окружена усадебной застройкой. К югу она простиралась вдоль берега Охты примерно на 200, а к западу на 300 метров. Отсюда брала начало вторая дорога, ведущая к Нотеборгу. Она шла по краю болота, окружавшего город с восточной и юго-восточной сторон, и выходила на основную дорогу, берущую начало в северной части Ниена. К северу от нее в сторону реки Чернавки на всхолмлениях возвышались ветряные мельницы.

К югу от города находились городские поля, на которых выращивали зерновые и хмель, использовавшийся в пивоварении.[79*] Далее, в излучине Охты, в первой половине столетия еще сохранялась русская деревня Минкино. С 1634 г. это селение было передано во владение пастора шведской церкви. Позднее, в середине столетия, здесь существовала, обнесенная оградой, усадьба дерптского президента Карла Мернера, которая после его смерти в 1666 г. была возвращена городу.[79**] [80] Одним из наиболее крупных русских поселений в окрестностях Ниена на протяжении всего XVII в. оставалось Спасское село, расположенное на правом берегу Невы. Именно сюда через болота выходила дорога, связывавшая устье Невы с Копорьем, Ямбургом, Нарвой и Ивангородом. На карте устья Невы 1643 г. Спасское село с церковью (Spaski Kyrkieby) изображено на левом берегу Невы напротив устья Охты. Упоминается оно и в Писцовой книге 1640 г. До середины столетия Спасское было церковным селом, так как здесь, кроме храма, находилась усадьба православного священника. Однако, после войны 1656-1661 гг. эта усадьба была разорена за «поведение священника в годы войны», который, вероятно, поддерживал русские войска. Тогда же было принято решение о передаче села во владение города Ниена.

Карта устья Невы в последний год шведского правления. 1701 г.

На протяжении второй половины XVII в. Спасское входило в состав города Ниена как предместье. Оно носило название Варумпол (Warompol). Здесь имелся городской трактир. На плане Мейера 1698 г. изображена часовня (capellet). Еп. Афанасий Холмогорский в своем описании трех путей из России в Швецию, составленном в 1701 г. отмечал: «. град Канец земляной не великий стоит на берегу Невы. Против того града на другой стороне Невы обитают земледетели Ижоры, нашей христианской веры, церковь и священников с причетниками имеет».[81]

Изображения Спасской церкви, хотя и схематичные, имеются на шведских картах XVII столетия. Здесь она представлена в виде деревянной постройки с папертью и алтарем, и с шатровой колокольней, возвышающейся в центре.

Генерал А. Крониорт (1634-12.11.1703)

В 1670-1690 гг. появились новые проекты полного переустройства Ниена. Город предполагалось перенести на мыс под защиту новых крепостных укреплений. Согласно плана Дальберга 1675 г. внутри новых укреплений, к югу от цитадели, предлагалась разбивка нового города с регулярной планировкой.[82] На некотором удалении от существующей крепости предполагалось соорудить цейхгауз, провиантский магазин и сборный пункт. В центре города была запроектирована большая площадь, окруженная кварталами с общественными зданиями и жилищами горожан. Далее к югу, среди городской застройки, отводились места для двух церквей и кладбищ. Проект Эрика Дальберга был утвержден королем Карлом XI, о чем свидетельствует его подпись.[83] Однако реализовать его не удалось.

Проект Стюарта, появившийся перед самой войной, в 1698 г., развивал идеи Дальберга по переносу города на левый берег Охты. Он также предусматривал сооружение здесь нового города с регулярной планировкой, в пределах которого должны были гармонично сочетаться военные и гражданские объекты.[84]

Но этому проекту, как и многим другим планам модернизации крепости и города в устье Охты, не суждено было осуществиться. Началась Северная война.

Штурм Ниеншанца. На противоположном берегу реки – форт

Падение Ниеншанца

Как видно из так называемой карты генерала Крониорта 1698 г., перед войной у подступов к крепости с юга и востока планировалось соорудить еще три небольших форта. Однако планы укрепления крепости требовали значительного времени и средств.

Русские военачальники, ведшие осаду Ниеншанца и взявшие крепость 1 мая 1703 г.

Генерал-фельдмаршал Князь А.И. Репнин (1668-1726)

Генерал-фельдцехмейстер Я.В. Брюс (1670-1735)

Фельдмаршал граф Б.П. Шереметев (1652-1719)

Решение об уничтожении города и складов с провиантом принял комендант крепости Иоганн Апполов, опасавшийся внезапного появления русских войск. Он понимал, что островная фортеция Нотеборг имела куда более надежные укрепления, чем Ниеншанц, где в боевом состоянии, к тому времени была только одна цитадель. Перед штурмом весь гарнизон крепости состоял из 700 солдат, при этом 150 из них должны были оборонять вновь созданные внешние укрепления. В крепости имелось 70 чугунных и 5 медных орудий разных калибров, а также 3 мортиры.

В ночь на 25 апреля двухтысячный отряд под командованием подполковника Нейдгарта и капитана Глебовского совершил по Неве разведывательный рейд к Ниеншанцу.

В тот же день из Шлиссельбурга в обозе прибыл Петр I, под видом бомбардирского капитана. Впервые увидевший Ниеншанц Петр писал Меншикову: «Город гораздо больше, чем сказывали, однако же не будет со Шлиссельбургом».[89] Штурм двух бастионов, обращенных к югу, силами 2000 человек был отбит гарнизоном. Поэтому, чтобы безопасно приблизиться к укреплениям, войска под руководством генерал-инженера Чамберса, под покровом ночи, стали рыть траншеи в 20-30 саженях от крепости. Неприятель препятствовал этому пушечной стрельбой.

Французская карта блокады Ниеншанца 24 апреля 1703 года. Обозначения: А. – главная крепость Ниена. В. – новая крепость. С. – сожженные пригороды. D – главная ставка. Е. – артиллерия. F. – пехота. G. – брустверы. 1 мая она была взята. Военный Архив, Стокгольм

Вечером 28 апреля, Петр во главе семи рот Преображеского и Семеновского полков на шестидесяти лодках отправился к устью Невы. Когда лодки проходили напротив Ниеншанца «. по них из города пушечная стрельба была немалая, однакож прошли безвредно».[90] Главной целью этого разведывательного рейда было выяснение местонахождения шведского флота.

Клеймо на цапфе шведской пушки из Ниеншанца. XVII в.

Второго мая, в честь взятия крепости, был произведен торжественный молебен, во время которого Семеновский и Преображенский полки были выставлены на городском валу, а полки Репнина на «большом старом валу в круг». После благодарственной молитвы «Тебе Бога хвалим» был трижды произведен залп из всех пушек и ружей. Затем у городских ворот комендант вручил фельдмаршалу Шереметеву городские ключи на серебряной тарелке. Церемониал сдачи крепости был завершен. Шведский гарнизон, включая семьи, был выведен из города и размещен у «полисадов» на берегу Невы, до решения вопроса о его отправке на родину.

Однако вечером того же дня произошло событие, задержавшее эту отправку. Было получено сообщение о появлении в устье Невы шведского флота, который сигнализировал свой приход двумя пушечными выстрелами. Для того, чтобы противник не узнал о падении крепости, по приказу фельдмаршала в Ниеншанце утром и вечером также делались два сигнальных выстрела из пушек.

Со шведского корабля к берегу была послана шлюпка для вызова лоцмана. Когда ее экипаж оказался в лесу, один из матросов был захвачен русским дозором, остальным удалось уйти. Несмотря на это, к устью Невы все же подошли два шведских корабля и бросили якоря. Шестого мая Петр I во главе отряда из семеновцев и преображенцев, на 30 лодках, ночью напал на эти суда. Был открыт ожесточенный огонь «. из ружей и ручными фанатами, и хотя с тех судов непрестанная по нашим была пушечная и из мелкого ружья стрельба, однако ж наши по тому их жестокому сопротивлению, те суда взяли. и привели ко взятому городу Канцам».[94] Только после этого, 8 мая, гарнизон Ниеншанца был отпущен в Выборг.

Дальнейшую судьбу Ниеншанца рассматривал специальный военный совет, решавший «. тот ли шанец крепить, или иное место удобное искать, понеже он мал, далеко от моря и место не гораздо крепко от натуры». В результате, было принято решение: «. искать нового места. И по нескольких днях найдено к тому удобное место».[95] Это был «. остров зело удобный положением места, на котором вскоре, а именно мая в 16 день в неделю пятидесятницы фортецию заложил, и нарекли имя оной Санкт-Петербург».[96] Так появился новый город, а руины Ниеншанца долгие годы еще возвышались на его окраине.

Интересно, что Эрик Дальберг, в памятной записке королю, составленной еще в 1695 г., пророчествовал появление Санкт-Петербурга. Размышляя о многолетних попытках русских выйти к Балтийскому морю и там создать порт, он писал, что наиболее целесообразно было бы расположить его в устье Невы.[97] Впервые, идея сооружения новой фортеции ближе к Финскому заливу была также предложена еще в 1698 г. Карлом Магнусом Стюартом, который в приложении к новому проекту Ниена писал королю: «. Должно ли Ниен или Нотеборг принять за настоящую точку защиты, или же крепость должно построить при впадении Невы в Балтийское море».[98]

Федор Васильев. Руины шведской крепости Ниеншанц. 1718 г.

Взятие крепости на Охте означало возвращение Россией выхода к Балтийскому морю, что имело не только экономическое, но и важнейшее политическое значение. По поводу этого события была отчеканена специальная памятная медаль. Взятию Ниеншанца были посвящены и некоторые гравюры. Так уже в 1703 году в мастерской Шхонебека был изготовлен гравированный план штурма крепости, показывающий укрепления Ниеншанца и расположение вокруг него русских войск. Другие гравюры, наполненные аллегориями, были посвящены праздничным мероприятиям, связанным с этой викторией.[99]

Встреча прошлого и будущего. Бедняки из старой Ингерманландии за своей будничной работой на Неве. На противоположном берегу строится Петербург. На месте Смольного монастыря располагался самый старый православный русский цент в Приневском крае, Спасский погост. Гравюра XVIII век. Королевская библиотека Швеции

Сведения о разрушении Ниеншанца в описании немецкого анонимного автора, составленном около 1712 г., перекликается с данными Юста Юля, однако, это описание содержит и некоторые дополнительные подробности этого события. В нем говорится, что после сооружения Петропавловской фортеции, было принято решение о разрушении укреплений старой крепости. Царь «. приказал срыть до основания завоеванный в 1703 году шведский Шанцер Ние, или Ниеншанц, с тем, чтобы тамошние прежние жители шведского края не могли оказывать какого- либо сопротивления. И он, желая наблюдать это, самолично находился там на расстоянии примерно версты. Когда же все было взорвано, разрушено и сровнено с землей, он приказал в память об этом поставить четыре самых высоких, из найденных в этих местах мачтовых дерева, стоящие там по сей день».[100]

Несмотря на многочисленные свидетельства о полном уничтожении Ниеншанца, следы его укреплений, на мысу между Невой и Охтой, можно проследить на картах Петербурга XVIII-XIX столетий. Так на плане 1808 г. изображены еще все валы и бастионы крепости, но уже без равелинов.[102] А на плане Шуберта 1828 г. очертания крепости, на месте которой была сооружена верфь, все еще отчетливо прослеживаются в рельефе местности. Сохранявшиеся здесь остатки крепостных бастионов и рвов диктовали свои условия в расположении построек Охтинской верфи. Форма нового строения, во многом, повторяла конфигурацию Ниеншанца, на руинах которого оно и было воздвигнуто. Пять корпусов расходились веерообразно от центрального, округлого в плане здания.

Фрагмент плана С.-Петербурга с изображением Ниеншанца (1808). Российский Государственный архив Военно-Морского флота. С.-Петербург

Только после 1715 г., когда в среднем течении Охты был основан Пороховой завод, на территории Ниена и Ниеншанца возрождается жизнь. В 1717-1718 гг. по распоряжению Петра Великого, по берегу Невы, у устья Охты было поставлено около 15 ветряных мельниц.[105*] Они были перенесены сюда со Стрелки Васильевского острова, где освобождалось место для строительства Академии наук.[106]

На правом берегу Охты разместились пильные мельницы, канатный завод, амбар для судового такелажа.[106*] Место это было обнесено палисадом. Здесь же были построены казармы для мастеровых людей: пильщиков, плотников, канатчиков и матросов. Поселение это получило наименование Матросская слобода.

Отдельно у разрушенного Ниеншанца стоял двор пильного мастера Вильгельма.[107]

Образ прав. Иосифа Обручника (Древодела), покровителя плотницкого дела и корабелов, привезенный в С.-Петербург (на Охту) первыми поселенцами

Охта. Часовня прав. Иосифа Обручника (Древодела) на углу Конторской улицы и Среднеохтинского проспекта, на месте самого старого Охтинского храма. Фото нач. ХХ в.

Федор Неелов. Вид окрестностей С.-Петербурга (Охта). 1804 г. Слева церковь Св. Троицы

Охтенские поселения, Большая и Малая Охта, имели регулярную планировку. Первое из них занимало территорию между современными Большеохтинским и Среднеохтинским проспектами от Красногвардейской площади до Большой Пороховской улицы. Второе располагалось между Малоохтинским и Новочеркасским проспектами до Республиканской улицы.

Первые известия о деревянной церкви на Малоохтинском кладбище относятся к 1762 г. Кладбище это располагалось у южной границы слободы.[109**] В 1778-1781 гг. деревянная церковь здесь была заменена каменной. Посвящена она была Марии Магдалине.[110]

С 1717 г. на месте руин крепости Ниеншанц планировалось создать питомник для обеспечения новых садов и парков Санкт-Петербурга саженцами деревьев, кустарников, цветов. «Канецкий огород» находился в ведении Канцелярии от строений, а с 1765 г. принадлежал Воспитательному обществу благородных девиц Смольного монастыря. Он просуществовал до начала XIX столетия.[111]

Устье Охты на плане Шуберта. 1828 г.

Иоганн Георги, посетивший Охту в конце XVIII столетия, так описывал это поселение: [Слобода] «имеет, за исключением нескольких каменных, деревянные крестьянские дома, составляющие прямые улицы, и две каменные церкви. Нынешние ее жители суть рабочие Адмиралтейства, плотники, токари, столяры, красильщики и прочие, которые, когда на работу в Санкт-Петербург или Кронштадт посылаются, кроме положенного по штату провианта, ежемесячно один рубль получают. В праздное время работают они для себя в городе или в домах своих, плотниками, столярами, токарями и пр. даже из черного дерева и разными другими искусствами. Иные имеют также маленькие фабрики вощанок на полы, сажи, набойки и пр. Слобода не имеет пашней, но большое пажитное место; тем соделывается продажа молока в Санкт-Петербурге прибыточным промыслом баб, из коих иные кроме простых, также больших Голландских или так называемых Холмогорских коров имеют. Высокая степень досужества делает деревню многолюдною и достаточною».[112]

С начала XIX столетия Охта постепенно включается в инфраструктуру Петербурга, играя в его экономике все более важное значение. В 1828 г. по новому административно-территориальному делению Санкт-Петербурга Большая и Малая Охта вновь были включены в его состав, на этот раз в качестве XIII части.

В 1806 г. Морское ведомство приобрело земли на мысу в устье реки Охты, где впоследствии была создана новая верфь. Одним из первых сооружений судостроительного комплекса, завершенного уже в 1809 г., было здание Паноптического института, предназначенного для «изготовления искусстных механизмов по всем флотским техническим работам и образцового завода для изготовления инструментов, машин и др.».

Петровский дуб на Охте. Начало XX в.

Несмотря на то, что здание Паноптикума погибло в пожаре 1818 г., а его заведения переведены в Кронштадт и на Ижорский завод, судостроительная деятельность здесь не прекратилась. Напротив, после посещения Охтинской верфи Николаем I, в 1818 году ей был пожалован статус Адмиралтейства. Строительство судов на верфи продолжалось вплоть до 1861 г. За это время здесь было спущено на воду: 5 линейных кораблей, 22 фрегата, 5 пароходофрегатов, 4 винтовых фрегата, 8 корветов и значительное количество малых судов.

Только после строительства Большеохтинского моста территориальная изолированность Охты была ликвидирована. Мост, получивший имя Петра Великого, был сооружен в 1908-1911 гг.К окончанию строительства моста было приурочено открытие бронзового бюста Петра I. Он был воздвигнут на правом берегу Охты в сквере перед храмом Святого Духа.[112**] Памятник был создан скульптором И.Я. Гинцбургом, по заказу и на средства охтинского пригородного общества.

Инициаторами его установки выступили именитые охтяне Д.В. Дудаков, М.Н. Гусев, Г.А. Аничкин, внесшие значительные вклады для сооружения памятника. «Петру I-му благодарные охтяне», было выбито на его постаменте.

Памятник Петру I, открытый на Большой Охте в С.-Петербурге 25 сентября 1911 г.

Вплоть до середины XX в. Охта представляла собой пригород Ленинграда, застроенный небольшими, по преимуществу, деревянными домами. До наших дней сохранились лишь отдельные постройки того времени. Одной из достопримечательностей Большой Охты считается здание Съезжей части с высокой башней-каланчой, сооруженное на углу Большеохтинского проспекта и Конторской улицы. Первое упоминание о нем относится к 1828 г., а окончательное оформление его происходит в 1861-1867, 1898 гг.

Охта. (Фрагмент карты С.-Петербурга 1914-1917 гг.)

Результаты исследований Санкт-Петербургской археологической экспедиции на Охте (1998-1999) позволяют говорить о неплохой сохранности археологического культурного слоя, насколько это возможно в условиях большого города, с его разветвленной сетью подземных коммуникаций.

В 1998 г. появилась возможность придать территориям в устье Охты статус памятников истории и культуры. Мыс при впадении Охты в Неву был объявлен памятником археологии «Крепость Ниеншанц», а территория на правом берегу реки включена в охранную археологическую зону памятника «Центр города Ниен». Это должно способствовать сохранению, здесь, объектов археологического наследия в будущем. Возможно, со временем на Охте удастся открыть и музейную экспозицию, посвященную памятникам старины. Ведь в этом месте, на протяжении столетий, развивался поселенческий центр в устье Невы, который по праву может считаться предтечей Санкт-Петербурга.

Источник