Буерак что за группа
Буерак — романтичный постпанк из Сибири с абсурдно-ироничными текстами
«Новый флоу» — это партнерский спецпроект нашего сайта и re:Store, где мы все лето будем рассказывать о молодых артистах, меняющих отечественную музыку прямо сейчас.
Участникам новосибирского дуэта Буерак чуть за двадцать — Саше Макееву 22, а Артему Черепанову 24. “Играем, получается, почти два года”, — подсчитывает Артем. За этот срок исполняющий романтичный постпанк с абсурдно-ироничными текстами Буерак успел стать одним из самых заметных новых гитарных коллективов страны. «Я раньше играл с другим составом, который не особо серьезно к этому относился, — продолжает Артем. — Когда я предложил поиграть то, что впоследствии стало репертуаром группы Буерак, они ответили, что это слишком просто и скучно. Я терпел, а потом всех выгнал, позвал Сашу и мы стали вдвоем играть».
О ПЕРВЫХ КОНЦЕРТАХ
Впервые нас позвали выступать в Томске осенью 2014-го. Это был фестиваль сибирского постпанка — играли Сруб, Звезды и Бумажные тигры. Сруб приехали как звезды по элитному райдеру — их заселили в квартиру пятикомнатную, суши им заказывали. А мы чуть ли не своим ходом — гонорар был пять тысяч рублей. Хотя мы запрашивали три.
На концерте оделись под деревенских модников в старые кожаные куртки, а я себе на всю спину написал Буерак губной помадой. Концерт был хороший. Ты говоришь, что на ранних записях тексты невозможно разобрать, а там люди все песни знали. Зато на первых же выступлениях в Москве и Питере мы сразу были в роли хедлайнеров. Нет, это не фестивали, просто такие концерты, где перед нами играло еще несколько групп. В Сибири на нас 30-50 человек собиралось, а тут сразу по 200 — прогресс!
На сольный концерт в «16 тонн» пришло 400 человек. Может быть, если бы это был не ночной концерт и пускали бы подростков, пришло бы побольше. Первый раз сами пришли в «16 тонн» — вау, кожаные диваны! В Сибири-то мы играем в полукабачных заведениях. Которые знают, что на тебя привалит народу столько, что клуб треснет, и все равно говорят: «А, мы столы убирать не будем, человек 40 придет». И тебя еще постараются кинуть на бабки, и обязательно не придет звукорежиссер.
О ПУБЛИКЕ НА КОНЦЕРТАХ
В Сибири публика зажатая. Стоят на вечеринке скованные со стаканами пива и только часа в 3, когда уже напьются, начинают танцевать. А на концертах просто заранее пьяными приходят. В Новосибе как-то парень лег на сцену с бутылкой водки и начал пить.
ОБ АУДИТОРИИ ГРУППЫ
Это хипстеры. На нас раньше ходили именно они, подвальные модники в черном. А потом в Новосибирске случился концерт, на который пришли абсолютно разные люди — телочки в вечернем, фитоняши подтянулись, сели за столики, махали руками, селфились. Пришли обычные парни в джинсах-трубах, по ощущениям — как будто люди в «Доту» играли, потом встали и пошли на концерт. Типа Хованского на вид, только помоложе. И все друг на друга косились, всем было некомфортно. А потом еще воевали в комментариях, для кого все-таки Буерак играет.
МУЗЫКАЛЬНАЯ ОБЩНОСТЬ
Сибирский постпанк, новая русская волна — это все журналистские термины. Придуманы, чтобы описать происходящее, поставить хэштег. Мы себя так не называем. В Новосибирске есть группа Плохо, год назад она была самой важной новой группой в Сибири. Вокруг них сразу же начали кучковаться группы из Томска и еще откуда-то: “Да-да, мы тоже сибирские и тоже крутые”. Мы, наоборот, стояли в стороне. Потом у нас в городе был фестиваль “Пустота” — прилетала “Афиша”, Рубчинский снимал, его, правда, не узнавал никто. Но это уже к вопросу о Новосибирске, насколько там людям интересно, что за пределами их мира происходит.
ПОЧЕМУ В СЕРЕДИНЕ «ДЕСЯТЫХ» МОЛОДЫЕ ЛЮДИ ВДОХНОВЛЯЮТСЯ МУЗЫКОЙ 80-Х
Звуки Му и Кино — святые группы (смеются). Мы прекрасно понимаем, почему так. Вся русская музыка повторяет себя. Было время, когда «Машина Времени» играла чуть ли не каверы на Beatles. Было время, когда пришли Кино, Звуки Му — русский язык, социальность. Были нулевые и десятые, инди-волна, всякие Tesla Boy. Видимо, теперь людям наскучил конформизм англоязычной инди-музыки. И они опять хотят что-то прямолинейного, жесткого. Сейчас же все искусство — посмотрите на Павленского, на кого угодно — требует чего-то остросоциального, кричащего. Нам кажется, сами группы об этом мало размышляют — мы тусуемся, ездим, прикольно, круто. Группа Плохо точно думает, там вокалист — серьезный парень. У нас нет к ним снобизма никакого, я искренне желаю, чтобы все у всех стало классно.
ОБ АНДЕГРАУНДЕ
Для нас андеграунд — это когда в заблеванном зале 30-40 человек, мнящие себя элитарным сообществом, а перед ними группа играет тяжелую музыку. Понятие андеграунд я не люблю и хотел бы из него выйти. Это слишком легко: можно делать любое дерьмо и оправдывать тем, что ты непонятый гений. Не понимаем, как группа играющая в “16 тонн” (даже перед 40 зрителями) может считаться андеграундом. Это слишком лакшери-клуб по нашим новосибирским меркам. В Москве какой-то выстраданной андеграундности я не ощущаю. Нельзя быть андеграундом и выступать в кроссовках за 15 000. Должны туфли носить батины рваные.
О СВОИХ ОРИЕНТИРАХ
В идеале мы хотели бы представить адекватную сторону гитарной — даже ближе к популярной — музыки. Нравится неоромантическая атмосфера в музыке, легкие гитары с эффектами разными, минималистичный бас, драм-машина — Кино, The Smiths. Но хочется не повторить их, а сделать на современный лад. Плюс какие-то социальные вещи, юмор и присущий России абсурд. Мне кажется, людям это интересно.
О ПОПУЛЯРНОСТИ
У нас в паблике 17 000 подписчиков. Уже поступают обвинения “Продались”. А кому? Кто заплатил? Мы до сих пор пишемся в гараже, но это благоустроенный гараж. Есть диваны, чайник и звукорежиссер понимающий — все, что нужно. Качество записи — не самое главное, что мы хотим получить. Важна еще и искренность.
ОБ АЛЬБОМЕ
Мы не собираемся старые песни перезаписывать. Альбом будет крутой — лучшее, что мы делали когда-либо. Максимально уверены в этом.
О КОНЦЕРТНЫХ ХИТАХ
«Спортивные очки», «Медляк», «Магазины», «Советский парфюм», «Корень имбиря» — более быстрые и танцевальные треки. Мы пробовали играть разное, даже увлекались готическими влияниями в духе Bauhaus и Cure, но такие песни хуже воспринимались людьми. Выяснилось, что людям больше нравятся быстрые треки с социальными текстами и небольшим подъебом.
О ПРЕВРАЩЕНИИ В МЕМ
Наверное, виноваты тексты, из которых легко мемы делать. Даже в этом скудном паблике “Мемы про новую русскую волну” мемы про нас тупо набирают больше лайков. Может, админам интересно лайки с просмотрами собирать.
О ПЕРЕЕЗДЕ В МОСКВУ
Свою важность или известность мы чаще в Москве чувствуем. У себя в городе идешь по улице, на тебя пальцем показывают: “Ха!”. Или подходит парень: “Твоя музыка — говно”. В Москве прямо жить можно — ходить, куда тебе нравится, общаться, с кем тебе нравится. В Новосибе скучно, мы сидим дома, а даже между собой общаемся в основном через ВКонтакте. С другой стороны, в любом деле что-то хорошее получается, когда ты ни на что не отвлекаешься. В Новосибирске делать нечего — работать не хочу, туда не хочу, это не хочу. Вот у меня гитара стоит, вот программы мои, синтезаторы и грувбоксы — можно песни писать. Сам темп жизни обязывает расти как музыканта. Либо ты все бросаешь и становишься таким серым средним человеком, ходишь на работу. За этот год у меня получилось примерно 100 наработок, из которых появилось 15 песен полноценных. Что-то не получалось — я переделывал, нервничал. А в Москве я махну рукой и буду сидеть в “Сосне и липе” (маленький крафтовый пивбар — Прим. ред.).
О ГЕРОЯХ-СОВЕРЕМЕННИКАХ
Нравится Антоха МС. Его называют фриком, а нам кажется, что он самый обычный человек. В этом постмодернистском обществе человек, который строит скворечники и качается на турниках, на самом деле — самый нормальный. Группа Пасош тоже хорошая. Все считают, что у нас с ними бифы. А мы вчера пиво пили вместе, а завтра выступаем на одном фестивале. Было бы круто, если бы и мы, и они стали чем-то большим. У них потенциал есть.
О ХЕДЛАЙНЕРСТВЕ НА ФЕСТИВАЛЕ «БОЛЬ»
Мы себя не чувствовали хедлайнерами фестиваля, мы себя чувствовали наравне с остальными. Не считаем себя лучше других. Возможно, организаторы руководствуются реакцией аудитории на концертах — тем, что на нас в «Тонны» придут 400 человек и все будут подпевать.
О ПРИНЦИПАХ
Просто гнуть, что тебе нравится и ни на кого не смотреть. Честно все делать, без фальши. Деньги — классно, но творчество — это первоочередное.
«Буерак»: Ищите вдохновение в неожиданных местах
«Вы здесь все — криминал!» — тюремная поэтика порождает не только чистосердечный шансон, но и вполне ироничный постпанк. Новосибирская группа «Буерак» сделала имя на зарисовках из жизни деклассированных элементов родом из вымышленного Усть-Чилима — Феликс Сандалов узнал, зачем им это нужно.
Фотография: Саша Mademuaselle
Этот материал впервые был опубликован в ноябрьском номере журнала «Афиша»
Артем Черепанов: Изначально — да, мы ставили себе цель просто посмеяться над постпанком русским. Кто раньше постпанк играл у нас? Всякие модники. И это поверхностно очень было, они дальше Joy Division, как правило, особо не копали. И у всех в текстах экзистенциализм европейский, а по лицам видно, что люди техникум максимум закончили. До смешного доходит, настолько поверхностно все это. Ну что это за название — «Капитан ненавидит море»?
Саша Макеев: Еще бы назвались «Ельцин ненавидит водку».
Артем: Да! И мы возникли как протест против такого подхода. Хотелось элемент нелепости и абсурда привнести, вот как у «Звуков Му» в свое время. Понятно же, что один Петр Мамонов в сто раз лучше всех этих чуваков новомодных.
Саша: Это чувство можно поймать и здесь, и в Москве, наверное, но я не знаю, зачем это делать сегодня.
Артем: Накрутить себя можно на что угодно, но я с таким лично не сталкивался ни разу. Даже тема зоны куда ближе Сибири и Новосибирску.
«Опущен, зона-зона» — в одной из наиболее узнаваемых песен «Буерака» «Russian Criminal Tattoo» лирический герой набивает согласно тренду криминальную татуировку, а на следующий день оказывается за решеткой
Артем: Раньше да, но сейчас нам это уже поднадоело — и мы собираемся от него избавиться. По предыдущим записям можно его судьбу проследить — как он живет в воображаемом городке Усть-Чилиме со своими деревенскими суевериями и преступным прошлым, его беспокоит конокрадство, он боится некоего харьковского змея и так далее. А если взять EP «Пролетариат», то он уже уезжает из Усть-Чилима, и потом его приключения в большом городе продолжаются на мини-альбоме «Корни»: даже в мегаполисе он остается тем же человеком — пьет одеколон, медляки в клубах заказывает. Не очень классный персонаж. Но поучительный.
Саша: Интересный вопрос.
Артем: Наверное, есть, чего уж. Может, он как наш лучший друг из Усть-Чилима, мы замечаем в нем то, что не видим в себе. Но он вообще не воспринимает иронии — то есть, условно говоря, он пойдет Круга в кабаке послушать, а не на концерт «Черниковской хаты» (Chernikovskaya Hata — постпанк-группа из Уфы, играющая кавер-версии шансона и эстрады девяностых. — Прим. ред.), а если там и окажется случайно, то их после концерта на перо посадит. Он им не поверит просто.
Саша: Да, к сожалению, на школьном уровне все это воспринимают: о, зона, прикольно.
Артем: Пишут мне: «Здарово, грязь».
Артем: А я Ошпаренный. Еще были басист Жареха и барабанщик Корявый, но мы от него потому и избавились, что он лажал по-страшному. Теперь с драм-машиной играем.
Фотография: Саша Mademuaselle
Артем: Так мы гасим всю ее серьезность. Вот если сейчас к нам завалится в бар мужик в наколках, то, если его начнут бояться, он тут все разметает. А если посетители как на клоуна посмотрят и дальше будут пить, то поймет, что не по адресу пришел. Раньше тут, к слову, такое сплошь и рядом было.
Саша: Блатная романтика — это ужасно же на самом деле.
Артем: Нами сложно вдохновиться так, чтобы пойти и ограбить кого-то. Это все просто балабановщина, сарказм. Это может вызвать только протест. Но что до сатиры, то тут надо быть очень аккуратным. Мне не нравятся группы, в которых это сразу считывается: вот как «Пруд» или «Срут», которые, соответственно, у «Труда» и «Сруба» названия взяли и давай про магазин Fott и постпанк шутить. Круто, помимо этого, еще и музыку хорошую делать. Да и вообще, лучший троллинг — это тонкий троллинг, когда его не все считывают.
Саша: У нас не все песни — троллинг!
Артем: Я почему-то вспомнил фильм «Такси-блюз», там сцена была, где Шлыков учит героя Мамонова: «Гони чернуху! Вот плохо тебе, ты отожмись двадцать раз. Не помогло — отожмись еще двадцать!» И у нас вот так же. Очень грустно, что для кого-то постпанк скатился в шуточки сплошные. Взять группы 80-х годов — о чем они пели? О том, чем жили, о своих настоящих чувствах. Ну ладно там «Вхоре», но даже тупо в «Буераке» меньше глубины, чем в группах тех лет. А сейчас такое ощущение, что само время обязывает делать нечестно.
Артем: Я могу, конечно, но просто не вижу в этом смысла. Может, надо, конечно, пожить еще, получить жизненный опыт. По улице ходить и получать по жопе не хочется, проще дома сидеть и выдумывать интересные ситуации. Хотя, наверное, получить по голове в жизни все-таки полезнее, чем этот постмодерн городить.
Самый свежий на данный момент релиз группы «Буерак» носит название «Корни», а его герой пьет одеколон, заказывает медляк и жалуется на дефицит в магазинах
Саша: Университетская среда не сильно лучше, если честно. Я знаю массу людей, которые учатся на четвертом-пятом курсе и скупают русскую фантастику тоннами. То есть русская классика для них параша, а вот про киберэльфов почитать двадцать томов — самое то. Ну это еще не самый худший случай, многие вообще ничем не интересуются, только водку пьют.
Саша: Если спросят, то мы вывезем за все это. У нас здесь не то чтобы сказка. Мы пересекаемся постоянно с зэками и рабочим народом.
Саша: Жить не получается нормально — говоришь кому-то «здравствуйте», а в ответ «че ты сказал?». А если наезжаешь, вызываешь на разборку, то все сразу как по маслу.
Артем: Конечно. Это абсурдный пережиток прошлого. Мне кажется, что все это сродни той истории с «рашн криминал тату», которые очень опосредованно к реальным зэковским наколкам относятся. Да и вообще, раз наступило время, когда это стало сравнительно позволенным и безнаказанным, то почему и бы нет, собственно? Риск — это круто, конечно, но мы реально не какие-то панки идейные, готовые на все. Ладно бы за что-то серьезное, но за приколы на перо садиться не хочется, нет, спасибо.
Сибирский постпанк: интервью с группой «Буерак»
The Yaroslavl Room встретился с ребятами перед концертом и рассказывает о главных особенностях этой группы и о том, почему их боготворят все городские хипстеры.
Кажется, что группа, завоевавшая холодные сердца всех сибиряков в центральной части России, приехав в абсолютно не ламповый Ярославль, не найдет отклика среди местного населения. Однако на деле оказывается все не так: толпа юных школьников и студентов, заполняющих холл клуба, где должен проходить концерт, говорит о том, что слух о «Буераке» давно вышел за пределы далекой Сибири. Нетерпеливые поклонники приходят за час до начала концерта, и сидя в коридоре перед сценой, начинают громко распевать про спортивные очки, страсть к курению и веселящий эффект корня имбиря.
Несколько человек даже приходят в тех самых спортивных очках, как бы, представляя себя главным героем популярной песни.
Глядя на всех этих юных поклонников в клечатых рубашках, подвернутых джинсах и очках вроде тех, что носит солист «Буерака» Артём Черепанов, приходит осознание того, что начинается культ новой моды – причем не только музыкальной, но и стилевой, подобно тому, как в свое время поклонники Rolling Stones пытались повторить стиль Мика Джаггера, а фанаты Майкла Джексона раскупали белые перчатки и лаковые туфли, чтобы походить на своего кумира.
Конечно, пока фанаты «Буерака» не падают в обморок при виде музыкантов и не стремятся разорвать фронтменов группы на части. Да и сами участники коллектива не ведут себя, как главная группа современной молодежи: они скромны, молчаливы, практически не общаются с поклонниками и делают вид, что концерт для них – это всего лишь небольшое выступление, после которого не нужно вести себя как восходящая знаменитость, распихивая толпу кричащих поклонников при помощи охранников и быстро убегая в свою гримерку. При этом к своему творчеству музыканты относятся более, чем серьезно: усердно репетируют перед концертом, выходя за рамки, отведенного на саундчек времени, а во время выступления отказываются продолжать играть с лопнувшей на гитаре струной, игнорируя внезапные вопли поклонников.
Сама история группы «Буерак» началась в 2014 году, именно тогда два фронтмена коллектива Артём Черепанов и Саша Макеев решили создать собственную группу.
«Все было спонтанно. Мы познакомились в метро, общались где-то год, а потом уже начали играть»
Раньше состав «Буерака» был чуть больше: в группе играл барабанщик и басист, однако Артём и Саша, решили, что вдвоем работать будет намного комфортнее, и выгнали халатно относящихся к творчеству музыкантов.
«Они нам мешали, к музыке относились не серьезно, а на репетиции практически не ходили. Сейчас нас всего двое, и в таком формате нам комфортно работать. В коллективе мы не воюем: нам сложно воевать, мы лишних выгнали и остались работать вдвоем. Нам так комфортно, и мы никого к себе в группу не пускаем».
С уходом двух участников из коллектива ребята переезжают в Новосибирск. Именно в этом городе начинается история того самого «Буерака», музыку которого принято относить к жанру ироничного постпанка. Группа отказывается от звучания музыкальных инструментов в пользу электронных и придумывает центральную поэтику своих песен, создавая главного героя и рассказывая о его жизни из альбома в альбом.
«Нам просто интересен формат позабытой поп-музыки годов 80-х, вроде той, что пропагандировали Joy Division»
Сперва может показаться, что все песни группы «Буерак» некая шутка, насмешка над обществом и всем, чем происходит внутри него. Изучая интернет, можно заметить миллион вопросов в духе: а в чем, собственно, смысл песен «Буерак»? И, действительно, в чем смысл текстов, рассказывающих о парне в спортивных очках или о юноше, надевшем на вечеринку кожаные туфли? Кажется, что свои тексты ребята пишут не всерьез, и даже корреспондент «Афиши», не выдержав, в одном из интервью проронил:
«Ребята, ну вы ведь прикалываетесь, да?»
Однако, закрыв глаза на весь фарс и иронию, можно заметить, что на самом деле песни Буерак отличаются глубоким смыслом, а внутренний мир ключевого героя, маленького человека, живущего в выдуманном городе Усть-Чилим, о котором ребята рассказывают в своих песнях, очень болезненный и одинокий.
«Усть-Чилим – место абстрактное, но, по сути, напоминает любой город России, ну кроме столицы, конечно. Именно там проживает главный герой наших песен. Наш герой – это собирательный образ маленького человека, который был присущ литературной классике. Разница лишь в том, что наш герой не страдает, а принимает жизнь такой, какая она есть. Он часть мира, который мы высмеиваем. Однако сам герой песен, такой же, как все и обладает такими же качествами, присущим массам»
При этом музыканты добавляют, что не любят раскрывать смысл своих песен, и пусть слушатель сам разбирается, что это за человек, который любит советский парфюм и рвётся в пляс, благодаря корню имбиря.
«Мы не любим пояснять смысл своих песен. Пусть люди сами решают, о чем мы поем. Хочется видеть обратную реакцию от слушателей. Сейчас нам кажется, у нашего нового альбома меньше юмора, чем было раньше. Пошли уже более серьезные композиции, а сам главный герой эволюционировал»
Несмотря на то, что за плечами «Буерака» три альбома, два тура и тысячи юных фанатов, приходящих на концерт в максимально приближенном образе к фронтменам группы, ребята по-прежнему живут в Новосибирске и не спешат переезжать в столицу, хотя их творчество давно популярно среди жителей центральной России.
«Есть мысли перебраться в столицу, но присутствует страх. Вдруг переедем, а тут нам не понравится»
При этом ребята отмечают, что родной Новосибирск никогда не являлся для них источником вдохновения, а лишь раздражал и вызывал негативную реакцию, которые участники «Буерака» постарались перевести в творчество.
«Новосибирск нас никогда не вдохновлял. Это абсолютно серый город, поэтому мы там и занимаемся творчеством. Были бы мы москвичами, наверное, ходили по клубам, ресторанам, а в Новосибирске делать нечего. Остается только писать музыку» 
Пусть ребята из «Буерака» и не рвутся теснить столичных конкурентов в мире постпанка, зато точно знают, что с каждым альбомом их музыка эволюционирует и развивается, так что даже самому изощренному слушателю не захочется поставить на паузу новый звучащий трек. Музыка «Буерака» не отличается ровностью и мелодичностью, а сами тексты не назовешь идеальным стихотворным творением, однако, несмотря на это, каждый трек группы хочется дослушать до конца, а еще на несколько секунд представить себя тем самым забитым сибиряком из Усть-Чилима.
Фотографии: Алескей Фёдоров
Родом из бедства: группа Буерак о снобизме, всеобщем Усть-Чилиме и похмелье
Фото: Олег Зажигаев
На прошлой неделе в Москве прошла очередная «Боль» – модный фестиваль угнетенной и гордой рок–музыки, которую нельзя услышать по радио. Главным событием там стало выступление новосибирской пост-панк-группы Буерак. Специальный корреспондент m24.ru побеседовал с Артемом Черепановым и Сашей Макеевым по скайпу, посмотрел на город и понял что к чему в этой жизни.
Скайп работает откровенно плохо. На заднем фоне слышны нетрезвые голоса. Артем и Саша разговаривают бодро.
– Ребята, вас не видно. Вы старайтесь говорить максимально разными голосами, чтобы я мог вас идентифицировать.
– У нас и так разные голоса.
– Когда я буду интервью расшифровывать, я с вами согласую, кто и что говорил.
– Как вы себя чувствуете?
АРТЕМ: – Пьем Саур Эль ( сорт пива – прим. И.З. )
– Вы сразу ответили на мой последний вопрос.
АРТЕМ: – Видишь, мы просто записали трек с Пахомом и обладаем экстрасенсорными способностями.
– Вы уже начинаете отвечать и про Пахома. Давайте по порядку. Нужно какой–нибудь сложный вопрос задать, чтобы разговор пошел. Или, наоборот,
простой?
САША: – Мы на все можем ответить.
АРТЕМ: – Решаем любой сложности вопросы. ( Обращается к Саше ) А что мы, не можем включить видео?
САША: – У меня есть зарядка, сейчас включим.
АРТЕМ: – Вот, собственно, такие дела ( включается видео ). Нормально?
– Главное, не крутите. Мне приходится крутить головой вслед за вами. Как бульдог, помните, такие бульдоги на торпеде?
– САША: – Нормальная тема.
– АРТЕМ: – Да-да. Вот это Новосибирск, короче.
Фото: Елизавета Дремова
– Я так далеко не уезжал. Меня однажды уволили из газеты, я уехал в Челябинск на три дня. Познакомился с девочкой. Остался там на полтора месяца.
АРТЕМ: – Мы были в Челябинске. Один день. Потом уехали.
АРТЕМ: – А может и не повезло.
– Нет, тяжело было там жить.
САША и АРТЕМ: – Тяжеловато.
Песня «Полны любви» была с похмелья написана. В этом состоянии начинает мозг работать иначе. Более заторможено. Если ты в трезвом состоянии пишешь песни, то все идет осознанно. А если с похмелья, то иррационально.
– Да, тяжеловато – ключевое слово. Давайте о движущей силе похмелья. Я читал в одном вашем интервью, что Буерак родился как продукт совместного распития и последствия этих распитий.
Саша и Артем смотрят с недоумением.
АРТЕМ: – Например, песня «Полны любви» была с похмелья написана. В этом состоянии начинает мозг работать иначе. Более заторможено. Если ты в трезвом состоянии пишешь песни, то все идет осознанно. А если с похмелья, то иррационально. Более медленно, расслабленно. Себя меньше задалбываешь, если что не так выходит.
– Когда все это появлялось, Усть-Чилим ( вымышленный город, в котором происходят основные события, связанные с группой и лирическим героем ) был уже?
АРТЕМ: – Он был сразу уже. Сначала был Усть-Чилим, а потом появился Буерак. Как Фромм ( немецкий фолософ Эрих Фромм ) писал, что человека формирует окружение. Появляется это выдуманное окружение и на фоне него появляется уже группа.
– Значит, когда говорят что вы группа из Усть-Чилима, это правда, в общем-то. А потом переехали в Новосибирск.
Фото: Елизавета Дремова
АРТЕМ: – Фактически, да. Если послушать EP «Корни».
САША: – Даже раньше, на «Пролетариате».
АРТЕМ: – Тот чувак уже уехал из Усть-Чилима. То есть он уже живет в абстрактном городе, где продолжает быть таким же му***ком: пить одеколон, танцевать медляки. Я сейчас чуть-чуть проспойлерю. На следующем альбоме, он уже обрастет буржуазными ценностями на свой колхозный менталитет, начнет ходить на вечеринки. Одеваться как-то: а почему меня не пустили в туфлях? Ну, то есть будет обрастать такой потребительской позицией, что ему все надо, все интересно, везде хочется себя показать.
– Во всех песнях это один и тот же герой?
АРТЕМ: – Не совсем. Мы его по сути не афишируем, люди его больше видят. Например, в [следующем] альбоме будет монолог интеллигента, которому вваливает по щам наш герой.
САША: – Это собирательный образ.
Вымышленный город Усть-Чилим это черная дыра. Просто сгусток черноты, невежества. И из нее появляются не то, что какие-то страдальцы, а наоборот, человек, которого это устраивает. И ему хочется себя показать. В цивилизованном мире.
– Если говорить об Усть-Чилиме. Я родом из такого же Усть-Чилима, только в центральной России. Когда я слушаю ваши песни, я узнаю своих знакомых. Давайте что-то об этом городе расскажем.
АРТЕМ: – Об архитектурных особенностях?
– Да о чем угодно. Про магазин, где торгуют водкой по ночам.
АРТЕМ: – Как у мэра этого города, официального, у меня такое представление. Это просто черная дыра, в ней ничего нет. Его, как такового и не существует. Нет там школ, нет магазинов. Просто сгусток черноты, невежества. Всех таких русских тем, очень близких. И вот из этого появляются не то, что какие-то страдальцы, а наоборот, человек, которого это устраивает. И ему хочется себя показать. В цивилизованном мире.
– Вы своего героя любите или нет? Ты сказал, что он м***ак.
АРТЕМ: – Он хорош своей простотой, топорностью. И при этом искренностью. Он не натянутый персонаж. Я не могу сказать, что он [в нашем творчестве] везде. В нем есть и мои вещи какие-то, которые я про себя могу петь. Я не могу сказать, что мы на нем акцентируем [внимание] стопроцентно.
– Ты же из своей головы пишешь песни.
АРТЕМ: – Мы, можно сказать, за него переживаем. Мы за него волнуемся.
Фото: Елизавета Дремова
– Вы вот очень ироничную музыку делаете. В интервью Афише вы говорили, что Буерак начинался, как насмешка над модниками, которые играют пост-панк.
АРТЕМ и САША: – Это абсолютно верное определение.
– Так вот, слово мода очень часто сквозит в текстах о вас. Вы отдаете себе отчет, что ваша публика – это модники? Питерские, московские, провинциальные. Вы сами себя модниками считаете?
САША: – Да всякие абсолютно есть.
АРТЕМ: – Отдаем отчет, но нам бы хотелось серьезную публику. Люди, которым под пятьдесят. Такие господа интересуют, например (поворачивает камеру на компанию, пьющую пиво по соседству).
САША: – Мужчины, короче. И женщины. Сорок, пятьдесят. Все категории.
АРТЕМ: – Ну, а сами, не то что мы супермодники, просто живем в 2016 году, а не в 2010, поэтому хотим идти в ногу со временем.
Есть песни, которые не стыдно напевать трезвым. То есть существуют тексты, которые по трезвости можно кому-то прочитать и не будет угрызений совести. И было бы неплохо, если бы Буерак стал сейчас такой народной группой.
– Вам не кажется, что пост-панк самая органичная и даже народная русская музыка? Например, Кино. Почему-то забывают, что это чистой воды пост-панк. Очень наивный такой. Или вообще о панке – у нас, в моем Усть-Чилиме, все подъезды были исписаны – Г.О., Сектор Газа.
АРТЕМ: – Что касается группы Кино, то это гитарная поп-музыка своего времени. Может все дело в искренности, в простоте. Маргиналы своего времени, которые пели, как могли. Мелодии, которые на ухо садятся. И песни, которые не стыдно напевать трезвым. То есть существуют тексты, которые по трезвости можно кому-то прочитать и не будет угрызений совести. И было бы неплохо, если бы Буерак стал сейчас такой народной группой.
– А вы себя идентифицируете больше не с Кино, а со Звуки Му?
АРТЕМ: – Значительно больше вдохновляет, да. Мамонов – эксцентрик, прошел путь из какого-то маргинала до религиозного человека, которому хочется верить.
– Вера, она же не подразумевает никакой иронии.
АРТЕМ ( в сторону ): – Мы интервью сейчас даем. Давай попозже созвонимся.
АРТЕМ ( продолжает ): – Я, наверно, неправильно выразился. Знаешь, эта абсурдность, которая нифига не добрая. Если вдуматься, то это не смешно вообще ни разу. То есть песня Союзпечать: Мне надо быть в курсе//я делаю деньги. Чувак, которого греют только газеты, свежий выпуск в киоске. Ну, может, есть песня про голубя, веселая: я гадость, я дрянь//зато я умею летать. Но это тоже отсылает к его личности. Он считается каким-то уродом, маргиналом. Но он может идти напролом. Я смотрел одно его интервью, он рассказывал, что ему нравилось на эскалаторе ехать ранним утром вверх. Когда люди идут, вниз, на работу. Такой, человек-противовес.
– Для тебя творчество – это путь наперекор?
АРТЕМ: – Ну, вообще, да. Если оно не имеет какого-то перекора, то и не имеет смысла. У любого человека, вне зависимости от его касты. Если даже это буржуа какой-то. У него все равно есть вещи, которые ему нравятся и не нравятся. Живой человек, не биомасса какая-то. Что-то его не устраивает. Он думает, переживает, что-то хотел бы изменить. И на фоне этих диссонансов можно создавать творчество.
Путем написания вот этих песен: ты сам, записываешь, перечитываешь, и начинаешь эти вещи лучше понимать. Вынес на бумагу, исполнил, и тебе легче становится. Изначально, были цели как раз высмеять вот эту, не знаю, поверхностность, модников, не знаю, которые занимаются пост-панком, еще чем-то. И когда прошло некоторое время, я понял, что это далеко не самое страшное. Что куда страшнее всеобщее невежество, непонимание. Что даже эти люди, они подают куда больше надежд, чем девяносто девять процентов населения России. Не в плане карьеры.
Все хотят быть карьеристами, все хотят подняться, стать крутыми. А в плане человеческих качеств. Они хотя бы слушают музыку, как – не важно. Они сами могут сделать выбор.
Он ради себя, даже больше ради кого-то другого, жены, например, старается. Такой Иисус в своей семье. И этих Иисусов в России – тонны. Мы им не увлекательны, не интересны, таким людям.
– А вот эти люди, о которых вы поете. Простые, как пять копеек. Эта категория женщин и мужчин – сорок, пятьдесят, которые из нашего общего Усть-Чилима. Если мы с ними встретимся, мы для них – такие же м***аки. Мы умничаем, мы разбираемся, а для них это ерунда все.
АРТЕМ: – Я согласен с этим. Если брать их, как честных работяг, как класс. У них свои ценности – у них есть семья, например. И все похеру, что вокруг происходит. Он ради себя, даже больше ради кого-то другого, жены, например, старается. Такой Иисус в своей семье. И этих Иисусов в России – тонны. Мы им не увлекательны, не интересны, таким людям. Как Шлыков в «Такси-блюзе» (фильм Павла Лунгина), пред ним он [герой Мамонова] кочевряжится, а Шлыков не обращает внимания. И Мамонов его спрашивает – «Богу я любопытен, а тебе не любопытен?». А тому похеру, он работает. Ему без разницы. Мамонова он везет, кого угодно. И люди.
Вообще, плохо смотреть свысока на какие-то вещи. Наверное, они лучше нас чем-то, такие люди.
Фото: Олег Зажигаев
– А вам не кажется, что сам факт такого разговора – это уже снобизм?
АРТЕМ: – Ну, не знаю, не знаю.
– Я замечаю это часто в себе, например. И если говорить о вашем творчестве, то в нем есть снобизм.
АРТЕМ: – То, что мы смеемся над ними?
АРТЕМ: – Я могу так сказать. Возможно, мы раньше смеялись более, чем собираемся смеяться сейчас над этим. На [новом] альбоме не будет такой чернухи. Там, наоборот будет песня хвалебная о таксистах.
– Дань «Такси–Блюз». Если вернуться к вашей публике. Это люди, которые существуют в таком пространстве – Гоша Рубчинский (известный российский дизайнер), Furfur (молодежный журнал), фестиваль «Боль».
АРТЕМ: – В закрытом пространстве, да.
– Эти люди, в них этот снобизм тоже присутствует.
АРТЕМ: – В них он иногда зашкаливает.
– Но вы аудиторию свою уважаете?
АРТЕМ: – В целом, да. Ну, они развиваются вместе с нами. Есть люди которые приходят на Deep Purple, им уже по семьдесят. Также и у нас – люди развиваются вместе с группой. Вот мы делали «Я хочу быть душевнобольным» на стихи Олимпова (поэт-футурист Константин Олимпов), люди поэзию узнают.
Естественно, все хотели бы записать песню на Есенина. Но это пошлятина. Такое русские рэперы любят. Вводная ступень в поэзию
– «Я хочу быть душевнобольным» очень органично звучит в вашей музыке, с вашей поэтикой. Есть еще поэты, на чьи стихи вы бы хотели сделать песню?
АРТЕМ: – На стихи Георгия Иванова, с удовольствием. Очень простые стихи он писал. То есть, Северянина какого-нибудь, сложно под песню наложить, это будет графомански. Motorama, например, делали песню на [стихи] Семена Кирсанова. Очень здорово. Естественно, все хотели бы записать песню на Есенина. Но это пошлятина. Такое русские рэперы любят. Вводная ступень в поэзию.
АРТЕМ: – Надо чтобы люди что-то новое открывали, росли.
– Для вас вообще это важный аспект, пошлятина? Ее, вообще, много или мало? В музыке российской, например.
САША: – Скорее много.
– Пошлятина это такой отличительный признак всего того, что происходит в нашей стране. Вот этой мелкой глупости. Человек, как ты говоришь, приехал в большой город, дорвался до всего и начинается эта пошлость, отовсюду.
– Это как на [стихи] Есенина записаться.
АРТЕМ: – Это и то лучше, даже. Вот он занимается быдлядством, ему говорят – ты долбанутый, ты тупой, короче. Он – я Есенина читал. Знает одно стихотворение. Насчет пошлости есть такая тема. Есть много музыкальных коллективов, которые играют на этой пошлости, люди этого хотят.
– Например? Мы не будем про Стаса Михайлова говорить.
АРТЕМ: – Да Стас Михайлов лучше многих.
– Я думаю, он свое дело делает хорошо.
АРТЕМ: – Я бы не мог его назвать пошлым исполнителем. Он очень тупой, конечно. Но он поет про любовь, не про *** (секс) в толчках. Например, Red Samara Automobile Club – это отвратительно пошлый коллектив. Я бы никак не хотел с этим соприкасаться. Группа Убийцы – я знаю, непонаслышке, они олицетворяют то, о чем они поют.
САША: – Есть еще с Питера, названия не помню. Барто, кажется.
АРТЕМ: – И понятие пошлости их не обидит как исполнителей. Они сами прекрасно понимают, что делают.
– Они же с легкостью скажут, что это эстетика.
АРТЕМ: – Ну да, Берроуз. Генри Миллера может быть они читали. Буковски.
Фото: Елизавета Дремова
– То есть, если ты образованный человек, то ты не пошляк, а умный человек который занимается эстетикой?
АРТЕМ: – Да, тут какая больше форма творчества подходит. Кому более удобно. Мы не можем запретить. Нам бы хотелось взрастить другое.
– А вы возлагаете на себя такие задачи, взрастить?
АРТЕМ: – Я постоянно публикую микстейпы. Чтобы люди, школьники какие–нибудь узнали что-то новое. Мы делали на Юкио Мисимы, короткометражку, «Я хочу быть душевнобольным». Они могут Мисиму узнать.
Мы же смеемся не над кем-то. Мы смеемся над своми альтер-эго усть–чилимскими. Не то что – все козлы – а мы крутые. Мы смеемся над тем, что и нужно высмеивать. Над пошлостью. Над вещами, которые присущи большому количеству людей. Если бы этого не было, могло бы быть лучше.
– А современные поэты вам нравятся?
АРТЕМ: – Я ходил на поэтические вечера в Новосибирске. Читал там стихотворение, бессмысленное, чтобы им показать абсурдность происходящего. Хотя, сейчас думаю, не факт, что я правильно это сделал. Они не своим языком, того же Бродского.
Связь прерывается. Несколько минут ребята ищут Wi–Fi. Я успеваю выпить рюмку коньяка, Буерак – по бокалу эля.
– Жизнь становится интереснее.
Ребята сидят в кафе, чокаются со мной.
– Слушайте, а чем вы вообще занимаетесь обычно?
АРТЕМ: – Мы – музыкой.
– Если все как-то не так пойдет, у вас есть пути отступления?
АРТЕМ: – У Макеева есть.
САША: – Я буквально в пятницу получил, блин.
АРТЕМ: – Диплом он получил.
– Саша вообще не разговаривает?
САША: – Я не особо разговариваю просто.
АРТЕМ: – Такая ситуация.
САША: – Я получил в пятницу о высшем образовании диплом. Не знаю, может, что-нибудь получится у меня в итоге, в дальнейшем.
АРТЕМ: – А я не собираюсь. Мне отходные пути не интересно продумывать. Есть четкая цель и я к ней иду. Не стать коммерчески успешным исполнителем. А хотя бы заниматься тем, что приятно. Я не из тех чуваков – не получится, пойду туда, сюда. Может быть, придется, что-то изменится. Я не хотел бы, по крайней мере.
– А деньги это приносит?
АРТЕМ: – Хватает на жизнь. Сауэр Эль можно пить спокойно.
САША: – В порядке все с пивом, с элем, с горькими [напитками].
АРТЕМ: – На гитары тоже нормально хватает. Особо лямку и не затягиваем.
Фото: Елизавета Дремова
– Я хотел вот еще о чем поговорить. По поводу иронии. Ваша ирония, она ставит вас выше. Как по вашему, единственный способ делать что-то крутое – смеяться над всем и вся?
САША: – Не обязательно.
АРТЕМ: – Мы же смеемся не над кем-то. Мы смеемся над своми альтер-эго усть-чилимскими. Не то что – все козлы – а мы крутые. Мы смеемся над тем, что и нужно высмеивать. Над пошлостью. Над вещами, которые присущи большому количеству людей. Если бы этого не было, могло бы быть лучше.
Триста тысяч человек – играете? А какие условия? Да какие условия, триста тысяч, Мумий Тролль! Мы отказались. Мы умеем еще и отказываться от не подходящих коммерческих предложений.
– В таком случае, вам не кажется, что это какое-то донкихотство? Мир не станет лучше: ни от песни, ни от ядерного взрыва.
АРТЕМ: – Если несколько человек станут лучше, это уже неплохо. Я, конечно, понимаю, что мы не свернем русскую музыку. Мы можем свернуть весь пост–панк, королями этого дела стать. Но в в масштабном плане, не факт, что мы что-то изменим. И не факт, что мы попадем на радио даже. А если даже и попадем, не факт, что это изменит что-то.
– А вы бы хотели на [фестиваль] Нашествие попасть?
АРТЕМ и САША: – Нет-нет.
АРТЕМ: – Нас звали в Новосибирскве выступать с группой Мумий Тролль, еще с кем-то. Причем, мне написали, что там триста тысяч человек будет. Ну, скорее всего, неправда. Триста тысяч – че, играете? А какие условия? Да какие условия, триста тысяч, Мумий Тролль! Мы отказались. Мы, так сказать, умеем еще отказываться от всяких, нам не подходящих коммерческих предложений. Так можно забыть о творчестве, стать м***аком. Да и люди это видят. И самому с этим ходить неприятно, грузом.
– А самое плохое, что может случиться – это стать м***аком?
САША: – Ну это просто.
АРТЕМ: – Ну, клепать альбомы просто. Для галочки. Все же просто делается – надо тебе альбом протащить, во всяких пабликах дал денег, у тебя просматриваемость будет гигантская. Все пробашлять и так сидеть. любой музыке, даже очень хреновой, можно сделать огласку.
Буерак и Пахом. Фото: Олег Зажигаев
– А среди модной музыки много хреновой?
САША: – Да, весьма, мне кажется.
АРТЕМ: – Есть нормальная.
САША: – Есть, но мало.
Есть группа Сруб, они живут в болоте, едят всякое. Вообще, все друг друга знают и криво смотрят. Мы, самые ненавистные, поскольку самые известные. Я к ним очень критично отношусь, к этим коллективам. Если бы кто-то из них сделал хороший альбом, я был бы рад
– А что вам нравится?
АРТЕМ: – Мне нравится группы Тальник, Motorama, Утро.
САША: – Может быть что-то электронное (перечисляет названия, но сигнал прерывается).
АРТЕМ: – Но это элитная уже тема.
АРТЕМ: – Ну для меня это элитная тема. Ну такая, серьезные лица, лысые головы. Не моя тема, мне нравится больше, когда песни поют. Вот, кстати, Саша должен был сказать Messer Chups, но не сказал. Ну, певица Луна, как ни странно.
– Я слушал две недели без перерыва.
– Она сама не понимает, что сделала, возможно.
АРТЕМ: – Мне было бы приятно, чтобы такая музыка вышла первый план.
– А есть новосибирский пост-панк? Много говорят об этом сейчас.
АРТЕМ: – Есть группа Сруб, они живут в болоте, едят всякое. Вообще, все друг друга знают и криво смотрят. Мы, самые ненавистные, поскольку самые известные. Я к ним очень критично отношусь, к этим коллективам. Если бы кто-то из них сделал хороший альбом, я был бы рад.
– Ну это уже наивысший уровень снобизма.
Фото: Елизавета Дремова
АРТЕМ: – Ну да. Есть уровень снобизма, когда хорошо сделают, а ты сидишь, нет, это говно. А я, как бы, рад был бы услышать от них хороший материал.
– А Монеточка тоже из Новосибиска?
САША и АРТЕМ: – Нет, из Екатеринбурга.
– А что вы про нее думаете?
САША: – Ничего хорошего.
АРТЕМ: – Есть горы детей на ютюбе, которые поют такие же милые песенки. Единственная разница их от Монеточки, то, что они поют: ох, елочки, леса. А он поет: Гоша Рубчинский, Аутлайн отменили. Она, поскольку девочка, пытается реагировать на все остросоциальное. Как газету читать, ее творчество. Ну просто ребенок, что с нее взять. Я уже конкретно снобизм проявляю.
– Это же самое главное в вас.
АРТЕМ: – Какие можно претензии к ребенку высказывать?
– Последний вопрос. Совет от группы Буерак. Что делать утром, если голова болит?