дважды майор что это значит
ДЕНЬ ЗАЩИТНИКА ОТЕЧЕСТВА
Честь нельзя отнять, её можно потерять.
Антон Павлович Чехов, писатель (1860 – 1904)
Уважаемые товарищи красноармейцы и краснофлотцы! Поздравляю вас с 99-й годовщиной РКК и КФ! Уважаемые защитники Отечества, с праздником вас! Доброго всем здоровья!
Давно это было, где-то в начале 1980-х прошлого века. Служил я тогда в одной из столичных воинских частей. Поведаю вам, уважаемые читатели, об одном курьёзном случае.
Армия – это, в первую очередь, дисциплина и порядок. Дисциплинарный устав, как и строевой, как и боевые наставления – их не только чтить надо, но и, главное, соблюдать. Вот это происшествие и было связано, в общем-то, с нарушением воинской дисциплины.
А было так. Строевая подготовка – святое для офицеров дело. Регулярные построения, отработка команд, движение в строю, приветствия и так далее – вы же смотрите парады на Красной площади столицы, в других городах. И не только отборные части, училища – все военнослужащие должны уметь соблюдать порядок в строю. На построения подразделений приходят командиры. Тем по долгу службы положено проводить внешний осмотр подчинённого личного состава. Конечно, непосредственные начальники уже осмотрели своих подчинённых, подсказали о каких-то недостатках, которые легко и быстро можно было устранить. И вот к каждому офицеру в строю подходит командир части. Он недавно стал генерал-майором. Стоим по стойке «смирно». При подходе генерала называем свои воинские звания и фамилии. Кого-то командир уже знает, здоровается лично, кого-то, чаще новеньких, видит второй раз – первый раз они представлялись при назначении в часть. И вдруг один молодой майор, не так давно получивший это первое звание старшего офицера, полный по своей комплекции, при приближении к нему командира части теряет равновесие и падает на плац. Тут же поднимается, просит перед строем его извинить и встаёт на свое место. Что с ним такое случилось? Оказывается, накануне в кругу сослуживцев отмечал свой день рождения. Наверное, маленько перебрал и к утреннему построению физически ещё не окреп.
Офицерский суд чести постановил, командир части поддержал, и вверх было направлено представление о снижении на одну ступень воинского звания проштрафившемуся офицеру. Так примерно через месяц недавний майор вновь стал капитаном. Дважды капитан продолжил нести добросовестно, без замечаний воинскую службу, оставшись на своей должности. Через четыре года этот капитан был вновь представлен к присвоению очередного воинского звания, в котором он уже немного успел послужить.
Всех военнослужащих, повышенных в званиях – ставших старшими офицерами, принял в своём кабинете командир части. Он подходит к каждому, пожимает руку, примерно одинаково поздравляет с присвоением очередного воинского звания – майора, подполковника, полковника. Подошла очередь поздравить и нашего грешного капитана, когда-то так неловко упавшего на строевом смотре. Подойдя к бедолаге, вновь ставшему старшим офицером, командир части произнёс примерно такие слова: «Поздравляю вас, имя рек, с повторным присвоением воинского звания майор, желаю достойно нести службу!» «Служу Советскому Союзу!» – следовал положенный в этом случае ответ нашего дважды майора.
Вот такой курьёзный случай произошёл во время моей воинской службы, которую я закончил в звании подполковника Советской Армии.
Автор выражает признательность редакции московской газеты «Кадетское братство», опубликовавшей этот рассказ в декабрьском выпуске 2016 года.
Кто был дважды генерал-майором? Граф Алексей Игнатьев
Генерал Алексей Алексеевич Игнатьев (1877−1954) приходился Николаю Павловичу Игнатьеву племянником. И по семейной традиции пошел на военно-дипломатическую службу. После русско-японской войны он был военным атташе в Дании, Швеции и Норвегии, а с 1912 года — во Франции. немало способствовал укреплению военного сотрудничества Российской империи и Франции, которым было суждено стать союзниками в приближавшейся Первой мировой войне.
Начавшись в августе 1914 года, война вызвала патриотический подъем во всех странах, в нее вступивших. Никто не сомневался в победе родного отечества. Оптимисты пророчили одоление супостата к Рождеству, пессимисты говорили о Пасхе.
Но довольно скоро оказалось, что ошибались все. В том числе и правители, войну начавшие. Спустя несколько месяцев после начала боевых действий фронт замер. Война стала безнадежно позиционной. Обычные попытки прорвать оборону противника неизменно терпели неудачу. Даже после жесточайшего артиллерийского обстрела любая атака захлебывалась, наткнувшись на пулеметы противника. Два пулеметчика сводили на нет все хитроумные расчеты генералов и любую залихватскую храбрость простых солдат и офицеров.
Продолжавшаяся война ужасающе изнуряла и экономику воюющих стран. Не хватало вооружений, не хватало боеприпасов. В рамках военного сотрудничества между союзниками размещал российские военные заказы на французских предприятиях. Он воочию видел дезорганизованность французской военной промышленности и явную коррупцию среди чиновников и подрядчиков.
Заказ на шрапнельные снаряды для самой массовой, 75-миллиметровой, пушки брать никто не хотел. Слишком уж трудоемкой была работа для небольших мастерских, на одних из которых, по воспоминаниям «…стучали молоты, на других вертелся десяток-другой токарных и шлифовальных станков. Сегодня у одних не хватало металла, завтра для других требовались рабочие руки, а в результате поставки первых партий снарядов задерживались»
На помощь Игнатьеву пришел Андре Ситроен (1878−1935). После войны он прославится как производитель автомобилей. Но в 1915 году он стал известен как промышленник, «накормивший» французские пушки. К середине 1915 года на бывшем капустном поле в районе набережной Жавель (всего в нескольких километрах от Эйфелевой башни) А. Ситроен построил современный завод для конвейерного производства шрапнельных снарядов калибром 75 миллиметров.
Заместитель военного министра Франции генерал Луи Баке был одним из конструкторов 75-миллиметровой пушки. Именно он посоветовал обратиться к А. Ситроену с «русским» заказом. Ситроен заказ принял.
вспоминает разговор, происшедший в начале 1915 года:
…Заказ был выполнен с минимальным опозданием и без единого процента брака».
Судьба генерала интересно закрутилась после февральской революции. В сентябре 1917 года графу, продолжавшему представлять во Франции российскую армию, было присвоено звание генерал-майора. Он был единственным человеком, имеющим право распоряжаться государственным счетом России в «Банк де Франс». На этом счету находились 225 миллионов золотых франков, предназначавшихся для закупок вооружений во Франции. После гражданской войны многие российские эмигрантские организации обхаживали графа Игнатьева с тем, чтобы он передал эти деньги им, как законным представителям России.
До 1937 года жил во Франции и числился на работе в советском торгпредстве. В 1937 году он возвращается в Россию, то есть, в Советский Союз. Здесь повторно становится генерал-майором, на этот раз — Красной армии.
Он исполняет различные «несерьезные», по его мнению, должности: работает преподавателем иностранных языков в военной академии, редактором в Воениздате. Говорят, по его совету в 1943 году в Советской Армии были введены погоны. Хотя генерал Игнатьев и выражал недовольство тем, что его знания и опыт не востребованы, но похоже, он был доволен тем, что не слишком «светился». Это позволило ему умереть не насильственной смертью.
Лжевыпускников – на чистую воду
«Дважды полковник» Игорь Коротченко никогда не оканчивал прославленную военную академию имени М.В. Фрунзе
Игорь Юрьевич Коротченко – 1960 года рождения, призван в 1977 году, г. Москва, окончил в 1982 году Тамбовское высшее инженерное авиационное училище.
О себе сам Игорь Коротченко начинает рассказывать так: «Проходил службу в частях Военно-воздушных сил (1982–1984), Главном штабе ВВС (1984–1987), Генеральном штабе Вооруженных Сил (1987–1994)».
Остается уточнить, почему он прослужил в офицерских должностях всего двенадцать лет и был внезапно уволен.
В 1982–1985 годах Игорь Коротченко проходил службу в ремонтной мастерской ВВС в поселке Вельяминово Московской области (годы пребывания в тех или иных должностях, к слову говоря, не совсем совпадают с его официальной биографией). В собственных рассказах Игоря Коротченко эта мелкая реммастерская разрастается до масштабов крупного авиаремонтного завода, а его незначительная должность (первичная офицерская, надо заметить) – до начальника ведущего отдела этого завода.
Затем (1985–1989) Игорь Коротченко проходил службу на Узле комплексного технического контроля, 406-я лаборатория Главного штаба ВВС. Звучит солидно, но УКТК – очень небольшое подразделение, отвечающее за безопасность связи. Разумеется, и в этом воинском коллективе должность Игоря Коротченко была отнюдь не начальника узла.
Первое существенное повышение произошло в 1989 году – Коротченко был назначен начальником группы 1-го отдела 992-го Центра комплексного технического контроля Генерального штаба (не исключено, что под его началом находились в тот период один-два военнослужащих). В этой должности Игорь Коротченко пребывал до 1991 года.
В 1991-м он был перемещен на должность начальника группы технического контроля. В зените своей офицерской карьеры Коротченко сидел в наушниках и слушал, что говорят по телефону другие.
В 1994 году офицерская служба Игоря Коротченко внезапно завершилась. Он был уволен в звании подполковника по подпункту 2 Г пункта 2 статьи 49 федерального закона «О воинской обязанности и военной службе». В 1994 году это означало: «Если военнослужащий перестал отвечать установленным к нему Законом требованиям». Иными словами, это самая дискредитирующая статья, по которой только мог быть уволен офицер из Вооруженных Сил.
Так на самом деле выглядит послужной список «комментатора по всем вопросам». Взводом, ротой, батальоном не командовал. В боевых действиях не участвовал. Орденами и медалями не награждался. На учебу в академию вида Вооруженных Сил не направлялся.
А таким образом выглядит финал офицерской службы «самого цитируемого военного эксперта России» (фраза записана со слов «дважды полковника»). К слову говоря, кто прибегает к подобным услугам «полковника государственной безопасности», должен, наверное, все-таки иметь под руками подлинный послужной список Игоря Коротченко и копию приказа о его увольнении из Вооруженных Сил. Чтобы в полном объеме отдавать себе отчет в компетентности очередного комментария, полученного от лжевыпускника Военной академии им. М. В. Фрунзе.
Случай, конечно, уникальный. Общественный совет при Министерстве обороны длительное время возглавлял подполковник запаса, изгнанный из рядов Вооруженных Сил по самой дискредитирующей статье. В МВД России, слава богу, до этого как-то недодумались – поставить во главе аналогичного органа неоднократно судимого вора в законе. А дискредитант и прогульщик Игорь Коротченко занимался «формированием положительного имиджа Вооруженных Сил» (и, кстати, под патронатом своих опекунов из Минобороны продолжает заниматься этим и в настоящее время). Вот уж воистину – педофила назначили заведующим детским садом. А что касается «формирования имиджа», так от одного этого словосочетания густой запах распила бюджетных средств ну просто бьет в ноздри.
Однако на самом деле страшно все-таки, наверное, не это. Высокие покровители «дважды полковника» и лжевыпускника Военной академии им. М. В. Фрунзе из военного ведомства причастны к подбору и выдвижению кадров в армии и на флоте. Просто волосы дыбом встают от мысли, что и на должности командиров соединений и объединений кандидатуры подбираются аналогичным образом.
Дальневосточные байки ч. 2
Дальневосточные легенды окончание
Дважды майор
Другим незаурядным дальневосточником был наш Юрочка Лазеров. (О нём уже была речь в предыдущих главах). После ряда своих «подвигов», Юрочка был снят с политработы ( а это считалось, в те годы, серьёзным наказанием) и поставлен помощником оперативного дежурного батальона. Юрочка успешно освоил все премудрости несения боевого дежурства в должности оперативного дежурного. Сначала в батальоне, потом «дорос» и до полка.
По замене – уехал на Чукотку, мыс Шмидта, где тогда стоял радиотехнический полк, в котором Юрочка и продолжил служить в должности оперативного дежурного.
Служба – неплохая. Сутки через трое, да и личного состава в подчинении нет, а это ОГРОМНЫЙ плюс в армейской жизни. Начался ползучий развал армии, который нам выдавали за её «реформирование».
Полк Юрочки переформировали в батальон, в котором он и продолжил службу. Должность оперативного дежурного имела капитанскую категорию. Так Юрочка и служил капитаном, доблестно неся боевое дежурство и мечтая о майорском звании.
Кто-то его надоумил, что есть приказ Министра обороны, разрешающий присвоение оперативным дежурным звания на одну ступень выше их должностной категории, при условии отличного несения службы и двукратного «перехаживания» срока получения очередного звания.
Боевое дежурство Лазеров нёс отлично, а перехаживал своё майорское звание он уже трёхкратно. Написал он рапорт, на сей счет и отправил его, как и положено наверх «по команде». Прошёл месяц, другой, третий – ни слуху, ни духу о судьбе рапорта.
Спустя полгода, среди ночи, Юрочку «дёрнули» к телефону: «Москва, «Комета» звонит. – сообщила ему телефонистка. Надо сказать, что «москвичи», забывая о 9-ти часовой разнице во времени, частенько звонили дальневосточникам, тогда, когда в столице был вечер ( 18.00 и разгар рабочего дня), а на Чукотке – 3 ночи.
Тем не менее, звонок из Москвы, в Богом забытый батальон на Мыс Шмидта, был незаурядным событием, и Юрочка мгновенно проснулся.
Какой-то полковник невнятно буркнул свою фамилию и угрюмо поинтересовался: «Пришёл Ваш рапорт. Чего Вы хотите-то?!»
Юрочка, недоумевая от такой дремучей тупости, сказал угрюмому полковнику, что хочет выполнения требований соответствующего приказа Министра обороны.
Так и продолжил Лазеров нести боевое дежурство в капитанском звании ещё полгода.
Тут «реформирование» армии – ещё усилилось и их батальон попросту расформировали. Пришлось Юрочке из льготного района (которым и был Мыс Шмидта) переехать под Владивосток на равнозначную должность.
Однажды ему предложили «вспомнить молодость» и перейти на должность заместителя командира зенитного ракетного дивизиона по воспитательной работе. Должность эта была «майорской» и Юрочка согласился вернуться к тернистому делу воспитания любимого личного состава, ради получения майорского звания (ДАВНО заслуженного им, надо отметить).
Однако, «легко сказка сказывается. ». Выяснилось, что личное дело Юрочки осталось в брошенном штабе батальона, как и личные дела остальных офицеров. Их, конечно же, полагалось отправить по новому месту службы, да кадровик уволился и укатил «на материк», не удосужившись сделать этого. «Вытащить» личное дело уже не представлялось никакой возможности. На отчаянные письма в северный депрессивный посёлок никто не отвечал. А без личного дела – никаких представлений на звание не сделать.
Пока делали дубликат, пока завершили все формальности, прошло ещё полгода. Тут и пришло долгожданное счастье: приказом командующего Дальневосточного военного округа капитану Лазерову было присвоено воинское звание «майор».
Не успел Юрочка как следует отметить это событие, как счастье удвоилось: с Мыса Шмидта какие-то добрые люди в часть прислали подлинный экземпляр личного дела капитана Лазерова.
В котором была обнаружены выписка из приказа Главнокомандующего Войск ПВО о присвоении капитану Лазерову звания «майор». Примерно на 9 месяцев раньше, чем оно было присвоено Юрочке Командующим ДальВО.
Так и стал наш Юрочка Лазеров ДВАЖДЫ МАЙОРОМ.
Юрочка, вместе со своей семьёй, сполна хлебнул всех «прелестей» жизни на Крайнем Севере и Дальнем Востоке, однако сохранил чувство юмора и оптимизм.
Среди множества историй о различных забавных случаях в его богатой биографии, особое место занимает описание героической службы капитана Фролова.
Это был изумительный военачальник, имевший, среди тех, кто его знал, почётное наименование «самый крутой капитан в ВС».
КАЖДЫЙ год его службы был отмечен запоминающимся происшествием, представлявшим большую опасность либо для его жизни, либо здоровья.
Всё началось с того, что Фролов был назначен командиром отдельной радиолокационной роты.
Капитан Фролов бился с огнём как заправский пожарник и вышел из пламени с обожженными ушами, в тлевшей на спине шинели, фалды которой сгорели полностью, как и его шапка-ушанка (дело было зимой). Ситуацию кое-как «разрулили», благо человеческих жертв и пострадавших не было.
— На следующий год, Фролов ехал в отпуск, «нажрался» в поезде и умудрился отрубить (!) себе палец при помощи обычной двери купе.
— На следующий год жизнь героического капитана снова была в немалой опасности. Рота его несла боевое дежурство в готовности №3 (рота находилась в глубине территории страны и требования к её боеготовности были минимальные). Фролов заступил на дежурство начальником дежурной смены (тогда было такое требование, чтобы даже командир роты 1-2 раза в месяц нёс боевое дежурство во главе боевого расчёта).
Полагалось делать это на Пункте Управления роты, конечно, но … было лето, жара, радиолокационные станции были выключены (готовность №3, всё-таки). Фролов дал команду протянуть телефонную линию на берег пруда, находившегося неподалёку от роты, и стал ловить там пескарей, не отходя от линии связи. При этом он время от времени прикладывался к бутылке, да так успешно, что крепко окосел.
При очередном закидывании удочки, он умудрился запутаться в леске и рухнуть с обрыва в пруд, где и барахтался, путаясь в леске всё сильнее. Дело шло к летальному исходу. Это могло стать знатнейшей «чепугой»: командир радиолокационной роты утонул прямо во время несения боевого дежурства посереди российских лесов! Положение спас старшина роты, старый прапорщик. Идя на обед, он решил заглянуть на пруд и увидел своего тонущего командира, которого и вытащил из пучин.
Ещё через год, Фролов следуя на службу, упал и сломал ногу. Открытый перелом!
После этого его сняли-таки с роты и назначили начальником ремонтной мастерской.
Там и произошёл ещё один знаменитый случай с «самым крутым капитаном».
Зимой он решил для чего-то ночью посетить помещение своей ремонтной мастерской (скорее всего, захотел спереть оттуда что-то под покровом ночной тьмы).
А помещение на ночь, разумеется, запиралось и опечатывалось и для того чтобы туда ночью попасть, требовалось выполнить довольно много формальностей, которых Фролов делать не хотел. Тем более, что дубликат ключей и печать были у него. Однако был мороз и промёрзший замок никак не хотел открываться. Фролов принял решение попробовать отогреть его своим дыханием, дышал, дышал и коснулся губой ледяного металла и тут же насмерть приклеился к замку своей губой. Оторваться самостоятельно не получалось (боль была жуткой) и Фролов застыл, согнувшись в пояснице и приклеившись к замку губой.
Но тут, на счастье Фролова, из соседней казармы вышел на крыльцо рядовой Ухов, захотевший ночью справить малую нужду.
(Надо сказать, что сортиры в подразделениях ПВО, обычно, были полевого типа и располагались за 50 метров от казармы, как того и требовал Устав внутренней службы. Бойцы же, как правило, ночью ленились бегать до сортира, и справляли малую нужду прямо с крыльца, в ближайший сугроб).
Так вот, только позёвывавший Ухов изготовился для этого несложного действа, как вдруг он услышал жуткий загробный голос, доносившийся из ночного мрака: «Уууухооов. Уууухооов. ».
Потрясённый боец мгновенно потерял и сонливость и желание «отлить» и развернулся, чтобы вернуться в родимую казарму, подальше от этого жуткого воя, однако он тут же повторился с удесятерённой силой: «Уууухооов. Уууухооов, Ё* твою мать. ».
Бойцы, подбадривая друг друга, пошли на источник звука, и нашли-таки несчастного Фролова, который примёрз к замку, стоя лицом в направлении казармы и смог, поэтому, увидеть и позвать своего спасителя.
При помощи тёплой воды бойцы избавили несчастного от ледяного плена.
Другим, не менее колоритным офицером, встреченным Лазеровым на тернистом дальневосточном пути, был «суперинтеллигентный вечный старший лейтенант» Козлов.
В батальоне на Мысе Шмидта Юрочка обратил внимание на необычного старшего лейтенанта. С виду ему было лет 50, не меньше. Профессорские очки и потёртый кожаный портфель, с которым он не расставался, придавали престарелому старлею особый шарм и весьма необычный, для суровых северных широт, антураж.
Со временем, офицерам бросилось в глаза, что каждое утро «суперинтеллигентный» Козлов ехал на службу с тощим портфелем, а возвращался вечером с ним же, но туго набитым неизвестно чем.
Народ гадал, что же такое Козлов мог возить каждый день со службы?! Не конденсаторы же с лампами он ворует из ЗИПа.
Козлов, после недолгих пререканий, был вынужден распахнуть свой «профессорский» портфель, и изумлённый комбат увидел, что он был плотно набит кусками угля- антрацита.
Семьи офицеров топили свои квартиры печками, которые потребляли уголь. На РЛС тоже была печь (для каких-то своих надобностей). Вот оттуда «суперинтеллигентный вечный старший лейтенант» и заимствовал куски антрацита получше. «Для дома для семьи» старался.
Тогда, на излёте советской эпохи, это ещё казалось предосудительным.
По какой причине могла возникнуть путаница в генеральских званиях
Когда речь заходит о генералах, нередко люди поднимают вопрос: почему же после генерал-майора идёт генерал-лейтенант, а уж потом генерал-полковник? Та же русская Википедия выдает на это довольно путанное объяснение о том, что, дескать, генерал-лейтенант это заместитель генерала-полковника, что всё ещё не до конца проясняет картину, так как место генерал-майора всё ещё ничем не обосновано, да и наличие генерал-поручика всё ещё путает карты. Классическое объяснение со звёздами также не выдерживает никакой критики, ведь количество звёзд на погонах явление явно более позднее, как и сами погоны, да и знаки отличий очевидно следуют вслед за установлением системы званий.
Для начала следует признать, что значительная часть званий в русской армии заимствована из-за рубежа. Хотя большинство армий Европы по понятным причинам заимствовали звания из французского, часть званий оставалась местными. Так, французское Commandant в английском не прижилось, уступив Major и найдя отражение в более общем commander. В русский перешли одновременно три слова, дав общее «командир», «майор» как армейское звание и «комендант» как гарнизонное. А вот для полковника и его заместителя, подполковника, в русском уже имелись удобные слова, которые в английском звучали как Colonel, и, о чудо, Lieutenant Colonel (то бишь младший полковник). Таким образом генеральские звания советского образца могут быть неудачной попыткой адаптации званий среднего офицерского звена под генералитет, и генерал-лейтенант это генерал-подполковник.
может все проще? именно про генеральские звания
ну вот ни чего и не понятно.
Вы бы хотя бы википедию открыли бы, чтобы не писать глупости.
Генерал Дикий
К визиту генерала, начальника всех тюрем и зон, зона готовилась 2 месяца.
Все было покрашено, выбелено, обезжирено, рассредоточено, закамуфлировано.
Барин прибыл. Челядь. Улыбки. Щасте надувное. Радость, знающая границы.
Начали водить генерала по зоне.
Не, ну вроде бедненько, но чистенько..
И сопровождающие довольно кивают.
И личный состав уже начинает радоваться.
Долго ли, коротко, закончилось это брожение. В начальнике УЖ возникла мисль!
— Разрешите уточнить за какие нарушения наложен выговор?
Зря, конечно он это спросил..
-Есть строгий выговор!
История о физике-ядерщике Ю.Б. Харитоне
Известный физик-ядерщик Харитон рассказывал, что к нему обратились с вопросом о том, какое у него воинское звание, и состоит ли он на учете в военкомате. Но поскольку тогда воинские звания – а он был к тому времени уже главой Арзамаса-16, то есть советского ядерного центра, и все эти армейские субординационные вещи происходили как-то автоматически, он ничего об этом не знал.
И вот Юлий Борисович Харитон, будучи очень ответственным человеком, с оттопыренными прозрачными ушками, в беретике, такой маленький-маленький, пришел по месту прописки в Москве в военкомат. Он пришел, жмется – там здоровенный какой-то такой капитанище, который в этот момент по телефонной трубке болтает с возлюбленной, обсуждая, значит, ее коленки и задницу, и который при виде маленького Харитона в этом беретике сказал: ты погоди, сиди, дед, сиди.
Харитон подождал 10 минут, наконец снова сказал, что, вот, вы знаете, мне надо было бы узнать, в каком я звании и состою ли я на учете. Ему сказали: ну вам же сказали подождать, да? Харитон терпеливо ждет. Наконец прошло 40 минут, и капитан соблаговолил двинуть свою тушу туда в картотеку и в архив. А дальше, — Харитон рассказывает, — я услышал странные звуки. Я услышал, что что-то упало, потом я услышал топот. Через несколько минут ко мне вышли перекошенные и белые начальник военкомата, совершенно белый капитан – у них у всех были приставлены к вискам руки. Они сообщили, что он находится в звании: «товарищ генерал!». Причем сам Харитон рассказывал это без особенных эмоций, поскольку значения таким мелочам не придавал.