для структурализма характерно утверждать что
Для структурализма характерно утверждать что
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Кратко о структурализме и постструктурализме
Может ли гуманитарное знание быть не пространством интерпретаций, а наукой, в которой строго действуют законы каузальности? Ответом на этот вопрос стал структурализм — междисциплинарное направление, пытавшееся говорить о психике, языке, обществе, литературе, следуя жестким методологическим основаниям. О том, как структурализм помог гуманитарным наукам избавиться от комплекса неполноценности, рассказывает философ Диана Гаспарян.
Структурализм невозможно считать единым направлением, теорией или подходом. Правильнее говорить, что структурализм — сложная констелляция ансамблей подходов, которые проявились в разных областях и имеют схожие черты.
Если говорить о хронологических рамках структурализма, то его расцвет приходится на середину XX века. Структурализм появился в 1940-е и к 1970-м годам начал терять популярность. Культурные границы структурализма — это континентальная философия. В аналитической философии к структурализму относятся с некоторым подозрением, поэтому географически структурализм приписали к Франции. Большинство структуралистов — это французские интеллектуалы.
Начало структурализма
Зарождение структурализма напрямую связано с проблемной для гуманитарных наук ситуацией, которая сложилась к началу XX века. Благодаря работам школы неокантианцев стало понятно, что бурно развивающееся гуманитарное знание, которое порождало новые дисциплины, такие как социология, психология, история, литература, литературоведение, языкознание, — весь корпус гуманитарного знания никак не получалось подверстать под рубрику естественной науки.
Причиной этому было устройство естественно-научного знания, которое подразумевало жесткую работу законов каузальности, причинно-следственных отношений, принцип работы логики соподчинения некоторого явления определенному строгому закону. Если мы видим падение тела, мы знаем, что явление или факт падения тела есть не индивидуальное событие, а реализация закона. В двух миллионах падений твердых тел наблюдается проявление одного-единственного закона, эти события не индивидуализированы. В случае с историческими или социологическими событиями поиск некоторых законов всегда происходит с определенной долей произвола. Интерпретации события могут разниться от теории к теории.
Комплекс неполноценности, который возник у гуманитарных наук, способствовал пониманию того, что они не являются науками в полной мере. Для спасения от этого комплекса неполноценности появилась идея, которую структурализм как молодое и амбициозное направление провозглашает и популяризирует, — идея доказать, что гуманитарное знание тоже может существовать на правах науки. Когда мы будем встречаться с определенными явлениями и фактами в области смыслов культуры или литературы, то сможем работать как ученые, редуцировать эти смыслы к общим законам. В итоге структурализм стал направлением, которое пообещало работать со смыслами, как ученые работают с явлениями и законами.
Пример и иллюстрацию такого нового подхода можно наблюдать в знаменитой структурной лингвистике Фердинанда де Соссюра, которая появилась как молодое направление знания, пришедшее на смену языкознанию. Лингвистика пообещала стать наукой о языке, а последующий перенос структурной модели из структурной лингвистики в ряд других гуманитарных областей — в культурологию, социологию, историю, философию — позволил говорить о зарождении структурализма.
Три стратегии структурной лингвистики
Структурная лингвистика Соссюра указала на несколько ключевых стратегий, которые затем были экстраполированы. Первая стратегия — смена представления о классической теории знака. Согласно Соссюру, знак не соотносится с реальной вещью, он состоит из двух частей: означаемого и означающего. Означающее — акустический образ, например звукосочетание, или графическая запись. Означаемое — смысл, к которому отсылает этот акустический образ или графическая запись. В классической теории знака нам казалось, что знак «лошадь» отсылает к реальной лошади, но Соссюр говорит, что означающее соотносится с означаемым, а означаемым является не реальная физическая лошадь, а идеальный образ, понятие лошади, которое мыслится в сознании каждого конкретного агента речи.
Вторая ключевая стратегия — произвольность знака. Характер соотношения слов, знаков, понятий с вещами совершенно произволен. Стол можно назвать стулом, а стул — столом.
Третья стратегия: внутри системы языка мы понимаем только то, что уже вытекает из системы. Например, классическое представление о знаках и реальности исходило из того, что носитель любого языка услышит различия в звуках «рак» и «лак» благодаря устройству нашего уха. Но, как известно из опыта, человеку трудно услышать различия между двумя звуками незнакомого языка, поэтому мы вынуждены констатировать, что наша чувственность устроена по-другому. Мы слышим разные звуки, что-то слышим, а что-то не слышим. Структурная лингвистика объясняет это устройство тем, что не элементы системы предшествуют системе, а некая сложившаяся система знаков предшествует тому, что мы услышим или нет, поймем или не поймем. Система предшествует своим элементам, а не наоборот.
На основании этих трех стратегий структурная лингвистика делает важнейший вывод. Для соблюдения этого вывода необходимо несколько важных условий: означаемое идеально, знаки не соотносятся с вещами, они произвольны, и любой момент означения появляется только внутри самой системы языка. Если эти условия соблюдаются, тогда вопрос об экстралингвистической реальности, или мире вещей, остается открытым. Это значит, что для протекания процедуры означения, то есть для нашего понимания, достаточно только владеть языком, а мир вещей нам для этого не нужен.
Это радикальный вывод. Более сглаженный и понятный вариант вывода может звучать так: вещи, которые мы видим в мире, — это объекты нашего словаря. Стол, на который мы смотрим, — это не нейтральный объект, который дан изначально, или дознаковый опыт. У нас нет дознакового опыта. Смыслы объектов, с которыми мы встречаемся в мире, всегда уже спродуцированы с помощью системы языка.
В поисках структуры
Структурная лингвистика создала важный образец того, как язык и речь соотносятся друг с другом, который похож на устройство законов в естественных науках, где у нас есть закон гравитации и падение твердого тела. Существует закон, и у него есть проявляющиеся явления. В структурной лингвистике так же. Язык есть некая глубинная структура, она является бессознательной для нас. Осознанно мы проявляемся как речевые агенты, но любая речевая конструкция, которую мы можем воспроизвести, является порождением языка. В итоге язык и речь соотносятся как строгий закон, поэтому речевая конструкция, которая не предполагалась языком, невозможна.
Если экстраполировать основные выводы структурной лингвистики на иные области, то мы получим идею, которую пытается реализовать структурализм. Идея исследователей-структуралистов в том, что для понимания смысла мифа, литературы или какого-то культурного объекта нам необходимо обнаружить глубинную структуру, которая определяет это явление в качестве своего проявления. Если мы при раскопках поднимаем на поверхность некоторую статуэтку VI века до нашей эры, то для ответов на вопросы ученый проводит лабораторный анализ, а культуролог или историк ищет смысл этого артефакта, а значит, сначала его глубинную структуру.
Согласно структурализму, структура не должна быть еще одним рассказом. Когда мы читаем литературное произведение и спрашиваем, о чем оно, появляются разные интерпретации. Например, смысл мифа об Эдипе в том, чтобы показать, что можно обладать физическим зрением, но быть слепцом, или, как часто говорят философы, нужно отказаться от чувственного взора и посмотреть взором интеллектуальным. С точки зрения структурализма все интерпретации любого произведения не годятся, потому как указывают на какую-то авторскую интерпретацию, которая тоже требует понимания.
Глубинная структура — формальная конструкция, лишенная содержания, которая лежит в основании и сама по себе не предполагает объяснения. Например, структурным объяснением мифа об Эдипе будет указание, что в основании всего длительного мифа в той форме, как он пересказывался греками, лежит оппозиция гипертрофии и атрофии родственных отношений. Это структура, которая сама по себе не имеет никакого смыслового содержания, но благодаря ее наличию мы можем объяснить все сюжетные ходы, которые в данном мифе были реализованы. Такой же механизм с любым литературным произведением.
Попытки структуралистов построить гуманитарное знание на жестких законах каузальности провалилось: отдельные элементы постоянно оказывались за пределами каких бы то ни было схем. Радикальное решение предложили постструктуралисты: любую структуру считать неокончательной, постоянно пребывающей в становлении, а вместо четких определений обратиться к дискурсам, объясняющим реальность с разных оснований. О том, как попытки превратить гуманитарное знание в науку обернулись превращением науки в гуманитарное знание, рассказывает философ Диана Гаспарян.
Постструктурализм, как и структурализм, не является единым направлением, подходом или теорией, но представляет собрание определенных стратегий, которые имеют общие черты и свойства. Постструктурализм приходит на смену структурализму. Новое направление вдохновляется критикой в отношении структурализма, но одновременно соотносит себя с ним, считая структурализм своим предтечей.
Расцвет постструктурализма приходится на 1970–1980-е годы. Новое направление является порождением континентальной и европейской философии. Если говорить про географическую приписку, то большая часть интеллектуалов, относящих себя к направлению постструктурализма, являются французами.
Критический мотив постструктурализма заключался в том, что структурализм недостаточно последовательно соблюдал свои идеи. Трудностью структурализма стало его ошибочное знание о науке: структуралимты вдохновлялись классическими идеалами науки тогда, когда сама наука быть классической давно перестала.
В структурализме быстро обнаружились серьезные трудности, из-за которых он перестал быть программным направлением, стал рассредотачиваться, а сейчас является историко-архивной ценностью. Сегодня его стратегии применяются, но как магистральное направление структурализм отошел в историческое прошлое.
Проблемы структурализма
Если говорить об этих серьезных трудностях, то стало быстро понятно, что надежды объяснить весь массив культурного контента не оправдывались раз за разом, всегда оставался остаточный материал. Например, если говорить о структурном объяснении мифа об Эдипе, то только восемь из десяти сюжетных линий, которые присутствуют в этом мифе, структурная идея смогла объяснить.
В итоге всегда оставались, как их называли структуралисты, сюжетозапускающие механизмы. Какие-то детали и нюансы повествования выпадали, оказывались нередуцированными. Структуралисты думали, что после усовершенствования структурного объяснения остаточность нейтрализуется. Постструктурализм считает, что все погрешности не являются случайностями.
Это закономерности, которые связаны с тем, что структурализм надеялся реализовать требование, предложенное структурной лингвистикой: все элементы внутри структуры всегда соотносятся друг с другом сугубо дифференциально. Например, когда мы объясняем сюжет через противопоставление добра и зла: добро — это не зло, а зло — это не добро; то есть каждый из элементов системы определяется через противопоставление другой части. Этот тезис структуралисты попытались соединить с тезисом о наличии структуры как нередуцируемой основы.
Постструктурализм упрекнул структурализм в том, что он вдохновился двумя устаревшими идеалами классической науки. Первый: любое объяснение является объяснением каузальным и детерминистическим и объяснить нечто — значит редуцировать некое следствие к некой причине.
Второй устаревший идеал — условие обнаружения сущности. Структурализм представлял структуру как сущность, хотя неклассическая наука давно распрощалась с идеалом поиска сущности и метафизикой и сделала ставку на сменяемость явлений. Исследователь описывает явление, и одно явление сменяет другое, но в пределе различных явлений никаких сущностей нет.
Структурализм пренебрег этими двумя условиями неклассической науки, посчитав, что структурная идея должна выглядеть как причинное объяснение, которое приводит понимание культурного контента к структуре в качестве некоторой сущности.
Французский философ Жак Деррида в своей программной работе, где он критикует структурализм, говорит, что структура, в которой ни один из элементов не является фиксированным, но каждый из элементов всегда объясняется другим элементом, не может существовать. Проблема структурализма заключается в том, что каждый из элементов, который структурализм надеялся зафиксировать, не является фиксированным. Если мы описываем некоторое стихотворение, раскладывая его на основе бинарной оппозиции добра и зла или противопоставления женского и мужского начала, то каждый из этих элементов является свернутым смысловым образованием, которое тоже требует структурного объяснения.
Главное возражение постструктурализма структурализму заключается в том, ни одна структура не удерживает своей структурности, она переходит в другую структуру. Иерархическое устройство структур не может существовать в реальности. Есть только ризомная организация, которая всегда произвольна и постоянно выстраивается заново. Соположение объяснений постструктурализм называет интерпретацией, дискурсом. Согласно постструктурализму, структурное объяснение является верным, когда структура постоянно находится в ситуации становления. В любой момент структуру можно переструктурировать и объяснить любое культурное явление иначе.
Устройство дискурсов
Постструктурализм утверждает: если мы считаем каждое из объяснений не окончательным, а промежуточным, тогда не можем трбовать, чтобы объяснение было в конкретной формулировке. Постструктурализм указывает, что любой дискурс является просто объяснением и иерархии объяснений нет.
Если все дискурсы уравнены, то идея, которой вдохновлялся структурализм, переворачивается, и научный пафос уходит на второй план. Если структурализм пытался превратить гуманитарное знание в науку, то постструктурализм добивается противоположных целей, превращая науку в гуманитарное знание. Для постструктурализма научное объяснение факта не отличается от художественного.
За пределами каждого дискурса неправильно искать некую реальность, не охваченную описанием какого-то дискурса. Любой дискурс выстраивается как тотальный. Наука — дискурс. Наука претендует на то, чтобы описать весь мир как явления науки, но религия тоже является тотальным дискурсом: она стремится к тому, чтобы описать весь мир как проявление сверхъестественных сил. Философия — тотальный дискурс, который стремится к тому, чтобы объяснить весь мир с точки зрения метафизики.
Все дискурсы роднит отсутствие неозначенной реальности, которой эти дискурсы адресуются. Реальность всегда объяснена каким-то означением. Желая посмотреть на реальность вообще, мы видим ее либо как объект науки, либо как объект религии, либо как объект художественного видения и так далее.
Когда дискурсы описывают реальность, полагая, что адресуются именно к ней, они описывают другую дискурсивность. Реальность одного дискурса — другой дискурс. Реальность одной интерпретации — другая интерпретация. Важно понимать, что каждый из этих дискурсов представляет собой интерпретацию самого себя, потому что даже внутренняя выстроенность каждого отдельного дискурса является внутренней интерпретацией. Дискурс сам не удерживает внутреннего тождества смыслов, поэтому может быть самообъяснен или выстроен по-другому.
Диана Гаспарян
кандидат философских наук, PhD, доцент Школы философии НИУ ВШЭ, старший научный сотрудник научно-учебной лаборатории трансцендентальной философии ЦФИ НИУ ВШЭ
Структурализм и постструктурализм как философские направления
Структурализм и его основные характеристики
В начале XX в. одним из самых популярных и влиятельных направлений политической философии считается структурализм. Его формирование и развитие происходило под воздействием научных открытий в сфере антропологии и этнической психологии.
Структурализм – это широко известное и популярное течение в гуманитарной мысли прошлого века, которое базируется на определении и изучении структуры как совокупности многоуровневых отношений между частями целого, которые могут сохранять способность устойчиво реагировать на всяческие изменения.
Методологическая основа структурализма
Методология структурализма обязана своему появлению К. Леви-Строссу, Р. Барту, Ф. де Соссюру. Она оказывала серьёзное воздействие на формирование современной политической философии. Стремление выявить устойчивые связи и отношения – это основа структурной методологии. Связи и отношения используются в качестве нерушимого ядра, а ключевая роль надаётся природным свойствам составляющих элементов, которые эти связи и образуют.
Именно французский философ и антрополог К. Леви-Стросс применил структурную методологию ко многим видам коммуникативной деятельности относительно примитивных обществ.
К. Леви-Стросс является теоретиком структурализма, создателем концепции структурной антропологии. Он занимался изучение права и философии в Сорбонне, принимал участие в семинарах этнографов и социологов Марселя Мосса. Некоторое время был в числе профессорского состава университета Сан-Паулу, а также советником по вопросам культуры в США при французском посольстве. Позже занимал руководящую должность в Антропологическом музее в Париже. Являлся профессором Коллеж де Франс. Был членом Французской академии наук. Имел философское образование и находился под влиянием Ж.-Ж. Руссо, марксистских воззрений, психоанализа и социологии Э. Дюркгейма. Относительно собственной философской позиции он говорил – сверхрационализм, в который он изо всех сил пытался интегрировать чувственное. Его основными трудами можно считать «Печальные тропики», Структурная антропология», «Первобытное мышление», «Мифологики», «Структура мифов», «Колдун и его магия».
«Структурная антропология», «Мифологики», «Первобытное мышление» были посвящены сравнительному анализу лингвистической структуры языка и структуры кровного родства. Он доказал, что эти структуры не просто похожи, а идентичны. В системе кровного родства главным опосредующим фактором коммуникации является женщина, которая подобно словам в языковой системе так же циркулирует между кланами и родами в системе родства.
Относительно общности рассматриваемых систем, мыслитель высказал интересную гипотезу, которая заключалась в том, что обе системы – это продукт производства структур разума, поскольку лингвистическая структура языка и структура кровного родства существует только в человеческом сознании. Посредством сравнительного анализа первобытного мышления современного человека К. Леви-Стросс понял устройство структуры мифа. Далее занялся сравнительным анализом мифов и сделал вывод, что в мифах разных народов можно проследить одни и те же структурные единицы.
Структурный метод К. Леви-Стросса представлен в виде алгоритма:
Постструктурализм и его основные понятия
В современных исследованиях широко используются основные принципы философии структурализма. Это позволяет сделать некоторые сложные для понимания политические феномены более простыми. Однако современная форма структурализма – постструктурализм всё же основное внимание стал сосредотачивать на выявлении внутренних факторов. Делается акцент на отличия, интертекстуальность – цитат, аллюзий которые пронизывают многие века и эпохи. В этом виден и тотальный эстетизм постструктурализма.
Постструктурализм – это общее название нескольких подходов в социально-гуманитарном и философском познании, которое характерно для последней трети XX в. Он нашёл своё выражение в литературоведении, философии, социологии, истории, искусствоведении.
Общественным признаком наступления эпохи постструктурализма отмечен революционный кризис 1968 г. во Франции. Он стал свидетельством того, что произошли изменения духовного климата и социальной чувствительности. Постструктурализм не пытается объективно выяснять состояние дел, независимое от субъекта или читателя. Его главная задача заключается в раскрепощении желаний и поиске удовольствия в любом акте жизнедеятельности, не учитывая даже тот факт, что отстранённость любого предмета человеческих желаний делает невозможным реальное получение удовольствия от чего-либо.
Главным концептом и символом, который лежит в основе постструктурализма стало извлечение структуралистского «различия» из общей системы противопоставлений, которая даёт ему смысловое значение и абсолютизирует различия как такового.
Основными представителями постструктурализма являются мыслители М. Фуко, Ж. Деррида, Ж. Бодрийяр.
Для структурализма характерно утверждать что
СТРУКТУРАЛИЗМ
СТРУКТУРАЛИЗМ – общее название для ряда направлений в гуманитарном познании 20 в., связанных с выявлением структуры, т.е. совокупности таких многоуровневых отношений между элементами целого, которые способны сохранять устойчивость при разнообразных изменениях и преобразованиях. Развитие структурализма включало ряд этапов: 1) становление метода – прежде всего в структурной лингвистике; 2) более широкое распространение метода; 3) размывание метода в результате включения его во вненаучные контексты; 4) критика и самокритика, переход к постструктурализму. Лишь периоды «становления» и «распространения» имеют четкую хронологическую определенность; другие этапы нередко накладываются друг на друга (как это произошло во Франции). Лингвистика первой стала искать и выявлять структуры в своем материале, что характерно для концепции Ф. де Соссюра. Методы структурного анализа складываются в 1920–40-х гг. в психологии (гештальтпсихология), в литературоведении (русская формальная школа), в языкознании (три главные структуралистские школы в лингвистике – Пражский лингвистический кружок, Копенгагенская глоссематика и Йельский дескриптивизм). Структурная лингвистика требует отказа от интроспекционизма, с одной стороны, и от позитивистского суммирования фактов – с другой. Ее программа связана с переходом от стадии эмпирического сбора фактов к стадии построения теорий; от диахронии (нанизывание фактов в цепочки) к синхронии (увязывание их в нечто целое), от отдельного и разрозненного к «инвариантному» (относительно устойчивому).
Т.о., структурализм возник сначала как научная методология, отработанная в лингвистике (Р. Якобсон и Н.Трубецкой), а затем распространился на другие области: исследования культуры у Ю.М.Лотмана и в Тартуской семиотической школе, этнографию у К.Леви-Строса (обращение Леви-Строса в структурализм произошло под влиянием Якобсона во время их совместной работы в Нью-Йорке в 1943). Одновременно с этим Ж.Лакан (психоанализ), Р.Барт (литературоведение, массовая культура), М.Фуко (история науки) во Франции распространяют некоторые приемы лингво-семиотического анализа на другие области культуры. Перенос лингво-семиотических понятий и терминов в другие сферы гуманитарного знания не был случайностью: лингвистика в тот период была наиболее развитой областью гуманитарного знания, язык рассматривался как наиболее надежный способ фиксации человеческой мысли и опыта в любой сфере. К тому же общая тенденция всей мысли 20 в. устремлялась в сторону анализа и критики языка, а не анализа и критики сознания. Поэтому вполне понятно, что концептуальная стилистика этой развитой области заимствовалась другими областями гуманитарного познания. Однако ни у Леви-Строса, ни у Лотмана (ни, кажется, у Ю.Кристевой или Ц.Тодорова) эта лингвистическая методология не притязала быть философской и не подменяла собой философию.
Так, для Лотмана главной была установка одной из его статей 1960-х гг., которая называлась «Литературоведение должно быть наукой». Постепенно этот девиз перерастает в более широкую программу. При анализе литературных произведений он занимался их системным описанием – первоначально по уровням, а затем – учитывая взаимодействие уровней. Сложные культурные объекты и явления (напр., взгляды Радищева, Карамзина или рядового просвещенного дворянина 1820-х гг.) он рассматривал как «вторичные означающие системы», старался представить их как единую систему, отыскивая объясняющие закономерности даже для, казалось бы, взаимоисключающих элементов (отрицание и утверждение бессмертия души в одном из трактатов Радищева).
Подобным образом Леви-Строс использовал элементы лингвистической и лингво-семиотической методологии для исследования бессознательных культурных систем первобытных народов. Опорой метода стало вычленение т.н. бинарных оппозиций (природа – культура, растительное – животное, сырое – вареное), рассмотрение сложных явлений культуры (напр., систем родства) как пучков дифференциальных признаков (вслед за Якобсоном, который таким способом выделял фонему как мельчайшую смыслоразличающую единицу в структурной лингвистике). Все культурные системы жизни первобытных народов – правила браков, термины родства, мифы, ритуалы, маски – рассматриваются Леви-Стросом как языки, как бессознательно функционирующие означающие системы, внутри которых происходит своего рода обмен сообщениями, передача информации.
Среди французских исследователей Леви-Строс был единственным, кто открыто считал себя структуралистом, соглашаясь с определением своей философско-методологической программы как «кантианства без трансцендентального субъекта». Не единство трансцендентальной апперцепции, но безличные механизмы функционирования культуры, сходные с языковыми, были основой его программы обоснования знания. Т.о., уже у Леви-Строса мы видим – на уровне философско-методологических обоснований – те основные особенности, которые с теми или иными оговорками и уточнениями можно отнести в целом к французскому структурализму как этапу развертывания структуралистской проблематики: опора на структуру в противопоставлении «истории»; опора на язык в противопоставлении субъекту; опора на бессознательное в противопоставлении сознанию.
В русле общего стремления к научности в 1960-е гг. выступило и лакановское прочтение Фрейда, подававшееся как «возврат к Фрейду». В его основу Лакан кладет мысль о сходстве или аналогии между структурами языка и механизмами действия бессознательного. Развивая эти мысли, содержавшиеся уже у Фрейда, Лакан трактует бессознательное как особого рода язык (точнее – считает бессознательное структурированным, как язык) и рассматривает языковый материал, поставляемый психоаналитическим сеансом, как единственную реальность, с которой должен иметь дело психоаналитик, распутывающий конфликты в функционировании бессознательных механизмов психики и поведения человека.
Барт применяет некоторые методики лингво-семиотического анализа к описанию социальных и культурных явлений современного европейского общества. Обнаружение «социологики» в явлениях современной жизни – моды, еды, структуры города, журнализма – становится целью его работ 1950–60-х гг. Это – революционный акт, срывающий с буржуазной культуры налет естественности и самоподразумеваемости, нейтральности. Первая половина 1960-х гг. – это для Барта период увлечения научной семиотикой и построение своей версии семиотики для изучения вторичных, коннотативных значений, задаваемых функционированием языка в культуре и социуме.
Фуко апробирует некоторые установки структурализма на материале истории науки. Так, в «Словах и вещах» (1966) он кладет отношения знаково-семиотического типа в основу выделения «эпистем» – инвариантных структур, определяющих основные возможности мысли и познания в тот или иной культурный период. В соответствии с общим структуралистским проектом существование и познание «человека» ставится в зависимость от существования и познания «языка»: чем ярче функционирует язык, тем быстрее образ человека исчезает из современной культуры.
Т.о., тенденции структурализма были междисциплинарными и международными, но осуществлялись они каждый раз в различных обстоятельствах. В СССР структурно-семиотические исследования 1960-х гг. были протестом против догматизма и одновременно субъективизма официальной науки. Во Франции сложились обстоятельства, породившие благоприятный идейный климат для широкого распространения структуралистских идей. Это был протест против засилья традиционного философского субъективизма в его рационалистической (Декарт) и иррационалистической (Сартр) версиях. Экзистенциалистский импульс после 2-й мировой войны был исчерпан, пафос личного выбора в пограничной ситуации стал неактуален, тенденции научной философии и философии науки (логический позитивизм) были представлены крайне слабо, и потому средством для обозначения иной, более объективной человеческой и философской позиции стал структурализм.
Важную роль в этом переломе сыграл концептуальный сдвиг, осуществленный в рамках французского марксизма Л.Альтюссером (он преподавал в Высшей нормальной школе и оказал прямое воздействие на многих представителей французской интеллигенции). Интерес Альтюссера к Марксу периода «Капитала» (этот же сдвиг интереса произошел и в рамках советского марксизма в 1960-е гг.), к множественной структурной причинности (surdetermination в противоположность односторонней зависимости надстройки от базиса), сама формулировка идеи «теоретического антигуманизма» сыграли важную роль в кристаллизации структуралистских идей и усилении их общественного звучания.
Т.о., проблемная общность многообразных направлений работы в различных областях достигла наибольшей ясности к сер. 1960-х гг. и пошла на убыль на рубеже 1960 и 1970-х гг. Структуралистская методология и методика во Франции оказалась как бы средством переброски через пропасть в ситуации идейного вакуума после самоисчерпания экзистенциализма. Когда эта работа была завершена, изменился идейный климат, наступила другая эпоха. С призывом к научности было покончено и поиски структур сменились, напротив, поисками всего того, что так или иначе вырывалось за рамки структур. В этом смысле наступление постструктурализма не означало исчерпания структурализма как научной методики, которая сохранила свое внутринаучное значение, но перестала быть предметом общественного интереса.
Симптомом важных общественных перемен стали майские события 1968 г. Тезис о том, что «структуры не выходят на улицы», должен был показать, что эпоха общественного интереса к безличному и объективному кончилась. На первый план у интеллектуалов выходит все то, что так или иначе составляет «изнанку» структуры. На баррикадах студенческих волнений «тело» и «власть» значили больше, чем «язык» и «объективность». Короткий период 1-й половины 1970-х гг. предполагал попытки групповой борьбы с глобальной властью (таковы были задачи группы информации о тюрьмах, в которой в течение нескольких лет работал Фуко). Однако общественное потрясение схлынуло и на освободившемся месте расцвели совсем другие эмоции и побуждения. Это был возврат от научного интереса к этике (но уже не экзистенциалистской), иногда микрогрупповой, но чаще – этике индивидуального ускользания от власти путем постоянных переназываний, этике вседозволенности (расцвет гедонизма, многообразие обоснований желания и наслаждения).
Для всех структуралистов, за исключением Леви-Строса, характерны заметные концептуальные сдвиги, так или иначе связанные с общественными переменами на рубеже 1960–70-х гг. Барт, Лакан, Фуко воспринимались сначала как сторонники структурализма, потом как сторонники постструктурализма. Общую периодизацию условно можно представить так: 1950–60-е гг. – структурализм (иногда – предструктурализм); 1970-е гг. – сосуществование структурализма и постструктурализма; 1970–80-е гг. – постструктурализм.
1. Леви-Строс К. Первобытное мышление. М., 1994;
2. Он же. Структурная антропология. М., 1985;
3. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе. М., 1995;
4. Он же. Инстанция буквы в бессознательном, или Судьба разума после Фрейда. М., 1997;
5. Барт Р. Избр. работы. М., 1989,1994;
6. Он же. Мифологии. М., 1996;
7. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М., 1977, 1996;
8. Он же. Рождение клиники. М., 1998;
9. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996;
10. Он же. Избр. статьи в 3 т. Таллин, 1992–1993;
11. Успенский Б.А. Избр. труды в 3 т., T.1–2. М, 1996–1997;
12. Московско-тартуская семиотическая школа. История. Воспоминания. Размышления. М., 1998;
13. Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. М., 1977;
14. Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996;
15. Структурализм: «за» и «против». М., 1975;
16. Levi-Strauss С. Pensée sauvage. P., 1962;
17. Idem. Mythologiques. P., 1962–1968;
18. Lacan J. Ecrits. P., 1966;
19. Barthes R. Essais critiques. P., 1964;
20. Idem. Système de la mode. P., 1967;
21. Qu’est-ce que le structuralisme? P., 1968;