для чего нужен лгбт
За чей счет продвигается трансгендерная идеология по всему миру, и кто за этим стоит?
American Conservative: как и за чей счет ЛГБТ-движения трансформируют мир?
Автор – Александр Белов
Если внимательнее посмотреть на то, кто именно выделяет средства на продвижение трансгендерной идеологии, выяснится, что зачастую деньги на такого рода благотворительность поступают от миллиардеров, вложившихся по-крупному в медицинскую отрасль. Они, создавая спрос на услуги этой отрасли, могут снять обильные сливки с появившегося спроса на изменение тел и умов новых представителей нетрадиционных ориентаций.
В статье, вышедшей в августе 2018 года в издании New Yorker, журналист Элизабет Кольберт задалась вопросом, способствуют ли те или иные филантропы решению проблем или же они создают новые. Она описала особую форму благотворительности, в рамках которой выделение средств на улучшение той или иной ситуации часто напрямую сопряжено с тем, как это улучшение видит конкретный спонсор. К людям же, которые стремятся решить существующие проблемы, относятся как к детям, за которых такой жертвователь решает, что для них лучше.
Иван Шилов © ИА REGNUM
По словам Кольберт, такая форма благотворительности превращается в своеобразную эксплуатацию. К этому можно добавить лишь то, что это не только эксплуатация, но и социальный инжиниринг, который преследует конкретные цели и за которым стоят определенные элитные круги. Прекраснее всего подобного рода филантропию можно наблюдать на примере современного ЛГБТ-движения, пишет Дженнифер Билек в статье, вышедшей 27 июля в The American Conservative.
Отстаивающие права представителей нетрадиционной ориентации движения и организации, которые появились во время сексуальной революции 1960-х годов в США, мало похожи на те гигантские и влиятельные неправительственные организации, которые работают на продвижения однополых связей сегодня. То, что начиналось со стремления простых людей добиться юридического и общественного признания однополых отношений, превратилось в полномасштабную социальную трансформацию. Тогда же к категории того, что нужно защищать под радужным знаменем, добавили и «фетиш взрослых мужчин» – транссексуализм. Поборники однополых отношений не только стали называть это направление трансгендеризмом, но и смогли превратить в норму расстройства полового развития, также известные как интерсексуальность.
Гей-парад в Амстердаме
Наиболее коварной концепцией, продвигаемой под флагом ЛГБТ, может считаться обтекаемое понятие «гендерной идентичности». Под этим термином понимается то, как люди воспринимают себя в отношении социально выстроенных половых моделей поведения. Он тем не менее носит не столько описывающий, сколько приписывающий характер – у того или иного человека есть право, как считают поборники этой идеи, заставлять других признавать истинность выбранной им идентичности. Кроме того, у такого человека появляется право менять свое тело медицинским образом, чтобы оно в наибольшей степени соответствовало выбранной человеком идентичности. Если же учесть громадное фармацевтическое лобби в Конгрессе и то, что ряд из наиболее активных филантропов, которые поддерживают ЛГБТ-движения, тесно связаны с крупными фармацевтическими компаниями, на этот медицинский компонент стоит обратить особое внимание.
Идеология гендерной идентичности и трансгендер появились в западном культурном пространстве не ранее десятилетия назад, но их распространение сравнимо по скорости и разрушительности с пандемией COVID-19. Хотя определенные сопутствующие изменения уже имели место в языке, законодательстве, статистике, появлении безопасных зон и других сферах, за накачиванием здоровых детей препаратами и введением специальных учебных планов не стояли простые активисты. Напротив, продвигать их стали филантропы-миллиардеры, которые сняли обильные сливки с превращения разного рода диссоциаций и нарушений в норму, которую нужно поддерживать медикаментозно.
Например, Мартин (Мартина) Ротблатт, который сам называет себя транссексуалом и трансгуманистом, был первым, кому удалось создать юридический документ, поддерживающий идею о том, что несогласие человека с его биологическим полом – это вещь нормальная. Позднее этот документ стал Международный гендерный биллем о правах, который узаконил эту диссоциацию. Затем Ротблатт стал самым высокооплачиваемым генеральным директором в биофармацевтической отрасли, с помощью денег и связей продвигающим идеологию и нормализацию трансгендеризма. Он верит в то, что защита полового диморфизма сопоставима с борьбой против южноафриканского апартеида.
Джеймс (Дженнифер) Притцкер вместе со своей семьей, одной из богатейших в США, влил огромные суммы в американские институты для продвижения концепции телесной диссоциации, прикрыв это нарушение эвфемизмом «гендерной идентичности». При этом семья Притцкеров сделала огромные инвестиции в медицинскую промышленность.
В 2000 году еще один миллиардер Джон Страйкер, унаследовав многомиллиардную медицинскую корпорацию, создал очередную гигантскую НПО по защите права ЛГБТ – Arcus Foundation. Эта благотворительная организация была настолько огромной, что ему пришлось создать дополнительную организацию лишь затем, чтобы следить за ее деятельностью. В 2006 году Arcus профинансировал создание организацию Movement Advancement Project, в задачи которой входил мониторинг сложной системы продвижения идеологии и финансирования, которая сложилась к тому времени, с целью внедрения гендерной идентичности и трансгендерной идеологии и культуры.
Иными словами, медицинская корпорация, финансово заинтересованная в том, чтобы побуждать людей идентифицировать себя как трансгендеров, напрямую направляет деньги и активы в свой благотворительный фонд, чтобы этот фонд способствовал этому процессу от ее имени и тем самым приносил еще больше денег и приводил новых клиентов в корпорацию.
Arcus влил миллионы долларов в такие благотворительные организации, как Tides, Proteus и Borealis. Узнать наверняка, используют ли эти организации деньги фонда для продвижения нормализации трансгендеризма, возможности нет, но можно не сомневаться, что столь дорогое для Arcus дело не осталось совсем без внимания.
Сотни тысяч долларов пошли в организации планирования семьи. Arcus выделил значительный грант Джоанне Олсон-Кеннеди, сомнительному персонажу на арене трансгендеров. Фонд финансировал тюремные проекты и иммиграционные организации с акцентом на нормализацию трансгендеризма у детей. Arcus финансирует религиозные организации по всему миру.
Это не мелочи! И получение каждого гранта Arcus зависит от того, подтверждает ли получатель свою приверженность «политике разнообразия и интеграции» – курсу, который, конечно же, во многом включает утверждение идеологии гендерной идентичности и трансгендеризма.
Движения за права трансгендеров и продвижение гендерной идентичности поддерживает намного большее число благотворительных организаций, в том числе Тим Джил и его фонд, а также Джордж Сорос и его «Открытое общество». Как и Мартин Ротблатт, Дженнифер Притцкер и Джон Страйкер, Джил, который вложил огромные средства в искусственный интеллект, и Сорос, сделавший значительные инвестиции в крупные фармацевтические компании, сорвут большой куш, создав с помощью своей благотворительной деятельности спрос на трансформацию тел и умов.
Поражает то, насколько мало обсуждается возникающий в этом случае конфликт интересов. Благотворительная организация Arcus финансирует даже Американскую психологическую ассоциацию (АПА), ведущую научную и практическую организацию, представляющую психологию в Соединенных Штатах и насчитывающую более 118 тыс. членов. В 2005 году АПА создала INET с тем, чтобы помочь организациям-членам улучшить благосостояние «людей разного гендера».
До включения гендерной идентичности и появления денег Arcus APA INET была сосредоточена исключительно на проблемах ЛГБТ. В 2008 году АПА создала Целевую группу по гендерной идентичности и гендерной дисперсии, а в 2015 году разработала руководящие принципы для оказания помощи психологам в предоставлении транс-позитивной поддержки «трансгендерам» и «гендерно несоответствующим» людям. Психологов «поощряли» изменить свое понимание пола, расширяя диапазон вариаций, рассматриваемых как здоровые и нормальные.
Может ли демократия противостоять такой «благотворительности», задается в заключение автор. Может ли существовать подлинная демократия, когда с помощью субсидируемого налогоплательщиком фигового листа благотворительности миллиардеры могут так быстро и легко разрушить реальность биологического пола, подкупая благотворительные организации, политиков, исследователей и профессиональные ассоциации? В скором времени мы это узнаем.
КОМУ ВЫГОДНО ЛГБТ?
Обезьяны атакуют | Aftershock.news
Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях, постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания». Все Конференции – открытые и совершенно безплатные. Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…
«Надо держаться подальше, нельзя им доверять» 30 лет назад гомосексуальность перестали считать болезнью. Почему в России все иначе?
Фото: Robin Utrecht / Shutterstock / REX
Ровно 30 лет назад Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) исключила гомосексуальность и бисексуальность из списка психических расстройств. Трансгендерность в 2018 году была перенесена из раздела психических расстройств в раздел вопросов, связанных с сексуальным здоровьем. Однако негетеросексуальные и нецисгендерные россияне до сих пор сталкиваются с дискриминацией даже в кабинете у психологов — людей, которые менее остальных должны быть подвержены предрассудкам по отношению к своим клиентам. По просьбе «Ленты.ру» психолог-логотерапевт, сооснователь движения «Психология за права человека» Кирилл Федоров поговорил с российскими психотерапевтами о том, почему части профессионального сообщества в России сложно принять факт депатологизации сексуального и гендерного разнообразия.
«Очень много гомофобии и трансфобии среди врачей»
Амина Назаралиева, врач-сексолог, врач-психотерапевт, соучредитель Mental Health Center:
Я живу в весьма специфическом профессиональном пузыре, который состоит из замечательных специалистов. Как только я выхожу из этого пузыря, я сталкиваюсь с чудовищными объемами ненависти к любым людям, которые отличаются. Можно взять любую инаковость. Очень много гомофобии и трансфобии среди врачей вообще, среди психиатров чуть меньше, чем среди врачей других специальностей, а среди психотерапевтов меньше, чем среди психиатров.
Но ситуация меняется к лучшему. Быть гомофобом или трансфобом в профессиональном сообществе становится стыдно. Это происходит благодаря работе ЛГБТ-активистов. И сейчас много просвещения, в том числе в СМИ, благодаря тому, что туда приходят все больше представителей другого поколения, молодые люди и молодые женщины, которые поднимают разные социальные проблемы. Все это помогает переосмыслять вопросы, связанные с ЛГБТ-сообществом.
Отдельная распространенная проблема — конспирологическое мышление.
Очень часто я сталкиваюсь с аргументами о том, что все это «происки гей-лобби, Запада, политика толерантности, которая нам навязывается».
Вот, путем голосования исключили гомосексуальность, «нельзя так делать, и все «нормальные» люди понимают, что все это противоестественно».
Фото: Danish Siddiqui / Reuters
И идея о естественности тоже играет большую роль. С одной стороны, в этой дискуссии кого-то можно убедить, что это естественно, приводя в пример богатство сексуального поведения в животном мире, с другой стороны, права людей нужно защищать не только и не столько из-за этого. Не нужно медикализировать, стигматизировать сексуальность других людей до тех пор, пока это не нарушает свободу других людей или не вызывает тяжелый дистресс у самого человека.
Думаю, начинать нужно с просвещения и образования. Мы от этого точно все выиграем. Я не уверена, что, например, законодательный запрет лечения гомо/бисексуальности и трансгендерности в России без активного просвещения на эту тему не навредит больше, чем если бы его вообще не было. Специалисты не будут понимать, почему это запрещено, и я боюсь, что подобные практики просто уйдут в подполье. Афишировать никто не будет, но заниматься этим не перестанет. И, возможно, это приведет к новой волне всех эти обсуждений про насаждение «ненормы», окна Овертона и гей-лобби из Европы.
«Расстройства связаны не с идентичностью, а с реакцией мира на нее»
Психологические проблемы ЛГБТ-людей связаны с обстоятельствами, в которых они живут. Точно так же, как, например, бедные люди страдают чаще от депрессии и алкоголизма. Но это не делает бедность психическим расстройством. Поэтому, например, в МКБ-11 (Международная классификация болезней 11-го пересмотра, — примечание «Ленты.ру») и трансгендерность перенесена из раздела психических расстройств в раздел сексуального здоровья. Трансгедерность сама по себе не является психическим расстройством, а те расстройства, которые мы встречаем у транс-людей, связаны не с их гендерной идентичностью, а с реакцией мира на нее. По этой же причине ЛГБТ-подростки чаще заканчивают жизнь самоубийством, чем их гетеросексуальные сверстники.
Если вы не эксгибиционист, не садист, не насильник, у вас есть право заниматься тем сексом, каким вы хотите. ВОЗ неинтересно, что вы делаете в постели. Делайте все, что хотите, пока мир или вы сами от этого не страдаете.
Фото: Vahid Salemi / AP
Мир явно не страдает от того, что какой-то процент людей является геями, лесбиянками, бисексуалами. Мы ведь не называем болезнью пристрастие к кроссовкам — от того, что люди ходят в кроссовках, человечество не страдает. Но если вас злит, что кто-то носит кроссовки, то вы не начнете создавать целые отряды людей против тех, кто носит кроссовки и не будете доказывать, как кроссовки патологично влияют на свод стопы, почему кроссовки хуже балеток, говорить о том, что наши предки не носили кроссовки, что кроссовки появились только в XXI веке.
Ненависть, стигма, непонимание сами по себе разрушают любое психическое здоровье, в том числе ЛГБТ-людей. Если взять цисгендерного и гетеросексуального человека и отправить куда-нибудь в племя каннибалов, где он будет жить в бесконечном страхе, что его могут съесть, что все на него смотрят как на мясо, то очень быстро он начнет замечать ухудшение своего психологического здоровья.
«Разговор о гомофобии — разговор об отношении к меньшинствам»
Сергей Бабин, президент Российской психотерапевтической ассоциации, врач-психотерапевт, доктор медицинских наук:
Я считаю, что психиатрия в целом из всех медицинских наук максимально политизирована. И это ее нормальное состояние. Почему нет? Я вообще не очень понимаю разговор о том, что где-то есть чистая наука, а вот где-то есть реальность. Ну какая чистая наука, когда где-то людям не дают права, отбирают детей, принудительно лечат? Никакой чистой науки, конечно, здесь быть не может. Чистая наука — это про мышей в лаборатории.
Если говорить о той же депатологизации трансгендерности, понятно, что она остается в МКБ, но сам факт, что это уже не психическое расстройство, а особенности сексуального здоровья, имеет большую разницу с точки зрения восприятия людей. Иллюзия, что все психические расстройства и заболевания — это какая-то наука, а исключение гомосексуальности из классификации — это вот политика.
Вся психиатрия несет договорной характер. Мы встречаемся, дискутируем и голосуем: включать или не включать. Неважно про какую рубрику идет речь. Любая рубрика МКБ принимается через голосование экспертов.
Российские психотерапевты и психологи — часть российского общества в целом. Российское общество не очень толерантно. И психотерапевты так или иначе тоже транслируют существующие предубеждения, к сожалению. Разговор о гомофобии — это же разговор о стигме, об отношении, в общем, к меньшинствам. И это более широкая проблема. Да, отношение к ЛГБТ-меньшинству более актуально и негативно выражено, но наш социум нетолерантен к любому меньшинству — сексуальному, религиозному, иному внешнему виду, людям с инвалидностью. В обществе много внутренней агрессии, которая периодически находит выход в отношении того или иного меньшинства.
Фото: Carl Court / Getty Images
Сказать, насколько распространена гомофобия и трансфобия в профессиональном сообществе, сложно. Этот вопрос требует дополнительных исследований. Я допускаю, что это ошибка, аберрация личного впечатления. Гомофобные взгляды могут ярко транслироваться в интернете и больше бросаться в глаза. Возможно, такие взгляды распространены не так широко, как нам кажется, потому что «все остальные хорошие люди просто помалкивают».
«Давайте мы не будем поднимать эти темы, а то сейчас набегут сумасшедшие»
Конечно, специалистам необходимо рефлексировать на эту тему, осознавать, что происходит и что они публично высказывают. Наша профессиональная среда должна выступать как источник более зрелых взглядов и мыслей. Хотя с этим есть сложности: и образование хромает, и подготовка, и личная проработка этих вопросов. Далеко не во всех курсах рассматривают особенности работы с тем или иными маргинальными (с точки зрения социума) группами. В этой работе, безусловно, есть своя специфика.
Часть коллег не осознает даже необходимость специфической подготовки. Если осознал — это уже хорошо, значит, хотя бы специалист рефлексирует. У нас в профессиональном сообществе, к сожалению, отсутствуют площадки, где я могу обсудить, в том числе, и свои сомнения в безопасной для себя среде. В одной тусовке на меня навесят ярлык гомофоба, а в другой среде мне скажут: «Да не парься, гореть им в аду, они все больные. » И не хватает такого места в профессиональной среде, где это можно спокойно обсудить, посомневаться.
ЛГБТ-тематика не очень широко обсуждается в профессиональной тусовке. Безусловно, круг людей, которым интересна эта тема, расширяется. Но было бы неплохо вносить эти темы в более широкое профессиональное сообщество. Например, психотерапия тревожных расстройств звучит на всех конференциях, неважно, чему они посвящены — детям, старикам, аналитикам, когнитивистам. А вот, например, проблема гомофобии, помощи ЛГБТ-клиентам редко является просто одной из тем на общих конференциях. Это, в том числе, проблема и организаторов подобных мероприятий, которые тоже неидеальны и тоже имеют свои латентные фобии. Есть свои опасения, как бы чего не вышло: «Давайте мы не будем поднимать эти темы, а то сейчас набегут сумасшедшие и нам потом надо будет объясняться». И даже какие-то позитивные вещи делаются с определенной оглядкой.
Я думаю, что профессиональное сообщество должно четко заявлять, что мы не поддерживаем конверсионную терапию — изменение сексуальной ориентации или гендерной идентичности любыми способами, включая психотерапевтические. Но это не говорит о том, что если ко мне обращается клиент с неуверенностью, например, в своей сексуальности, я не помогу ему эту уверенность приобрести. Это разные вещи. Исследование его неуверенности не означает, что я тяну его в сторону собственной ориентации.
Или, например, если ко мне приходит клиент с признаками гендерной дисфории, это не означает, что я ему сразу говорю: «Давай вот сейчас тебе будем колоть гормоны, а через полгода операции сделаем». Насколько мне известно, в большинстве стран в рекомендациях конверсионной терапии нет. И если мы говорим про медицину, формально то, чего нет в рекомендациях, — то и запрещено. Я в принципе не очень хорошо отношусь к официальным запретам, но, возможно, в нашей стране это была бы такая символическая вещь, и скорее было бы позитивным шагом, который включал бы в себя просветительский компонент для населения.
«Научные достижения имеют больший вес, чем законодательные запреты»
Светлана Штукарева, психолог-логотерапевт, руководитель Высшей школы логотерапии Московского института психоанализа:
Мне кажется, гомофобия вытекает из позиции, что любой другой, отличающийся от меня человек — враг. Позиция «Другой — это всегда опасность». Неважно, речь идет про ЛГБТ или человека с психическим расстройством, с диабетом, онкологией — «надо держаться подальше, нельзя им доверять». Это радикальный вариант, который, на мой взгляд, среди психологов встречается около 10 процентов. Весьма вероятно, что процент может быть другой, потому что есть люди, которые не высказывают свое мнение по этому вопросу.
Первое, что нужно сделать психологу, который хочет изменить свои гомофобные установки, — это признать их наличие. Безапелляционно и спокойно. Если я хочу изменить их, то я могу обратиться к людям, которые больше меня разбираются в этих вопросах, я буду читать специальную литературу, я пройду личную терапию, пройду супервизию или интервизию, попрошу помощи в социальных сетях.
Но мне кажется здесь принципиально важным не бороться с тем, чтобы эти переживания, взгляды ушли, а стараться, чтобы пришли еще и другие переживания. Я буду стараться, чтобы пришли еще и другие переживания. Я скажу: «да» другому отношению, и это будет автоматически подразумевать «нет» негативному отношению к ЛГБТ-сообществу. Необходимо развивать в себе умение видеть Человека в человеке. Видеть, что есть какие-то вещи, которые мне по каким-то причинам могут быть не близки, но я буду искать то, что мне будет близко в этом человеке. Необходимо развивать в себе умение видеть Человека в человеке. Видеть, что есть какие-то вещи, которые мне по каким-то причинам могут быть не близки, но я буду искать то, что мне будет близко в этом человеке.
Фото: Spencer Platt / Getty Images
Бывает, что-то не стыкуется между двумя людьми, какие-то взгляды, системы ценностей. Но я буду искать то, в чем я буду с ним стыковаться, оставив расхождения на обочине. Проявить интерес к сути в человеке, узнать, чем же он вообще дышит, не смотреть на очевидные характеристики, а пойти в глубину или в высоту. Если я ловлю у себя какое-то непринятие к другому человеку, я стараюсь узнать его лучше. Вижу то, то мне не нравится, и задаю себе вопрос: «А еще что, что еще я могу увидеть? Чем он еще может быть мне интересен? Чем еще человек богат?»
Важно проявлять любопытство к Другому. Важно найти вещи, в которых мы совпадаем. И это может быть какая-то мелочь, деталь. Но может стать большим шагом в понимании того, что это на самом деле за человек. Искать сутевое и обращаться к этому сутевому в человеке.
Важно просвещение и супервизии. Например, со студентами обсуждать, как бы мы работали в психотерапии с клиентом, который является представителем ЛГБТ-сообщества: «Давай проиграем этот вариант. Что мы видим? Как бы мы поступили? Почему мы бы так поступили? Как можно было бы иначе поступить?» И мне кажется важным, чтобы психологи видели то человеческое страдание, которое является результатом отвержения со стороны других.