В хижинах думают иначе чем во дворцах кто сказал
Общественное бытие и общественное сознание
Общественное бытие людей, по Марксу, есть реальный процесс их жизни. Люди живут и действуют в различных отраслях общественной жизни. Это и есть их общественное бытие. В основе общественного бытия людей лежит их экономическая деятельность. Ведь для того, чтобы жить и работать, люди прежде всего должны есть, пить, одеваться и т.д. А это все обеспечивается людьми в процессе общественного производства, экономической жизни.
Но люди в обществе не только живут, производят и развивают формы своей общественной жизни, но и отражают в своем сознании данное бытие, размышляют о нем, воссоздают его в виде образов, идей и теорий. Если общественное бытие есть жизнь непосредственная, то мысли об этой жизни есть жизнь опосредованная, отраженная в сознании.
Вот эта сторона общественной жизни людей – жизнь, опосредованная сознанием, производная, духовная – является областью общественного сознания. Общественное сознание есть сознание общественных отношений, отражение общественного бытия.
Так, литература и искусство описывают, изображают лишь то, что уже существует в жизни, или то, что в жизни зарождается. Политические и моральные идеи суть отражения в головах людей потребностей жизни общества. Общественное бытие первично, а общественное сознание вторично, производно.
Люди, живя и действуя в обществе, вырабатывают, создают различные представления и идеи о своей общественной жизни.
В этой связи нужно различать сознание как свойство каждого разумного существа и сознание как понимание сущности общественных отношений, в которых человек живет и действует. В первом смысле человек всегда действует сознательно, во втором же смысле, когда имеется в виду общественное сознание, он может действовать бессознательно, стихийно.
Сознание как свойство человеческой деятельности может относиться к сфере удовлетворения личных, будничных интересов человека. Маркс называл такое сознание обыденным.
Первичность общественного бытия в отношении общественного сознания состоит не только в том, что явления общественного бытия возникают раньше, чем они отразятся в общественном сознании людей, и состоит не только в том, что общественное бытие является независимым от общественного сознания, но еще и в том, что общественное бытие определяет общественное сознание.
Если общественное бытие людей различно, то различны и их взгляды на бытие. Л.Фейербах говорил: “В хижинах думают иначе, чем во дворцах”.
В хижинах думают иначе чем во дворцах кто сказал
ЛЮДВИГ ФЕЙЕРБАХ И КОНЕЦ КЛАССИЧЕСКОЙ НЕМЕЦКОЙ ФИЛОСОФИИ
К. Маркс. Тезисы о Фейербахе
С тех пор прошло более сорока лет, и Маркс умер. Ни ему, ни мне ни разу не представился случай вернуться к названному предмету. Насчет нашего отношения к Гегелю мы по отдельным поводам высказывались, но нигде не сделали этого со всей полнотой. Что касается Фейербаха, который все же в известном отношении является посредствующим звеном между философией Гегеля и нашей теорией, то к нему мы совсем не возвращались.
Тем временем мировоззрение Маркса нашло приверженцев далеко за пределами Германии и Европы и на всех литературных языках мира. С другой стороны, классическая немецкая философия переживает за границей, особенно в Англии и в скандинавских странах, что-то вроде возрождения. И даже в Германии, по-видимому, наступает пресыщение той нищенской эклектической похлебкой, которая подается в тамошних университетах под именем философии.
Прежде чем отправить в печать эти строки, я отыскал и еще раз просмотрел старую рукопись 1845 – 1846 годов. Отдел о Фейербахе в ней не закончен. Готовую часть составляет изложение материалистического понимания истории; это изложение показывает только, как еще недостаточны были наши тогдашние познания в области экономической истории. В рукописи недостает критики самого учения Фейербаха; она поэтому не могла быть пригодной для данной цели. Но зато в одной старой тетради Маркса я нашел одиннадцать тезисов о Фейербахе, которые и напечатаны в качестве приложения. Это – наскоро набросанные заметки, подлежавшие дальнейшей разработке и отнюдь не предназначавшиеся для печати. Но они неоценимы как первый документ, содержащий в себе гениальный зародыш нового мировоззрения.
Лондон, 21 февраля 1888 г.
Напечатано в книге: F. Engels. «Ludwig Feuerbach und der Ausgang der klassischen deutschen Philosophie». Stuttgart, 1888
Новое в блогах
Приложения пользователя
Стремление к счастью прирождено человеку, поэтому оно должно быть основой всякой морали. Но стремление к счастью подвергается двоякой поправке. Во-первых, со стороны естественных последствий наших поступков: за опьянением следует похмелье, за вошедшим в привычку излишеством — болезнь. Во-вторых, со стороны их общественных последствий: если мы не уважаем в других того же стремления к счастью, они оказывают сопротивление и мешают нашему стремлению к счастью. Отсюда следует, что если мы хотим удовлетворить это своё стремление, мы должны уметь правильно оценивать последствия наших поступков и, кроме того, уважать равное право других на то же самое стремление. Разумное самоограничение в отношении
самих себя и любовь — снова любовь! — в общении с другими — таковы, стало быть, основные правила фейербаховской морали, из которых выводятся все остальные. И ни остроумнейшие рассуждения Фейербаха, ни самые усиленные похвалы Штарке не в состоянии скрыть убожество и пустоту этих двух-трёх положений.
Занимаясь самим собой, человек только в очень редких случаях, и отнюдь не с пользой для себя и для других, удовлетворяет своё стремление к счастью. Он должен иметь общение с внешним миром, средства для удовлетворения своих потребностей: пищу, индивида другого пола, книги, развлечения, споры, деятельность, предметы потребления и труда. Одно из двух: или фейербаховская мораль заранее предполагает, что все эти средства и предметы для удовлетворения потребностей несомненно имеются у каждого человека, или она даёт только благие, но неприменимые советы, и тогда она не стоит выеденного яйца для людей, лишённых этих средств. И сам Фейербах прямо говорит об этом:
«Во дворцах мыслят иначе, чем в хижинах». «Если у тебя от голода и по бедности нет питательных веществ в теле, то и в голове твоей, в твоих чувствах и в твоём сердце нет пищи для морали».
Лучше ли обстоит дело с равным правом всех людей на счастье? Фейербах выставляет это требование как безусловно обязательное во все времена и при всяких обстоятельствах. Но с каких пор оно признано всеми? Заходила ли когда-нибудь в древности между рабами и их владельцами или в средние века между крепостными крестьянами и их баронами речь о равном праве всех людей на счастье? Разве стремление угнетённых классов к счастью не приносилось безжалостно и «на законном основании» в жертву такому же стремлению господствующих классов? — Да, приносилось, но это было безнравственно; теперь же признано это равное право. — Признано на словах, с тех пор как буржуазия в борьбе против феодализма и ради развития капиталистического производства вынуждена была уничтожить все сословные, то есть личные, привилегии и ввести юридическое равноправие личности сперва в области частного, а затем постепенно и в области государственного права. Но стремлению к счастью в наименьшей степени нужны идеальные права. Оно нуждается больше всего в материальных средствах; капиталистическое же производство заботится о том, чтобы огромное большинство равноправных лиц имело лишь самое необходимое для самой скудной жизни. Таким образом, капитализм вряд ли оказывает больше уважения равному праву большинства на счастье, чем оказывало рабство или крепостничество. И разве лучше обстоит дело с духовными средствами, обеспечивающими счастье, со средствами получения образования? Разве сам «школьный учитель, победивший при Садове» 26, — не мифическая личность?
Более того. По фейербаховской теории морали выходит, что фондовая биржа есть храм высшей нравственности, если только там спекулируют с умом. Если моё стремление к счастью заводит меня на биржу и я там сумею настолько правильно взвесить последствия моих действий, что эти действия приносят мне только приятное и никакого ущерба, то есть если я постоянно выигрываю, то предписание Фейербаха исполнено. И при этом я вовсе не стесняю моего ближнего в его таком же стремлении к счастью, ибо он пришёл на биржу так же добровольно, как и я, а заключая со мной спекулятивную сделку, он совершенно так же следует своему стремлению к счастью, как я следую моему. А если он теряет свои деньги, то этим доказывается безнравственность его действий, поскольку они были им плохо рассчитаны и, подвергая его заслуженному наказанию, я могу даже стать в гордую позу современного Радаманта. На бирже царствует также и любовь, поскольку она не просто сентиментальная фраза; ибо каждый удовлетворяет своё стремление к счастью при помощи другого, а именно это и должна делать любовь, в этом заключается её практическое осуществление. Следовательно, если я правильно предвижу последствия своих операций, то есть если я играю с успехом, то я исполняю все строжайшие требования фейербаховской морали, а вдобавок ещё и становлюсь богачом. Иначе говоря, каковы бы ни были желания и намерения Фейербаха, его мораль оказывается скроенной по мерке нынешнего капиталистического общества.
Но любовь! — Да, любовь везде и всегда является у Фейербаха чудотворцем, который должен выручать из всех трудностей практической жизни, — и это в обществе, разделённом на классы с диаметрально противоположными интересами! Таким образом из его философии улетучиваются последние остатки её революционного характера и остаётся лишь старая песенка: любите друг друга, бросайтесь друг другу в объятия все, без различия пола и звания, — всеобщее примирительное опьянение!
Коротко говоря, с фейербаховской теорией морали случилось то же, что со всеми её предшественницами. Она скроена для всех времён, для всех народов, для всех обстоятельств и именно потому не применима нигде и никогда. По отношению к действительному миру она так же бессильна, как категорический императив Канта. В действительности каждый класс и даже каждая профессия имеют свою собственную мораль, которую они притом же нарушают всякий раз, когда могут сделать это безнаказанно. А любовь, которая должна бы всё объединять, проявляется в войнах, ссорах, тяжбах, домашних сварах, разводах и в максимальной эксплуатации одних другими.
ЛитЛайф
Жанры
Авторы
Книги
Серии
Форум
Гусев Дмитрий Алексеевич
Книга «Любители мудрости. Что должен знать современный человек об истории философской мысли»
Оглавление
Читать
Помогите нам сделать Литлайф лучше
Одно из них называется теологическим и утверждает, что все происходящее в человеческом обществе напрямую зависит от воли Бога. А поскольку она непостижима, то разобраться в исторических событиях, а тем более влиять на них – невозможно. Такое понимание истории было характерно для древности.
Другое объяснение появилось в XVII–XVIII вв. в связи с идейной секуляризацией Нового времени: теперь причины исторических событий связывались не с Божественным провидением, а с волей значительных исторических личностей (монархов, полководцев, дипломатов). Считалось, что идеи в их головах приводят в движение народы и государства, поэтому такое понимание истории чаще всего называется идеалистическим.
В XX в. в социально-психологических учениях Зигмунда Фрейда и особенно его последователей появилось биологическое понимание человека и общества, в силу которого все, что происходит с человеком и человечеством, – это результат стихийной деятельности наших бессознательных желаний, страстей и инстинктов, среди которых главным является сексуальный инстинкт. Бессознательное может быть как личным, так и коллективным; трансформируясь в разнообразные формы, оно порождает как различные проявления одного человека (его научную, религиозную, политическую и какую угодно другую деятельность), так и грандиозные социальные события (войны, восстания, революции).
Близким к биологическому является иррационалистическое (от лат. irrationalis – неразумный) понимание человека и общества, выдвинутое немецкими философами Артуром Шопенгауэром и Фридрихом Ницше (XIX в.), которые считали, что и мироздание, и человек, и общество, и история есть проявление некоей мировой воли – слепой неразумной страсти, которая влечет человечество в неведомом ему направлении.
И наконец в том же XIX в. в философии прозвучала идея отказа от поиска главной причины исторических событий, ибо таких причин – великое множество и все они в одинаковой мере влияют на происходящее, а поэтому и разобраться в нем, скорее всего, невозможно; мы можем только описывать события, но не объяснять их, только констатировать последовательность фактов, но не устанавливать их причинно-следственную связь; наша задача – скользить по поверхности истории, не пытаясь проникнуть в ее глубины. Данное понимание общества и истории часто называется многофакторным и характерно для таких философских направлений второй половины XIX – первой половины ХХ в., как позитивизм и прагматизм. Во всех перечисленных подходах к пониманию истории звучит мысль о ее по преимуществу случайном характере и поэтому непостижимости, о невозможности объективной и строгой исторической науки.
Исторический материализм представляет один из вариантов понимания истории наряду с вышеперечисленными точками зрения. Одно из его основных утверждений заключается в том, что людям, прежде чем о чем-либо думать или испытывать какие-либо чувства, надо есть, пить, одеваться и иметь крышу над головой, потому что без этих прозаических вещей невозможна жизнь человека (кроме, разумеется, загробной, которой, согласно марксизму, нет). Хочет он того или нет, но его материальные потребности и интересы являются определяющими для жизни. Складываясь с потребностями и интересами других людей, они составляют тот суммарный исторический вектор, который и есть внутренняя логика и скрытая воля истории. Известный русский марксист Георгий Валентинович Плеханов говорил по этому поводу следующее: «Общественные отношения людей не представляют собой плода их сознательной деятельности. Люди сознательно преследуют свои частные, личные цели. Каждый из них сознательно стремится, положим, к округлению своего состояния, а из совокупности их отдельных действий выходят известные общественные результаты, которых они, может быть, совсем не желали и, наверное, не предвидели». Речь идет о том, что не сознание людей (их мысли, чувства, желания, предпочтения, цели, идеалы и все прочее) определяет их реальную жизнь, а, наоборот, реальная, или материальная, или экономическая жизнь людей (производство, потребление, распределение и обмен ими материальных благ) определяющим образом влияет на их сознание. «Во дворцах думают иначе, чем в хижинах», – утверждают марксисты.
Такое понимание общества и истории получило название материалистическое. Исследование экономической сферы жизни общества, материальных интересов отдельных людей, социальных групп и целых народов, по мнению Маркса, дает ключ к пониманию общественных событий, позволяет установить объективные законы истории, создать беспристрастную историческую науку. А это позволит людям, в свою очередь, не пассивно созерцать исторический процесс, а стать его сознательными участниками, творцами и преобразователями. «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» – в этих словах Маркса пафос его социально-философского учения.
Одной из главных отличительных черт человека, говорит он, является труд, или трудовая деятельность (прежде всего – по производству материальных благ). Эта деятельность направлена на какой-либо предмет труда (разные природные материалы), из которого при помощи средств труда (разнообразных орудий и приспособлений) человек создает всевозможные материальные блага. Предмет труда и средства труда составляют средства производства, которые вместе с людьми, обладающими производственными знаниями, умениями и навыками, складываются в производительные силы общества. В процессе производства между людьми возникают определенные – производственные – отношения. Как правило, это отношения между теми, кто непосредственно трудится, и теми, кто присваивает себе результаты этого труда на том основании, что они владеют средствами производства. Например, между рабовладельцем и рабом существуют рабовладельческие производственные отношения, а между помещиком и крепостным крестьянином – феодальные производственные отношения. Производительные силы и производственные отношения образуют способ производства материальных благ.
Мы уже отмечали, что с точки зрения исторического материализма экономическая жизнь общества (которая базируется на определенном способе производства) определяет в конечном итоге все другие сферы его жизнедеятельности. Поэтому способ производства обусловливает некую социальную организацию общества, его политическое устройство и даже культурную жизнь. Определенный этап в развитии общества, в основе которого лежит некий способ производства с соответствующими ему социально-политическими и культурными характеристиками, называется в историческом материализме общественно-экономической формацией.
Подчеркивая наличие в истории объективных законов, марксизм утверждает, что внешне необычайно пестрая палитра исторической жизни народов в основе своей содержит некие общие принципы, которые и позволяют говорить об истории человечества не как о конгломерате различных цивилизаций, культур и исторических судеб, а как о всеобщем и едином процессе, руководимом определенными закономерностями и имеющем внутреннюю логику.
Основной исторический закон, согласно марксизму, заключается в следующем. Производительные силы общества постоянно развиваются: сложнее становятся орудия труда, совершенствуются технологии, приумножаются человеческие знания и навыки. Поэтому производительные силы – это мобильная (подвижная) часть способа производства. А производственные отношения, будучи в течение какого-то времени неизменными, являются стабильной (неподвижной) его частью. На некотором этапе производственные отношения полностью соответствуют характеру и уровню развития производительных сил, но, постепенно совершенствуясь, последние через какое-то время перерастают эти производственные отношения, которые, таким образом, превращаются в оковы для дальнейшего поступательного развития производительных сил. Возникает необходимость в смене старых производственных отношений новыми. Эта смена происходит, как правило, в форме социальной революции, приводящей к установлению нового способа производства и новой общественно-экономической формации, после чего все повторяется, но уже на другом эволюционно-историческом уровне (новом витке спирали). Таким образом, производственные отношения – это как бы общественные одежды, из которых постоянно вырастает социальный организм в лице производительных сил. Однако смена этих одежд не всегда происходит в форме социальной революции.
Кохановский В., Яковлев В. История философии
ОГЛАВЛЕНИЕ
Раздел II. ЗАПАДНАЯ ФИЛОСОФИЯ
Глава 4. Немецкая классическая философия и немецкий романтизм
Основные работы: «Сущность христианства» (1841) и «Основные положения философии будущего» (1843).
Антропологический материализм
Характерная черта материализма Фейербаха — антропологизм, т.е. понимание человека как чисто природного, биологического существа, как «единственного, универсального и высшего предмета новой философии». Немецкий мыслитель считает, что не «мыслящее Я», не «абсолютная идея», а природа есть объективно обоснованное подлинное начало философии. Он не отвергает принципа тождества бытия и мышления, но — в отличие от Гегеля — понимает его материалистически, усматривая в гегелевской трактовке данного принципа только тождество мышления с самим собой. Фейербах заявил, что единство бытия и мышления истинно и имеет смысл только тогда, когда основанием, субъектом этого единства берется Человек, а не сверхчеловеческое Я, не идеалистически абсолютизированный разум.
Коль скоро человек — наиболее совершенная часть вечной природы (а не творение Бога, не самосознание) и «высший предмет философии», то задача последней (если она истинная) заключается, согласно Фейербаху, не в том, «чтобы творить книги, а в том, чтобы творить людей». Человек прежде всего материальное тело (а не только «мыслящее существо») и потому он обладает способностью ощущать и чувствовать.
Духовное начало в человеке не может быть, по Фейербаху, отделено от телесного, дух и тело — две стороны той реальности, которая называется человеческим организмом. Однако в единстве указанных двух сторон именно тело в его целостности (а не мышление) составляет сущность человеческого Я.
В целом Фейербах толковал человека преимущественно биологически и не дошел до понимания общественной сущности человека и его сознания, хотя определенные догадки по этому вопросу у него имеются. Таков, например, его афоризм о том, что человек — «продукт культуры, истории». Кроме того, немецкий философ отмечал, что отдельный, обособленный человек не заключает в себе человеческой сущности; последняя налицо только в общении, в единстве человека с человеком. Это единство философ называл «величайшим и последним принципом философии», а все существенные отношения, принципы различных наук — это только различные виды и формы этого единства.
Итак, вопреки своей «биологизаторской позиции», Фейербах утверждает, что «только общение создает человечество» и что «только общественный человек является человеком». Но эти идеи не были проведены им последовательно.
Проблема мышления. Основные гносеологические идеи
«Размежевываясь» с Гегелем, Фейербах отмечает, что последний не вышел из пределов собственной мысли, а потому в его «Логике» предметы мысли не отличаются от сущности мышления, которое есть непрерывное единство с самим собой. Предметы мышления представляют собой лишь мысленные определения, они растворяются в мыслях, в них нет ничего, что оставалось бы вне мышления. Вот почему, как считал Фейербах, философия Гегеля есть последняя рациональная теология, а сущность его Логики (метода) есть сущность природы и человека, но без сущности, без природы, без человека.
По Фейербаху, не мышление, и даже не природа, а именно человек — центр всей методологии. Последняя — не чисто мыслительный (как у Гегеля) или эмпирически-природный (как у Ф. Бэкона), а всецело человеческий феномен. Поэтому, с его точки зрения, не только искусство и религия, но также и философия, логика, методология, наука и т.п. — все это проявление и раскрытие подлинной человеческой сущности.
Согласно Фейербаху, мышление человека не есть нечто самостоятельное, отдельно от него существующее, а необходимое, неотделимое от него свойство («предикат»). Субъектом мышления является тот же самый человек, который живет в реальном мире, а не особое, вне мира витающее существо, созерцающее и осмысливающее мир «со стороны». Однако человек этот у Фейербаха — изолированный индивид, «гносеологический Робинзон», вырванный из сплетения общественных связей. (Правда, иногда он говорит о «совокупном субъекте», «людях в совокупности»),
В теории познания Фейербах продолжал линию материалистического сенсуализма, полагая, что единственным источником нашего познания являются ощущения. Только то, что дано нам через органы чувств, обладает подлинной реальностью. Мир открыт только для открытой головы, — писал философ, — а только чувства и являются «отверстиями головы».
Некоторые содержательные и интересные гносеологические идеи Фейербаха, которые часто разбросаны и не всегда согласуются друг с другом:
1. Познание носит общественно-исторический характер н? всех своих уровнях, в том числе на уровне мышления. Существенный признак человека, по Фейербаху, заключается в том, что он мыслит; поэтому мышление есть нечто общественное, всеобщее; разум — это «человечность людей». Социальная природа мышления выражена Фейербахом в афоризме: «Во дворцах мыслят иначе, чем в хижинах».
2. Отдавая приоритет в познании органам чувств, философ ставил вопрос о соотношении познания и предмета познания: Я основываю свои ощущения, — писал он, — на материалах, познаваемых нами посредством внешних чувств, произвожу не предмет от мысли, а мысль от предмета; предмет же есть только то, что существует вне моей головы.
3. Указывая на решающую роль органов чувств, Фейербах вместе с тем не отрицал значение в познании мышления как «высшей познавательной способности». Именно мышление, опирающееся на чувства и проверяемое ими, открывает научные и философские истины.
4. Немецкий философ подчеркивает единство, взаимосвязь чувственного и рационального (мышления) в познавательном процессе. Подобно тому, отмечает он, как чувство без мышления не представляет собой чего-либо, так и мышление, разум не представляет собой чего-либо без чувств, ибо только чувство дает мне реальные, действительные предметы и существа.
5. Исходный пункт для «работы» мышления — чувственные данные (опыт) и поэтому, образно выражается Фейербах, «связно читать евангелия чувств — значит мыслить». Вот почему, по его мнению, только то мышление реально, объективно, которое определяется и направляется чувственным созерцанием, только в этом случае мышление есть мышление объективной истины. Мышление как бы «пронизывает» все органы чувств, поскольку оно требуется даже для чистого зрения.
6. Органом мышления является мозг, но, подчеркивает Фейербах, органом мысли мозг служит лишь в связи с человеческой головой и телом. Следовательно, мыслит не мозг сам по себе, а человек с помощью мозга.
7. По каким законам и в каких формах развивается и функционирует мышление? Ответ Фейербаха краток и четок: «Законы действительности представляют собой также законы мышления». Тем самым, формы мышления (т.е. логически формы, категории) есть не что иное, как выражения абстрактно-универсальной определенности вещей, данных в созерцании. Иными словами, формы и закономерности мышления — осознанные универсальные формы и закономерности бытия, реального, чувственно-данного человеку мира, где человек — важнейший элемент последнего.
8. Согласно Фейербаху, истинно то, что соответствует сущности рода; ложно то, что ему противоречит. Другого закона для истины не существует. Истинность, по его мнению, есть то же самое, что действительность, чувственность. Только там, говорил Фейербах, где начинается чувственность, кончается всякое сомнение и спор. Тем самым чувственное знание (а не практика) — критерий истины, ибо несомненно, непосредственно, достоверно только то, что является чувственным, ощущаемым, созерцаемым объектом.
Элементы диалектики
С точки зрения диалектического содержания в истории материализма Л. Фейербаху явно не повезло. Дело в том, что его материализм однозначно оценивается как сугубо и исключительно метафизический. В общем и целом — это действительно так, что четко показал уже Энгельс.
Между тем определенные заслуги Фейербаха перед диалектикой есть. Во-первых, он обстоятельно и аргументированно показал, что на почве философского идеализма — даже такого «умного», как гегелевский — истинная, последовательно научная диалектика невозможна. Фейербах «выплеснул вместе с водой (идеализмом) из ванны» не диалектику как таковую (как часто думают), а именно ее гегелевскую модификацию. Тем самым он в известной мере подготовил «строительную площадку» для последующего возведения здания материалистической диалектики.
Во-вторых, немецкий мыслитель продемонстрировал подлинно диалектическое мышление в решении ряда философских проблем. Так, отмечая, что диалектическому методу Гегеля «не хватает жизненности оригинала», а его логика — человеческое мышление, «вытесненное за пределы человека», Фейербах считает, что настоящая диалектика есть диалог не умозрения с самим собой, но «умозрения с опытом». Только в данном случае можно отличить содержательные логические формы от «только абстрактных элементов форм языка», ибо говорить — не значит мыслить; в противном случае, иронизирует философ, великий болтун был бы великим мыслителем.
Фейербах достаточно хорошо представлял себе, что действительно научное понимание материального мира невозможно без понимания его развития. Принципы материальности и развития возникли у него как два органически связанных момента «новой философии», которые только в их единстве могут служить надежной основой при решении философско-методологических проблем.
Важнейшими аргументами в пользу истинного метода являются признание и реализация принципа развития, который должен быть выведен из наблюдений над жизнью природы и человека, из обобщения данных наук о них. При этом Фейербах подчеркивает, что понимание развития природы относится к более позднему времени, чем понимание развития человека. Он твердо убежден, что у природы нет ни начала ни конца, все в ней находится во взаимодействии, все одновременно является и действием и причиной, все в ней всесторонне и взаимно. Где нет движения, изменения и развития, — считает философ, — там нет и жизни, нет и природы; но время неотделимо от развития. Что развивается, то существует, но оно теперь не таково, каким некогда было и каким когда-нибудь будет. Например, Земля не всегда была такой, какова она в настоящее время, она достигла своего теперешнего состояния в результате развития и «ряда революций».
У Фейербаха, как видим, нет сомнений, что важнейшими характеристиками бытия, его формами являются пространство и время. Последнее представляет собой «неразделимое единение с развитием», ибо развитие вне времени равносильно развитию без развития. Пространство и время — не пустые формы явлений, они коренные условия бытия.
Интересные догадки можно найти у Фейербаха об источнике развития — о противоречии. Он считает, что противоположности относятся к одному и тому же роду сущности: добро — зло (нравственность), приятное — неприятное (ощущения), сладкое — кислое (вкус), мужчина — женщина (человек) и т.п. При этом противоречие, по Фейербаху, не только характеристика реальной действительности, но и форма мышления, закон, принцип познания. Он убежден, что истинная диалектика не есть монолог одинокого мыслителя с самим собой, это диалог между Я и ТЫ. Это значит, что мыслитель лишь постольку диалектик, поскольку он — противник самого себя.
Таким образом, и бытие и сознание немыслимы вне изменения, движения, развития, которое является универсальным свойством действительности. Философ не только обращал внимание на развитие в природе, но и на то, что оно по существу является саморазвитием — мир заключает свою причину в самом себе. Никакого вне- и внешнепричинного развития природы нет и быть не может. Принцип развития позволил Фейербаху объяснить возникновение человека и его сознания.