глухариный ток что это
Токование глухарей
Весеннее время. Чуть виден рассвет и на начинающейся заре хорошо видны темные тени сосен. Но вдруг с мохового болота слышен волнующий звук, и сразу обрывается. После этого можно опять услышать частое щелканье, переходящее в шипящие и металлические звуки. Охотник вздрагивает и ведомый неизвестной силой быстро идет на токование глухарей.
Этот красивый рассказ можно продолжать сколько угодно, но существует много великолепных описаний токования глухарей, заканчивающиеся удачным выстрелом. Мы не будем устраивать соревнования с другими описаниями, а ознакомимся с биологией глухариного тока, основанного на наблюдениях специалистов в охотничьих угодьях.
Выбор места токования
Среда обитания глухаря в Евразии совпадает с территорией произрастания сосны. За некоторыми исключениями, жизнь птиц в течение года проходит в сосновом лесу, где глухари образовали свой вид. Они охотно обитают там, где есть болота с небольшим количеством карликовых сосен, которые окружены высоким сосновым бором. В таком массиве леса глухари находят для себя в течение года корм, защиту и условия для продолжения потомства.
Для тока глухари подбирают чистые территории леса, где нет кустарников с полянами. Этот выбор они делают неспроста. Он соответствует условиям токующих глухарей, которые часто бегают и устраивают драки на земле. Учитывается и тот факт, что токующие птицы на чистых местах быстрее видят приближающихся хищников.
Размеры токовища по площади и числу птиц могут быть разными. На это влияет численность птиц в конкретном урочище, или районе леса. Например, в Беловежской пуще токовища иногда занимали территорию леса площадью около 8 гектар. В некоторых источниках указывают, что на токовище может собираться более ста глухарей-самцов. По наблюдениям в Беловежской пуще установлено, что большие токовища состояли из нескольких мелких токов, разделенных между собой участками около полукилометра. С наступлением весны глухари разделяются на стаи, затем собираются вокруг токов.
Как проходит токование глухарей весной
Весенний ток этих птиц по биологической сущности и характеру делится на три периода, с которыми следует разобраться более детально.
Начало тока
Это время характеризуется тем, что в начале весны на току собираются самцы. При нормальной погоде они токуют без самок. Это время продолжается около 25 дней, но возле токовища глухари появляются примерно на месяц раньше, когда в лесу еще есть снег. В этот период солнце уже иногда греет по-весеннему, и старые глухари тихим утром приходят на территорию токования. Они ходят по снегу и чертят крыльями по нему.
В начальный период токования эти птицы токуют только на деревьях и утром, непродолжительное время. Количество самцов находится в пределах до 6 штук, из них токуют не все. Период начала тока зависит от весенней погоды, и может отличаться в разные годы на 20 дней. В северных регионах глухари начинают токование позже.
Разгар тока
Следующий период токов наступает, когда самки вылетают на токовище. Это время называют самым разгаром, проходит спаривание самца и самки. Поведение птиц характерно большим возбуждением, самцы проявляют особый азарт. Разгар тока может продолжаться до начала мая. В этот период на току наибольшее число самцов. Они играют в утренние и вечерние часы. При этом утренний ток проходит более длительное время, и сопровождается драками.
Петухи в среднем могут токовать в утреннее время 2 часа. Глухари, токующие с особым азартом, находятся на токовище до 12 часов даже на ярком свете солнца.
Угасание токования
В последний период ток угасает. В это время самки уже перестают вылетать на ток, и начинают высиживать яйца. Старые самцы тоже заканчивают токование, и улетают на линьку. На токовище остается немного взрослых петухов и молодых птенцов, играющих медленно, находясь на деревьях. Утренний ток снова сокращается по времени, и составляет около часа. Это время продолжается девять дней, после этого токование совсем прекращается.
Общее число дней токования ориентировочно составляет около 68 дней, что связано с началом и концом весеннего периода. Период токования отличается, и зависит от географического расположения местности. В северных районах глухари токуют меньшее время. На Кольском полуострове птицы перестают токовать в начале июня, и время тока составляет около 45 дней. Это зависит от того, насколько быстро проходит весна. На севере она протекает быстрее, по сравнению с южными районами.
В какое время проходит токование глухарей
Если этих птиц сравнивать с тетеревами, то самцы-глухари выходят на ток вечером. Глухари появляются на токовище за пару часов до захода солнца в любой период тока. Иногда вечером они могут появиться на току большой стаей, и шумно усесться на деревьях. А в другое время могут долго собираться и тянуться друг за другом. При посадке на ветку глухарь шумно хлопает крыльями и издает своеобразные звуки. Такое поведение характеризуется, как сигнал самца, что это место тока занято.
Глухари могут до самой темноты перелетать между деревьями и кормиться сосновой хвоей. Самки усаживаются на токовище в вечернее время в определенной последовательности, сохраняющейся до апреля. Первый самец взлетает на дерево с земли. Он большую часть времени находится возле токовища. Его личный участок может достигать размера до 125 метров, и является центром тока. Другие самцы садятся в вечернее время на расстоянии от 120 до 170 метров между собой, располагаясь вокруг поляны. Это расположение сохраняется до утра.
Сколько времени продолжается токование
Глухари просыпаются первыми из дневных птиц и уже токуют до восхода солнца. Этот период сохраняется в любой период токования, что объясняется хорошим восприятием интенсивности света глухарем еще до восхода солнца. Но в разгар токования многие глухари могут петь даже ночью.
Первым начинает петь первый появившийся вечером на току самец. Их токование характерно страстью, энергичностью и длительностью. Самки прилетают на ток по одной, за полчаса или час до восхода солнца, и стараются проникнуть в середину тока. Они могут появиться вместе с парой молодых самцов. Самцы азартно токуют и опускаются с дерева на землю, где часто устраивают драки между собой. К середине тока слетаются и другие глухари, вступая в эти же схватки.
Драки глухарей проходят ожесточенно и шумно, с нанесением ударов клювом и крыльями. Слабый самец обычно убегает или взлетает, а победитель токует еще азартнее. Самки по несколько штук собираются возле таких самцов-победителей. Как спариваются глухари, увидеть не получается, так как самки уводят самцов для этого в кусты голубики.
Странные глухариные тока
Глухариный ток – явление загадочное. Это знает любой, кто хоть раз вслушивался в предрассветную темноту соснового бора, чтобы каждый раз под заветное «точение» делать аккуратные, но быстрые два шага.
О токах и охоте на них вроде бы писано-переписано. Но это либо наблюдения из года в год за 1–2 токами, либо разовые впечатления от посещения какого-либо одного тока. Это не считая рекомендаций общего характера, которых большинство. Тем интереснее послушать рассказ охотника, на протяжении полутора десятков лет регулярно наблюдающего за почти десятком токов. Итак…
Охотой я занимаюсь с детства и каждую весну слушаю глухарей. Некоторое время я работал в охотхозяйстве, поэтому мне известны все глухариные тока нашего С-го района, а также много в соседнем. Несколько токов я нашёл сам. Вернее, по наводке стариков-охотников, которые рассказывали, что «вот был когда-то там-то ток, но потом бор вырубили, и глухаря не стало». На двух таких старых вырубках, которые теперь не вырубки уже, а молодой сосновый лес, глухари после десятков лет перерыва снова токуют. Но я хочу рассказать не только об этих возродившихся токах, но и о токах необычных – странных. Упоминаний о таких я не встречал в охотничьих изданиях, и приезжающие охотники тоже о подобном не рассказывали.
Вообще, это раньше был обычный ток, причём недалеко от дороги с удобным заездом. В начале 2000-х его здорово «разбомбили», потом несколько лет там птицы почти не было: один или два глухаря в лучшем случае прилетали. «Брэков» местных прищучили, охотников из общества тоже попросили туда временно не ездить, и ток начал восстанавливаться. Вот только токование на нём стало необычным. Мы привыкли как? На току всегда есть «токовик», а то и несколько. Это зрелая птица, вокруг которой, часто в пределах слышимости человеческого уха токует ещё несколько «претендентов» (это обычный ток в 5–6 активных петухов, большие тока – разговор особый). По краям тока при активном токовании пробуют петь «скрипуны» – молодые глухаришки, которые часто не умеют ещё выводить «точение», вместо него скрипят и как бы поперхиваются. Так было и на этом току, пока его почти не выбили. В 2010 году я начал снова ездить на этот ток, когда пару лет в марте-апреле вокруг снова стали появляться «чертежи».
Первый раз повёл туда охотника. Ток небольшой, центр метров 100×200 между краем гривы, по которой идёт ЛЭП и болота. С одной стороны он выходит на вырубку, с другой – грива понижается, и там сильно захламлённый буреломный лес. В общем, место очень локальное, поэтому мы стали заходить сразу к центру. Услышали песню – негромкую, глухую, третье колено (точение) через раз переходит в какой-то кашель, а то и вовсе его нет. Ещё и перемолчки минут по 5. Ясно: поёт молодой. Подошли к нему метров на 20, но в темноте не можем разглядеть. И так, и сяк, рано ещё – никак не увидеть. Тут он ещё в очередной раз поперхнулся и вообще замолчал. Минут 10 стояли – вдруг над головой с сосны, за которой мы стояли, срывается глухарь! На фоне неба видно, что птица небольшая и хвост короткий. Неужели ошиблись?! Подошли под сосны, где он пел? Быть такого не может… Ждём ещё минут 10, тишина, решаем в любом случае идти искать другого – повзрослее. Идём в том направлении, где последний раз слышали песню, это к центру тока. И метров через 30, уже за спиной, срывается ещё глухарь – понятно, что тот, к которому подходили, и он замолк. По силуэту тоже небольшой. Проходим ещё метров 10 – ещё одного молчуна сталкиваем! Получается, что один скрипел, а двое его слушали.
В следующие два дня съездили на два проверенных тока подальше и поглуше. Взяли без проблем отличного глухаря и поснимали. Погода встала – просто загляденье, глухари поют как заведённые, ни на что внимания не обращают, самый разгар токования. А я всё не могу понять: мы же прошли весь ток от края до края – и только двух скрипунов слышали. А где же взрослые глухари? И куры где? Мы ни одной не слышали, не подняли, а ведь самая пора спаривания. Через 4 дня всё при той же погоде и хорошем токовании на других окрестных токах опять поехал на тот ток. Не подходить, а обойти послушать и посчитать. Итог – три «скрипуна»! Потом ещё несколько раз ездил специально практически до листа на берёзе – чаще всего одни молодые глухари и пели, один раз только более-менее нормальную песню слышал, и то глухарь спел звонко и ровно песен 15 и замолчал.
На следующий год – то же самое: на 4–5 поющих птиц – 3–4 молодых. На следующую весну та же картина. В общем, я этот ток стал называть «учебно-тренировочным», потому что сюда как будто специально прилетают молодые глухари учиться токовать. Причём большинство вообще сидит молча вокруг 2–3 скрипунов посмелее и только слушает.
Ещё один странный ток образовался на месте старого большого и мощного тока. Он был в классическом сосновом бору, который мысом заходил в клюквенное болото. На этом мысе глухари и токовали (отец рассказывал, что по 10–15 птиц пело, и на слуху одновременно могло быть 4–5), пока в начале 80-х по этому мысу и вообще по бору по краю болота не прошла какая-то широкая просека непонятного назначения. Вроде как военные тут что-то планировали, а потом бросили. Ещё уровень болота с тех пор поднялся (у нас большинство болот мелиорированы, но каналы зарастают и бобры развелись), в общем, получилась чёткая граница длиной почти полтора километра между сухим высокоствольным бором со мхом и лишайником и почти лысым болотом. Я не знаю, токовали ли здесь глухари после того, как сам ток фактически срубили, и если токовали, то как. Первый раз весной я приехал сюда лет 12 назад, после того как, тропя в марте волков, обнаружил вдоль этой просеки несколько чертежей.
Оказалось, что глухари снова токуют здесь, только вообще без привязки к центру старого тока – напротив огромного валуна в лесу, о котором рассказал человек, охотившийся тут ещё до просеки. Несколько лет наблюдений показали, что теперь «ток», если можно так назвать, растянулся почти на километр вдоль края болота. Обычно токуют 3–4 птицы метрах в 100–200 друг от друга и сидят не глубже 15 метров от края леса, а чаще всего на крайних соснах. Причём каких-то любимых деревьев или мест заметить не удавалось: сегодня поёт на этой сосне, а завтра – в ста метрах левее. Всё это выяснить за утро не так сложно благодаря одной особенности: слышимость вдоль просеки очень хорошая, как в трубе. Особенно если есть ветерок вдоль леса: тогда токующего глухаря можно услышать метров за 150 и дальше. Если сориентироваться с ветром, то, быстро продвигаясь в глубине леса и через каждые метров 100–150 выходя на просеку, можно «посчитать» всех глухарей буквально за полчаса. По GPS максимальное расстояние между токующими тут теперь в разное время глухарями составило около 1230 метров. Каждый год ток как будто блуждает – постоянно смещается вдоль просеки то в одну, то в другую сторону. И в течение одной весны по итогам двух-трёх посещений (ехать сюда довольно далеко) тоже может сместиться значительно. Хотя место глухое и никакой хозяйственной деятельности тут не ведётся.
Но при этом охотиться тут довольно просто, потому что птиц слышно далеко и подходить краем леса несложно. При этом куры если и бывают, то в болоте, с другой стороны, и подходу не мешают. Интересно, что даже на подслух мы тут редко ходим, только если охотник пожелает. Ток ведь не зря «блуждающий»: можно с вечера засечь 1–2 прилёта, а петь утром петухи начнут метрах в 300–400. За весну здесь обычно берём одного петуха; примечательно, что все добытые здесь при мне трофеи были отличного качества.
Текст и фото: Дмитрий Симонов
Поиски глухариного тока
Глухари облюбовывают для своих игр и песен исключительно скрытые места в глухих и малодоступных лесах. И если последние два-три десятка лет встречаются токовища вблизи поселков, то вина в этом не глухарей; не они приблизились к людям, а человек с его производством все глубже, все дальше вторгается в тайгу. А токовища существовали тут, быть может, уже не одну сотню лет.
Обитает глухарь главным образом в глухих многолетних, преимущественно хвойных лесах.В сосняках глухари токуют на сырых моховых болотах с низкорослым древостоем или на ближайших опушках коренного леса, который окружает эти моховые болота, реже — в крупноствольных сосновых лесах вдоль логов, берегов рек. Местом тока могут быть двухъярусные сосновые массивы, где верхний ярус состоит из крупных, высоких одиночных или расположенных группами деревьев, высокие сухие гривы или релки, где справа и слева находятся сырые сосновые боры-ягодники. В сухих сосновых борах заслуживают внимания кромки старых лесосек, слабо обсеменившихся, имеющих чистые полянки и покосы, особенно около сырых логов. Крупное редколесье в со сновых сырых борах-ягодниках не должно быть обойдено маршрутом.
В больших по площади и сплошных одновозрастных сосновых массивах при ровном рельефе местности, где нет ни лесосек, ни лесных полян, ни покосов, ни редин, ни логов, токовищ, как правило, не бывает.
В елово-пихтовых лесах глухари выбирают для токовищ кромки кулис на старых слабообсеменившихся лесосеках, кромки прогалин, опушки старых небольших гарей, еще не заросших лесом, а также куртины высокоствольного осинника с редкими крупными березами.
Если вблизи мест постоянного обитания глухарей произрастают чистые сосновые леса (лучше сосна по болоту) или имеются хотя бы только сосновые участки среди елово-пихтовых больших по площади насаждений, то глухари всегда предпочитают токовать в сосняках, нежели в лесах других пород.
К розыску токовищ приступают еще до начале токования. В средней полосе России — с первых дней апреля, как только появятся крепкие насты.
В это время глухари спускаются на поя и ходят с низкоопущенными крыльями, бороздя ими по снегу, «чертят». Зная участки ласа, где ориентировочно могут быть тока, охотник отправляется туда на лыжах. Лучше разыскивать глухариные «чертежи» по свежей пороше или по насту. Если они найдены, значит токовище должно быть обязательно поблизости и найти его уже не так сложно.
Но бывают ранние теплые весны без настое и без порош, когда снег быстро тает. В такое время по мягкому, прилипающему к лыжам снегу не пойдешь. Не пойдешь и без них. Искать «чертежи» нет возможности. В таком случае имеется другой способ розыска токовищ: по скоплениям помета глухарей под деревьями токовища, на которых птицы ночуют и токуют. Эти скопления помета не так велики, но вполне заметны. Идут на розыск, как только снега подтают и осядут — тогда было легко ходить. Можно скопления помета найти под деревьями и после того, как весь снег стает, но в прошлогодней траве обнаружить его труднее.
Всяко бывает у охотников. Иной раз не только опоздаешь искать «чертежи», но и прозеваешь время таяния и осадки снегов, не успеешь поискать скопления помета. Но не огорчайтесь, есть еще выход. Запаситесь терпением и не пожалейте время. Дело верное.
Большая часть глухарей прилетает на токовище со своих дневок вечером с разных сторон. Подлетают они непременно по прямой линии. К восьми часам вечера надо прийти в район предполагаемого токовища и, останавливаясь на полянках, вырубках, лесосеках, пригорках, наблюдать — не пролетит ли где глухарь. Если заметили летящего глухаря, то установите по компасу и точно запомните, в каком направлении он пролетел. Так наблюдают несколько вечеров и постепенно подвигаются вперед по линии полета глухаря до самого токовища. Если наблюдать за глухарями, подлетающими не тон с разных сторон, установить, где находится токовище, можно еще точнее. Точка пересечения направлений полета и будет местом тока.
Кроме этих трех способов розыске токовищ, следует привести еще один. Если в предутренний час вы находитесь в районе предполагаемого токовища, но где оно — не знаете, то вслушивайтесь в лесные звуки и шумы. Если удалось услышать, а может быть и увидеть квохчущих глухарок одиночно или стайкой перелетающих с дерева на дерево, то. не обнаруживая себя, наблюдайте, в какую сторону они направляются. Они точно приведут вас на ток.
Найти токовище — это еще полдела. Прежде чем начать охоту надо определить границы токовища, его центр, в каком месте глухарей поет больше. Чтобы не бродить по току во время охоты «слепым», как в потемках, и не пугать глухарей, надо терпеливо потратить на это несколько дней.
Разведка эта проводится очень осторожно, тихо, скрытно, путем захода на ток с разных сторон как по периферии, так и внутри. Попадающихся на пути поющих глухарей обскакивают стороной, понятно — без отстрела, чтобы не портить себе будущую охоту.
Еще одно замечание. Чтобы ускорить розыск токовища, полезно предварительно изучить планы лесонасаждений лесной дачи, квартала, где намечено искать глухарей. Такие планы имеются в каждом леспромхозе или лесничестве. С разрешения администрации они могут быть временно предоставлены в распоряжение охотника.
Ищем глухариный ток
За более чем двадцать лет охоты, довелось в разных местах найти много глухариных токов – думаю не меньше десятка. Должен вам признаться, что момент обнаружения заветных глухариных чертежей на плотном снегу, эмоционально мало уступает моменту, когда, наконец, в апреле услышишь на краю слуха, заветные щелчки и точение древней монументальной птицы, реликта наших северных лесов — глухаря.
Хочу рассказать о своем прошлогоднем мартовском путешествии в самую середину огромного мохового болота, начинающегося километрах в пяти от деревенского ”поместья” моих знакомых.
Итак, 10 марта, прошлого года. Раннее утро. Настолько раннее, что еще почти совсем темно и только где-то на востоке появилась еле заметная розовая полоска. На небе постепенно блекнут мириады звезд. Мороз на градуснике у крыльца показывает колючие минус восемь.
Быстро завтракаем и садимся в Ниву, предварительно кинув в нее старые лыжи «Тайга», небольшой рюкзак с запасом еды и питья на весь день. Это кусок хлеба, кусок сала, луковица, пара яблок и две маленькие пластиковые бутылки с простой водой и байкалом. Для поддержания сил должно хватить на весь день.
В таком виде меня и забрасывают километров за двадцать пять по живописным ”зимним” проселкам, мимо спящих деревушек на дальний край мохового болота. К моменту выгрузки как раз светает. Короткое расставание после договоренности связаться после обеда по телефону и убытие транспортного средства на базу. Остаюсь на дороге один, а впереди за километровыми полями, начинаются незнакомые леса и болота. И где-то там, в глубине этих болот уже поют глухари. Один только и есть вопрос – где именно? На этот вопрос и предстоит постараться сегодня ответить.
Поживем, как говориться – увидим! На лыжах не стоял уже года три, хотя и совершил за это время пару безуспешных вылазок по насту километров по 12-15 пешком. Это когда снег не глубокий, а ночной мороз превращает наст в субстанцию подобную асфальту. В том же году снега было по пояс и забираться черте-куда без лыж, с риском, что наст к обеду отпустит и перестанет держать, не очень-то хотелось. Повторять подвиг Алексея Маресьева ни к чему.
Так что, не спеша, вспоминая технику ходьбы на лыжах без палок, шварк да шварк углубляюсь в лес. Отойдя километра два от опушки, среди старого не густого ельника натыкаюсь на следы лося и еще много более мелких следов вокруг. Немного пройдя по этой колее, вижу темный снег на вытоптанном участке. Ковыряю в этом месте снег ногой и ножом.
Под плотной коркой появляется спрессованный снег красного цвета. Внимательно осматриваю следы уходящие дальше. Следов человека нигде не видно – значит лося по насту достали волки. Никогда ранее не встречал в этих краях их следов, правда, никогда ранее именно тут и не был! Дальше иду по следам волчьего ”преступления”. Метров за тридцать вижу усыпанный лосиной щетиной, вытоптанный пятачок. Посреди него видна торчащая из снега и сама лосиная шкура. Пытаюсь в этом месте расковырять ножом снег.
Если это случится километрах в пятнадцати от ближайшей дороги, то сегодня я домой не приду и ночевки в зимнем лесу не избежать. После второго падения вырубаю из сухой елки палку-посох. Преодолевая подъемы, опираюсь на нее. Риск падения уменьшается многократно. Приходит далеко не новая мысль, что давно бы пора подбить лыжи камусом!
Километров через пять впереди замаячили просветы. Неужели добрался до болота? Подъезжаю действительно к болоту, покоящемуся под метровым снежным саваном. Но болото явно не моховое. Видимо это заболоченный ручей. Везде видны верхушки выворотней и продолговатые бугры от, наваленных друг на друга, упавших стволов. Да тут и черт ногу сломит. Отличнейшее место для волчьего логова. Где-то тут они вероятно и выводят волчат.
Поперек болота напрямую ломиться и думать нечего — сломаешь не только лыжи, но и шею. Не поможет никакой камус. Пытаюсь ехать краем. С трудом объезжая бурелом, и кое-где сойдя с лыж и взяв их в руки, перебираюсь через завалы. Наконец перехожу ручей по стволу упавшей сосны, сбивая перед каждым шагом с нее снег. Вроде бы начинаются сосняки — жить становиться легче. Сажусь передохнуть на валежину, перевести дух и перекусить.
Как же чертовски приятен бутерброд с салом и кружочком лука. Пока сижу, остываю от недавнего форсирования ручья, как раз из-за облаков выходит солнце, и мир вокруг сразу же преображается. Сосновая хвоя становится изумрудно зеленой, снег матово искрится, солнечные блики красиво играют на сосновых стволах. И жить хорошо, и жизнь хороша! На часах мобильника еще нет и десяти — весь день впереди. Ну ладно поели, передохнули и пошли, то есть поехали дальше.
Далее стараюсь высмотреть участки соснового леса повыше. Это, как правило, небольшие возвышенности. Переезжаю от одного островка к другому и постепенно углубляюсь в это огромное моховое болото. Вскоре пейзаж со всех сторон стал одинаковым. Чахлые сосны, сухие корявые елки да редкие тонкие березки. Пару часов пейзаж не меняется.
Куда ж теперь податься? Решаю забирать севернее, что бы перебраться за центр болота, которое в поперечнике километров 16 на 25. В центре вроде обозначены возвышенности. Может быть, на них и есть то, что я ищу? Действительно, вскоре болотистый сосняк сменяется болотистым частоколом березняка. Пошел неуклонный подъем. Вот оно верховое болото.
Начали попадаться свежие следы лосей, и не мало. Это радует. Лося в здешних местах не видел очень давно, хотя местные говорили, что, еще каких-то лет двадцать назад, на километровом пути от деревни к большому лесу гарантированно видели пару-тройку лосей в полях, на краях кустов и перелесков. Тогда в эти места вела тракторная колея.
Насыпанная перед перестройкой дорога открыла доступ к хорошим местам и вот итог. Постепенно многолюдье и дальнобойные карабины загнали лосей в непроходимые дебри. Ибо, перед тем как войти в лес, видел целые дороги, накатанные снегоходами и даже гусеничными вездеходами, а в лесу и на болоте следов человека нет и в помине. Летать всевозможные квадро, гидро и всякие другие циклы и каты пока еще к счастью не научились.
Далеко впереди значительно левее моего маршрута видна полоска сосняка. Хочешь, не хочешь, а надо идти смотреть иначе ничего не найдешь. Издалека сосняк кажется высоким, но приподъезде становится ясно, что высок он на фоне невысоких березок. Небольшие островки сосняка сменяются березняком несколько раз. Смотрим время.
Подворачиваю и вперед на северо-восток, а сам думаю — хорошо еще день ясный. Так, поперся бы по компасу и вышел бы к вечеру на реку километрах в двадцати от дома. Справа впереди виден сосновый лес, а левее какое-то открытое пространство. Это еще что? Вроде никакого земледелия тут быть не должно. Довольно высокому сосняку предшествует участок с редкими сосенками.
Открытое пространство уже хорошо просматривается. Это уходящая за сосняк длиннющая полоса ветровала шириной метров в шестьсот. Надо бы подъехать к границе бурелома. Выбираю оптимальный маршрут. Внимание приковано к приближающейся абсолютно непроходимой полосе, поэтому не сразу замечаю, что еду среди чахлых сосенок, по насту, истоптанному какой-то живностью. Начинаю всматриваться и как описать этот миг, с чем сравнить его. Вот оно наконец-то. От натоптанного участка уходит свежий след глухаря с черчением. Ощущение радости, победы, гордости — хочется петь, махать руками и прыгать.
-Еес! Все-таки нашел! Нашел! Ай да молодец. Иду дальше. Сосняк становится выше, вот токовой след еще одного глухаря и его помет. Этот ходил кругами. В оном месте перестал токовать и, поклевав сосновых иголок, снова распустил крылья. Только-только еще начинают играть. Задержали морозы и снегопады начала марта.
Представляю, как он ходил тут, гордо запрокинув голову, с распущенным веером хвостом, как тряслась его «борода» в такт точению. Вот куча токового помета под невысокой, но толстой и корявой сосной. Место открытое. Среди сосен средней величины впереди и с боку видны все новые и новые чертежи. Выхожу на границу сосняка и ветровала. Тут тоже на краю чертежи. Хочу с кем-либо поделиться своей радостью и звоню другу, не выбравшемуся со мной.
Сажусь на первую валежину бурелома, звоню и взахлеб, с упоением рассказываю минут пять, как искал, как нашел. Короткий сигнал в телефоне оповещает, что деньги кончились. Забыл про роуминг! Прощаюсь с Омаром. От радости проболтал все деньги и остался без связи. Рассчитывать на помощь в случае чего не приходится и главное теперь не сломать лыжу.
С волчьим аппетитом быстро доедаю хлеб с салом и луковицей, пью полбутылки Байкала. Силенки теперь понадобятся. Решаю доехать до границы тока. Токовые следы попадались на всем протяжении сосняка метров пятьсот. Токует штук пять, не меньше. Время, однако, уже четыре. Место точно не известно, погрешность плюс минус километров пять, исправный компас продолжает дурить в этом болоте.
Прикидываю по солнцу направление, но это уже тоже все равно, что ткнуть пальцем в небо. Ладно, двигаю к дому на восток, северо-восток. В конце- концов вылезу же к потемкам на какую-нибудь дорогу. Ну, ошибусь километров на пять и ладно. Ведь главное еще запомнить обратный маршрут, а как это сделать без компаса? Привязался к ветровалу и пошел.
Вскоре дорогу начали перегораживать новые ветровалы, но уже не сплошные. Кое-как пробираюсь среди выворотней и упавших стволов, лавирую, объезжаю. Словом выехал на поля уже тогда, когда солнце нырнуло за дымку на западе.
Мороз усилился и потянул ветерок. Ошибка моя составила не пять, а все десять километров, но место выхода из леса я запомнил и направление тоже. Будь деньги на телефоне я бы избавил себя от необходимости ломаться до дома еще несколько часов, но увы! Домой пришел уже в кромешной, морозной тьме.
Конечно, не удержался и решил сходить проведать свою находку в конце апреля, когда почти полностью сошел снег. После заброски на машине пошел к току с вечера, и припозднившись, потерял маршрут. Была ночевка посреди мокрого мохового болота у костра на лежбище из сухих еловых стволиков, устланных лапником и сложенных между двумя здоровыми кочками.
Была тишина и мириады звезд над головой. Блики костра освещали причудливые очертания корявых сухих елок, похожих на кикимор. Были уже основательно подзабытые ночные ощущения одинокого бродяги и мысли о том, как огромен мир и как мал человек.
Был медленно наступающий рассвет с легким морозцем и утренний поход, но увы, в потемках прошлого вечера меня снова унесло куда-то не туда. Зато нашел отменный тетеревиный ток. Штук двадцать- тридцать косачей гудели так, что слышно было издалека.
Анатолий Бонч-Бруевич 10 марта 2013 в 13:41