дело мисюриной что произошло
Кассационный суд признал незаконной отмену приговора гематологу Мисюриной
Второй кассационный суд отменил решение Мосгорсуда, которым тот отменил приговор врачу-гематологу Елене Мисюриной, и вернул дело в прокуратуру, сообщает ТАСС со ссылкой на пресс-службу суда.
Там агентству заявили, что направили дело Мисюриной на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.
В январе 2018 года Мисюрину признали виновной во врачебной ошибке, которая привела к смерти пациента. Суд решил, что в 2013 году, когда гематолог проводила забор костного мозга у пациента с несколькими сложными диагнозами, она проколола кровеносный сосуд иглой. Позже пациент умер. Мисюрину приговорили к двум годам колонии.
Сама Мисюрина отрицала свою вину и говорила, что больной умер по другой причине.
Приговор врачу вызвал возмущение коллег. Главврачи московской онкологической больницы № 62 и столичной ГКБ им. Юдина объявили в соцсетях акцию в поддержку гематолога, к которой присоединились и другие медучреждения. Они требовали отмены обвинительного приговора.
За осужденного врача также вступились московские власти, в частности мэр Сергей Собянин и департамент здравоохранения. Собянин заявил, что «крайне озабочен» делом Мисюриной, и призвал рассматривать подобные дела максимально корректно и объективно. Занимавший на тот момент пост заммэра Леонид Печатников не исключил судебной ошибки в деле гематолога.
Позже решение суда, которым врач была признана виновной, обжаловали защита Мисюриной и прокуратура Юго-западного округа Москвы. В ведомстве указали на то, что на иждивении врача находятся восьмилетний ребенок и родители-инвалиды, что ранее не было учтено. В апреле 2018 года Мосгорсуд отменил приговор и вернул дело в прокуратуру для устранения процессуальных нарушений.
Адвокаты врача положительно оценивали решение суда, но заявляли, что рассчитывали на полное оправдание.
На прошлой неделе присяжные Калининградского областного суда оправдали обвиняемых по еще одному громкому делу врачей — реаниматолога-анестезиолога регионального перинатального центра Элину Сушкевич и исполняющую обязанности главного врача родильного дома № 4 Елену Белую. Их обвиняли в намеренном убийстве недоношенного младенца, для того чтобы не портить статистику и сэкономить ресурсы больницы. Медики отрицали свою вину. В среду, 16 декабря, врачей оправдал и суд.
Разбираем дело врача Мисюриной, осужденной на два года: последствия катастрофичны
Медики будут массово отказываться лечить сложных больных
С прошлой недели врачи дружно вывешивают у себя на страницах в соцсетях фото женщины в белом халате с хэштегом #яЕленаМисюрина.
Медицинское сообщество возмущено и встревожено, случай с Мисюриной задел всех, о приговоре говорят в каждой поликлинике и больнице. Медики потрясены его безосновательностью и суровостью наказания. «МК» разбирался, что произошло.
Кандидат медицинских наук, руководитель Гематологической службы ГКБ №52 Елена Мисюрина, по мнению следствия, «нарушила методику, тактику и технику выполнения трепанобиопсии, из-за чего причинила пациенту сквозные повреждения кровеносных сосудов, в результате через несколько дней он скончался».
Случилось это почти пять лет назад — летом 2013 года.
Трепанобиопсия костного мозга, которую она проводила, — рутинная диагностическая манипуляция. Мисюрина делала ее сотни раз.
Чтобы сделать анализ крови, надо проколоть иглой вену, потому что кровь — внутри вены, иначе ее не набрать. Чтобы сделать анализ костного мозга, надо проколоть кость и пройти в ее полость, потому что костный мозг внутри кости, иначе до него не добраться. Эта процедура и называется «трепанобиопсия».
Самое подходящее для нее место на человеческом теле — верхняя часть таза. Пациент ложится на живот, врач проводит обезболивание и при помощи специального инструмента — трепана — «ввинчивает» иглу в полость подвздошной кости. Затем осторожно вынимает иглу и вместе с ней 1–2 мл костного мозга, для исследования этого достаточно.
Клеточный состав добытого биоматериала анализируется под микроскопом. Раньше это делалось вручную: врач-диагност считал, сколько в образце хороших клеток и сколько больных, раковых, чтобы определить их соотношение. Именно оно показывает, в какой стадии болезнь, позволяя правильно выстроить лечение. Сейчас подсчет делает уже не человек, а компьютер. Но сам забор костного мозга проводит по-прежнему врач.
У пациента, которому летом 2013 года делала трепанобиопсию Мисюрина, был букет болезней: несахарный диабет, рак предстательной железы и миелофиброз — злокачественное гематологическое заболевание. Из-за миелофиброза ему и нужен был анализ костного мозга.
В Федеральном центре гематологии Минздрава у метро «Динамо» тем летом шел капитальный ремонт, пациенты с пробирками толпились на лестничных площадках, и надо было часами стоять в очереди. Вероятно, поэтому пациент поехал в специализированную частную клинику в Беляеве, где анализы можно было сделать быстро.
Частную клинику, куда он отправился, создал Андрей Мисюрин, муж Елены. В 2013 году она тоже там работала.
Процедура прошла штатно, пациент сам уехал из клиники на своей машине. А вечером у него заболел живот. Он поехал в коммерческую клинику сети «Медси». Там поставили диагноз — острый аппендицит. Спустя сутки его прооперировали. Но через два дня он скончался в реанимационном отделении частной клиники от внутреннего кровотечения.
Все умершие в стационарах негосударственных лечебных учреждений направляются на судебно-медицинскую экспертизу. Вскрытие должно производиться в патанатомическом отделении №6 Бюро СМЭ Департамента здравоохранения Москвы.
Но в данном случае правила были нарушены. Вскрытие производил прямо в «Медси» патологоанатом Мартынович А.И. — несмотря на то, что у клиники не было лицензии на такие мероприятия и в ней вообще не имели права проводить вскрытия.
Елена Мисюрина узнала обо всем этом только спустя полгода. В феврале 2014-го она получила запрос из Следственного комитета, проводившего доследственную проверку обстоятельств смерти пациента.
Расследование продолжалось почти пять лет. Мисюрина за это время перешла в московскую ГКБ №52 и создала там отделение трансплантации костного мозга.
Трансплантация костного мозга — спасение при онкологии органов кроветворения. Это супервысокотехнологичная медицинская помощь. Отделения, где она оказывается, на настоящий момент есть только в двух больницах Департамента здравоохранения Москвы (одна из них — как раз 52-я ГКБ), все остальные отделения — в федеральных медцентрах. Сколько жизней было спасено стараниями Елены Николаевны — не сосчитать.
Но заслуги Мисюриной для следствия — не аргумент. А аргументом стали показания патанатома «Медси» Мартыновича. Опираясь на них, суд пришел к выводу, что врач якобы ввела биопсийную иглу не в том месте, где следовало — в гребень правой подвздошной кости, а в область крестца. Это, по версии суда, привело к сквозному повреждению крестца пациента и кровеносных сосудов (правая верхняя ягодичная артерия и венозное сплетение малого таза), в результате чего после проведенной операции четыре дня спустя пациент скончался.
Смерть, как сочла судья, наступила от массивной кровопотери вследствие кровотечения из поврежденных при выполнении трепанобиопсии сосудов таза.
По мнению врачей — и в первую очередь гематологов, — эта версия не выдерживает критики. Кровотечение из поврежденных сосудов останавливают перевязкой этих сосудов. Хирурги «Медси», работавшие с пациентом, умеют это делать. И если бы все дело было в поврежденных сосудах, пациент у них не умер бы.
Умер он потому, что кровотечение было вызвано другой причиной — обвальным нарушением свертываемости крови. Упала она из-за резкого обострения болезни пациента — миелофиброза, перешедшего в острую стадию.
Вот как объясняет случившееся академик Андрей Иванович Воробьев, крупнейший российский онкогематолог: «В городе Москве, отлично обеспеченном службой крови с большими запасами любых компонентов крови, вдруг погибает больной от кровотечения из сосудов, якобы пораненных трепаном при проведении стандартной диагностической процедуры — трепанобиопсии.
Пусть будет правдой (хотя допустить это в опытных руках невозможно), что врач спутала подвздошную кость с крестцом, пусть (что крайне маловероятно и никем не наблюдалось) были трепаном ранены сосуды таза. Но перевязкой кровоточащих сосудов занимались на операции хирурги, сосуды они перевязывать умеют. Это бессмысленно подвергать сомнению. Почему же больной погиб от массивной кровопотери? От кровотечений из разорванных сосудов, даже при отрыве ноги взрывом, сегодня не умирают.
При этом хирурги в клинике, двое с половиной суток наблюдающие больного, открывшие брюшную полость, перевязывают все сосуды, казавшиеся им источником кровотечения. Безуспешно. Почему же погиб пациент? Потому что механическая остановка кровотечения из большого сосуда не останавливает кровоточивость из мелких сосудов, обусловленных нарушением — истощением факторов свертывания.
Вообще у этого случая стандартная ошибка. В свое время акушеры не знали ДВС (при ДВС-синдроме нарушается свертываемость крови. — Прим. ред.), называли маточное кровотечение после родов — «атоническим». За этим следовал комплекс лечебных мероприятий: массаж матки, перевязка сосудов, прошивание кровоточащих тканей, переливание крови, желательно «теплой», ампутация матки… Но если пациентка доживала до приезда специальной бригады, переливание 1–2–3 литров свежезамороженной плазмы молниеносно останавливало кровотечение.
Это и есть типичная картина ДВС-синдрома — диагноза, выставленного в стационаре пациенту. Выставленного, но не леченного единственным эффективным средством — свежезамороженная плазма внутривенно 1–2–3 литра».
Елена Мисюрина (третья слева) в компании коллег. Фото: соцсети
Коллеги Елены Мисюриной — сотрудники городской больницы №52 — разместили в Интернете письмо о необъективности следствия: «Были проведены экспертизы с привлечением самых известных специалистов и академиков в области гематологии, судебной медицины, патанатомии, хирургии, которые по представленным результатам отрицали наличие причинно-следственной связи трепанобиопсии, выполненной Еленой Николаевной, со смертью пациента через 3 суток в клинике «Медси».
Эти заключения не были приняты к рассмотрению судом.
Кроме того, в деле отсутствуют документированные материалы, необходимые для объективной оценки ситуации. И самый главный этап — аутопсия (посмертное вскрытие тела. — Прим. ред.) — проведен с нарушением всех законов и приказов в условиях коммерческой клиники «Медси», у которой вообще отсутствовала лицензия на данные виды услуг.
Не осталось объективно подтверждающих данных: фотоснимков во время вскрытия, нет описания входного отверстия после пункции, не проведено исследование сосудов, якобы поврежденных при проведении процедуры, нет установленного протокола операции, отсутствуют диски исследований, показания заинтересованных лиц сбивчивы и разнятся. И много чего еще, что не укладывается в понимание объективного рассмотрения».
Приговор Елене Мисюриной затронул все медицинское сообщество, потому что медики понимают: такая же история может случиться с каждым из них. Любая медицинская манипуляция может вызвать как прогнозируемые, так и непрогнозируемые последствия.
Если за непрогнозируемые последствия сажать врачей в тюрьму, кто захочет лечить?
Впрочем, позицию медиков разделяют далеко не все. Образ убийцы в белых халатах крепко-накрепко засел в наших головах. И раз уж следствию удалось поймать такого убийцу — самое время кричать ура.
«Самое страшное — реакция гражданского общества. Оно считает совершенно естественным уголовное наказание для врача, — объяснил «МК» Павел Бранд, бывший заместитель главного врача городской больницы №56, в настоящее время медицинский директор частной клиники. — Общество не хочет понимать, что в таких случаях, как дело Мисюриной, не может быть уголовной ответственности врача, потому что не было факта преступления. Это был несчастный случай. Общество требует ответственности врачей за несчастный случай.
Сейчас многие будут пытаться найти виноватых, сделать себе пиар. А нужно 1) освободить человека, который не виноват и 2) не допустить, чтобы такое случилось еще раз.
Каждый пациент уникален, поэтому медицину невозможно формализовать, загнать целиком и полностью в рамки правил. Зачастую отступление от правил может не погубить, а, наоборот, спасти пациента. И границу провести невозможно.
Если бы все лечилось по единым правилам, не нужны были бы врачи.
Конечно, врач должен придерживаться генеральной линии, но при этом каждый раз прикладывать ее к конкретному человеку. И тут — терра инкогнита. Каждый раз нужно делать выбор. А выбор — это риск. Но когда присуждают такие приговоры, врач не захочет рисковать. И не сделает рискованный выбор, который спас бы человеку жизнь.
Врач не должен думать об уголовном наказании. Административное — да. Но уголовное будет работать только против пациентов, и пациенты должны это понять».
Как это реализуется на практике, спросите вы? Да очень просто.
«Тяжелых пациентов никто не захочет брать, — высказывает свое личное мнение зам. главного врача Ильинской больницы Ярослав Ашихмин. — Пожалуйста, отнеситесь с пониманием к тому, что вас будут футболить из ЛПУ в ЛПУ, и вы не будете понимать, что происходит. Вам не скажут правды. А она такова, что риски утраты возможности вообще лечить выше моральных страданий в отношении того, что ты не помог вот этому конкретному пациенту, хотя мог.
Смиритесь с тем, что вам не будут выдавать — в том числе в нарушение 323 ФЗ — мед. документы и анализы, а выписки станут еще менее информативными. Также, даже если вы приедете в больницу в тяжелом состоянии и с болевым синдромом, возможно, вам не будет оказана должная помощь, пока вы не подпишете гору бумаг. Если совсем грубо, считайте, что у медсообщества началась паранойя. Любая неверно написанная закорючка может быть использована против врачей, и часто — злонамеренно».
Специализирующиеся на «медицинских» проблемах юристы говорят, что ст. 238 УК РФ применена к делу Мисюриной ошибочно. «Статья 238 характеризуется умышленной формой вины (по отношению к деяниям), — объясняет Полина Габай, специалист по медицинскому праву. — По отношению к последствиям (смерть или тяжкий вред) — неосторожной. Не представляю, как следствие и суд смогли доказать умысел, пусть даже в неправильных действиях врача (понимаю, что и это не так).
Что касается безопасности, то надо понимать, что не каждый неблагоприятный исход=небезопасная услуга, тогда всю медицину можно априори квалифицировать как небезопасные услуги».
Аватарки на своих страницах в соцсетях поменяли главные врачи московской онкологической больницы №62 Дмитрий Каннер, столичной ГКБ им. Юдина Денис Проценко, главный врач Первой градской Алексей Свет, главный внештатный кардиолог Москвы Елена Васильева, директор фонда «Подари жизнь» Екатерина Чистякова и другие медработники.
Теперь у них у всех на аватарке — Елена Мисюрина.
«Произошедшее заставляет биться сердце, вызывает приступы то ли гнева, то ли негодования! — написал у себя на странице зав. кафедрой общей хирургии Медицинского университета им. Н.И.Пирогова, член-корреспондент РАН Александр Сажин. — Медицинская статистика такова, что осложнения и летальность заложены при выполнении любой медицинской процедуры, даже самой безобидной внутримышечной инъекции. Чтобы уменьшить количество ошибок, мы учимся всю жизнь, но они будут всегда. Врач всегда глубоко переживает такие события, они никогда не бывают преднамеренными. Иногда за это наказывают. Деньгами, взысканием, увольнением. Когда врач имеет опыт успешного лечения тысяч больных и за одну недоказанную неудачу ее сажают в колонию общего режима на два года, появляются вопросы. К следствию, к экспертизе, к суду. За что? Так нас можно всех пересажать как тупых баранов».
Клиника «Медси» также прокомментировала приговор Елене Мисюриной, комментарий есть в Интернете.
Прежде медиков практически не наказывали реальными сроками за врачебные ошибки. Условные наказания — да, бывали. Но чтобы на два года отправить врача на зону из-за того, что умер пациент? Таких случаев в медицинском сообществе не припомнят.
В этом смысле дело Елены Мисюриной — из ряда вон выходящее событие.
Есть одно объяснение — и оно лежит на поверхности.
Необычайная суровость вынесенного ей приговора, возможно, объясняется тем, что Следственный комитет готовится вносить в Уголовный кодекс новую статью — специально для врачей. Она будет предусматривать ответственность медработников за врачебные ошибки и ненадлежащее оказание медицинской помощи.
О том, что такая работа ведется, стало известно осенью 2017 года. 4 октября в Следственном комитете проходило совещание с участием главы ведомства Александра Бастрыкина, где этот вопрос обсуждался.
Силовики совместно со специалистами Минздрава даже планируют разрабатывать обучающие программы для следователей, чтобы они сами могли определять, почему лечение оказалось неудачным: из-за неверной диагностики, ошибочных методов или несвоевременного оказания медпомощи.
Вполне вероятно, Елена Мисюрина получила реальный срок именно в этой связи. «Врачебной» статьи в УК РФ еще нет, но всегда есть чиновники, которые чувствуют веяния и бегут впереди паровоза, демонстрируя служебное рвение.
Власть с их помощью проверяет, готово ли общество к столь жесткому нововведению. Согласятся с ним врачи или взбунтуются?
Если так, то для медицинского сообщества дело Мисюриной — проверка на прочность.
На данный момент оно выказывает готовность ее пройти и отстоять право врача добросовестно лечить пациентов. Не боясь при этом оказаться за решеткой из-за непредсказуемых последствий.
Суд постановил выплатить врачу Мисюриной более 4 млн руб. компенсации
Черемушкинский районный суд города Москвы постановил выплатить со стороны государства в пользу врача-гематолога Елены Мисюриной более 4 млн руб. в качестве возмещения имущественного вреда. Тот же суд признавал ее виновной в смерти пациента, однако высшие инстанции отменили приговор. Об этом говорится в Telegram-канале московских судов.
«Частично удовлетворено заявление реабилитированной Мисюриной Е.Н., и в ее пользу с Российской Федерации в лице Министерства финансов за счет казны Российской Федерации в счет возмещения имущественного вреда, причиненного в результате уголовного преследования, взыскано 4 млн 282 тыс. 221 руб.», — уточняется в сообщении.
Летом 2013 года в клинику «ГеноТехнология», где Елена Мисюрина работала гематологом, обратился пациент, страдающий тремя заболеваниями: несахарным диабетом, миелофиброзом и раком предстательной железы. Врач провела процедуру трепанобиопсии (забор образца костного мозга в области таза). Мужчина ушел из клиники, а вечером вызвал скорую помощь с жалобами на боль в животе и через несколько дней умер в реанимации. Против врача возбудили дело по ч. 1 ст. 109 УК (причинение смерти по неосторожности).
В январе 2018 года Черемушкинский суд Москвы приговорил Елену Мисюрину к двум годам колонии, хотя обвинение запрашивало условный срок. По версии следствия, Мисюрина «нарушила методику, тактику и технику выполнения» трепанобиопсии и повредила кровеносные сосуды. В мотивировочной части решения суда говорилось, что медик ввела биопсийную иглу «в область крестца, а не в гребень правой подвздошной кости».
Сама Мисюрина заявила, что процедуру трепанобиопсии провела правильно, а в случае попадании иглы в крестец у пациента наступил бы сильнейший болевой синдром. Приговор врачу вызвал широкий резонанс, известные врачи и руководители больниц Москвы выступили в ее защиту, заммэра Москвы по социальным вопросам Леонид Печатников называл обвинения «абсурдными», а мэр города Сергей Собянин выражал крайнюю озабоченность по его поводу.
В апреле 2018 года Мосгорсуд отменил приговор и вернул дело в прокуратуру для устранения процессуальных нарушений. В марте Мосгорсуд оправдал Мисюрину, уголовное дело прекращено в связи с отсутствием состава преступления. «Все обвинения строились на домыслах, догадках, ни одного доказательства и факта моей вины не было предъявлено», — говорила врач.
Фатальный прокол Виновна ли врач Мисюрина в смерти пациента? Уникальные подробности громкого дела
Прокуратура Юго-Западного округа Москвы подала апелляцию на судебный приговор руководителю гематологической службы столичной больницы №52 Елене Мисюриной. «Прокуратура просит отменить состоявшееся судебное решение и вернуть уголовное дело прокурору», — говорится в Telegram-канале ведомства. В заявлении отмечается, что во время следствия были допущены ошибки, а «выводы суда, изложенные в приговоре, о виновности Мисюриной не соответствуют установленным в судебном заседании фактическим обстоятельствам». «Лента.ру», вооружившись заключением судебно-медицинской экспертизы и мнениями экспертов, разбиралась в этой непростой ситуации.
Материалы по теме
Дело врача
В деле Мисюриной странностей становится чем дальше, тем больше. Сперва суд вынес приговор, показавшийся многим чрезмерно строгим, при не очень-то убедительных доказательствах. А теперь прокуратура дает задний ход. Пикантности этой ситуации добавляет тот факт, что прокуратура не только осуществляла надзор за следствием на всех его этапах, но и утвердила обвинительное заключение, направила его в суд. А государственный обвинитель — также сотрудник прокуратуры — потребовал строгого приговора. А теперь, когда все сложилось лучше некуда, — разворот на 180 градусов. Скорее всего, апелляция выполнена по прямому указанию из прокуратуры Москвы — реакция на массовые протесты медицинского сообщества.
Сегодня все обсуждение в общественном пространстве идет на уровне «верю-не верю», то есть на личных ощущениях. Однако в основу судебного решения, согласно которому в ходе диагностической процедуры Мисюрина повредила крупные кровеносные сосуды, легли выводы судебно-медицинской экспертизы (СМЭ). Источник в правоохранительных органах передал «Ленте.ру» протоколы СМЭ. Это 54 страницы медицинского текста, поэтому, проконсультировавшись со специалистами, мы выбрали наиболее важные моменты. Документ чем-то напоминает интервью: следователи и защита задавали экспертам интересующие их вопросы, а те отвечали. Формулировку вопросов мы изменили из чувства сострадания к читателю, однако смысл их при этом не потерялся. Также мы привели мнения экспертов, указавших на спорные моменты.
Проткнула Мисюрина сосуды или нет?
«(. ) Из медицинской карты № 64-2013 амбулаторного больного консультативно-диагностического медицинского центра «ГеноТехнология» (далее КДМЦ «ГеноТехнология», где Мисюрина в то время работала) следует, что 25.07.2013 г. в 09:00 пациенту Б. была выполнена диагностическая манипуляция: «трепанобиопсия правой подвздошной кости»».
Учитывая данные патологоанатомического исследования трупа (наличие «в области крестца, ближе к подвздошной кости, следа от трепанобиопсии»), принимая во внимание составленную врачом патологоанатомом М. схему костей таза (обозначено место трепанобиопсии в области правой половины крестца), при производстве трепанобиопсии была нарушена методика выполнения указанной манипуляции, а именно: Б. биопсийная игла была введена не в гребень правой подвздошной кости (верхнюю заднюю ость), как это зафиксировано в медицинской карте № 64-2013 амбулаторного больного КДМЦ «ГеноТехнология», а в крестец.
При проведении Б. (…) трепанобиопсии в крестец произошло сквозное его повреждение, при этом были повреждены кровеносные сосуды по ходу медицинской манипуляции (правая верхняя ягодичная артерия и венозное сплетение малого таза), что подтверждается:
— анамнестическими сведениями: (в обозримый период времени пациенту была проведена единственная манипуляция, признаков любого другого вмешательства ни в истории болезни, ни по показаниям свидетелей, ни по данным медицинской документации не обнаружено, — здесь и далее — примечания и пояснения специалиста, знакомого с медицинской терминологией и текстом СМЭ);
— клиническими данными: появление боли в животе и слабости через несколько часов после проведенной трепанобиопсии, характерная для кровотечения динамика изменения гемодинамических (увеличение индекса Алговера — соотношение частоты пульса к систолическому артериальному давлению) и лабораторных (снижение гемоглобина, гематокрита, эритроцитов) показателей после проведенной трепанобиопсии;
— данными последующего оперативного вмешательства от 26.07.2013 г.: обнаружена массивная гематома (объемом более 2000 мл) правой подвздошной области и малого таза, состоящая из темных сгустков и жидкой крови; обнаружено подтекание крови из области тазового венозного сплетения. из канала верхней ягодичной артерии;
— данными патологоанатомического исследования тела, свидетельствующими о сквозном повреждении крестца: наличие в области крестца, ближе к подвздошной кости, следа от трепанобиопсии. Кроме того, пуговчатым зондом трижды пройден канал трепанобиопсии, конец зонда оказывается в малом тазу, в области перевязанных (в ходе хирургического вмешательства) сосудов;
— особенностями раневого канала (наличие одного раневого канала от места входа иглы до места расположения поврежденных сосудов);
— локализацией поврежденных сосудов в одной анатомической области (правая половина тазовой области);
— отсутствием признаков самопроизвольного разрыва сосудов вследствие патологически измененной сосудистой стенки (что также подтверждается данными гистологического исследования на основании изъятых патологоанатомом контрольных образцов);
— отсутствием иных следов инструментальных вмешательств в брюшную полость и область малого таза, кроме проведенной 25.07.2013 г. трепанобиопсии «правой подвздошной кости».
Мнение эксперта
Ирина Капланская, к.м.н, вед.н.с. патологоанатомического отделения МНИОИ им. П.А.Герцена:
— Врач-патологоанатом — не судмедэксперт. У них несколько разные задачи, и попытка сделать «чужую работу» не всегда приводит к успеху. После ознакомления с данными истории болезни, в частности, с клиническим диагнозом, патологоанатом сразу должен был поставить вопрос о проведении судебно-медицинского вскрытия. И даже начав вскрытие, но обнаружив, по его мнению, ятрогенное (причиненное действиями врача) осложнение, которое явилось основной причиной смерти, врач-патологоанатом должен был приостановить работу и поставить вопрос о передаче тела на судебно-медицинское вскрытие.
Суд может, но не обязан
Один их главных аргументов защиты Елены Мисюриной — доказательства вины врача добыты с серьезными нарушениями. В частности, процедура вскрытия трупа погибшего Б. проведена патологоанатомом частной клиники, где пациент умер. То есть в учреждении — изначально заинтересованном. У больницы не было лицензии на вскрытие. Кроме того, все подозрительные смерти в обязательном порядке должны исследоваться в морге судмедбюро. По нашей просьбе Полина Габай, директор «Факультета медицинского права» (компания оказывает юруслуги в медицинской сфере) объяснила, почему суд проигнорировал эти обстоятельства.
Согласно части 1 статьи 75 УПК РФ, доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения. Однако не все однозначно, так как, к сожалению, УПК РФ не содержит исчерпывающего перечня недопустимых доказательств и это полномочие суда давать им оценку.
Доказательства признаются недопустимыми, в частности, если были допущены существенные нарушения порядка их собирания и закрепления, а также если это делалось ненадлежащим лицом или органом. Например, нарушение процедуры патологоанатомического вскрытия является достаточным основанием для признания доказательства недопустимым. В частности, вскрытие проводил патолог, а при подозрении на ятрогенное осложнение обязательно назначается судмедэкспертиза. Но в данном случае — это право, а не обязанность суда. И очевидно, суд по каким-то своим причинам счел возможным признать их законными. Однако не видя материалов дела, некорректно говорить о правильности или неправильности действий суда.
Если обоснованность заключения эксперта вызывает у суда сомнения или в выводах эксперта или экспертов содержатся противоречия, не устранимые путем их допроса, либо при назначении и производстве экспертизы были допущены нарушения, которые повлияли или могли повлиять на содержание выводов экспертов, то суд по ходатайству сторон либо по собственной инициативе назначает повторную экспертизу, поручив ее производство другому эксперту.
Учитывая обстоятельства дела, можно констатировать, что судья имел процессуальные возможности для признания доказательства ненадлежащим либо же для назначения повторной/дополнительной экспертизы, но не стал этого делать. Хотя, по моему личному мнению, для этого имелись все основания.
Повреждение кровеносных сосудов при сквозном введении биопсийной иглы в крестец также подтверждается сведениями, изложенными в протоколах допроса врача-патологоанатома М. от 29.04.2015 г.: «При исследовании трупа были обнаружены повреждения. в области крестца… ближе к заднему верхнему гребню подвздошной кости — след от трепанобиопсии (прокола) 0,2 см. [Повреждения] на ветвях внутренней подвздошной артерии и тазового венозного сплетения справа от лигатуры, наложенной хирургом… Использовав пуговчатый зонд, я вставил его в указанный выше прокол. Зонд прошел канал трепанобиопсии, и конец зонда вышел именно в области поврежденных, впоследствии перевязанных хирургом, сосудов венозного соединения. Было установлено, что повреждена подвздошная артерия и тазовое венозное сплетение справа. ». И врача-хирурга КБ №2З Т. от 05.04.2015 г.: «Я присутствовал на вскрытии трупа Б… Патологоанатом, используя зонд, вошел в входное раневое отверстие после трепанобиопсии, которое располагалось в области крестца. Указанный зонд прошел через раневой канал и вышел именно в области повреждения сосудов. Были повреждены тазовые венозные сплетения и ветви внутренней подвздошной артерии. ».
В данном случае повреждение кровеносных сосудов правой половины тазовой области (верхней ягодичной артерии и венозного сплетения малого таза) у Б. произошло при нарушении методики выполнения трепанобиопсии (…).
В специальной медицинской литературе как редкое, но серьезное осложнение при проведении трепанобиопсии подвздошной кости при «взятии кости слишком близко от седалищной вырезки или неправильном размещении крючков или элеваторов» описано повреждение (разрыв или пункция) верхней ягодичной артерии, поскольку этот кровеносный сосуд выходит из таза через большую седалищную вырезку (kirkham B.W. Вопе grafting: techniques and complications Adult and pediatric spine. The 3rd edition. 2004). Но повреждение венозных сплетений малого таза при технически правильном проведении указанной медицинской манипуляции невозможно, так как сама диагностическая пункция кости (трепанобиопсия) не выходит за пределы внутренней поверхности подвздошной кости.
Мнение эксперта
Олег Рукавицын, начальник гематологического центра главного военного клинического госпиталя имени академика Н.Н. Бурденко (опрос в рамках уголовного дела):
— Утвержденной методики (трепанобиопсии) не существовало и не существует. На основании многолетнего клинического опыта и общемировой практики трепанобиопсия выполняется посредством введения биопсийной иглы в губчатую кость таза. (…) В область крестца, как указал патологоанатом, трепанобиопсия не выполняется.