В чаще акутагава рюноскэ в чем смысл
Р. Акутагава «В чаще». Вместо рецензии
В продолжении разговора, начатого недавно в статье «О романе и о рассказе», где я сокрушался о незаслуженном невнимании издательств к жанру короткой прозы, хотел бы познакомить вас с классической новеллой «В чаще» японского автора Рюноскэ Акутагавы. Текст этот широко известен, не раз экранизировался, однако для начинающих авторов может показаться чем-то необычным, отличающимся от привычной формы рассказа. «В чаще» — это замечательный пример авторской работы с композицией, необычного способа подачи истории. Поэтому настоятельно рекомендую вам ознакомиться.
Рюноскэ Акутагава «В чаще».
Сам рассказ вы можете прочитать здесь: «В чаще».
Скажу пару слов о тексте. Первое, что бросается в глаза и что выгодно выделяет рассказ среди остальных, это оригинальная форма композиции. Это то, что Михаил Веллер в «Технологии рассказа» классифицирует как револьверную композицию. Сюжет в ней раскрывается с разных точек, и каждый персонаж, выступая рассказчиком, вносит свою лепту в развитие истории и трактовку происходящего. Таким образом, на крохотном пространстве одного эпизода автору удается высвободить целую палитру мировосприятий, показать разницу мотивов и целей героев.
В современной прозе подобную композицию мы наблюдаем в чрезвычайно популярной фэнтезийной саге «Песнь льда и пламени», где Дж. Мартин ведет повествование от лица большого количества ПОВов. ПОВ (сокращение от англ. аббревиатуры «point of view») – это персонаж, глазами которого мы наблюдаем события истории. У Мартина ПОВы сменяются от главы к главе таким образом, что мы как будто читаем несколько отдельных историй, существующих в рамках одного сложно переплетенного сюжета. Цели системы Мартина те же самые – показать события с разных ракурсов, донести до читателей мотивацию и «правду» всех сторон конфликта. В этом плане для меня очевидно, что система ПОВов Дж. Мартина является идейным продолжением револьверной композиции новеллы «В чаще».
Еще один момент, на который стоит обратить внимание, это образцовый пример реализации альтернативной концовки. Акутагава предлагает нам несколько вариантов произошедшего в чаще и несколько вариантов концовок, однако все они ослаблены недоверием к говорящему. Акутагава предлагает нам самим занять место судьи и решить, кому мы поверим: беспринципному и наглому разбойнику, потерявшей честь девушке или медиуму, якобы транслирующему голос убитого. Это пример гармоничной, вытекающей из логики повествования альтернативной концовки, где автор, кажется, не создает для ее появления никаких усилий. В этой легкости и естественности кроется ее гениальность.
На этом все на сегодня. Делитесь своими впечатлениями в комментариях, предлагайте варианты интересных текстов в новую, саму собой народившуюся подрубрику, подписывайтесь на обновления блога по e-mail и вступайте в группы в социальных сетях, если еще этого не сделали. До скорой встречи!
Истина в новелле Акутагавы Рюноске «В чаще»
Самара, Университет Наяновой
Акутагавы Рюноске «В чаще»
Рассказ Акутагавы Рюноскэ «В чаще» поразил меня необычным подходом к сложнейшей проблеме – проблеме истины.
Рассказ состоит из семи частей. В основе его фабулы лежит преступление – убийство самурая Канадзавы Такэхиро и изнасилование его жены Масаго. В рассказе приведены показания дровосека, нашедшего труп Канадзавы в чаще леса, странствующего монаха, который оказался одним из последних, кто видел Канадзаву живым, стражника, поймавшего Тадземару, разбойника и вероятного убийцу, показания тещи Канадзавы и признание самого Тадземары. Кроме того, в рассказе приведена исповедь Масаго в храме Киемидзу, а также запись спиритического сеанса с участием духа убитого.
Чрезвычайно интересным мне показалось отсутствие авторской позиции в новелле. Акутагава никого не обвиняет и не оправдывает, он не наклеивает ни на кого ярлыки. Все эти обязанности перекладываются на плечи читателя. Автор же просто приводит слова и версии различных людей.
Мне показалось странной такая холодность и незаинтересованность писателя в вопросе нахождения истины. Ведь абсолютно очевидно, что в произведениях, базирующихся на рассказе о преступлении, вопрос её выявления является важнейшим. Обычно автор сам испытывает к нему интерес, он строит догадки, всячески пытается завести читателя, играет с ним, подсовывает ему правдоподобную ложь и сам же её разоблачает. Акутагава же всего этого не делает.
Самая первая и логичная мысль, приходящая на ум нормальному человеку, – «Автор сам уже все постиг, и хочет, чтобы и я прошел по его пути самостоятельно». Забегая вперед, могу сказать, что, пока читаются первые пять фрагментов текста, это суждение кажется верным. Шестой же фрагмент уничтожает его полностью. Но общая картина все-таки доказывает, что оно верно, хотя и в несколько неожиданном аспекте.
На протяжении первых пяти частей фабула рассказа развивается логично и четко. В каждой из них содержится информация, которая является дополнением и развитием информации, данной нам в предыдущей части.
Со слов дровосека мы узнаем об убийстве и некоторых приметах места преступления, важных для судебного разбирательства. Со слов монаха мы узнаем о приметах самого убитого, а так же – о существовании женщины, вместе с которой он путешествовал. Со слов стражника мы узнаем о Тадземару, подозреваемом в убийстве на основании обнаружения у него личных вещей и лошади убитого. Со слов старухи мы узнаем имена убитого и пропавшей, а так же узнаем о том, что они состояли в браке.
В принципе все четко и ясно, факты совершенно не противоречат друг другу. Нельзя обвинить Тадземару во лжи, потому как он «известный» разбойник, запятнавший себя множеством преступлений. Он обязательно будет казнен – и смысла лгать ему нет. К тому же, даже если бы он и захотел солгать, он бы очернил кого угодно, кроме себя.
В этом месте у читателя возникает ощущение ясности и четкости фабулы, которое целиком и полностью уничтожается шестой частью – исповедью Масаго в храме Киёмидзу.
Очевидно, что лжи на исповеди быть не может. Ведь исповедь – дело сугубо добровольное, и если человек хочет утаить правду, то он просто-напросто не будет исповедоваться. А если уж эта женщина решилась покаяться перед лицом бога, то она наверняка говорит искренне.
Таким образом, возникает конфликт между двумя частями текста. Конфликт не может быть разрешен – обе части вполне убедительны, обе вызывают доверие – оба признания даны в ситуации, исключающей ложь.
От былого ощущения стройности фабулы не остается и следа. Любой читатель, воспитанный на европейской литературе, привык к наличию в книге какой-то абсолютной истине как к фундаменту, на котором строится все произведение, к той черте, относительно которой мы создаем свое мнение о персонажах.
Конфликт двух абсолютных, «верных» истин не может уложиться в нашем сознании, и читатель делает естественную, с нашей точки зрения, попытку выявить ложь.
Мы начинаем думать, что автор сам не знает, что истинно, а что нет. Я сам несколько раз внимательно перечитывал эти фрагменты с целью найти противоречия, какие-то незаметные детали, которые указали бы мне «истинную истину». Однако тщетно…
Прозрение у читателя наступает только с 7-ым фрагментом. Он представляет собой стенограмму спиритического сеанса, на котором устами медиума говорит дух Канадзавы. Сам спиритический сеанс, как минимум в рамках книги, не шарлатанство, а настоящий магический ритуал, открывающий окошко в мир мертвых. Кого-кого, а духа трудно уличить во лжи. Мертвому уже настолько безразличны дела живых, он настолько лишен какой-либо корысти, что не имеет никакого резона врать.
Казалось бы, третья «истина» должна окончательно запутать читателя, «замкнув» его мозг в бесплодных попытках найти одну-единственную правдивую версию.
Однако на самом деле третья версия демонстрирует нам абсолютную бессмысленность, «безрезультатность» этих попыток – в силу отсутствия той самой абсолютной истины в принципе.
Она разрывает цепи, сковывающие наш разум, открывая нам перспективу на необозримые просторы совершенно иного понимания. Она открывает нам двери в мир, где 2 x 2 не всегда равно 4, где параллельные прямые могут пересечься, где три истины могут противоречить друг другу, оставаясь при этом истинами.
И мы видим Акутагаву, сидящего на каком-то холме, устремившего взор в необозримые долины. Только тут мы понимаем, что он уже давно прошел этот путь, что он тоже когда-то напрягал свой разум, силясь объять и осознать необъятное.
Мы тихонько садимся рядом с ним и предаемся созерцанию обыденного невозможного.
Я, конечно, о рассказе Р. Акутагавы «В чаще». В основе сюжета – убийство самурая, в котором замешаны два человека: его жена и опасный разбойник. Рассказа в привычном понимании здесь нет, текст похож на протокол и состоит из последовательно расположенных монологов (показаний) четырех свидетелей и трех очевидцев, включая самого убитого, который говорит устами прорицательницы. Интрига заключается в том, что в убийстве признаются все три непосредственных участника события.
Неподготовленного читателя рассказ неизменно озадачивает. Зачин обещает детективную историю, но автор нас обламывает. Он предъявляет труп, улики и главного подозреваемого, но вместо расследования мы получаем одно за другим три признания. Заканчивается рассказ вообще загадкой – по словам убитого, на месте преступления был кто-то четвертый.
Автор не объясняет, как все произошло на самом деле, только раскидывает по тексту зацепки – мелкие детали, которые, как кажется, могут помочь докопаться до истины. Усердный читатель тут же бросается вылавливать эти детали и сопоставлять версии, терзаясь вопросами: откуда возле трупа взялся гребень, кто вынул кинжал из груди убитого, куда разбойник дел второй меч, зачем они все признаются, кто кого выгораживает, кто говорит правду?
Попытки установить истину терпят крах – рано или поздно мы понимаем, что следствию недостает конкретной информации вроде отпечатков пальцев и заключения судмедэксперта. И тогда встает другой вопрос: а надо ли устанавливать истину? Более вдумчивый читатель пропустит этап установления истины, но все равно будет озадачен. Что автор хотел сказать? Что все они лгут? Или все говорят правду?
Все замечают, что для понимания смысла рассказа важно обращать внимание на подзаголовки – в них указано, где именно каждый из героев рассказывает свою версию. Считается, это сделано автором для того, чтобы лишить героев явных мотивов для лжи. Никем не принуждаемые, они сознаются в убийстве (в случае самурая – в самоубийстве) и создают три мира, три реальности, приводя нас к идее, что объективной реальности не существует. Однако идея иллюзорности бытия, относительности происходящего, вообще свойственна японской культуре, и в этом контексте Акутагава со своим рассказом – просто капитан Очевидность.
Тут все тоньше. С иллюзорностью бытия Акутагава, у которого ближе к концу развилась шизофрения, был знаком не понаслышке, но «В чаще» вряд ли написан для того, чтобы сообщать прописные истины. В рассказе «Кэса и Морито», где также затронута эта тема, автор буквально запечатлевает момент, когда одна реальность превращается в другую. Он, образно выражаясь, берет читателя за руку и проводит его через эту точку – из одной реальности в другую. При этом глубокий психологический самоанализ героев, выведенный на первый план, словно усыпляет нашу бдительность. А потом хоп – и мы в другой реальности, ошеломлены и подавлены.
Это рассказ-эксперимент. В роли подопытного – читатель. Три версии убийства существуют независимо и не противоречат друг другу, так как «реципиенты», а впоследствии – носители и распространители этих версий не пересекаются между собой. Судейский чиновник, исповедник и люди, наблюдавшие прорицательницу (возможно, это даже не родственники убитого) слышат признание в разное время и разных местах – вот о чем говорят подзаголовки. И конфликт между версиями возникает только в тот момент, когда появляется читатель, «реципиент» сразу трех версий. Он, подчиняясь устройству своей психики, начинает сопоставлять три истории, чтобы загнать реальность в привычные для себя рамки объективности и узнать кто прав, кто виноват.
Можно сказать, Акутагава попытался сформулировать принцип неопределенности. Этот рассказ как кошка Шредингера. Читая его, мы на собственном опыте можем ощутить квантовую природу сознания и реальности. Но наш разум противится такому порядку (точнее беспорядку) вещей, и мы путем сопоставления фактов, улик и личностей рассказчиков, исходя из собственных представлений о добре и зле, выбираем только те кусочки реальности, которые нам нравятся, и делаем реальность однобокой, одномерной, ограниченной. Культовый фильм Акиры Куросавы – яркое тому подтверждение.
Эксперимент представляет собой и композиция рассказа. Он состоит из семи частей-монологов, но, если обращать внимание на подзаголовки, связную историю образуют только первые пять. Это история расследования убийства: в чаще находят труп, устанавливают личность, обнаруживают, что недавно схваченный известный разбойник имел при себе лук и стрелы убитого, разбойник дает чистосердечное признание, и ему отсекают голову. Конец. Признание жены здесь выглядит как постскриптум, а признание убитого – пост постскриптум.
Акутагавы Рюноске «В чаще»
Самара, Университет Наяновой
Акутагавы Рюноске «В чаще»
Рассказ Акутагавы Рюноскэ «В чаще» поразил меня необычным подходом к сложнейшей проблеме – проблеме истины.
Рассказ состоит из семи частей. В основе его фабулы лежит преступление – убийство самурая Канадзавы Такэхиро и изнасилование его жены Масаго. В рассказе приведены показания дровосека, нашедшего труп Канадзавы в чаще леса, странствующего монаха, который оказался одним из последних, кто видел Канадзаву живым, стражника, поймавшего Тадземару, разбойника и вероятного убийцу, показания тещи Канадзавы и признание самого Тадземары. Кроме того, в рассказе приведена исповедь Масаго в храме Киемидзу, а также запись спиритического сеанса с участием духа убитого.
Чрезвычайно интересным мне показалось отсутствие авторской позиции в новелле. Акутагава никого не обвиняет и не оправдывает, он не наклеивает ни на кого ярлыки. Все эти обязанности перекладываются на плечи читателя. Автор же просто приводит слова и версии различных людей.
Мне показалось странной такая холодность и незаинтересованность писателя в вопросе нахождения истины. Ведь абсолютно очевидно, что в произведениях, базирующихся на рассказе о преступлении, вопрос её выявления является важнейшим. Обычно автор сам испытывает к нему интерес, он строит догадки, всячески пытается завести читателя, играет с ним, подсовывает ему правдоподобную ложь и сам же её разоблачает. Акутагава же всего этого не делает.
Самая первая и логичная мысль, приходящая на ум нормальному человеку, – «Автор сам уже все постиг, и хочет, чтобы и я прошел по его пути самостоятельно». Забегая вперед, могу сказать, что, пока читаются первые пять фрагментов текста, это суждение кажется верным. Шестой же фрагмент уничтожает его полностью. Но общая картина все-таки доказывает, что оно верно, хотя и в несколько неожиданном аспекте.
На протяжении первых пяти частей фабула рассказа развивается логично и четко. В каждой из них содержится информация, которая является дополнением и развитием информации, данной нам в предыдущей части.
Со слов дровосека мы узнаем об убийстве и некоторых приметах места преступления, важных для судебного разбирательства. Со слов монаха мы узнаем о приметах самого убитого, а так же – о существовании женщины, вместе с которой он путешествовал. Со слов стражника мы узнаем о Тадземару, подозреваемом в убийстве на основании обнаружения у него личных вещей и лошади убитого. Со слов старухи мы узнаем имена убитого и пропавшей, а так же узнаем о том, что они состояли в браке.
В принципе все четко и ясно, факты совершенно не противоречат друг другу. Нельзя обвинить Тадземару во лжи, потому как он «известный» разбойник, запятнавший себя множеством преступлений. Он обязательно будет казнен – и смысла лгать ему нет. К тому же, даже если бы он и захотел солгать, он бы очернил кого угодно, кроме себя.
В этом месте у читателя возникает ощущение ясности и четкости фабулы, которое целиком и полностью уничтожается шестой частью – исповедью Масаго в храме Киёмидзу.
Очевидно, что лжи на исповеди быть не может. Ведь исповедь – дело сугубо добровольное, и если человек хочет утаить правду, то он просто-напросто не будет исповедоваться. А если уж эта женщина решилась покаяться перед лицом бога, то она наверняка говорит искренне.
Таким образом, возникает конфликт между двумя частями текста. Конфликт не может быть разрешен – обе части вполне убедительны, обе вызывают доверие – оба признания даны в ситуации, исключающей ложь.
От былого ощущения стройности фабулы не остается и следа. Любой читатель, воспитанный на европейской литературе, привык к наличию в книге какой-то абсолютной истине как к фундаменту, на котором строится все произведение, к той черте, относительно которой мы создаем свое мнение о персонажах.
Конфликт двух абсолютных, «верных» истин не может уложиться в нашем сознании, и читатель делает естественную, с нашей точки зрения, попытку выявить ложь.
Мы начинаем думать, что автор сам не знает, что истинно, а что нет. Я сам несколько раз внимательно перечитывал эти фрагменты с целью найти противоречия, какие-то незаметные детали, которые указали бы мне «истинную истину». Однако тщетно…
Прозрение у читателя наступает только с 7-ым фрагментом. Он представляет собой стенограмму спиритического сеанса, на котором устами медиума говорит дух Канадзавы. Сам спиритический сеанс, как минимум в рамках книги, не шарлатанство, а настоящий магический ритуал, открывающий окошко в мир мертвых. Кого-кого, а духа трудно уличить во лжи. Мертвому уже настолько безразличны дела живых, он настолько лишен какой-либо корысти, что не имеет никакого резона врать.
Казалось бы, третья «истина» должна окончательно запутать читателя, «замкнув» его мозг в бесплодных попытках найти одну-единственную правдивую версию.
Однако на самом деле третья версия демонстрирует нам абсолютную бессмысленность, «безрезультатность» этих попыток – в силу отсутствия той самой абсолютной истины в принципе.
Она разрывает цепи, сковывающие наш разум, открывая нам перспективу на необозримые просторы совершенно иного понимания. Она открывает нам двери в мир, где 2 x 2 не всегда равно 4, где параллельные прямые могут пересечься, где три истины могут противоречить друг другу, оставаясь при этом истинами.
И мы видим Акутагаву, сидящего на каком-то холме, устремившего взор в необозримые долины. Только тут мы понимаем, что он уже давно прошел этот путь, что он тоже когда-то напрягал свой разум, силясь объять и осознать необъятное.
Мы тихонько садимся рядом с ним и предаемся созерцанию обыденного невозможного.
Рецензия на книгу «В чаще»
Тёмный лес, или У каждого правда своя
«В чаще» Рюноскэ Акутогава
«Не верь ему! Все, что он говорит – ложь …»
(Акутагава Рюноске. «В чаще»)
Новелла Рюноске Акутагавы, японского писателя, впервые увидела свет в 1922 году. Давно, не правда ли? За время, прошедшее с тех пор, по мотивам этого произведения были выпущены множество экранизаций. Среди них есть даже одна оскароносная (1950, Акира Куросава, «Расёмон»).
Очень странная новелла. Я ничего подобного в жизни не читала!
Акутагава Рюноске представляет читателю несколько свидетельских показаний различных людей и даже бестелесного духа убитого, касающихся совершенного преступления – убийства самурая. И всё. Даже личного отношения автора читатель здесь не увидит. Мало того. Ему (читателю) не зададут вопрос: кто убийца? Ну и что с этим делать? Конечно же, мы начинаем предполагать, кто же всё-таки убийца. Некоторые читатели перечитывают новеллу несколько раз в поисках разгадки.
Не надо этого делать. Читаем один раз, но очень внимательно. Многие из нас, если и не являются ценителями детективного жанра, то, во всяком случае, читали детективы, смотрели фильмы и знают не только про дедуктивный метод. Если так, то сразу становится ясным, что перед нами произведение не из вышеупомянутого жанра. Даже близко не родня!
Для доказательства убийства одних свидетельских показаний недостаточно. Вспомните фильм «Берегись автомобиля». Какого цвета была машина? Все видели один и тот же автомобиль, но у всех он был «своего» цвета. Точно так же и здесь. Можно только строить догадки, версии, гипотезы. А как известно, версии надо отрабатывать – проверять, доказывать. На слово верить никому нельзя. Тем более нельзя верить духу со слов какого-то непонятного медиума.
Вывод: «тёмный лес». Так мы говорим по-русски. А по-японски будет: «в чаще» с лёгкой руки Акутагава Рюноске.
А как выдумаете? Очень интересная новелла. Прочитайте. Не пожалеете!