для чего нужны небоскребы
Взгляд свысока
Зачем сегодня строят небоскребы: для жизни, работы, экономии или для престижа
Эксперты прогнозируют, что небоскребы будут активно расти (без учета Москвы), преимущественно в Екатеринбурге, Саратове, Новосибирске, Владивостоке, Нижнем Новгороде и Петербурге.
«Российская газета» провела совет экспертов со специалистами этих городов. Выяснилось, что не все они разделяют такие прогнозы.
Что это? Это когда для тех, кто проектирует, строит и продает, главными приоритетами становятся комфорт, качество и безопасность жизни будущих обитателей тех же небоскребов, экологическая и социальная ответственность.
Что любопытно. Даже те наши эксперты, которые говорили о необходимости высотных зданий для их городов, признались, что сами все-таки предпочитают жить в обычном доме, а не в человейнике.
Квартиры на последних этажах высоток оказываются дороже на 30-40 процентов. За что берут? За панорамный вид из окон! По статистике, 10 процентов горожан предпочитают верхние этажи.
Вашему городу нужны высотки?
Господа эксперты, так нужны вашему городу высотки?
Валентин Аникеев, членкор Российской академии архитектуры и строительных наук:
С трех сторон омывается морем, так что расти некуда. А поскольку Владивосток стал финансовым и бизнес-центром Дальнего Востока, то должен иметь определенный формат, указывающий на некую столичность. Думаю, высотки, в которых бы размещали органы управления, могли бы указывать на это. У нас уже есть и административные высотные здания, и жилые. Они отлично смотрятся на сопках.
Аркадий Чернецкий, первый заместитель главы Комитета Совета Федерации по федеративному устройству, региональной политике, местному самоуправлению и делам Севера:
В плане развития высотного строительства я считаю Екатеринбург новаторским городом. У нас есть проекты новых небоскребов.
То есть высотка больше вопрос престижа, чем экономической выгоды?
Иначе бы не строили. Первая жилая высотка была сдана в Екатеринбурге почти 15 лет назад. И уже с тех пор фоновая застройка в городе стала высотной. На дома этажностью 25+ приходится около половины площади возводимого жилья. Построены десятки многоэтажных комплексов, многие из них высотой более 100 метров.
Где в городе эти комплексы больше необходимы: на периферии или в центре?
Аркадий Чернецкий: Общественные и офисные здания, в том числе и высотные, нужны не только в центре.
Деловая жизнь должна развиваться и в отдаленных районах, чтобы сократить так называемую маятниковую миграцию. Я считаю, что на периферии нужно проектировать офисные центры, бизнес-центры, центры деловой и досуговой активности, отвечающие требованиям безопасности и комфорта.
Владивосток как место проведения Восточного экономического форума мог бы обзавестись деловым центром, в котором высотные здания были бы уместны. Он подчеркивал бы значимость. Ведь имиджевая сторона в бизнесе, тем более международном, имеет значение.
Владимир Линов, заслуженный архитектор России, член Градостроительного совета Санкт-Петербурга:
Буду категоричен. Высотные здания в Петербурге не нужны вообще! Это моя позиция, но не все члены Градостроительного совета ее разделяют.
Почему не нужны? Не вписываются в эстетику города?
Владимир Линов: Да! Эстетически высотные здания не совместимы с исторической застройкой Петербурга. И могут исказить идентичность архитектурного облика, который признан во всем мире эстетической ценностью!
В Петербурге уже есть Лахта-центр, высотка на 40 этажей на площади Конституции, а также несколько десятков жилых высоток в районах новой интенсивной застройки. Но высотки и массовая застройка ими наносит вред здоровью и социальным отношениям жителей.
Но экономически это выгодно.
Владимир Линов: Экономически такие здания целесообразны при дефиците земельных участков в деловых центрах городов. Они позволяют получать доход от сдачи в аренду деловых площадей в местах наибольшего скопления людей.
А в Петербурге много пустующих или слабо используемых участков и в историческом центре, и вокруг него, на старых промышленных территориях.
Зоя Рюрикова, председатель правления Нижегородского отделения Союза архитекторов России:
У Нижнего Новгорода тоже есть свое историческое лицо. И не стоит гнаться за Москвой. Делать ставку на дома выше 75 метров, когда есть куда расти вширь. Тем более что многоэтажная жилая застройка быстро деградирует.
Это становится понятно, когда войдешь в подъезд дома, построенного в 1980-х годах. Нужно искать новые типы особенно социального жилья, понимая, как оно будет жить во времени.
Сергей Дядченко, член правления Саратовского отделения Союза архитекторов России:
В мире есть примеры городов, которые построены под одну высоту, Париж, допустим. Есть города, которые характеризуются разновысотной, в том числе высотной застройкой.
Александр Ложкин, главный архитектор Новосибирска:
Где предпочитаете жить: в обычном доме или башне
Если бы у вас был выбор, где предпочли бы жить: в обычном доме или в высотном?
Сергей Дядченко (за высотки в городе): Давайте я скажу не свое мнение. Проводилось социологическое исследование в Саратове. Примерно 40 процентов граждан желают жить в индивидуальных домах или таунхаусах. А остальные готовы жить в многоэтажках. Вопрос, в обычном многоэтажном доме или в высотном, для большинства не столь важен.
Владимир Линов: Я живу в квартире, находящейся в трехэтажном доме в центре Санкт-Петербурга. И это мой выбор, который меня устраивает.
Кстати, большинство жителей, опрашиваемых в разных странах мира (от 40 до 80 процентов), предпочитают жить в городе, но в односемейном доме на собственном участке от 400 квадратных метров.
Самым комфортным и востребованным жильем во всем мире является квартальная застройка в 5-8 этажей. Но у горожанина обязательно должен быть выбор: жить в пятиэтажке или в высотке.
Кстати, недавно в России провели любопытный опрос. Для начала поинтересовались, хотят ли люди, чтобы в городе появились небоскребы. Половина ответила утвердительно.
Но когда их спросили, какой этаж они бы выбрали, лишь несколько процентов отдали предпочтение высоте.
Кому нужны небоскрёбы? (часть 1)
Начнем перечисление странностей.
Но, на этом странности не заканчиваются. Всем известно, что в многоэтажных домах размещаются или офисы, или жилье. Возникает вопрос: почему только они? Ведь, есть еще сооружения промышленного, сельскохозяйственного, складского, торгового назначения, крытые автостоянки, школы и детские сады, театры, кинотеатры, стадионы, и т. д. Вспомним аргументы сторонников: дорогая земля, экономия на коммуникациях. Все они должны распространяться не только на офисы и жилье, но и на все типы зданий вообще. И не только зданий. Например, кладбища. Почему бы не хоронить мертвецов в высоких башнях. Какая бы экономия земли была. Вместо огромного кладбища один небоскрёб.
«Тенденция, однако». Мы постоянно видим концептуальные, не расчитанные на воплощение проекты небоскрёбов-свинарников, небоскрёбов-фабрик и тому подобное. Все они воспринимаются как юмор. Никто в здравом уме не думает, что они когда нибудь будут воплощены. Возникает вопрос: почему? Почему дорогая земля, экономия на коммуникациях является аргументом в пользу только офисного высотного строительства? Что, заводам не нужны дешевые коммуникации, электроэнергия, короткие подъездные пути? Почему на дорогой городской земле выгодно строить многоэтажные офисы, но не выгодно многоэтажные заводы?
На фотографии, сделанной с мюнхенской телебашни мы видим заводы BMW. М алоэтажные корпуса в которых идет производство автомобилей и небоскреб для руководства. Возникает вопрос: почему не наоборот? Если БМВ хотела бы компактнее разместиться, то она могла бы сосредоточить все производство и офисы в одном небоскребе. А если на компактность наплевать и места не жалко, то зачем нужно было строить небоскреб? Учитывая, что это окраина города и земля здесь дешевая (а БМВ фирма небедная), приходится констатировать факт: небоскреб здесь исключительно ради имиджа (или, по простому говоря, для понтов). Кстати, в истории с газоскребом этот мотив никто не скрывает. Но, почему-то считается, что это какое-то исключение и во всех остальных случаях высотки строят из чисто экономических соображений.
Еще проекты:
В связи с этим странность третья: существуют некоторые участки поверхности земли, ничем, по сути, не отличающиеся от всех остальных, где стоимость земли на порядки выше, чем где-либо. На этих участках, чаще всего совпадающих с центрами старых городов, происходит массовое сверхдорогое высотное строительство. Но, как я уже говорил выше, высотным становится далеко не все типы зданий. То, что не растёт вверх, выметается за пределы этих аномальных зон. Все знают о трагической ситуации, сложившейся вокруг архитектурного наследия. Но, из центров городов выдавливается не только культура. Исчезает промышленность и торговля.
Американцы, конечно, тоже люди. И они не могли не поддаться массовым заблуждениям 20 века. Многоэтажное жилое строительство не обошло стороной и Америку, но там его последствия были особенно печальными. Вот, чем всё это закончилось:
Теперь же займемся поиском ответа на вопрос о том, насколько компактнее по площади многоэтажный город. Нас все время пугают, что если бы все жили в маленьких домах, то город разросся бы до бесконечных размеров. Что не осталось бы лесов и сельхозугодий. Насколько это соответствует действительности?
Сравним, например, современную Москву с тем же городом в конце 19 века, то есть до массового строительства доходных домов. Город был 1-2 этажным, в значительной степени деревянным, с садами и огородами. И при этом, это был миллионный город. С тех пор население города увеличилось в 10 раз, а территория в 15 раз. Жилая площадь на одного человека в 4 раза. Получается, что если бы город сохранил бы свою прежнюю этажность, то при нынешней численности он был бы по площади больше в 2,7 раз. Если представить себе город в виде круга, то его радиус был бы больше примерно на 11 километров. То есть, можно грубо предположить, что от МКАДа по всем направлениям нужно прибавить 11 километров. То есть, до южных границ совеменного района Бутово. Не сильно много, я бы сказал. Стоило ли ради этих жалких 11 километров городить этот многоэтажный огород?
Для тех, кого удивят эти выводы напомню, что большую часть территории города составляет не жилая и не офисная застройка, а промзоны, склады, дороги и прочие нежилые и, заметьте, не многоэтажные территории. Так что, увеличивать нам придется не всю территорию города, а лишь ее небольшую часть. И не в десятки раз, а гораздо меньше.
Многоэтажные здания дают гораздо большее количество квадратных метров площади, чем малоэтажные. Но, и расстояние между многоэтажными домами гораздо больше. Для этого есть масса причин. Тут и инсоляция, и необходимость большого количества парковочных мест, и нормативы, определяющие количество зеленых насаждений на одного человека, и многое другое. Кстати, по рассчетам специалистов, малоэтажные таунхаусы могут создать плотность застройки, сравнимую с девятиэтажными домами. Другое дело, нужна ли такая плотность. Но, об этом несколько позже.
В следующих частях мы поговорим об офисных высотках, о транспортной проблеме и об эстетике высотного города. А пока всё.
Зачем городам нужны небоскребы: 5 ответов эксперта
«Московский скайлайн меняется каждую минуту», — рассказывал главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов на конференции АРХ Москвы, посвященной высотному строительству в столице. Как девелоперы выбирают площадки для развития высотного строительства, можно ли построить модный небоскреб и насколько сложнее строить высотные объекты в сравнении с классическими многоэтажками?
Редакция «РБК Недвижимости» поговорила с Михаилом Хвесько, исполнительным директором Capital Group — одной из компаний — лидеров небоскребостроения в Москве.
1. По каким параметрам и причинам девелопер определяет высоту будущего проекта? Как принимается историческое решение — здесь будет небоскреб?
— Первое, на что мы смотрим, — это контекст места. Если говорим о пределах Садового и Бульварного кольца, исторической части города, то здесь небоскребы наименее уместны. Хотя в мире есть и такие примеры, когда в окружении малоэтажной застройки в процессе реконструкции какого-то уже существующего объекта из него «вырастает» башня, — тот же The Shard в Лондоне или штаб-квартира Европейского центрального банка (Europäische Zentralbank).
Другой случай — когда площадка уже развивается в типологии небоскребов как отдельное городское образование с высотным строительством, как, к примеру, Canary Wharf в Лондоне, «Москва-Сити» в Москве или La Défense в Париже. В таких случаях концептуально будет правильно в этой же типологии продолжать развитие территории.
Вообще, контекст при выборе этажности решает очень многое. Всем понятно, что на берегу моря или крупного водоема небоскреб не будет интересным: в таких местах людям важно быть ближе к воде, чувствовать свежесть ветра, бриз. В этих проектах важны террасы и балконы — внутреннее пространство как бы должно перетекать в наружное. Небоскребы для таких архитектурных решений приспособлены плохо. В ситуациях же, когда очевидных территориальных или исторических ограничений для небоскреба нет, при визуально-ландшафтном анализе и анализе объемно-планировочных решений мы взвешиваем все потребности и возможности продукта и тогда думаем, какую типологию лучше применять.
Если решение принимается в пользу небоскреба и мы определяемся с его высотой, то дальше уже подхватываем технические условия и требования. И здесь отталкиваемся также от функционального назначения объекта. Если мы говорим о формате МФК внутри одной башни, то офисы, конечно, нужно располагать в нижней части здания. Но бывают и другие задачи. К примеру, в случае с офисами, имея возможность построить две башни высотой по 200 метров вместо одной 400-метровой, более рациональным будет первый вариант. Почему? Потому что офисный функционал очень сильно зависит от вертикального транспорта, то есть большое количество людей нам необходимо быстро доставлять на разные этажи. В современном офисе класса А за пять минут мы должны иметь возможность перевезти 15% пользователей башни. При этом среднее время ожидания лифта должно составлять около 30 секунд, и нужно еще заложить в расчеты правильное количество лифтов, их скорость, размер кабины.
Если мы строим супервысокий офисный небоскреб, то в какой-то момент рискуем упереться в неэффективность — запроектировать слишком много лифтов или создать очень больше ядро здания. Это, в свою очередь, приводит к неэффективности выбранной высоты объекта. Тогда появляются новые решения — транзитные лифты, которые перевозят людей группами до середины небоскреба, где им нужно выйти и распределиться в другие лифты. Де-факто для пользователей создается ситуация, когда две башни будто стоят друг на друге. Вот этого при строительстве небоскребов лучше избегать.
2. Насколько сложнее построить небоскреб в сравнении с обычной многоэтажкой?
— Небоскреб — это на сегодняшний день один из самых сложных с технологической точки зрения видов гражданского строительства, его возведение на 30–40% дороже, чем многоэтажного проекта аналогичного класса. Кроме того, при строительстве небоскреба нельзя ошибиться. Для нас как для девелопера это всегда непростая задача, потому что горизонт реализации высотного проекта может составить до шести лет. Строительство небоскреба — это, как я уже говорил, выстрел, и нужно хорошо прицелиться. Все линии работы над проектом сходятся к одному очень сложному инженерному объекту, который должен соответствовать массе требований: с точки зрения и техники, и продукта для будущего потребителя. 50–60 тыс. кв. м соприкасаются с землей в одной точке площадью всего 0,8–1 тыс. кв. м.
В типовой застройке, где строительство ведется корпусами, риски существенно ниже, в том числе финансовые. Даже если те же 60 тыс. кв. м разбить на десять домов по 6 тыс. кв. м, то после возведения двух-трех корпусов, потратив треть инвестиций и пройдя треть рисков, уже можно оценить, как поменялся рынок, что-то улучшить. Есть время и возможность при строительстве последующих домов внести необходимые изменения. Каждый раз в этом случае ты рискуешь на треть. В небоскребостроении вся сумма — одна большая инвестиция, и если ты ошибся с продуктом или квартирографией, то рисковать придется совсем иными суммами, фактически всем бюджетом проекта. Любая ошибка или недоработка могут создать изъян в этом продукте и дисконтировать инвестиции. Поэтому в целом небоскребы строит очень мало компаний — экспертизы хватает не всем.
В небоскребах повышенное внимание и требования уделяются буквально всему. Главное — это безопасность. Нужно правильно смоделировать эвакуацию людей, рассчитать пределы огнестойкости здания — как долго здание может гореть и не разрушаться, чтобы люди могли безопасно эвакуироваться, а пожарные службы — потушить объект. Помимо всех противопожарных мер, мы постоянно боремся в вопросах инженерии с аспектами гидравлики: воду для снабжения, пожаротушения, охладительную жидкость поднимаем уровнями через каскады. В этих процессах очень много физики и применяются нетипичные решения — перепускные этажи, накопительные баки, специальные насосы. Конструктив, форма здания и его посадка — все играет краеугольную роль и должно соответствовать в том числе требованиям по устойчивости и деформации — то есть колебаниям верхней точки здания. Иногда мы, напротив, можем упираться в вопрос комфорта, а не выполнения нормативов: если, например, понимаем, что нормам все соответствует, но колебания окажутся слишком большими для того, чтобы людям на верхних этажах было комфортно находиться.
Другой важный аспект при строительстве небоскреба — это фасады. Мы всегда стараемся требовать от них большего и получать максимальную функциональность. Изначально основная функция фасада состоит в том, чтобы отсечь внутренний контур здания от погодных воздействий. Но появляются архитектура, инженерия, которая не должна «резать» фасад полосами, подсветка, желание или потребность в проветривании помещений. При строительстве Capital Towers мы, предъявляя эти требования, нашли решение-симбиоз: у нас на фасаде нет инженерии, которая портит внешний вид оконных проемов решетками. Системы интегрированы в сечение белых архитектурных ламелей, которые становятся не только элементом декора, но и приобретают функциональное назначение. На жилых этажах мы спрятали полноценные окна, которые можно открыть и впустить свежий воздух. Таким образом создается архитектурное решение небоскреба, которое не существует само по себе, а функционально связано со зданием.
3. Как происходит выбор архитектора и проекта для небоскреба? На что в первую очередь обращает внимание девелопер? Бывает ли модная архитектура небоскребов?
— Я не верю в модную архитектуру небоскребов — я верю в функциональную. Хорошо, что именно сейчас модно быть функциональным и практичным. Что на самом деле модно — это когда решение выглядит непринужденно эстетично и красиво, но скрывает в себе мультифункциональность и эффективность. Вот это по-настоящему круто, в этом много и моды, и технологичности.
Проект Herzog & de Meuron 56 Leonard Street с первого взгляда кажется модным благодаря раздвижным блокам в конструкции. Но профессионал видит, что такая архитектура, прежде всего, решает много задач. Выдвигая блок, архитекторы выделяют определенный юнит. Благодаря такому решению создается возможность раскрытия видовых характеристик на три стороны из одного помещения — и это уже говорит о качестве внутреннего продукта. Благодаря смещению «пластин и блоков» появляются и террасы. На первый взгляд, такая архитектура может показаться «архитектурными излишествами», но на самом деле она решает множество функциональных задач.
Выбор архитектора очень сильно зависит от того, каким мы видим для себя будущий продукт вне зависимости от того, небоскреб это или нет. Нам приятно признавать, что мы работаем с разными архитекторами, но каждый из них объективно обладает уникальными компетенциями и опытом. Если в процессе работы над проектом мы стоим перед тяжелым выбором и понимаем, что достойное предложение для конкретного места и цели могут сделать сразу несколько архитекторов, то тогда создаем конкурс.
Отмечу, для того чтобы спроектировать и модный, и функциональный небоскреб, архитектор должен иметь опыт проектирования высотных зданий. В строительстве небоскребов есть масса прагматичных вещей, и если не подумать о них сразу, исходя из опыта, впоследствии они просто могут сильно видоизменить или даже испортить основную суть изначальной идеи. Многое зависит от функционального значения будущего небоскреба. Если мы строим монофункциональную офисную башню — значит меньше думаем про архитектуру и больше про функциональность. Если строим жилую башню, как, например, Capital Towers, приоритеты расставляются несколько иначе. При работе над этим проектом мы обратились к Сергею Скуратову, который имеет опыт проектирования жилых домов, который хорошо знает и понимает этот сегмент и имеет опыт как архитектор высотных зданий. Мы не ошиблись и получили по-настоящему узнаваемый и красивый архитектурный облик объекта, продуманные планировки и грамотную градостроительную композицию. Международное бюро SOM — это настоящая машина. Мы сделали с ними многофункциональный комплекс ОКО — очень сложное здание. Благодаря их экспертизе мы реализовали ряд решений и многому научились, применяя полученный опыт уже на следующих небоскребах.
4. Небоскреб занимает меньшее пятно застройки. Для города это полезно?
— При корректном применении этой типологии — полезно. Например, благодаря ей мы можем локально в зоне высокой транспортной доступности разместить большое количество людей, тем самым сконцентрировав потоки в одном транспортном узле. Где-то типология небоскребов полезна тем, что позволяет отдать больше территории под благоустройство, рекреацию. Мы это увидели на примере ЖК «Небо» на Мичуринском проспекте, где для жителей стала доступна территория для отдыха площадью больше 2 га. В ином случае типология небоскреба может создать определенную айдентику места и сформировать градостроительную доминанту, а где-то появится объект функционального назначения и инфраструктура общественного пользования, которая становится точкой притяжения и создает определенную активность в этом районе. Сама по себе типология может быть очень полезной для города, главное — правильно использовать ее и уместно применять.
5. Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов говорил, что скайлайн Москвы будет меняться, городу необходимо расти вверх. Какой вы видите Москву будущего?
— На мой взгляд, в Москве есть два параллельных направления развития. Первое — это освоение крупных территорий, включая промзоны, ветхий жилой фонд и места, которые сейчас выключены из работы города. В таких случаях первичной становится задача градостроительного характера — создание правильного баланса территории, эффективной улично-дорожной сети, транспортной доступности, социальной инфраструктуры, парков. Здесь, безусловно, нет задачи и стремления к высокоплотной застройке: основная цель — включить место в работу города, активировать его, создав рабочие места и инфраструктуру.
И есть второе направление — это неизбежное и логичное для мегаполиса стремление к централизации. Практически во всех больших городах мира стоят одни и те же вопросы: как современная урбанистика будет решать запросы и что делать с необходимостью увеличения плотности центра городов. Если говорить про будущее развитие Москвы, то, я думаю, плотность застройки в любом случае будет расти. Вопрос состоит в том, как мы будем ее увеличивать, не теряя во всех составляющих, которые мы считаем обязательными для комфортного города — в рабочих местах, транспорте, парках, рекреации и многом другом. К слову, такие проекты, как наш проект на Бадаевском и небоскребы, развивают в том числе и эту дискуссию, что важно для города.
Будущее — в новых грамотных подходах с точки зрения урбанистики, градостроительства к решению именно этих задач.