девонская нефть что это
Термин «нефть девонская»
В 1944-ом году появляется разведочная буровая за №100, неоднократные бурения приносили наверх колонки кернов, содержимое которых пачкало руки и издавало характерный запах нефти. Испытания скважины 26 сентября принесли первые и значительные результаты, ударил долгожданный фонтан девонской нефти, вырывающийся из устья скважины. С каждой минутой мощность нефтяного потока становится все больше и грянуло «Ура» от потрясенных зрелищем нефтяников и геологов. Рабочие стремятся к выкину факельного отвода для того, чтобы первыми поджечь сопутствующий газ. Фонтанную елку надвигают на устье скважины, поток нефти покорен, он оказался загнанным в стальное русло.
Зажегся, наконец, газовый факел, который стал первым в этих местах и ознаменовал новую эру в деятельности всего треста «Туй-мазанефть». С этого времени была открыта «зеленая улица» девонской нефти, специалисты оконтурили огромные территории девонских отложений Туймазинского месторождения. Оно в тот период считалось самым крупным, масштабным в Европе и самым перспективным в СССР. Немного позже Башнефтеразведка сконцентрировала свои работы на северо-западе и западе республики.
Геофизическими методами выявления структур осуществлялись в конце сороковых лет поиски новых залежей девонской нефти, так появился новый нефтяной фонтан из песчаников терригенного девона, мощность разрабатываемого источника достигла 280 тонн в сутки. Совсем не случайно были открыты Леонидовское (1953 год) и Константиновское (1950 год) месторождения нефти в девоне, как впрочем, и Шпаковское, и Серафимовское.
Стремительный ввод каждого месторождения в действие позволил наметить долгосрочные планы и вывести Башкирию на 2-е место среди нефтедобывающих регионов нашей страны. Что было вполне заслуженно и справедливо.
Компании, в новостях которых есть нефть девонская: 
Бавлынефть
И тут ударил мощный фонтан нефти, он бил с огромной силой и был выше буровой!
В сентябре 1946 года с Бавлинского месторождения началась большая девонская нефть Татарстана. Решение о бурении на бавлинской земле разведочных скважин было принято еще в годы войны, в конце 1942 года. Работы велись трестом «Туймазанефть». По предложению геологов треста Мальцева и Золоева было определено место и намечено бурение трех разведочных скважин. О том, с какими сложностями столкнулись бурильщики в военное время, о нехватке горючего для котельной, оборудования, еды и о помощи деревенских жителей, — в нашем материале.
17 сентября, ровно 75 лет назад, с Бавлинского месторождения началась большая девонская нефть Татарстана
Война нефтедобыче не помеха
Поэт Юрий Лапшин писал: «Входили трубы в твердь земли, бил дождь в упругий свод брезента, тогда и знать-то не могли, что зарождается легенда. Но мысль жила, что все же есть под толщей лет в глубинах темных большая нефть, живая нефть в аортах древнего Девона».
17 сентября, ровно 75 лет назад, с Бавлинского месторождения началась большая девонская нефть Татарстана. Решение о бурении на бавлинской земле разведочных скважин было принято еще в годы войны, в конце 1942 года. Работы велись трестом «Туймазанефть». По предложению геологов треста М. В. Мальцева и Т. М. Золоева было определено место и намечено бурение трех разведочных скважин.
20 августа 1943 года вышел приказ о закладке на горе Гали, недалеко от села Бавлы, скважины №1 с проектной глубиной 2 150 метров. Бурение скважины было начато 19 сентября 1943 года.
Первооткрыватели Бавлинской нефти — бригада бурового мастера Баклушина Степана
В условиях военного времени, в отсутствие необходимой техники работы продвигались медленно. Более чем через год, в ноябре 1944 года, скважина №1 вскрыла верхний нефтеносный горизонт на глубине 1 290,7 метра. Так в отложениях угленосного горизонта были обнаружены первые на Бавлинском месторождении нефтяные залежи. Бурение остановили, скважина освоена и сдана в эксплуатацию с дебитом 5–8 тонн в сутки.
Одновременно с работами на скважине №1 в июне 1944 года началось бурение на скважине №2. Опробование верхних нефтеносных слоев на ней не проводили, поскольку было принято решение об углублении ее до отложений девона. Нефтяники надеялись, что чудо произойдет, ведь совсем близко, буквально рядом, в Туймазах, уже получили мощный нефтяной фонтан из девонского горизонта.
30 ноября 1945 года при опробовании пласта Д‑1 из скважины №2 был получен приток девонской нефти с дебитом 5 тонн в сутки. Таким образом, было установлено наличие нефти и в этих отложениях. В феврале 1946 года скважину №2 сдали в эксплуатацию. Есть девонская нефть, но дебит был небольшим, что не давало повода говорить о добыче девонской нефти в промышленных масштабах.
Углубление скважины до отметки 1,8 тыс. метров вела бригада мастера Степана Баклушина (на фото)
В дело вмешался климат
Убедившись в нефтеносности девонских отложений, специалисты «Туймазанефти» принимают решение углубить ранее пробуренную скважину №1. В сентябре 1945 года разведочные работы были возобновлены. Углубление скважины до отметки 1,8 тыс. метров вела бригада мастера Степана Баклушина. Это был опытный буровик, получивший квалификацию и опыт на бакинских месторождениях. Он воевал, попал в плен, освободился в конце войны.
Задача по бурению оказалась сложной и ответственной, мастеру предоставили карт-бланш — отобрать самому наиболее опытных бурильщиков, что он и сделал. Привлек и местных деревенских молодых людей. Но здесь в дело вмешался климат: дожди, ветра, крепкие морозы (первая мирная зима была аномально суровой), нескончаемые метели.
«Вестник»
Как вспоминали участники той эпопеи, из-за этого были перебои с доставкой горючего для котельной, оборудования, еды. Случалось, солярки не хватало для топки даже одного из четырех котлов, подающих пар на буровую. Тогда разведчики шли в лес, проваливаясь в снег по пояс, рубили деревья, доставляли их на самодельных санях, распиливали, кололи. В этом им помогали колхозники из окрестных деревень.
Работы по углублению ствола шли медленно — много ли наработаешь, коли приводом для бурения служит слабенький тракторный двигатель? Проходка в месяц составляла 60–80 метров. Вскоре работы были приостановлены, а возобновились только в июне 1946 года. Бурение шло медленно, только к концу лета поднятый с проектной глубины образец выбуренной породы песчаника показал на свежем изломе маслянистые коричневые пятна, почувствовался запах нефти. Буровики взбодрились: не пропал даром тяжелый труд, здесь точно есть нефть! В ударном темпе вели подготовительные работы по освоению скважины, как всегда подтянулись и сельчане: они рыли котлован для приема нефти.
Скважина №1, 2014 год
И ударил мощный фонтан!
И вот наступил долгожданный день — 17 сентября 1946 года. На буровую прибыли представители конторы бурения и треста «Туймазанефть», собрались местные жители. В торжественной обстановке приступили к вывозу притока. Люди внимательно смотрели, слушали и ждали. И вот на третьем свабе скважина «заговорила». Все замерли. И тут ударил мощный фонтан нефти, он бил с огромной силой и был выше буровой!
Подставляли ладони под нефть — она была необычайно бархатистой, маслянистой. Теплая, бьющая из земли нефть… Ликование и радость со слезами на глазах. Ветераны рассказывали, что люди обнимались, хлопали друг друга по плечам, кто-то хохотал и по-ребячески дурачился. А кто-то всхлипывал и плакал. Все понятно и объяснимо: остался позади этап трудной, мучительной работы, бытовых лишений, жизни без семьи и домашней еды и часто посещаемых сомнений — да есть ли здесь нефть? И она была. Многовековой Девон допустил людей к своим сокровищам. Начальный дебит скважины №1 превышал 500 тонн в сутки. Так вышла из недр бавлинской земли большая девонская нефть.
Главная
Мой отец, Старобинец Евгений Яковлевич, выпускник Нефтяного института, кандидат геолого-минералогических наук, в июне 1947 г., в возрасте 39 лет приказом Совета народных Комиссаров назначается Директором впервые созданного в СССР Института ВНИИГАЗ (Всесоюзный Научно-Исследовательский Институт Природных газов).
В ноябре 1950 г. в разгар компании в стране против «безродных космополитов», был обвинен в создании в институте «сионистской организации» и снят с поста Директора. Видимо, принимая во внимание его былые заслуги и научный потенциал, отца не уволили, он получил строгий выговор, но его оставили в институте, переведя на должность Главного геолога. По воспоминаниям матери, травля по партийной линии продолжалась (отец был с 1941 г. членом ВКП(б)). Все это, по-видимому, сильно отразилось на его здоровье. В 1952 г. случился инсульт, и отец в возрасте 44 лет скоропостижно скончался.
После смерти отца остались некоторые материалы о его научной деятельности как во ВНИИГАЗ-е, так и во время предыдущей работы в Башкирии в тресте «Туймазанефть» в качестве Главного геолога. Мать иногда рассказывала про некоторые проблемы, с которыми отец сталкивался во время своей работе в Башкирии, но в памяти это как-то не отложилось. Мы закончили школы, закончили институты, обзавелись семьями, и детали непростой биографии отца во время его работы Башкирии незаметно отошли на задний план.
Я закончил Нефтяной институт (тогда он назывался «МИНХиГП»), получив специальность «геофизические методы поисков и разведки месторождений полезных ископаемых». т.е., пошел не совсем по стопам отца. Я сейсморазведчик, а геология — это неотъемлемая часть моей профессии.
Несколько лет назад, разбирая старые книги, я обнаружил небольшую брошюру под названием «Туймаза». Автор, ныне покойный, писатель Герман Нагаев. Довольно известный писатель в 50-70-х годах. Брошюра была опубликована в 1949 г. В ней описывалась история открытия девонской нефти в Башкирии во время войны. Там я наткнулся на такой текст:
Меня заинтересовало не это. Разумеется, я знал, в общих чертах, историю открытия девонской нефти в Башкирии в 1944 г. Знал, что отец считается одним из ее первооткрывателей. В этой брошюре меня удивило другое:
Тут в брошюре явное противоречие. Главный геолог треста требует прекратить бурение на девон, но ведь Главный геолог треста это и есть тот Старобинец, который двумя абзацами выше «давно и настойчиво добивался бурения на девон». И это мой отец, Евгений Яковлевич Старобинец.
Я полез в Википедию (да здравствует Интернет!). Вот, что я выяснил.
М.В. Мальцев окончил нефтяной институт в 1937 г. По окончании три года работал в тресте «Прикамнефть» в должности инженера-геолога. В 1940 г. перевелся на работу в «Туймазанефть» где получил должность начальника геологического отдела. На должность Главного геолога в 1941 г. был назначен мой отец. То есть, Мальцев, как начальник геологического отдела службы Главного геолога, был его подчиненным. Как же так могло получиться (как следует из книги «Туймаза») что подчиненный приходит с очень важным докладом к директору треста без ведома своего начальника.
Мало того, Директор, минуя очевидно, мнение Главного геолога, направляет Мальцева в Уфу с докладом, в вышестоящую организацию, к ее главному геологу «Башнефтекомбината» А.А.Трофимуку, И они вдвоем решают, что надо добиваться бурения на девон. А что в это время делал главный геолог Старобинец Е.Я.? Который, повторю еще раз, «давно и настойчиво добивался бурения на девон», как написано в этой книжке.
Т.М. Залоев до переезда в Башкирию работал Главным геологом треста «Сахалиннефть». Он был назначен Главным геологом треста «Туймазанефть в мае 1943 г. вместо моего отца, которого перевели в «Башнефтекомбинат» на должность директора ЦНИЛ-а. Отмечу, что в годы войны такое назначение утверждалось непосредственно Председателем Совета Народных Комиссаров СССР (по-нынешнему, Председателем совета министров). Поэтому такой перевод Е.Я.Старобинца вряд ли можно назвать понижением.
Остается непонятным, почему М.В. Мальцева не сделали Главным геологом после ухода Е.Я. Старобинца, а пригласили специалиста с другого конца страны, заведомо незнакомого с геологией района. До 1949 года Мальцев так и оставался начальником геологического отдела треста «Туймазанефть».
Роль Т.М. Залоева в открытии девонской нефти не так однозначна. Из большинства публикаций известно, что проект бурения скважины №100, первооткрывательницы девонской нефти, был составлен в 1943 году. Очевидно, что такая работа требует существенных затрат времени. В первую очередь, это выбор точки заложения скважины. Необходим предварительный анализ всего имеющегося геолого-геофизического материала для изучаемой территории. Необходимо обсуждение результатов этого анализа. Плюс получение всяческих согласований в вышестоящих инстанциях.
Трудно предположить, чтобы Главный геолог треста, которым до июня 1943 г. являлся Е.Я. Старобинец, не принимал участия в этой работе. Тем более, что по отзывам некоторых очевидцев (ныне покойных, к сожалению) скважину № 100 даже называли «Скважина Старобинца». Так что, Т.М. Залоев в некотором смысле пришел как бы уже на готовое. Его роль заключалась не в обосновании, а в практической реализации этого проекта. Что само по себе тоже очень много.
Бурение знаменитой девонской скважины № 100 было начато в феврале 1944 года. 26 сентября из ее устья вырвался мощный фонтан нефти дебитом свыше 250 тонн в сутки!
Для дополнительного понимания ситуации я наконец-то начал изучать бумажные материалы, оставшиеся у нас после смерти отца. Их было немного, но они позволили более полно прояснить реальную роль Е.Я. Старобинца в открытии девонской нефти.
Оказывается, отец стал кандидатом наук только со второй попытки в 1948 г. Первая попытка была в 1946 г. Привожу описание того, что тогда произошло, по имеющимся у меня рукописным материалам и рассказам очевидцев.
1946 год.27 июня. В газете «Правда» 27 июня 1946 опубликовано Постановление Совета народных комиссаров СССР о присуждении Сталинской премии 1-ой степени* за: а) выдающиеся изобретения и б) коренные усовершенствования методов производственной работы за 1943—1944 годы» и за: а) выдающиеся изобретения и б) коренные усовершенствования методов производственной работы за 1945 год».
Премию получили: геологи треста «Туймазнефть» Мальцев, М.В. и Залоев Т.М. и главный геолог объединения «Башнефть» Трофимук, А,А., за открытие месторождений девонской нефти в Башкирии.
*Документ имеется в распоряжении автора.
1946 год. 12 июля. То есть, меньше, чем через месяц. во Львовский Государственный Университет им. Ивана Франко, приходит заявка от института ВНИГРИ на рассмотрение на ученом совете Университета диссертации Е.Я.Старобинца – «Туймазинский нефтеносный район и перспективы его развития», представленной на соискание ученой степени кандидата геолого-минералогических наук.
Тут надо отметить, что в те первые послевоенные годы ученое звание «кандидат геолого-минералогических наук» имело намного больший вес, нежели сейчас, когда кандидатов «штампуют» тысячами. Тогда счет шел на первые десятки, и кандидатское звание действительно служило критерием научной зрелости диссертанта.
Возникает естественный вопрос, почему защита проводилась во Львове, а не в Уфе, или в Москве? Дело в том, что после окончания войны, в октябре 1945 г., Е.Я. Старобинец приказом руководства «Наркомнефти» был переведен в штат института ВНИГРИ в звании старшего научного сотрудника (сейчас это называется «доцент») и направлен к довоенному месту работы, во Львов, на должность Начальника экспедиции ВНИГРИ по изучению нефтеносности Предкарпатья.
Основные выводы из содержания диссертации Е.Я. Старобинца заключались в том, что именно он обосновал необходимость бурения на девонские отложения, выполнил тщательный анализ успешных результатов бурения и, обобщив все имеющиеся геолого-геофизические материалы, предложил реальный план дальнейшей разведки месторождений девонской нефти. То есть, именно Е.Я. Старобинец является одним из тех, кто сыграл главную роль в открытии месторождения девонской нефти в Башкирии.
Члены Ученого Совета Университета в недоумении. Кто такой Е.Я. Старобинец? В списке Сталинских лауреатов его нет. Какое он имеет отношение к открытию девонской нефти? Руководство страны не может ошибаться. Если Сталинскую премию получили Мальцев, Трофимук, и Залоев, значит именно они, и только они, являются первооткрывателями девонской нефти в Башкирии. Причем здесь Е.Я. Старобинец?
Правда выясняется, что с 1941 по 1943 г.г. Е.Я. Старобинец работал в должности главного геолога треста «Туймазанефть». Треста, в котором в 1944 г. и была получена первая девонская нефть. А Мальцев М.В. работал в службе главного геолога в должности начальника геологического отдела. С 1944 г. и до окончания войны Е.Я. Старобинец работал директором ЦНИЛА «Башнефтекомбината», который как раз и курировал деятельность треста «Туймазанефть.
Ученый совет стоит перед сложным выбором. Принять эту работу означает, что Ученый Совет фактически как бы соглашается, что Е.Я. Старобинец незаслуженно не получил Сталинскую премию. Тем более, что некоторые «горячие головы»* вообще предлагают эту диссертацию опубликовать, как очень важную!?
А на дворе 1946 год! Всего год назад закончилась Великая Отечественная война. Всего полтора года назад Львов был освобожден от немецкой оккупации. И еще жив Сталин. И еще у всех в памяти события 1937 года. А Государственный Университет им. Ивана Франко только-только начал функционировать. Только-только был сформирован и утвержден состав Ученого Совета. И тут перед ним такой выбор! Конечно, эту диссертацию принимать нельзя!
Но формальности надо соблюсти. Назначаются оппоненты, в. т. числе, академик Украинской академии наук, профессор Львовского Университета В.А. Сельский. Рассылается реферат диссертации. Назначается день защиты.
*Документ имеется в распоряжении автора.
Последняя фраза очень важна. Ее надо отдельно прокомментировать. Эта борьба велась в самые критические годы войны. – 1942-1943 г.г. И фронт, и тыл остро нуждались в бензине, керосине и в других ГСМ. Действующие Туймазинские скважины давали нефть из неглубоких, т.н. угленосных горизонтов. Дебит каждой скважины составлял 4-7 тонн в сутки. Скважина на глубокозалегающий девон по прогнозу могла бы дать 150-250 тонн в сутки. Однако, бурение такой скважины стоило в 5-7 раз дороже, чем бурение неглубоких скважин. То есть, на эти деньги можно было бы пробурить дополнительно 5-7 неглубоких скважин и гарантировано получить еще 25-45 тонн нефти. А если скважина на девон окажется пустой? В годы войны реакция органов на это была невероятно жестокой, вплоть до расстрела. И такие случаи уже неоднократно бывали в той же Башкирии. Какой же убежденностью надо было обладать, чтобы решиться на такое бурение. При том, что Евгений Яковлевич уже был женат и имел троих малолетних детей.
*Документ имеется в распоряжении автора.
Зачитываются положительные отзывы от докторов наук, профессоров. Но вот отзыва Трофимука нет. Отзыва Мальцева нет. Вообще, Сталинские лауреаты, как бы остаются за кадром. В отзыве М.Ф. Мирчинка*, доктора геолого-минералогических наук (с 1953 г. член-корреспондент АНСССР), прямо указывается, что именно этот диссертант составил проект бурения знаменитой скважины №100 и настоял на реализации этого проекта.
*Документ имеется в распоряжении автора.
В отзыве Н.И.Толстихина, доктора наук*, отмечается, что Е.Я.Старобинец, за открытие девонской нефти в 1944 г. получил государственную премию первой степени. Но не Сталинскую премию!
*Документ имеется в распоряжении автора.
И в тексте диссертации открытым текстом пишется, что именно этот диссертант (будь он неладен), как раз и является одним из первооткрывателей (вместе с А.А. Трофимуком) девонской нефти.
Защита продолжается. Выступления оппонентов положительные. Диссертант выступил с разъяснением своей позиции по всем замечаниям оппонентов. Ученый секретарь просит присутствующих выступить.
И тут Евгений Яковлевич не выдержал. «Я мог бы при необходимости заклеить графическими материалами и стены, и потолок этой аудитории, но я думал, что имею дело с профессионалами (. )
Гробовая тишина. Ученый секретарь резюмирует, что, если больше выступать желающих нет, можно приступить к голосованию. Раздаются бюллетени. Томительное ожидание.
*Документ имеется в распоряжении автора.
Занавес.
То, что диссертацию «завалили» по политическим мотивам, а, не по существу, становится ясно буквально через два года. В 1948 г. Евгений Яковлевич представил на защиту диссертацию по результатам своей довоенной работы в Средней Азии в 1935-37 г.г. В отличие от первой эта диссертация не представляла особого практического интереса. Тем не менее защита прошла быстро, не вызвала никаких возражений и Е.Я. Старобинец получил ученое звание кандидата геолого-минералогических наук.
*Документ имеется в распоряжении автора.
Что можно сказать в заключении.
С одной стороны есть многочисленные публикации в открытой печати, включая воспоминания участников тех событий (правда, написанные через много лет), И художественно-документальные книги, типа «Туймаза» и «Девон» писателя Г.Д. Нагаева., в которых написано, что первооткрывателями девонской нефти в Башкирии являются геологи Мальцев М.В., Трофимук А.А. и Залоев Т.М.
С другой стороны, есть, подписанные известными учеными геологами, официальные документы, из которых следует, что в этом списке первооткрывателей девонской нефти обязательно должен присутствовать Старобинец Е.Я.
Я не берусь судить, с чем связано многолетнее умалчивание роли Е.Я. Старобинца в открытии девонской нефти. Видимо только дополнительные архивные материалы позволят пролить свет на этот вопрос.
Так выглядит сейчас памятная доска Так должна выглядеть памятная
у скважины №100 в Туймазах доска с именем Е.Я. Старобинца
Так же, как имя моего отца увековечили во ВНИИГАЗ-е, поставив ему в аллее славы памятник, как первому Директору института.
ДЕВОНСКАЯ НЕФТЬ ПРИКАМЬЯ
Открытие в 1929 году первого на востоке страны Верхнечусовского нефтяного месторождения положило начало активному освоению Волго-Уральской нефтегазоносной провинции, о существовании которой давно говорил академик Иван Губкин. В результате развернувшихся между Волгой и Уралом широкомасштабных разведочных работ вся страна узнала об обширных запасах «черного золота» «Второго Баку». В отличие от молодой кавказской, залежи урало-поволжской нефти были обнаружены в древних пластах пермского и карбонового периодов на глубине от 300 до 1200 метров.
Продолжая изучать геологическое строение этого огромного нефтеносного района, Губкин пришел к выводу, что углероды должны залегать там и в более глубоких девонских отложениях, формировавшихся свыше 300 млн лет назад. На запад от подножия Урала горизонтальные слои девона образуют огромные пологие складки, в приподнятых частях которых, по гипотезе ученого, могла скрываться нефть. Это было довольно смелое предположение, однако, помня о предыдущем «попадании» Губкина, его решили проверить на практике. Тем более наступила война: фронт и тыл остро нуждались в нефтепродуктах.
Одним из таких людей был буровой мастер Михаил Кропачев (на снимке справа). В 1929 году он жил в Верхнечусовских Городках, и, будучи еще подростком, попал в ту самую бригаду, которая вместе с профессором Преображенским искала в его селении калийную соль, а обнаружила первую на Урале нефть. И надо же такому случиться, что именно бригаде, которой руководил Кропачев, удалось стать первооткрывательницей уральского девона! 9 августа 1945 года из пробуренной ею разведочной скважины № 8 Северокамского месторождения был получен мощный фонтан девонских отложений, устремившихся на поверхность с глубины 1780 метров.
Тем временем партия и правительство громогласно объявили о начале «новой блестящей эры в развитии краснокамских нефтепромыслов» и бросили на дальнейшее разбуривание уральского девона дополнительные силы и средства. Но чем дальше разведчики врезались в глубинные недра Земли, тем яснее становилось, что их направили по ложному курсу.
Таким образом, поиски девонской нефти в Прикамье превращались в затратное, экономически невыгодное занятие. И все же вскрытие этих пластов, ставшее одной из самых громких трудовых побед пермских нефтяников в первые послевоенные годы и открывавшее перед ними, как тогда казалось, качественно новые горизонты, сослужило для отрасли хорошую службу. Неудачи при поиске продуктивного девона заставляли геологов постоянно задумываться, в каком направлении двигаться дальше. Тогда и родилась знаменитая идея Константина Шершнева, предложившего искать нефть в ловушках узких барьерных рифов, «живущих» в карбоне. Разработка этих залежей стала затем делом многих десятилетий, принесла заслуженную славу пермской нефти и экономическое благополучие всему региону. За то, что это случилось, необходимо сказать особое спасибо девонским углеводородам, столь быстро направившим местных нефтедобытчиков по верному пути.