Блок балаганчик о чем пьеса
💕 Балаганчик
👀 Вчерашний мистик Блок летом 1905 года пишет пьесу «Балаганчик», которая вышла из-под пера в стиле трагифарса и неоднозначно воспринята публикой и критиками. Со стороны Соловьева и Белого даже была некоторая обида на произведение, так как они ждали старого Александра Блока, а мастер сменил творческий гардероб.
Отойдя от восхваления мистики в данной работе, Блок на время сам стал её критиком, ибо Балаганчик есть ни что иное, как протест против доминирования мистического не только в поэзии, но и в жизни, и в искусстве начала XX века.
Развитие сюжета
☝ Главными героями пьесы являются мальчик и девочка, они же зрители балаганчика и неотрывно смотрят за каждым движением балаганных чертей, королей и дам:
Смотрят девочка и мальчик
На дам, королей и чертей.
✔ На сцене события развиваются драматично, под адскую музыку черт хватает карапузика и тот от такого «здрасьте» истекает клюквенным соком, который заменяет в балагане кровь.
Лица на сцене меняются, трагифарс продолжается – королева, свита рыцарей и паяц разыгрывают драму, которая высмеивает величие смерти и желание видеть нечто потустороннее в обыденных вещах и делах.
Сатира хорошо видна в строках:
Вдруг паяц перегнулся за рампу
И кричит: «Помогите!
Истекаю я клюквенным соком!
🤣 В них Блок не пытается нагнетать атмосферу действия страхом, а открыто показывает кровь клюквенным соком. Кровь – это мистика, клюквенный сок – реальность и пьеса показывает, что часто второе искусственно подменяется первым.
Стих завершается противопоставлением «веселья» балаганчика и слез его зрителей – мальчика и девочки:
Заплакали девочка и мальчик.
И закрылся веселый балаганчик.
Анализ троп и вывод
✔ Пьеса написана сложной смешанной рифмой, где перекрестная рифмовка (музыка – смычок – карапузика – сок) доминирует. Сюжет развивается последовательно – сначала автор показывает открытие балагана, затем идет описание действия представления и в финале мы видим занавес и плачущих зрителей.
В пьесе много эпитетов, которые помогают передать читателю (зрителю) атмосферу на сцене. Отметим эпитеты:
✔ Метафора – «черный гнев», олицетворение «завывает унылый смычок».
☝ Пьеса высмеивает перебор мистицизма в русском искусстве начала XX века и показывает, что часто мы видим мистику там, где её нет, на месте обыденных вещей рисуя себе чертей и ангелов.
Несмотря на название пьеса не является произведением для детей, если вы хотите что-то из Блока почитать своим отрокам, то лучше прочтите Зайчика, написанного годом позже в 1906 году.
Текст пьесы
Вот открыт балаганчик
Для веселых и славных детей,
Смотрят девочка и мальчик
На дам, королей и чертей.
И звучит эта адская музыка,
Завывает унылый смычок.
Страшный черт ухватил карапузика,
И стекает клюквенный сок.
Мальчик
Он спасется от черного гнева
Мановением белой руки.
Посмотри: огоньки
Приближаются слева.
Видишь факелы? Видишь дымки?
Это, верно, сама королева.
Девочка
Заплакали девочка и мальчик.
И закрылся веселый балаганчик.
Песня на стихи (Камбурова)
Балаганчик
На сцене — обыкновенная театральная комната с тремя стенами, окном и дверью. У стола с сосредоточенным видом сидят Мистики обоего пола в сюртуках и модных платьях. У окна сидит Пьеро в белом балахоне. Мистики ждут прибытия Смерти, Пьеро ждёт прихода своей невесты Коломбины, Неожиданно и непонятно откуда появляется девушка необыкновенной красоты. Она в белом, за плечами лежит заплетённая коса. Восторженный Пьеро молитвенно опускается на колени. Мистики в ужасе откидываются на спинки стульев:
«Брат мой, мы вместе, / Неразлучны на много дней. / Погрустим с тобой о невесте, / О картонной невесте твоей!» Пьеро грустно удаляется.
Перед зрителями одна за другой проходят влюблённые пары. двое, вообразившие, что они в церкви, тихо разговаривают, сидя на скамье;
Все в ужасе разбегаются. Неожиданно появляется Пьеро, он медленно идёт через всю сцену, простирая руки к Смерти, и по мере его приближения ее черты начинают оживать — и вот на фоне зари стоит у окна Коломбина. Пьеро подходит, хочет коснуться ее руки — как вдруг между ними просовывается голова Автора, который хочет соединить руки Коломбины и Пьеро. Внезапно декорации взвиваются и улетают вверх, маски разбегаются, на пустой сцене беспомощно лежит Пьеро. Жалобно и мечтательно Пьеро произносит свой монолог: «Ах, как светла та, что ушла / (Звенящий товарищ ее увёл). / У пала она (из картона была). / А я над ней смеяться пришел. / И вот стою я, бледен лицом, / Но вам надо мной смеяться грешно. / Что делать! Она упала ничком. / Мне очень грустно. А вам смешно?»
Понравился ли пересказ?
Ваши оценки помогают понять, какие пересказы написаны хорошо, а какие надо улучшить. Пожалуйста, оцените пересказ:
Что скажете о пересказе?
Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.
Блок балаганчик о чем пьеса
«Балаганчик», первая из пьес Александра Блока (см. его краткую и подробную биографии), возникла в ответ на предложение друга поэта, писателя-символиста Георгия Чулкова, «разработать в драматическую сцену» мотивы написанного незадолго перед тем одноименного стихотворения. В пьесе нашли отражение мотивы и образы некоторых других стихотворений Блока, где проходит тема театра и театральной маски (например, «Балаган», «Двойник», «В час, когда пьянеют нарциссы. »). Но она выросла в самостоятельное целое и далеко вышла за пределы того, что было запечатлено в лирике.
Бесплодно пытаться найти в этой лирической драме сколько-нибудь прямое отражение фактов современности, намеки на что-то злободневное. Злободневность, пьесы совсем особая. «Балаганчик» был создан поэтом почти полемически, как выражение его протеста против засилья мистики и в жизни и в искусстве, как свидетельство неприятия целого круга идей и настроений, распространенных в широком круге тогдашней интеллигенции и свойственных недавним друзьям Блока. Здесь высмеяно и возвеличение смерти, и стремление увидеть в обычных вещах и явлениях некую потустороннюю сущность – темы, ставшие самой основой символистского течения. «Балаганчик» стал фактом идейной борьбы в литературном мире и актом гражданского мужества поэта, порывавшего со своим «мистическим» прошлым. Не случайно, что друзья Блока – А. Белый и С. Соловьев – чрезвычайно болезненно восприняли пьесу, горько обиделись на нее.
Общий иронический тон, господствующий в пьесе, поддерживается все время резким разнобоем между двумя разными началами в речи персонажей: высокие, романтически приподнятые слова и образы в монологах и репликах Пьеро, Арлекина, масок да и «мистиков» то и дело наталкиваются на свою противоположность – на выступления гротескно-комического «автора», беспомощно критикующего, но и разрушающего любовно-романтическую тему, комментирующего ее обыденно, тривиально-прозаически.
В «Балаганчике» все как будто взято под сомнение: и театрик, исчезнувший на глазах у зрителя («Все декорации взвиваются и улетают вверх. Маски разбегаются»), и жизнь, которой за пределами театрика не оказалось, а также и сама мысль о призрачности, иллюзорности мира, о ценности одних лишь потусторонних сущностей. Осмеяны все образы, связанные с этой мыслью (прежде всего фигуры «мистиков»). И пьеса, где, казалось бы, действуют одни маски и марионетки, только притворившиеся людьми, должна была бы ставить и читателя и зрителя перед лицом неразрешимой загадки о смысле этого произведения или подсказывать какое-то крайне смутное, но пессимистическое решение, поскольку поэт как будто решительно над всем иронизирует и ни на один из возможных вопросов не отвечает. Но резко обнажив театральные условности и сделав ее героями носителей традиционных масок, Блок вложил в их речи такую силу лиризма и эмоциональности, которая может заставить зрителя забыть о масках, не поверить, что Коломбина – «картонная невеста». М. А. Бекетова, рассказывая об успехе «Балаганчика» на сцене, не случайно констатирует: «Вокруг этой пьесы шли нескончаемые толки и ахи. Всех побеждала лирика».
Хотя в пьесе не только подчеркнута, но и разоблачена театральная фикция, хотя сам Блок отмечает, что «ни одна из трех [первых его] пьес не предназначалась для сцены» и оговаривает их «техническое несовершенство», постановка «Балаганчика», осуществленная В. Э. Мейерхольдом в театре В. Ф. Комиссаржевской 30 декабря 1906, стала крупным событием театральной жизни того сезона. О спектакле горячо спорили, часть зрителей принимала его восторженно, другая часть с возмущением отвергала его как непонятный и непривычный; одни неистово аплодировали, другие свистели и шикали. В историю русской сцены «Балаганчик» вошел как один из первых и наиболее удавшихся опытов применения принципов условного театра. Хотя Блок уже в то время критически относился к этому направлению, он остался очень доволен постановкой, которую признал «идеальной». Столь же высоко оценил пьесу Мейерхольд, назвавший Блока, как её автора, «истинным магом театральности».
Блок едва ли не первый из русских драматургов воспользовался образами масок старой комедии импровизаций (в ее французском варианте) – Коломбины, Пьеро, Арлекина. С его легкой руки эти образы в конце 1900-начале 1910-х годов нашли широкое применение в пьесах некоторых драматургов-модернистов, но сам он к ним больше не возвращался.
По материалам работ Андрея Фёдорова. Читайте на нашем сайте анализ других драм А. Блока: «Незнакомка», «Роза и крест», а также краткий обзор его творчества.
Александр Блок — Балаганчик (Пьеса): Стих
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Обыкновенная театральная комната с тремя стенами, окном и дверью. У освещенного стола с сосредоточенным видом сидят мистики обоего пола — в сюртуках и модных платьях. Несколько поодаль, у окна сидит Пьеро в белом балахоне, мечтательный, расстроенный, бледный, безусый и безбровый,
как все Пьеро. Мистики некоторое время молчат.
Первый мистик
Второй мистик
Третий мистик
Пьеро
О, вечный ужас, вечный мрак!
Первый мистик
Второй мистик
Третий мистик
Уж близко прибытие:
За окном нам ветер подал знак.
Пьеро
Неверная! Где ты? Сквозь улицы сонные
Протянулась длинная цепь фонарей,
И, пара за парой, идут влюбленные,
Согретые светом любви своей.
Где же ты? Отчего за последней парою
Не вступить и нам в назначенный круг?
Я пойду бренчать печальной гитарою
Под окно, где ты пляшешь в хоре подруг!
Нарумяню лицо мое, лунное, бледное,
Нарисую брови и усы приклею,
Слышишь ты, Коломбина, как сердце бедное
Тянет, тянет грустную песню свою?
Пьеро размечтался и оживился. Но из-за занавеса сбоку вылезает
обеспокоенный автор.
Автор
Что он говорит? Почтеннейшая публика! Спешу уверить, что этот актер
жестоко насмеялся над моими авторскими правами. Действие происходит зимой в
Петербурге. Откуда же он взял окно и гитару? Я писал мою драму не для
балагана… Уверяю вас…
Внезапно застыдившись своего неожиданного появления, прячется обратно
за занавес.
Пьеро
(Он не обратил внимания на автора. Сидит и мечтательно вздыхает)
Первый мистик
Второй мистик
Третий мистик
Приближается дева из дальней страны.
Первый мистик
О, как мрамор — черты!
Второй мистик
Третий мистик
О, какой чистоты и какой белизны!
Первый мистик
Подойдет — и мгновенно замрут голоса.
Второй мистик
Да. Молчанье наступит.
Третий мистик
Первый мистик
Второй мистик
Вся бела, как снега.
Третий мистик
Первый мистик
Второй наклоняется и что-то шепчет на ухо первому.
Второй мистик
Первый мистик
(в неподдельном ужасе)
Автор опять испуганно высовывается, но быстро исчезает, как будто его оттянул кто-то за фалды.
Пьеро
(по-прежнему, мечтательно)
Первый мистик
Второй мистик
Слышу шелест и вздохи.
Третий мистик
Первый мистик
Второй мистик
Третий мистик
Первый мистик
Посвети. Не она ли пришла в этот час?
Второй мистик поднимает свечу. Совершенно неожиданно и непонятно откуда, появляется у стола необыкновенно красивая девушка с простым и тихим лицом матовой белизны. Она в белом. Равнодушен взор спокойных глаз. За плечами лежит заплетенная коса. Девушка стоит неподвижно. Восторженный Пьеро молитвенно опускается на колени. Заметно, что слезы душат его. Все для него — неизреченно. Мистики в ужасе откинулись на спинки стульев. У одного беспомощно болтается нога. Другой производит странные движения рукой. Третий выкатил глаза. Через некоторое время очнувшись, громко шепчут:
Пьеро
Господа! Вы ошибаетесь! Это — Коломбина! Это — моя невеста!
Общий ужас. Руки всплеснулись. Фалды сюртуков раскачиваются.
Председатель собрания торжественно подходит к Пьеро.
Председатель
Пьеро
(звонким, детским голосом)
Я не слушаю сказок. Я — простой человек. Вы не обманете меня. Это —
Коломбина. Это — моя невеста.
Председатель
Господа! Наш бедный друг сошел с ума от страха. Он никогда не думал о том, к чему мы готовились всю жизнь. Он не измерил глубин и не приготовился встретить покорно Бледную Подругу в последний час. Простим великодушно простеца. (Обращается к Пьеро.) Брат, тебе нельзя оставаться здесь. Ты помешаешь нашей последней вечере. Но, прошу тебя, вглядись еще раз в ее черты: ты видишь, как бела ее одежда; и какая бледность в чертах; о, она бела, как снега на вершинах! Очи ее отражают зеркальную пустоту. Неужели ты не видишь косы за плечами? Ты не узнаешь смерти?
Пьеро
(по бледному лицу бродит растерянная улыбка)
Я ухожу. Или вы правы, и я — несчастный сумасшедший. Или вы сошли с ума — и я одинокий, непонятый вздыхатель. Носи меня, вьюга, по улицам! О, вечный ужас! Вечный мрак!
Коломбина
(идет к выходу вслед за Пьеро)
Пьеро остановился, растерян. Председатель умоляюще складывает руки.
Председатель
Легкий призрак! Мы всю жизнь ждали тебя! Не покидай нас!
Появляется стройный юноша в платье Арлекина. На нем серебристыми голосами поют бубенцы.
Арлекин
(подходит к Коломбине)
Жду тебя на распятьях, подруга,
В серых сумерках зимнего дня!
Над тобою поет моя вьюга,
Для тебя бубенцами звеня!
Он кладет руку на плечо Пьеро.- Пьеро свалился навзничь и лежит без движения в белом балахоне. Арлекин уводит Коломбину за руку. Она улыбнулась ему. Общий упадок настроения. Все безжизненно повисли на стульях. Рукава сюртуков вытянулись и закрыли кисти рук, будто рук и не было. Головы ушли в воротники. Кажется, на стульях висят пустые сюртуки. Вдруг Пьеро вскочил и убежал. Занавес сдвигается. В ту же минуту на подмостки перед занавесом выскакивает взъерошенный и взволнованный автор.
Автор
Милостивые государи и государыни! Я глубоко извиняюсь перед вами, но снимаю с себя всякую ответственность! Надо мной издеваются! Я писал
реальнейшую пьесу, сущность которой считаю долгом изложить перед вами в немногих словах: дело идет о взаимной любви двух юных душ! Им преграждает путь третье лицо; но преграды наконец падают, и любящие навеки соединяются законным браком! Я никогда не рядил моих героев в шутовское платье! Они без моего ведома разыгрывают какую-то старую легенду! Я не признаю никаких легенд, никаких мифов и прочих пошлостей! Тем более — аллегорической игры словами: неприлично называть косой смерти женскую косу! Это порочит дамское сословие! Милостивые государи…
Высунувшаяся из-за занавеса рука хватает автора за шиворот. Он с криком исчезает за кулисой. Занавес быстро раздергивается. Бал. Маски кружатся под тихие звуки танца. Среди них прогуливаются другие маски, рыцари, дамы, паяцы. Грустный Пьеро сидит среди сцены на той скамье, где обыкновенно целуются Венера и Тангейзер.
Пьеро
Я стоял меж двумя фонарями
И слушал их голоса,
Как шептались, закрывшись плащами,
Целовала их ночь в глаза.
И свила серебристая вьюга
Им венчальный перстень-кольцо.
И я видел сквозь ночь — подруга
Улыбнулась ему в лицо.
Ах, тогда в извозчичьи сани
Он подругу мою усадил!
Я бродил в морозном тумане,
Издали за ними следил.
Ах, сетями ее он опутал
И, смеясь, звенел бубенцом!
Но, когда он ее закутал,-
Ах, подруга свалилась ничком!
Он ее ничем не обидел,
Но подруга упала в снег!
Не могла удержаться, сидя.
Я не мог сдержать свой смех.
И, под пляску морозных игол,
Вкруг подруги картонной моей —
Он звенел и высоко прыгал,
Я за ним плясал вкруг саней!
И мы пели на улице сонной:
«Ах, какая стряслась беда!»
А вверху — над подругой картонной —
Высоко зеленела звезда.
И всю ночь по улицам снежным
Мы брели — Арлекин и Пьеро…
Он прижался ко мне так нежно,
Щекотало мне нос перо!
Он шептал мне: «Брат мой, мы вместе,
Неразлучны на много дней…
Погрустим с тобой о невесте,
О картонной невесте твоей!»
Пьеро грустно удаляется. Через некоторое время на той же скамье обнаруживается пара влюбленных. Он в голубом, она в розовом, маски — цвета одежд. Они вообразили себя в церкви и смотрят вверх, в купола.
Милый, ты шепчешь — «склонись…»
Я, лицом опрокинута, в купол смотрю.
Я смотрю в непомерную высь —
Там, где купол вечернюю принял зарю.
Как вверху позолота ветха.
Как мерцают вверху образа.
Наша сонная повесть тиха.
Ты безгрешно закрыла глаза.
…Кто-то темный стоит у колонны
И мигает лукавым зрачком!
Я боюсь тебя, влюбленный!
Дай закрыться твоим плащом!
Посмотри, как тихи свечи,
Как заря в куполах занялась.
Да. С тобою сладки нам встречи.
Пусть я сама тебе предалась.
Прижимается к нему. Первую пару скрывает от зрителей тихий танец масок и паяцов. В средину танца врывается вторая пара влюбленных. Впереди — она в черной маске и вьющемся красном плаще. Позади — он — весь в черном, гибкий, в красной маске и черном плаще. Движения стремительны. Он гонится за ней, то настигая, то обгоняя ее. Вихрь плащей.
Оставь меня! Не мучь, не преследуй!
Участи темной мне не пророчь!
Ты торжествуешь свою победу!
Снимешь ли маску? Канешь ли в ночь?
Иди за мной! Настигни меня!
Я страстней и грустней невесты твоей!
Гибкой рукой обними меня!
Кубок мой темный до дна испей!
Не я манила,- плащ мой летел
Вихрем за мной — мой огненный друг!
Ты сам вступить захотел
В мой очарованный круг!
Смотри, колдунья! Я маску сниму!
И ты узнаешь, что я безлик!
Ты смела мне черты, завела во тьму,
Где кивал, кивал мне — черный двойник!
Я — вольная дева! Путь мой — к победам!
Иди за мной, куда я веду!
О, ты пойдешь за огненным следом
И будешь со мной в бреду!
Иду, покорен участи строгой,
О, вейся, плащ, огневой проводник!
Но трое пойдут зловещей дорогой:
Ты — и я — и мой двойник!
Исчезают в вихре плащей. Кажется, за ними вырвался из толпы кто-то третий, совершенно подобный влюбленному, весь — как гибкий язык черного пламени. В среде танцующих обнаружилась третья пара влюбленных. Они сидят посреди сцены. Средневековье. Задумчиво склонившись, она следит за его движениями. — Он, весь в строгих линиях, большой и задумчивый, в картонном шлеме,- чертит перед ней на полу круг огромным деревянным мечом.
Вы понимаете пьесу, в которой мы играем не последнюю роль?
Она
(как тихое и внятное эхо)
Вы знаете, что маски сделали нашу сегодняшнюю встречу чудесной?
Так вы верите мне? О, сегодня вы прекрасней, чем всегда.
Вы знаете все, что было и что будет. Вы поняли значение начертанного здесь круга.
О, как пленительны ваши речи! Разгадчица души моей! Как много ваши слова говорят моему сердцу!
О, Вечное Счастье! Вечное Счастье!
Он
(со вздохом облегчения и торжества)
Близок день. На исходе — эта зловещая ночь.
В эту минуту одному из паяцов пришло в голову выкинуть штуку Он подбегает к влюбленному и показывает ему длинный язык Влюбленный бьет с размаху паяца по голове тяжким деревянным мечом. Паяц перегнулся через рампу и повис. Из головы его брыжжет струя клюквенного сока.
Паяц
(пронзительно кричит)
Помогите! Истекаю клюквенным соком!
Поболтавшись, удаляется. Шум. Суматоха. Веселые крики: «Факелы! Факелы! Факельное шествие!» Появляется хор с факелами. Маски толпятся, смеются прыгают.
В сумрак — за каплей капля смолы
Падает с легким треском!
Лица, скрытые облаком мглы,
Озаряются тусклым блеском!
Капля за каплей, искра за искрой!
Чистый, смолистый дождь!
Где ты, сверкающий, быстрый,
Пламенный вождь!
Арлекин выступает из хора, как корифей.
Арлекин
По улицам сонным и снежным
Я таскал глупца за собой!
Мир открылся очам мятежным,
Снежный ветер пел надо мной!
О, как хотелось юной грудью
Широко вздохнуть и выйти в мир!
Совершить в пустом безлюдьи
Мой веселый весенний пир!
Здесь никто понять не смеет,
Что весна плывет в вышине!
Здесь никто любить не умеет,
Здесь живут в печальном сне!
Здравствуй, мир! Ты вновь со мною!
Твоя душа близка мне давно!
Иду дышать твоей весною
В твое золотое окно!
Автор
Почтеннейшая публика! Дело мое не проиграно! Права мои восстановлены! Вы видите, что преграды рухнули! Этот господин провалился в окошко! Вам остается быть свидетелями счастливого свиданья двух влюбленных после долгой разлуки! Если они потратили много сил на преодоление препятствий,- то теперь зато они соединяются навек!
Автор хочет соединить руки Коломбины и Пьеро. Но внезапно все декорации взвиваются и улетают вверх. Маски разбегаются. Автор оказывается склоненным над одним только Пьеро, который беспомощно лежит на пустой сцене в белом балахоне своем с красными пуговицами. Заметив свое положение, автор убегает стремительно.
Пьеро
(приподнимается и говорит жалобно и мечтательно)
Куда ты завел? Как угадать?
Ты предал меня коварной судьбе.
Бедняжка Пьеро, довольно лежать,
Пойди, поищи невесту себе.
(Помолчав.)
Ах, как светла — та, что ушла
(Звенящий товарищ ее увел).
Упала она (из картона была).
А я над ней смеяться пришел.
Она лежала ничком и бела.
Ах, наша пляска была весела!
А встать она уж никак не могла.
Она картонной невестой была.
И вот, стою я, бледен лицом,
Но вам надо мной смеяться грешно.
Что делать! Она упала ничком…
Мне очень грустно. А вам смешно?
Пьеро задумчиво вынул из кармана дудочку и заиграл песню о своем бледном лице, о тяжелой жизни и о невесте своей Коломбине.
Анализ пьесы «Балаганчик» Блока
Отвергая мистицизм, поэт негативно относится и к реальной жизни. Образ Автора, стремящегося к правдивому изображению простой истории, представлен в карикатурном виде. Он безуспешно пытается вмешаться в действие, объяснить публике свои истинные намерения, но либо убегает, либо его насильно утаскивают за кулисы. Окончательное поражение Автор терпит в конце, когда «все декорации взвиваются и улетают вверх». Не остается ничего, кроме пустой сцены с лежащим на ней Пьеро.
Блок высмеивает и принятые театральные условности. Он был одним из первых русских драматургов, применивших традиционные образы масок (Пьеро, Коломбина, Арлекин). Любовная тема в пьесе может иметь множество трактовок. Читатель или зритель так и не получает ответа на вопрос: была Коломбина «картонной невестой» или в «театрике» разыграна реальная любовная драма?
Поэт не планировал поставить свою пьесу на сцене, считая ее слабой и технически несовершенной. Но постановка все же была осуществлена В. Э. Мейерхольдом, вызвав целый шквал как положительных, так и резко отрицательных отзывов. Несомненная заслуга Блока, как драматурга, состоит в том, что он стал одним из родоначальников применения на отечественной сцене принципов условного театра. Причем его пьеса считается довольно-таки удачным опытом.