гом джаббар что это
Дюна: что в коробке и как она работает на самом деле
В одной из самых сильных сцен Дюны Пол Атрейдес проходит болезненный тест с участием коробки и Гом джаббар. Но как коробка боли работает на самом деле?
Все эти франшизы отличаются сложной глубиной построения мира. В случае с Дюной одним из самых захватывающих аспектов является древний орден, известный как Бене Гессерит, чьи сестры получили удивительные способности после воздействия на них вещества под названием Вода Жизни.
Преподобная мать не лжет, когда утверждает, что коробка пуста. Она служит своего рода фокусирующей линзой для собственной силы Преподобной Матери, и она телепатически генерирует ощущения сильной боли, чтобы проверить способность Пола контролировать свое рефлекторное желание оторвать руку от такой боли. В книге эта сцена рассказана с точки зрения самого Пола, то есть читатели переживают ее вместе с ним.
Болевой тест Пола Атрейдеса начинается как укол булавкой, затем нарастает до такой степени, что ему кажется, будто всю его руку сжигают, словно кислотой. «Сначала он почувствовал холод, когда чернота сомкнулась вокруг его руки, потом его пальцы коснулись металла и он ощутил в руке слабое покалывание, как будто она была придавленной. Покалывание переросло в зуд. Зуд превратился в слабое жжение. Оно медленно нарастало, теплее, теплее, теплее. Жжение! Ему казалось, что он чувствует, как кожа на агонизирующей руке сворачивается, плоть хрустит и отпадает, пока не остаются только обугленные кости».
Полу разрешается убрать руку только после завершения испытания, когда энергия Преподобной Матери была исчерпана, а боль в коробке наконец-то прошла. В книге преподобная мать была впечатлена, и сказала Полу, что он продержался дольше всех, кто проходил это испытание. Это замечательный подвиг, который подчеркивает, насколько необычен Пол Атрейдес, и намекает на то, что он действительно может быть тем мессией, которого ждут герои Дюны.
Личная библиотека и записная книжка
Арабские и исламские темы в «Дюне» Фрэнка Герберта
Те, кто знаком со знаменитым романом «Дюна» Фрэнка Герберта знают, что он использовал в нём аналогию ближневосточной нефти, и в романе в символичном виде описывается зависимость Запада от нефти, а также борьба обладающих властью за контроль над ценным ресурсом.
Эта статья принесёт вам истинное наслаждение независимо от того, читали ли вы роман или просто имеете представление о нём, или всего лишь смотрели фильм, выпущенный в 1984-м году Дэвидом Линчем, и/или телевизионный минисериал «Дюна», или даже играли в игры по мотивам «Дюны».
В этой статье я попытаюсь подробно объяснить, откуда Фрэнк Герберт позаимствовал свои названия, понятия и слова. Эта статья не была задумана как исчерпывающий критический или литературный анализ романов, который я не могу сделать по причине того, что до оригиналов я так и не добрался. Я с наслаждением смотрел фильм и минисериал, и читал обзор романов. Наоборот, эта статья — лингвистическое и этимологическое исследование главных аспектов Дюны по отношению к Ближнему Востоку, арабскому языку и исламу.
Тут же я должен отметить, что не все в Дюне взято из арабского языка или имеет исламское происхождение. Наверняка есть и другие источники вдохновения. Например, Атрейдесы наверняка взяты из «Илиады» Гомера и, следовательно, уходят корнями в греческую мифологию. Владимир — славянское имя, распространенное в России. Термины Тлейлаксу и Аксолотль, похоже, имеют центральноамериканское происхождение (ацтекское?). Квисатц Хадерах — еврейский термин. Хотя все они имеют различное происхождение, может точно утверждать, что чаще всего Фрэнк Герберт использовал именно исламские и арабские темы в «Хрониках Дюны».
Ранняя версия этой статьи была переведена на корейский язык одним из посетителей. Вам нужно нажать на ссылку в конце статьи, чтобы просмотреть перевод, абзац за абзацем.
Новое в блогах
Гом Джаббар
— Но зачем вы испытываете людей?
— Чтобы освободить их.
«— Ты видишь это? — сказала она, извлекая откуда-то из складок облачения куб из зеленоватого металла, со стороной сантиметров в пятнадцать. Она повернула куб, и Пауль увидел, что одна из граней открыта — внутри была странно пугающая темнота, казалось; полностью поглощавшая свет.
— Вложи сюда руку, — приказала старуха. Почувствовав внезапный укол страха, Пауль отшатнулся, но старуха остановила его:
— Так-то ты слушаешься свою мать?
Он взглянул в ее блестящие, как у птицы, глаза. Медленно, ощущая давление чужой воли, но не в силах противостоять ей, вложил руку в ящичек. Темнота поглотила ее, и Пауль почувствовал холодок, затем гладкий металл под пальцами и какое-то покалывание, будто ладонь затекла и теперь отходила.
На лице старухи появилось хищное выражение. Она подняла правую руку с коробки и положила на его плечо, рядом с шеей. Пауль заметил уголком глаза блеск металла и начал было поворачивать голову…
— Стой! — каркнула она.
Снова она использует Голос. Взгляд Пауля вернулся к лицу старухи.
— У твоей шеи я держу гом джаббар, — отчетливо произнесла она.
— Гом джаббар, враг высокомерия. Это игла с каплей яда на острие. А! Не отдергивай руку, не то испытаешь его на себе.
Пауль попытался сглотнуть, но горло пересохло, и он не мог оторвать взгляд от изборожденного морщинами лица — сверкающие глаза, бледные десны и серебристые металлические зубы, поблескивающие, когда она говорила…
— Ты смеешь предполагать, что сын герцога — животное?! —
гневно спросил Пауль.
— Скажем так: я допускаю, что ты можешь оказаться человеком, — усмехнулась она.
— Спокойно! Не пытайся уклониться. Я, конечно, стара, но моя рука всадит эту иглу в твою шею раньше, чем ты успеешь отпрянуть…
— Кто ты? — прошептал Пауль.
— Какой хитростью сумела вынудить мать оставить меня наедине, с тобой? Ты служишь Харконненам?
Харконненам?! Еще чего не хватало! Ну довольно, молчи. — Сухой палец прикоснулся к его шее, но мальчик сумел сдержать невольное желание отпрянуть.
— Недурно, — сказала она.
— Первое испытание ты, будем считать, выдержал. А вот что будет теперь: если только ты выдернешь руку из ящика, ты умрешь. Это единственное правило. Держишь руку внутри — живешь. Выдергиваешь — умираешь.
Пауль глубоко вдохнул, усмиряя дрожь.
Она наклонилась ближе и понизила голос до шепота:
Он почувствовал, что покалывание в ладони усилилось, и сжал губы. Что можно испытать таким образом? Покалывание переросло в сильный зуд.
— Зачем ты делаешь это? — спросил Пауль.
— Чтобы определить, человек ли ты. Молчи.
Пауль сжал левую руку в кулак: жжение в правой усиливалось все больше, все росло… жар внутри куба нарастал… нарастал… Он попробовал сжать пальцы правой руки, но не мог пошевелить ими.
— Жжет, — прошептал он.
Боль пульсировала в его ладони. На лбу выступил пот. Все тело кричало, приказывая немедленно выдернуть руку из этой жаровни… но… гом джаббар.
Не поворачивая головы, Пауль скосил глаза, пытаясь увидеть страшную иглу возле своей шеи. Он вдруг обнаружил, что дышит, судорожно хватая ртом воздух, попытался успокоить дыхание — и не смог.
Из его вселенной исчезло все, осталась лишь погруженная в боль рука и древнее лицо совсем рядом… изучающий взгляд…
Губы так высохли, что он едва смог разлепить их.
Какая боль!
Казалось, он видел, как кожа на его истязуемой руке чернеет и трескается, плоть обугливается и отпадает с обгоревших костей…
Он мысленно произнес формулу-заклинание против страха из ритуала Бене Гессерит, которому научила его мать.
И тут все кончилось.
Боль исчезла, словно повернули выключатель (так оно и было).
Пауль ощутил, что его правая рука дрожит, а все тело мокро от пота.
— Довольно, — пробормотала старуха.
— Кул вахад! Ни одна из девочек никогда не выдерживала такого. Я, наверно, хотела, чтобы не выдержал и ты… — Она откинулась в кресле, убрала иглу с ядом от шеи мальчика.
— Ну что же, вынь руку, человек … и посмотри на нее.
Борясь с болезненной дрожью, Пауль вгляделся в черный провал, где его рука, казалось, оставалась по собственной воле, независимо от него. Рассудок упрямо твердил, что, вытащив ладонь, он увидит обугленную культю…
— Ну же! — прикрикнула старуха.
Пауль рывком выдернул руку и изумленно посмотрел на нее. Никаких следов!» (с)
Каждый сам делает свой выбор – либо бежит от своего страха, либо – позволяет пройти через себя.
В МП это бросается в глаза наглядно, выпукло, откровенно.
Поэтому, я не буду бояться. Не буду страшиться показаться смешным и буду оставаться тем, кто я есть, позволяя своему страху проходить сквозь меня. Ведь когда пройдёт страх, останусь только я. И если игла Гома Джаббара не сразит меня, то значит, я был прав и все было не зря!
Гом-джаббар
Использование [ править ]
Принцип испытания достаточно прост. Кандидату велят вложить руку в маленький куб, содержащий большое количество нейростимуляторов. Потом проктор подносит гом-джаббар к шее послушницы и предупреждает, что воспользуется им, если та высунет руку из куба. В это же время нейростимуляторы, активизированные присутствием руки, стимулируют чувство боли, которое начинается с лёгкого дискомфорта и со временем превращается в страшную агонию. Наиболее частое ощущение — ощущение высокой температуры, как будто руку жарят на медленном огне.
Суть испытания не в самом факте, сможет ли послушница выносить смертельную боль, суть заключается в том, что испытание даёт проктору возможность наблюдать за реакцией послушницы. От результатов наблюдений проктора во время испытания зависит дальнейшая судьба послушницы в Общине Сестёр. Гом-джаббар также применялся и на мужчинах, но лишь в исключительных случаях, когда они имели значительную важность для Бене Гессерит. Одним из таких мужчин стал пятнадцатилетний Пол Атрейдес. Каладанский опыт Пола только усилил его враждебное отношение к Общине, к тому же ему удалось узнать о методах Сестёр.
Иное применение термина [ править ]
Помимо своего буквального использования, термин «гом-джаббар» также иногда применялся при характеристике отдельных людей. Например, когда человек, который либо по личным причинам, либо из-за искусной техники боя, стал аналогом отравленной иглы, используемой против врага.
Её последние слова барону были следующими: «Извини, дед, но это был гом-джаббар Атрейдесов» — ирония заключается в том, что орудием убийства стала отравленная игла.
Герберт против Вильнёва: 5 изменений, которые претерпела «Дюна» в новой адаптации
Многолетнее ожидание очередной версии «Дюны» от создателя «Бегущего по лезвию 2049» наконец подошло к концу. По этому поводу мы решили вновь открыть роман Фрэнка Герберта, уже почти 60 лет не дающий покоя режиссерам, чтобы разобраться в соотношении гербертовского и вильнёвского в новой версии истории Пола Атрейдеса.
1. Вступительная сцена.
Первое, с чем сталкивается читатель «Дюны», – это испытание гом джаббаром, которое юному Полу устраивает Преподобная Мать сестер Бене Гессерит. Именно в этот момент он вспоминает слова, которым его научила мать и которые так эффектно встраивались в первый трейлер фильма Дени Вильнёва: «Страх убивает разум».
Книга с первых строк сообщала читателям о переезде Дома Атрейдесов: «За неделю до отлета на Арракис, когда суета приготовлений и сборов достигла апогея, превратившись в настоящее безумие, какая-то сморщенная старуха пришла к матери Пауля» (здесь и дальше различные написания имен главных героев не ошибки, а лишь некоторые из вариантов русских переводов, в данном случае Павла Вязникова). Действие очень быстро переносилось на Дюну, а любые описания родной планеты Атрейдесов Каладана преимущественно возникали в воспоминаниях героев.
Вильнёв же решается на смелый поступок, и уже первые сцены оказываются его фантазией. Сначала зритель видит попытку Пола использовать на своей матери так называемый Голос – способность подчинять себе волю окружающих силой одной лишь мысли. Но куда примечательнее то, что следует за ней, – подписание главой дома Атрейдесов герцогом Лето приказа императора о получении ими Арракиса. Так Вильнёв с первых минут начинает вырисовывать образ Атрейдесов – сдержанных, благородных и верных своему слову. Внутренне они чувствуют, что обречены, тем не менее герцог без тени сомнений ставит фамильную печать на приказе. Затем семейство Лето еще довольно продолжительное время будет оставаться на Каладане, давая зрителям понять, что именно Атрейдесам приходится оставить позади: необъятную синеву моря и изумрудные утесы родной планеты, а также многие поколения предков, на ней захороненных.
Леди Джессика и герцог Лето Атрейдес (мать и отец Пола)
2. Доктор Кайнс – женщина.
Одно из самых радикальных изменений поджидало Кайнса – планетолога Арракиса, слугу императора и фремена, оказавшегося заложником своего положения. Он посвящает Атрейдесов во все тонкости жизни на Дюне, вопреки хорошо скрываемой враждебности к пришельцам, но позже проникается к герцогу и его смышленому сыну настолько, что вскоре спасает второму жизнь. Так Герберт описывает первое впечатление Пола от встречи с доктором: «… находясь в нескольких футах от этого человека, Пауль ощутил силу его личности, такую, словно Кинес был рожден повелевать».
Вильнёв же отошел от первоисточника и проделал очень актуальный на сегодняшний день трюк: сменил пол персонажа. Например, так уже поступали Marvel с Древней в исполнении Тильды Суинтон, и то же самое было проделано с ее героиней в фильме «Сквозь снег»: первоначально Мейсон был мужчиной, но Суинтон предложила альтернативный вариант и сыграла персонажа с опорой на образ Маргарет Тэтчер. Роль Кайнс у Вильнёва досталась Шэрон Дункан-Брюстер, а такое решение один из сценаристов Джон Спэйтс объяснил следующим образом: «Роман Герберта в некотором смысле является артефактом своего времени, и он склоняется к мужскому восприятию, что сейчас кажется несовременным. Из всех идей, переданных в истории, те, что вложены в уста Льет-Кайнз, – об управлении планетами, ценности ресурсов, необходимости налаживать связь с местными жителями для движения вперед, – все это современные идеи, и нам показалось разумным «модернизировать» героя, их транслирующего».
3. Сцена первого вылета герцога и Пола в пустыню.
Конечно, сравнивать каждую сцену и вычислять, что вошло к экранизацию, а что нет, – занятие бессмысленное. Но все же один фрагмент обойти стороной невозможно, учитывая, какое большое значение ему придает сам режиссер. Речь идет о первом знакомстве Пола с бескрайней пустыней Арракиса – он узнает о процессе добычи меланжа и впервые сталкивается с песчаным червем.
В оригинале, находясь в воздухе над одним из харвестеров (передвижная фабрика по добыче меланжа), вдалеке герцог замечает песчаный столб, который свидетельствует о приближении червя. Далее фильм отходит от первоисточника, и причины, по которым книжный и киношный Лето оказываются вынуждены спасать экипаж, рознятся. В романе так называемого носителя – аппарата, предназначенного для переноса всей фабрики в безопасное место в случае появления червя, – не оказывается поблизости, а позже выясняется, что один из членов его экипажа был агентом Харконненов, который устроил все так, чтобы люди Атрейдесов потеряли еще одну единицу и без того разваливающегося оборудования. После случившегося Лето в ярости требует от своих людей найти шпиона. Это оказывается лишь одним из множества способов досадить герцогу в рамках политического противостояния Великих Домов. В вильнёвской версии все оказывается весьма тривиально: носитель на месте, но неисправен. В итоге вышло так, что режиссер сохранил такую деталь, как саботаж планов Атрейдесов Харконненами посредством оставленной ими на Арракисе разваливающейся техники, но, как и многое в фильме, упростил ее.
4. Обмен ролями Гарни и Дункана.
Гарни Холлек – один из самых близких к герцогу Лето людей, невероятно преданный ему и его семейству. В романе Герберт так описывает его: «Из всех людей своего отца он [Пол] больше всех любил Гурни Халлека, ему нравились его выходки, причуды и остроты, и он считал воина-трубадура скорее другом, чем слугой-наемником». Другой человек герцога Дункан Айдахо – оружейный мастер Дома Атрейдесов, которого Лето использует преимущественно в шпионаже. Тот тоже довольно близок с Полом, но о нем юноша в такой теплой манере не отзывается. Дени Вильнёв несколько изменил взаимоотношения двоих бойцов Дома Атрейдесов с Полом, и потому Гарни с Дунканом поменялись местами: первый стал слегка ворчливым учителем младшего Атрейдеса, над которым тот время от времени потешается, в то время как со вторым у Пола очень близкие и доверительные отношения, и именно Дункан становится первым вне Бене Гессерит, с кем юноша делится своими видениями.
Вильнёв также лишил Гарни того, за что фанаты книги могут его не простить, – струнного музыкального инструмента балисета. С ним Гарни почти не расстается и в любой непонятной ситуации может сыграть какую-нибудь песенку сомнительного содержания, что мгновенно развеселит Пола или даже герцога. Режиссер особо не распространялся по поводу причин, лишивших Гарни любимого балисета, хотя он и признавался, что существуют кадры, на которых исполнитель роли Холлека Джош Бролин играет на инструменте. Так что остается надежда, что в вероятном продолжении мы, может быть, оценим музыкальные таланты воина-трубадура.
Гарни Холлек и Дункан Айдахо
5. Отсутствие Фейд-Рауты.
Не вполне ясна мотивация Дени Вильнёва для игнорирования существования еще одного племянника барона Владимира Фейд-Рауты. По Герберту, именно его патриарх Харконненов надеется заинтересовать политикой и в будущем, возможно, передать ему власть над Великим Домом, несмотря на скрываемое Фейд-Раутой презрение: «Фейд-Раута кивнул, думая при этом: «Вот это мне больше нравится. Старое чудовище наконец-то допускает меня к одному из своих секретов. Кажется, он все-таки всерьез намерен сделать меня наследником».
Вместо младшего племянника барона, Вильнёв сфокусировался на старшем – Глоссу Раббане, которого за невероятную жестокость народ фременов прозвал «Зверем», или «Тварью». Именно он, наравне с ментатом, то есть «человеком-роботом», Питером, является наиболее близкой к Владимиру Харконнену фигурой. Тем не менее в фильме он выглядит скорее шестеркой барона, его цепным псом, нежели правой рукой.