дом милосердия что это
Дом милосердия что это
При храме во имя мц. Татианы, города Мелитополь, с 2015 года действует Православно-социальная служба «Дом милосердия», по благословению Высокопреосвященнейшего Луки, митрополита Запорожского и Мелитопольского. Ее создателем и непосредственным руководителем является протоиерей Михаил Пеций. http://svtatiana.church.ua/dom-miloserdiya/
«Дом милосердия» осуществляет свою работу по таким направлениям как:
1. Волонтерская помощь детям, требующим особой заботы. Такие как: приюты, интернаты, исправительные учреждения.
2. Помощь одиноким, престарелым и нуждающимся людям.
3. Финансовая и моральная поддержка для тяжело болящих.
4. Содействие в медицинская помощи болящим.
5. Проведение акций: «Помощь к школе» многодетным семьям, малообеспеченным и семьям беженцам.
6. Сбор пожертвованной одежды, обуви и вещей с дальнейшей раздачей нуждающимся.
7. Донорская помощь остро-нуждающимся.
8. Периодический уход за престарелыми людьми с инвалидностью.
9. Забота о ветеранах.
10. Участие в общественно-спортивных мероприятиях, городских мероприятиях и акциях.
12. Благотворительный показ, на проекторе, православных и познавательных фильмов.
13. Содействие в размещении новости в социальных ресурсах о просьбах помощи нуждающихся.
В основном волонтерами «Дома милосердия» являются участники Православного молодежного объединения «Логос», которое существует с марта 2013 года.
Волонтеры «Дома милосердия» по благословению своего руководителя протоиерея Михаила Пеций, навещают воспитанников Мелитопольской школы-интерната № 2 «Гармония». Рассказывают о Православных праздниках совершившихся накануне, проводят конкурсы и различные игры, развивающие моторику, сообразительность и ловкость детей. В добрую традицию вошло и просмотр на проекторе Православно-поучительных фильмов, дети с удовольствием и заинтересованностью смотрят и после просмотра беседуют с руководителем, задавая интересующие вопросы. Волонтеры в свою очередь, по возможности, собирают вещи, игрушки, канцтовары и относят детям в интернат.
Установив кружки, для сбора средств в храмах города, волонтеры периодически осуществляют инкассации и составляя акт вскрытия пересылают пожертвованные средства своим подопечным.
Также волонтеры «Дома милосердия» не оставляют без внимания и пожилых людей. Посещают, нуждающихся в помощи, престарелых людей, которые всегда с радостью и добрыми словами встречают волонтеров, приходящих помочь по дому уборкой и разного рода нуждах.
Переодически собираются волонтеры в храме, для обсуждения организационных вопросов, решают текущие задачи и обговаривают планы и действия для дальнейших добрых дел.
Проводятся общие собрания, с приглашением гостей из других организаций, для бесед и обмена опытом.
В марте 2017 года Православно-социальная служба «Дом милосердия» официально зарегестрирована как благотворительный фонд.
Дома милосердия и приюты
Мистер Джеймс Гринвуд нашел семью из шести человек, живущую в одной маленькой комнате, трое из которых – дети в возрасте от трех до шести лет, – были совершенно нагими. Они были отвратительно грязными, и каждое ребро выделялось на их маленьких телах коричневого от грязи цвета. Как только его голова показалась в двери, они бросились врассыпную к своей «кровати», – это было сооружение из зловонных шерстяных оческов и старых мешков для картофеля.
Бездомные дети собираются вокруг кучи отходов возле рынка на Ковент Гарден и с жадностью уток или свиней пожирают выброшенные сливы, апельсины и яблоки, представляющие собой гниющую массу.
Из обозрения Сперджена
«Семь проклятий Лондона».
Доктор Джон Риппон, бывший пастор церкви на Нью-Парк Стрит, решил оказывать помощь нескольким бедным вдовам. Он построил здание и назвал его домом милосердия, где вдовы жили без оплаты за жилье, и он выделял им еженедельно определенную денежную сумму.
Когда Сперджен прибыл в Лондон, эта работа успешно выполнялась, и он был рад ее продолжить. Однако после постройки Табернакл возникла необходимость переместить этих престарелых вдов ближе к церкви и в более благоустроенное помещение. Поэтому он начал строительство нового Дома милосердия.
Новая постройка состояла из семнадцати маленьких домов, объединенных по обычаю тех времен в террасу. Престарелые вдовы, проживающие там, обеспечивались не только жильем, но также пищей, одеждой и другими предметами первой необходимости.
К этой постройке прибавилась еще одна. Сперджен был всегда озабочен тем, чтобы дать возможность получить образование детям, у которых не было средств платить за него, и поэтому он построил рядом с Домом милосердия школу. Здесь могло учиться около 400 учеников. По другую сторону от Дома милосердия располагался дом директора.
Дом милосердия требовал значительных расходов на содержание. Сперджен надеялся, что у него будет постоянный приток средств на покрытие этих расходов, но такие надежды не оправдались, и в течение нескольких лет ему приходилось оплачивать отопление, освещение и другие расходы из собственного кармана. Позже он получил большую сумму денег от своей церкви в честь 25-летнего юбилея своего служения в ней и, несмотря на то, что его уговаривали потратить все эти деньги на себя, он израсходовал их на благотворительные дела, причем половина ушла на содержание Дома милосердия.
Во время постройки Дома милосердия Сперджен начал строить еще одно учреждение, намного большее по размерам. Это был сиротский приют.
Очень интересна история возникновения этого приюта. На молитвенном собрании летом 1866 года Сперджен заявил: «Дорогие друзья, у нас большая церковь, и мы должны еще больше сделать для Господа в этом большом городе. Давайте в этот вечер попросим, чтобы Он послал нам какую-нибудь новую работу, и если на нее понадобятся деньги, давайте помолимся, чтобы были и деньги».
Через несколько дней Сперджен получил письмо от миссис Хильярд, в котором говорилось, что она желает пожертвовать 20 000 фунтов на обучение мальчиков-сирот.
С точки зрения здравого смысла такая сумма пожертвования была неправдоподобной. Миссис Хильярд, вдова одного англиканского священника, спросила у своего знакомого (который, кстати, не слишком уважал Сперджена), чтобы он назвал ей абсолютно надежного и в то же время известного человека, которому можно было бы доверить деньги для сирот, и тот не задумываясь ответил: «Сперджен!» Она ни разу не встречалась с прославленным проповедником, но, по совету своего знакомого, тут же написала ему письмо.
После обмена письмами, Сперджен по просьбе миссис Хильярд поехал посетить ее, взяв с собой диакона Вильяма Хиггса. Подъезжая к месту, они подумали, что среди жителей этого заурядного района вряд ли найдется кто-нибудь с такой огромной суммой денег. Поэтому, встретившись с миссис Хильярд, Сперджен сказал:
– Мы пришли к Вам поговорить по поводу тех двухсот фунтов, о которых Вы нам написали.
– Каких двухсот, – ответила она, – я же написала о двадцати тысячах!
– Да, конечно, Вы написали «двадцать тысяч», – сказал Сперджен, – но я подумал, что, может быть, пара нолей была добавлена по ошибке, и потому решил перестраховать себя.
Сперджен попытался отказаться от этих денег. Сначала он спросил, нет ли у нее близких родственников, которым следовало бы разделить эту сумму, но она уверила его, что никто из родственников не остался обиженным. Тогда Сперджен предложил отдать деньги Георгу Мюллеру и рассказал ей о великой работе, которую тот делал в Бристоле для сирот. Но миссис Хильярд осталась твердой в своем решении отдать деньги Сперджену для присмотра за мальчиками-сиротами, выразив уверенность, что многие другие христиане обязательно пожелают присоединиться к этому начинанию.
Уезжая от миссис Хильярд, Сперджен и Вильям Хиггс вспоминали о том молитвенном собрании, на котором они просили, чтобы Бог послал для их церкви новую работу и деньги на эту работу. И вот, в ответ на их молитву, Он послал то и другое.
В течение месяца Сперджен купил для постройки участок земли площадью в два с половиной акра (примерно один гектар). Участок располагался в Стокуэлле, что неподалеку от Табернакл. После этого сразу же стали поступать дополнительно деньги на этот проект. Позже Сперджен вспоминал об этом перед своей церковью:
Однажды в понедельник мы были собраны для молитвы о сиротском приюте, и весьма примечательно то, что на той же неделе, в субботу, Господь побудил сердца некоторых друзей, которые ничего не знали о наших молитвах, пожертвовать пятьсот фунтов на постройку. Некоторые из вас были удивлены тем, что в следующий понедельник Бог побудил еще одного человека пожертвовать шестьсот фунтов! Когда я рассказал вам об этом на очередном молитвенном собрании, вы, наверное, и не думали, что Господь приготовил для нас новые запасы, и в следующий четверг один брат принес еще пятьсот фунтов.
Далее Сперджен сравнил метод доверия Господу и надежды на Его снабжение с обычным планированием работы, принятой в христианских кругах. Если бы они следовали этому обычаю, то надо было бы сначала учесть сумму прихода от пожертвований, заручиться поддержкой спонсоров, разослать сборщиков и оплачивать свою долю расходов, – а это значит полагаться не на Бога, но на своих спонсоров.
Сперджен рассказывал, как однажды он с доктором Бруком, пастором баптистской церкви в Блумсбери, посещал своего друга. Сперджен выразил уверенность, что Бог пошлет все необходимое для приюта. Доктор Брук охотно согласился, и во время их беседы пришла телеграмма с сообщением, что некий пожертвователь, пожелавший остаться неизвестным, только что выслал Сперджену 1 000 фунтов на строительство приюта. Полный радости и удивления, доктор Брук начал молиться, о чем Сперджен позже вспоминал так: «Я никогда не забуду ту молитву и славословие, которые изливались из его уст. Казалось, он был псалмопевцем с сердцем, переполненным сознанием величия Божьего, изливавшемся в словах и звуках его молитвы Тому, Кто всегда верен…»
Приют строился по плану, который был разработан самим Спердженом. Он не должен был быть похож на обычное учреждение для обездоленных, где дети проживали в помещениях барачного типа, одевались в одинаковую одежду и чувствовали себя предметом сострадания. Этот приют должен был состоять из нескольких отдельных зданий, выстроенных в виде блока, причем в каждом из них должно проживать по четырнадцать ребят под присмотром матроны, заменявшей для них мать. Здесь должны были сочетаться дисциплина, образование и христианское воспитание, а также доброта, развлечения и уважение к личности.
Каждое отдельное здание было сооружено на средства, пожертвованные тем или другим спонсором. Одно из них, под названием «Дом Серебряной свадьбы» было построено на средства, пожертвованные женщиной, которой муж подарил 500 фунтов на двадцатипятилетний юбилей их свадьбы. Другое, построенное на средства бизнесмена, называлось «Торговый дом». Вильям Хиггс и его сотрудники пожертвовали на здание под названием «Дом рабочих». «Юнити Хаус» был построен на средства Вильяма Олни и его сыновей в честь ушедшей недавно в вечность Юнити Олни. Несколько зданий под названием «Дома Братского приветствия» были построены на средства от баптистских церквей со всей Британии, и, наконец, сотрудники Пасторского колледжа построили здание под названием «Дом Колледжа».
Здесь были также дом директора, столовая и большой спортивный зал. В скором времени была построена и частная больница, которую назвали «Лазарет». Здания строились прочно, как и все, что строилось под руководством Сперджена. Кроме того, нельзя без удивления вспомнить и то, что был предусмотрен также плавательный бассейн, так что Сперджен не без удовольствия мог сказать, что все ребята научились плавать.
В директорском кабинете Сперджен соорудил памятное изображение, где было нарисовано, как он и Вильям Хиггс посетили миссис Хильярд. Это было сделано в честь женщины, чье желание оказать помощь бедным сиротам привело к образованию столь прекрасного приюта.
Директор приюта был тоже послан в ответ на молитву. В течение нескольких месяцев никак не могли найти подходящего человека. Наконец, внимание Сперджена привлек Вернон Чарльзворт, второй пастор одной из конгрегациональных церквей. Хотя он, как и директор колледжа Роджерс, не был баптистом, Сперджен все же доверил ему эту работу. Чарльзворт оказался идеальным человеком для такого дела. Под его руководством в приюте поддерживался дух доброты в сочетании с большой работоспособностью и дисциплиной. Спустя несколько лет он пришел к твердому убеждению в необходимости крещения, и Сперджен с великим удовольствием мог видеть его послушание Господу. Качества его характера оказывали влияние на жизнь мальчиков и девочек, находившихся под его опекой, а также поощряли многих друзей приюта молиться и продолжать жертвовать для сирот.
Спустя десять лет после постройки приюта для мальчиков, точно такие же строения были сооружены и для девочек. Оба блока, вместе с лазаретом, образовали большой четырехугольный двор, пространство между ними, покрытое травой, представляло собой поле для игр. Это поле и строения были окаймлены живой изгородью из цветов и кустарника. Можно представить, какую разницу ощущали дети, жившие до этого в жалких трущобах и теперь оказавшиеся здесь, где они имели пищу, тепло и ощущали ласку и заботу. Это был поистине христианский дом, окруженный садом!
Всякий раз, когда Сперджен посещал приют, дети собирались вокруг него толпой. Он знал практически всех по имени, и всегда имел для каждого по пенни в своем кармане, – в те дни такая мелкая монета имела ценность.
Особенно он старался посещать детей, находившихся в лазарете, чтобы вместе помолиться и явить им особую заботу, какая только была в его силах.
Сюда прибывали дети из разных деноминаций. Здесь были черные и белые, евреи и язычники, англикане, пресвитериане, конгрегационалисты, католики, квакеры и баптисты. Бывали случаи, когда мальчики обращались и просили крестить их, а некоторые из них, становясь взрослыми, чувствовали Божье призвание, поступали учиться в Пасторский колледж и посвящали свою жизнь служению Богу.
Приют был явным свидетельством того, что вера Сперджена была не просто теорией, но производила добрые дела. Данное учреждение получило широкое общественное признание и поддержку, многие молились о его успехе и вносили щедрые пожертвования.
Дом милосердия и приют были, конечно же, плодом христианской веры, подчеркивая отсутствие подобных учреждений в Англии среди неверующих. В то время имелись и Общество свободомыслия, и Ассоциация агностиков, но эти организации ничего не сделали для помощи бедным и страждущим. Они старались опровергнуть христианство, но для них было неведомо самопожертвование ради нуждающихся. Подобно левиту в известной притче, они проходили мимо них.
Евангельские же христиане были известны тем, что строили дома для престарелых и приюты для сирот. Профессор Франке построил большой приют в Германии, Джордж Уитфилд посвятил значительную часть своей жизни на постройку таких учреждений в американской колонии Джорджии. Георг Мюллер возглавлял приют, ставший домом для более двух тысяч беспризорных в Англии. Доктор Бернардо оставил свою работу врача и посвятил себя служению бездомным детям. Многие менее известные христиане также занимались подобным служением.
Однажды в разговоре с агностиком, который пытался критиковать христианскую веру, Сперджен подчеркнул, что атеистические организации оказались не в состоянии осуществить какую-либо конкретную программу по оказанию помощи тысячам окружающих их людей, находящихся в нужде. И наоборот, он привел в пример работу такого рода, которая очень активно осуществлялась христианами. Он закончил этот разговор перефразированными словами пророка Илии: «Тот Бог, Который даст ответ посредством приютов, есть Бог!»
Спасибо этому дому
Мы же православные. Мы обязаны видеть образ Божий, мы тем и отличаемся от остальных. Часто удивляются – ну что вы с ними возитесь, это же нелюди! А для Бога все мы одинаковы – губернатор, или бомж, все мы чада Божии. Я уже убедился, что можно сделать все что угодно – одеть, накормить… Он уходит от нас — напивается. И приходит снова такой же. Ну что тут сделаешь!
Дом милосердия, работающий с бездомными десть лет – это чудо. С бездомными работать очень сложно. Традиционные соцслужбы в работе с ними неэффективны. А еще, сами бездомные часто не хотят возвращаться к нормальному образу жизни. Вот бездомному повезло – его накормили, помыли, переодели, купили ему билет и вот уже подошел поезд, который отвезет его домой, а он… Разворачивается и уходит. Или выходит на первой же станции и покупает бутылку. Они не такие как мы. Они грязные, пьяные, часто не совсем вменяемые, много врут, могут украсть и заразить чесоткой. Не знаешь, чего от них и ждать. Мы не такие как они, мы здоровые, сытые, благополучные, у нас есть дом и деньги. Мы жадные, злые, можем обидеть, обмануть, обругать, ударить. Они нам не доверяют. Десять лет дому милосердия. Как такое возможно?
Дом милосердия при православном приходе Спасо-Преображенского собора Лен. обл., г. Тихвин. Духовник – прот. Александр Ваховский, настоятель Спасо-Преображенского собора. Уже 10 лет при приходе собора существует ночлежный дом. Он расположен в отдельном здании, рассчитанном на 20 человек. Здесь бездомным помогают восстанавливать документы, устраивают на работу, ищут жилье. Есть библиотека, желающие ходят в храм. В штате – комендант и повар. Кроме того, на приходе действует бесплатная столовая, где ежедневно кормят по 30-40 человек. |
Город Тихвин, пять часов от Санкт-Петербурга на автобусе. Деревянные дома, несколько пятиэтажек, пара новых магазинов, яркие заплаты ларьков, дедушка Ленин в чугунной кепке тычет пальцем в дом культуры. Все вокруг в предвыборных плакатах, в обещаниях.
Тихвинский монастырь
Городок уездный, сытый, сонный
С тихою рекою и монастырем
Почему же с горечью бездонной
Я сегодня думаю о нем…
А. Несмелов 1921-1924 гг.
Может и сонный, но сытый – вряд ли. Бездонная горечь, пожалуй, самое оно. Есть в Тихвине монастырь, хранящий древнюю святыню, Тихвинскую икону Богоматери. Икона вернулась в город недавно в 2004 году, в 620-ю годовщину своего явления. Когда-то вокруг иконы и вырос город Тихвин. Даст Бог, все наладится.
Спасо-Преображенская церковь на площади Свободы – побывшая при соввласти кинотеатром «Комсомолец», потихоньку восстанавливается. В трапезной две женщины пекут просфоры. Уютно, неторопливо. В духовку ставили с молитвой. Пока мы пили чай, подошел батюшка, отец Александр Ваховский, организатор дома милосердия.
– Откуда они? Да со всей России… «Нам в Москве на вокзале сказали, что в Тихвине помогают восстановить документы…»
– Помогаете?
–Помогаем. У нас есть договоренность с милицией. Но последнее время их стал немножко раздражать такой наплыв клиентов. Сейчас требуют, чтобы обращались только местные, из нашего города, района, в крайнем случае – из области.
– Как пришла такая идея – создать дом милосердия?
– Смотришь на улицу – ходят бедолаги. Жалко их. Особенно зимой – 20 градусов мороза, стучится человек раздетый, голодный, что с ним делать? Виноваты, не виноваты — они же люди. У меня одно время и в бане жили. А потом возникла идея создать такую обитель. Хорошо, в то время мэр пошел нам навстречу, выделил нам это здание, его как раз расселяли, там коммуналки были, мы его восстановили, отремонтировали, заключили договор с коммунальными службами, они оплачивают тепло, свет, телефон, благодаря этому и существуем. Пищу сами добываем – покупаем, или у спонсоров просим.
– Как становятся бездомными?
– В основном – пьянство, кто-то квартиру потерял, кто-то из мест заключения приходит, негде жить.
– Из тюрьмы много? Боитесь?
– Много. Не боюсь. Они, как правило, на рожон не лезут. Кто прошел эту школу, знает правила игры, у них свои законы. Понимают, что есть такая черта, которую не надо переступать.
– Дом милосердия – дело хлопотное. Сколько человек сейчас у вас в штате?
–У нас штата, как такового, нет. В чем преимущество домов милосердия – они очень экономичны. Была такая государственная программа «Дома милосердия» в 90-х годах. Если делать приют «сверху», от соцслужб, получаются очень большие затраты. Комендант, повар, уборщица, врач, всем деньги надо платить. Для города это нереально. А у нас они обслуживают себя сами – сами за собой убирают, сами стирают, сами огород сажают, консервируют продукты, выращивают картошку.
Для социальных служб работа с бездомными – это невероятно сложно, они не знают, как к ним подступиться. Все настолько прописано, что приходит человек, и они не знают, что с ним делать – не имеют права поселить, не имеют права лечить. Нам проще. У нас столовая – для голодных. Придет человек в социальную столовую, его начинают – кто ты, откуда, дай справку…А где человек возьмет? А мы просто кормим. У нас едят все, кто пришел. Никто нас не контролирует, кроме санэпидстанции и милиции. Приходу в наше время это сделать проще, чем социальной службе.
– Подолгу живут?
–По-разному. Некоторые не задерживаются, кому деваться некуда, остаются. На улицу же не выгонишь, и вот и живет человек, пока не найдет что-нибудь подходящее – кто работу найдет, кто выхлопочет пенсию, кто – женится, бывали у нас и такие случаи… Конечно, это очень специфический контингент, с ними нужно по-доброму, но и со строгостью. Если распустить, пустить на самотек, все превратиться в притон. Но нам повезло с комендантом. Он сам был бездомным. Они с женой в свое время оказались на улице. Сейчас на них все и держится. Зарплату они не получают. Вот так мы и живем за счет подвижников, платить никаких денег не хватит.
– Вы даете своим трудникам деньги?
– Нет, только на сигареты. Все на жизнь идет, на прокорм.
– С пьянством как боретесь?
– Строгостью. Первый раз предупреждаем, потом выгоняем. Приходят опухшие, синие, потом приживаются, не узнаешь его потом, такой франт ходит, хоть под венец его. А убеждать… Если человеку за сорок, что ему лекции читать? Многие их них зону прошли. Искушения, конечно были. Делаешь человеку добро, а он тебе какую-то гадость, украдут что-нибудь, напьются. У нас есть подворье – чуть не сожгли. Конечно, все это очень обидно, но что делать, приходится это проходить. Приходит человек, его посылают ко мне, я выясняю кто он. Потом помывка, медосмотр. У нас договор с социальной службой, если что-то подозрительное, чесотка, например, мы туда посылаем. Объясняем правила проживания, выделяем кровать.
Дом милосердия – простая и красивая система, которая позволяет оказать бездомным реальную помощь. Во всем мире самой эффективной считается схема, когда бездомные помогают себе сами – те, кто смог вернуться к нормальной жизни помогают адаптировать к ней своих собратьев. В Тихвине отработано восстановление документов – человек идет в милицию, там наводят о нем справки. Собственно, это и есть прямая обязанность милиции, но так уж у нас заведено, что если бездомный человек придет сам, шансов у него намного меньше, да и денег на штраф зачастую нет. Кроме того, налажены контакты с социальными службами, больных можно отправить в больницу, инвалидов – в спецучреждение.
– Верующие?
— Разные. Есть и некрещеные… Слишком не нажимаем на них, хочешь – иди в храм, литература у них там есть, беседы проводим, а там уж кто как. Воцерковляются, конечно мало. Как везде – много званых, мало избранных.
– Есть случаи, что они возвращаются к нормальной жизни?
– Некоторые возвращаются. Наша задача обеспечить кратковременное проживание, чтобы человек не погиб на улице. Инвалидов через социальную службу устраиваем в приюты. В городе без паспорта никуда не возьмут. К нам часто звонят из социальной службы и из милиции.
Мы же православные. Мы обязаны видеть образ Божий, мы тем и отличаемся от остальных. Часто удивляются – ну что вы с ними возитесь, это же нелюди! А для Бога все мы одинаковы – губернатор, или бомж, все мы чада Божии. Я уже убедился, что можно сделать все что угодно – одеть, накормить… Он уходит от нас — напивается. И приходит снова такой же. Мы опять лечим, кормим и все повторяется снова… Ну что тут сделаешь!
– Это – болезнь?
– Бывает, что и болезнь. Бывает, что деградация очень глубокая.
– Умирают?
– Два случая было.
Едем в дом милосердия. По дороге видим мужчин в ватниках. Катят трубы на тележке. «Это наши трудники» – говорит отец Александр.
Дом милосердия – двухэтажный, ладный, крашен в апельсиновый цвет. Собака на цепи. Сарайчики. Огород. По деревянной лестнице поднимаемся наверх. Встречают нас две женщины – помладше и постарше. У окна сидит пушистый кот.
– Тиша красавец наш. Это он сейчас изгулялся, зимой он красивее. Никто его тут не обижает, все любят.
На щите у входа – распорядок дня, и, в рамочке поучение «О матерном слове» Иоанна Златоуста. Подъем. Молитва. Завтрак…
– Молитесь?
– А как же! Проснулись, и, слава Богу – все живы-здоровы. Надо Бога за все благодарить!
Ведут по дому, рассказывают:
– Это наша столовая. Тут – крупы, хлеб, холодильника два. Сегодня у нас – суп из макарон! А на ужин будет каша пшенна. Сейчас мужчины поели и пошли работать. Мужчины на работе, женщины дома. Все, как следует.
О себе говорят уклончиво, неохотно. Лене 40 лет. Здесь больше года. – Что у меня случилося? С семьей не очень хорошо сложилось. И вот обратилась сюда, к батюшке. Приютили меня, я очень всем благодарна. Такое спасение Господь дал!
– Вы на улице жили?
– Да. Где придется. Спасибо этому дому! Вы бы видели, какая я была…
Что побуждает бездомных оставаться в доме милосердия? С возрастом любой человек начинает задумываться о жизни, переносить кочевую жизнь становится все сложнее, обостряются многочисленные болезни, все это заставляет бездомных задуматься о постоянном пристанище. Тихвинский дом милосердия это не приют, а дом временного проживания. Трезвое окружение, доброе отношение, чистая постель и еда – это уже немало. Здесь помогают людям пережить трудный период, решить некоторые проблемы, которые для бездомного неразрешимы – подлечиться, протрезвиться, восстановить документы, вспомнить забытые профессиональные навыки, Человек может пожить в тепле, прикинуть, как жить дальше, чем заработать на хлеб насущный. Человеку дается шанс, а дальше – как он им воспользуется?
Они все сильно меняются. Конечно, следы разгульной жизни не исчезнут совсем. Но у всех, кого мы видели ясные глаза, светлые лица.
– Тут у нас гардеробная. Новенькие приходят все, извините за выражение, вшивые. Они с себя в бане все снимут, пропарятся, переоденутся во все чистое… Своя же баня, что вы! А тут у нас медикаменты. Батюшка аппарат купил, давление мерить. Трюмо у нас!
– Женщины? С ними труднее, чем с мужчинами. Кавалеров много, опять же от пьянки женщин отучить тяжелее. Семьи они потеряли, детей потеряли… Батюшка женщин жалеет очень. Женщины – не удерживаются.
Банок на зиму мнооого закатываем! Все свое. Как положено дома.
– Это все сами?
– Конечно!
Тут у нас комната отдыха. Помолиться, подумать о жизни, почитать. Кто хочет уединиться – пожалуйста, все условия! Закрывали библиотеку, отдали нам книги.Читают много. И божественное, и детективы, сразу и не переделаться им, правда?
Тут мы шьем. Перешиваем из старого, починяем, рукавицы шьем. Трусы, простыни. Вот накидки красивые – это зимние, к лету другие будут.
Показывают комнату мужчин: «Здесь те, кто подольше. Новеньких селят вниз». Прошу рассказать про обитателей комнаты.
– Все водка. Жены их выгоняют… Здесь вот Евгений. Ему 52. Он не пьяница, он просто из колонии. Тут, – указывает на кровать – Сергей, он в наркологии был. У нас работает прекрасно, на хорошем счету. Тут мужчина из общежития. Но в общежитии жить невозможно – пьянки, драки. Ночью он церковь сторожит. 49 лет ему. У нас все в основном такого возраста. Молодым гулять хочется, драться хочется. У нас такие не держаться. Чтобы человеку реабилитироваться от пьянки, нужно, чтоб окружение было трезвым. А у нас тут нет пьяниц! Жить можно и без пьянки. Чаю с конфеткой попьешь, чего уж лучше. Батюшка нам приносит и чаю, и сладкого, и печенья с булкой. Молокозавод нам молоко дает раз в неделю. Мы еще и вагончик содержим для совсем диких, варим им еду, кормим. Люди оживают без пьянки. Когда не пьют – интересы совсем другие.
Появляются и мужчины. Анатолий Васильевич, комендант. В доме милосердия восьмой год. Шофер по профессии. Завхоз. Паспортист. – За порядком слежу. Сейчас ездил за жиром на рынок. Там дают нам нутряной жир для каши. Как принимаем? Всех регистрируем, записываем, проверяем, в паспортном столе ставим на учет. Сколько батюшка штрафов заплатил! Некоторые приживаются, другие считают, что это маленькая тюрьма.
– А было у Вас такое, чтобы Бог вам помог?
– Так вот оно!– улыбается во весть рот и широким жестом обводит рукой вокруг.
Какое все ладное, крепкое, ни одной кривой доски. Батюшка говорит, они, как протрезвятся – мастера на все руки, и столяры и каменщики и часовщики. Не устаешь удивляться. Вот – сарайчик. Человек, который строил сарайчик ушел на работу в другое место и там замерз по пьяни. В сарайчике– мастерская, только сейчас там свинки живут, их сарай водой залило. Чистые опилки, никакого запаха, розовые, будто игрушечные, поросята ластятся к людям.
Зашел еще один трудник, смущается, улыбается:
– Колхоз наш развалился, работы нет… Я пил, как трактор. А тут бросил. Один раз выпил, а батюшка говорит – еще раз, и выгоню.
– Вам тут нравится?
– Почему нет! Лучше, чем болтаться. Вот если бы нам город помогал, рабочие места предоставляли бы…
Они совсем, как дети…
– Батюшка, они как дети, да?
– Да, очень много общего – отец Александр улыбается. – И как детям строгость им нужна и любовь. Чуть отпустишь, найдется какой то заводила, начнет мутить. У каждого своя судьба, своя история, своя трагедия.
Как правило, трагедия. Распалась семья, оказался без квартиры, мужчин выгоняют за пьянку. Теряют документы, часто обманывают предприниматели, не платят за работу. Щербатые улыбки. Светлые глаза. С какой гордостью показывали они свое хозяйство – баньку и погреб, столовую и читальню, кухню, кладовую и огород, мастерскую, розовых поросят в загончике.
На автобусной станции подошел к нам человек с характерным лицом и глубоким свежим шрамом. Чистый, и в чистой одежде. Попросил рубль, помолчал, добавил – на спирт. После разговора с отцом Александром рука не поднялась дать на спирт. Помялся немного, ушел. В следующий раз – соврет? Странная его честность – может быть, последствие батюшкиных бесед? Вот и наш автобус. До свиданья, Тихвин, спасибо, батюшка! Тепло на сердце.
Алиса ОРЛОВА,
фото Андрея РАДКЕВИЧА