В сказках говорят что слезы

ethno_photo

ЭтноФото

Блог Института этнологии и антропологии РАН

Являясь общераспространенной психосоматической реакцией, слезы могут быть проявлением как отрицательных (печаль, тоска, страдание, гнев, страх), так и положительных эмоций (радость, восторг, воодушевление), а также их сочетания (“смех сквозь слезы”). Слезы многократно появлялись в самых разнообразных мифологических сюжетах на протяжении всей истории человечества. Едва ли найдется народ, мифология которого не содержит упоминания слез, плача и связанных с ними сюжетов. Слезам в мифах народов мира посвящен публикуемый нами фрагмент статьи «Мужские слезы и эмоции пограничных состояний» в.н.с. ИЭА РАН И.А. Морозова, полный текст статьи, посвященной феномену мужских слез, не только в мифологии, но и в современной культуре можно скачать здесь

Слезы и сакральное. Слезы часто связаны с сакральным или являются знаком сакрального. Например, знаком подлинности обретенных чудотворных икон в русской традиции является их способность к “миро”- или “слезоточению”. О чудесном рождении героя корейской мифологии К ы мва (что в переводе означает “Золотой лягушонок”) его приемный отец Х э буру узнает по большому камню, источающему слезы, под которым и был найден ребенок, похожий на лягушонка в золотистой коже.

Происхождение плача и слез в мифологии народов мира обычно связывается с ключевыми событиями в жизни первочеловека или культурного героя. Например, в мифе индейцев коги один из девяти праотцов, повелителей мира, Синтана, созданных Великой Матерью, похищает свою сестру Черную Землю и сбегает с ней на край света. Мать посылает крокодила, чтобы он настиг и вернул беглецов, и тот преследует их, пока они не решаются предстать перед разгневанной родительницей: “Я боюсь! — заплакал Синтана. — Я едва убежал, я едва не погиб!” Увидев такое явное свидетельство раскаяния, Великая Мать прощает совершивших инцест влюбленных. “С тех пор, — заключает повествователь, — люди плачут”.

Дербенник иволистный называют плакун-травой.
По легенде она выросла из слез Богородицы оплакивавшей крестные муки Иисуса Христа

Мирча Элиаде отмечает некоторую парадоксальность и синкретичность мифологического мотива “божественной слез ы — дождя”. С одной стороны, дождевая влага, как и вода вообще, в т.ч. и так называемая “живая вода”, у многих народов связывается с представлениями о женском плодородии и c лунными циклами; с другой стороны, несомненна ее связь с животворной мужской силой, с дающим жизнь мужским семенем, из чего можно заключить, что эти две субстанции в определенных контекстах символически равнозначны. Например, согласно древнеегипетским мифам, люди возникли из слез бога Амона-Ра, а в иранской мифологии — из упавшего на землю семени первочеловека Гайомарта.

Слезы и кровь. Очень существенной представляется символическая связь слез и крови, что проявляется и в паремиях — вспомним хотя бы выражение “плакать или умываться кровавыми слезами”, которое обычно употребляется в контексте угрозы. Часто из слез или крови возникают цветы, являющиеся посмертным воплощением героя — ср. античное представление, что кровь является носителем души и выражение “изливать душу” ‘откровенничать; плакаться’.

Первочеловек Пань-Гу, разделивший Землю и небо

Из крови или слез героя либо божества часто возникает река или водоем. В легендах и мифах кровь и слезы обычно взаимозаменяемы. В китайской мифологии слезы или кровь первопредка Паньгу образуют великие реки Китая — Хуанхэ (“Желтую реку”) и Янцзы (“Голубую реку”). В славянском фольклоре из слез девицы, оплакивающей молодца, образуется река Дунай. При этом необходимо вспомнить, что согласно легендам Дунай может образовываться из кр о ви Дуная-богатыря, а в русских былинах Дунай-богатырь превращается в реку Дунай после того как, убив девицу-богатыршу Настасью, обнаруживает, что она беременна его сыном. Мотивы превращения погибшего героя или божества в реку и возникновение реки или водоема из его кр о ви или из слез оплакивающих его родственников широко распространены в мировом фольклоре и восходят к глубокой древности. Укажем, например, на древнеегипетские мифы о том, что воды Нила вытекают из тела погибшего Осириса, а сезонные разливы этой реки происходят из-за того, что она переполняется слезами Исиды, оплакивающей своего супруга.

Слезы и сила. Материализованные слезы божества имеют огромную сакральную силу. В этом контексте становятся понятными чудотворные свойства известной по русским духовным стихам Плакун-травы, которая, согласно легендам, выросла из слез Богородицы, пролитых во время крестных мук Иисуса Христа. В “Голубиной книге” эта трава “всем травам мати”. Она упоминается в заговорах как чародейское средство, позволяющее повелевать духами и овладевать кладами. Корень Плакун-травы может служить материалом для амулетов, в том числе — крестов-тельников. Согласно В.В. Далю, от плакун-травы “плачут бесы и ведьмы; ее корень собирают в Иванову ночь, и он хранит от соблазна”.

Смерть Бальдра от рук слепого аса Хёда. Фрагмент исландской рукописи 18 века.

Плач как трансляция жизненной силы. В Древнем Египте существовало представление о связи разливов Нила с воскресением Осириса, что позволяет предположить взаимосвязь между оплакиванием этого персонажа (проливанием слез Исиды) и его оживлением. Оплакивая героя, передают ему жизненную силу. Юного бога Бальдра, сына Одина и Фригг, благодаря козням Локи убитого слепым богом Хёдом прутом омелы, согласно “Младшей Эдде”, готовы отпустить из царства мертвых (“Хель”), если все живое и мертвое в мире будет его оплакивать. Плачут все, кроме великанши Тёкк, обличье которой принял Локи, поэтому Бальдр остается в Хель.

Мотив оживления умершего героя при помощи пролитых на него слез встречается в сказочном фольклоре многих народов (отсюда мифологема “живой воды”, в качестве которой нередко выступают слезы). В.И. Еремина, говоря о “живительных слезах”, приводит примеры из текстов русских похоронных причитаний и сказок — ср. мотив оживления мужа слезой, попавшей в его ухо, в кетской мифологии. Царевна будит перед боем спящего “непробудным сном” героя: “Она заплакала, слеза упала ему на щеку, сожгла эта слеза ему щеку. Он в ту же минуту проснулся”. Иван пробуждает слезой спящую царевну: “Спит непробудным сном Марья-царевна. Иван крестьянский сын искал ее долго, а когда нашел — добудиться не может. Заплакал Иван и говорит: Как я до тебя доступал, три просвиры сглодал и три трости железные исподпирал, как вдруг одна слеза попала Машеньке на лицо, она пробудилась”. Это позволяет заключить, что слезы являются средоточием силы, важной “жизненной субстанцией”, позволяющей преодолевать грань между жизнью и смертью, между “этим” и “тем” миром.

Оргии в честь Адониса. Фрагмент краснофигурной вазыб V век до н.э.. Лувр.

Магия слез прослеживается и в древних мистериях. Во время оргий в честь Адониса первый день был посвящён плачу, а второй — веселью по поводу его воскресения. Предполагалось, что в это время оживают все умершие, поэтому в Афинах в эти дни под плач и погребальные песни повсюду выставлялись изображения усопших. Но при помощи плача и слез можно было добиться лишь временного оживления, о чем свидетельствует упоминаемый античными авторами обычай выставлять поздней весной и ранней осенью т.н. “садики Адониса” — небольшие горшочки с быстро распускающейся и так же быстро увядающей зеленью, которые символизировали мимолётность жизни.

В качестве параллели этим обычаям можно указать на ритуальные практики у русских, включавшие различные манипуляции с троицкой зеленью (“плакать на цветы” и “оплакивание и похороны кукушки”), где в качестве ритуального объекта выступала изготовленная из различных растений куколка. Обычай “плакать на цветы” или “ронять слезы” на троицкую зелень следует рассматривать в контексте различения “молодых” и “старых” покойников: в индоевропейской мифологии душа человека, умершего молодым, продолжает существовать, вселяясь в растения, поэтому троицкая зелень или цветы на могиле символизируют ее временную реинкарнацию во время “русальной недели”, а оплакивание должно дать ей силу и поддержать ее существование на этот период. Характерна также связь этих ритуальных плачей с вызыванием дождя. Мирча Элиаде формулирует эту идею так: “Человеческая жизнь должна быть прожит а полностью, чтобы истощить все свои возможности творчества и выражения; если она прерывается внезапно, насильственной смертью, то она будет стремиться продолжаться в какой-нибудь иной форме: растения, плода, цветка”. Отсюда распространенный мотив, что на полях сражений, где полегло немало героев, обычно вырастают шиповник или розы. Причем в народных верованиях особо подчеркивается роль оплакивания в посмертном существовании души. Так, крестьяне Владимирской губ. считали, что страдания душ усопших можно облегчить служением заупокойных литургий и плачем “в голос” (а не “тихими слезами скорби, от которых умерший еще больше мучается”). У русских значение плача во время календарных праздников, посвященных памяти усопших, подчеркивается такими их народными названиями как “плак у щая-радун и ца” или просто “плак у чая”.

Таким образом, плач на могилах, равно как и возложение цветов и зелени на могилы, направлены как на “упокоение”, так и на временное возрождение, “побуждение” мертвецов, мотивируемое различными ритуально-обрядовыми целями. По-видимому, именно верой в живительную силу слез мотивированы некоторые варианты “мужского плача”: например, оплакивание павших на поле боя или умирающих соратников (см. ниже).

В народных верованиях отражена и негативная сторона оплакивания. Считалось, что “плакать по покойнику — грех, ибо все выплаканные слезы накладываются на него на том свете, причем каждая слеза становится весом в пуд”. В хантыйской сказке герой, провалившийся в нижний мир, очнувшись, обнаруживает, что он “плачет и воет” и “место, на котором он лежал, от слёз залито водой”. Именно это и способствовало его пробуждению. Поэтому “если сильно плакать, покойный будет сниться, обижаться: ему там хуже. От сильного плача он может стать ходячим мертвецом, пужайлом”. То есть, согласно народным представлениям, слезы проливаются непосредственно на останки оплакиваемого человека и не дают ему покоя (“не дают ему спать”).

В славянской традиции змей-летун, символизирующий душу мертвеца, появляется, если родственники очень сильно плачут по покойнику, тем самым “подпитывая” его жизненной энергией и позволяя ему посещать их в облике хтонического существа. При этом при непосредственном общении “змей” выглядит как обычный человек, т.е. при помощи проливания слез достигается временное оживление покойного. Характерно, что в результате общения с умершим оплакивающий его человек “сохнет и изводится в щепку”, т.е. лишается жизненных сил и, если не применить специальных предохранительных мер, то умирает. Таким образом, у передачи силы при помощи слез есть и обратная сторона: плачущий эту силу теряет. И в этом, возможно, скрывается одна из главных причин запрета на “мужские слезы”, получившая мифологическое обоснование. Можно предположить, что это же является еще одним основанием для уже упоминавшегося нами обычая закрывать лицо руками при плаче. Тем самым плачущий стремится не дать возможность слезам пролиться, “оставить их (а следовательно и силу) при себе”.

Источник

В сказках говорят что слезы

Жила-была на свете одна девочка. И все бы ничего, но с детства ей ужасно не везло — болела сильно, в четыре года прописали очки, соседские дети издевались и обзывали уродиной. В общем, она часто и много плакала, а утешения не было. Сотни носовых платков, салфеток и просто подвернувшихся тряпочек, впитывали ее слезы из дня в день, изо дня в день…
В конце концов, девочка поняла, что так будет всегда. Но читая много книг, она обнаружила рецепт избавления — в старинном, истертом фолианте по магии на латыни было написано: «Если копить свои слезы до тех пор, пока они не заполнят пространство комнаты, где человек жил с самого рождения, они возобладают магической силой — они смогут завоевывать сердца любимых, делать из лоскутка материи золото, в одно мгновение уничтожить все несчастия, копившиеся годами, они помогут подчинить вам мир, получить душевное равновесие и познать смысл бытия».
И так, с пятого класса, она начала собирать свои слезы: в бутылки, банки, стаканы и даже, один раз, в школьный пенал. Обсмеяли соседские мальчишки — плачет и собирает, подавилась рыбной костью — плачет и собирает, начались месячные — плачет и собирает, умерли родители — плачет и собирает, готовится к экзаменам — плачет и собирает…
В итоге, через несколько лет, в свою бывшую детскую комнату она заходила только для того, чтобы пристроить там очередной пузырек со слезами. Ей было уже 25 лет и места для новых слез в детской оставалось все меньше и меньше.
— Ну уже скоро — думала девочка — не зря же я всю жизнь мучаюсь…
И вот, на 26 году жизни, она встретила молодого человека. Ну, если быть честными, то это он ее встретил — на автобусной остановке. Сначала спросил который час, поблагодарил и ушел. Потом они столкнулись в магазине, и он пропустил ее в очереди. Затем возле лифта он помог ей вынести сумки. Это был ее новый сосед. Занятая мыслями о будущем владычестве над собой и над миром, девочка сначала не придала этому значения. Но однажды, переставляя склянки со своими слезами, она замерла, потому что поняла, что думает о нем. Встряхнув головой, она прогнала это наваждение, но вскоре оно повторилось. И снова и снова… А когда молодой человек зашел к ней за солью, то она так разволновалась, что чуть все не рассыпала, подвергнув ужасному испытанию свою суеверную натуру. Потом он, под разными предлогами, заходил снова и снова. Затем пригласил ее на ужин, потом они поцеловались.
Девочка все чаще забывала, что надо плакать и реализовывать свою цель, за что сильно ругала себя по ночам. А их отношения с молодым человеком развивались стремительно. Однажды, на ужине в ресторане, он с загадочной улыбкой, развернул шелковую салфетку на столе и извлек из этого кусочка материи золотое кольцо. Он сделал ей предложение. Они стали жить вместе. Только в комнату со своими слезами она его не водила никогда. Слез оставалось набрать чуть-чуть, а она уже почти не плакала.
Как-то летом они решили сделать ремонт и молодой человек быстро перешел от слов к делу, все вокруг менялось на глазах. Но каков же был ее ужас, когда однажды зайдя домой, она увидела, что дверь в ее детскую вскрыта, а ее любимый выливает в раковину последнюю бутылку слез…
— Боже, что ты наделал. Я копила их много-много лет! — закричала она, закрывая лицо руками.
— Любимая, сейчас что война? Зачем тебе этот стратегический запас тухлой воды? — с недоумением спросил он.
Она хотела заплакать, но не смогла, потому что поняла вдруг, что не слезы та волшебная сила, которая делает из лоскутка материи золото, в одно мгновение уничтожает все несчастия, копившиеся годами, дает власть над миром и над собой, а любовь и любимый человек.

Источник

Что означают слёзы в сказках?

встречаются в тексте. озеро слез наплакала, котелок слез, три ведра, большой чан, три таза.. и т.д. можете поделиться если что сами вспомнили..

«башмаки износила, котелок слез наплакала, а своего милого не нашла»

«..ты должна наплакать полный кувшин слёз.»

зачем собирались слезы?

Могу вспомнить сказку о курочке снешей золотое яичко, дед с бабкой пытались его разбить но не могли и когда мышька все же разбила яичко они плакали, поскольку были разочарованны тем, что яйцо всё же оказалось полым, а не золотым. Слезы как разочарование, приносящее облегчение вследствии потери колдовства чар, после таких потерь человек прочищает очи и лучше видит, илюзией его уже не обманешь. Ну а кувшин слез и прочее это необходимая мера страданий, чтобы очиститься.

От плача действительно становится легче. Есть мнение, что мужчины, которых с детства приучали не плакать, гораздо тяжелее переносят стресс (нет разрядки). Однако плакать по каждому поводу, жалея себя, тоже не стоит. Все хорошо в меру.

А сегодня утром по щекам текли слезы беспомощности. Ребенок в садике закатил истерику, видимых причин такого поведения не было. Он просто упал на пол и захлебываясь в слезах ревел полчаса без умолку. Предприняв всевозможные попытки его успокоить, я просто села рядом и по щекам сами собой потекли слезы, от непонимания ситуации и незнания возможных вариантов действий. Потом он еще полчаса плакал сидя у меня на руках и крепко крепко обнимая за шею. Вот он лежит сейчас спит и до сих пор всхлипывает.

Источник

Словесница Искусств

№1 (29) • 2012 • Сказочные истории

Друзья и партнеры

И смех, и слезы, и любовь

Психология мужчины и женщины в русской народной волшебной сказке

Русская народная волшебная сказка — явление сложное и многогранное. Это настоящая сокровищница, где за многие столетия собраны представления людей о мире, духовных традициях и обычаях. А еще сказка своего рода энциклопедия тех моделей эмоциональных состояний, которые были свойственны русскому народу.

Ученые-сказковеды используют в своей работе «Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка», где собрано большинство известных сказочных сюжетов. В публикации мы рассмотрим сказки, записанные на территории Сибири и Дальнего Востока, поскольку эти регионы составляют единое фольклорное поле. За каждой использованной цитатой в скобках будет указан тот или иной сюжет либо их комбинация.

Взаимоотношения мужчины и женщины интересовали человечество на протяжении многих тысячелетий. В русских народных волшебных сказках открываются взаимоотношения между самыми разными персонажами. Они состоят в родстве или абсолютно чужие друг другу, могут относиться к разным возрастным группам и иметь разный социальный статус. Например, взаимоотношения между отцом и дочерью, матерью и сыном, сестрой и братом, старушкой и молодым героем. Но самые популярные, несомненно, взаимоотношения невесты и жениха, мужа и жены.

Эмоции — вот что задает тон повествования. В свою очередь одной из важных форм выражения эмоций являются жесты. Их подразделяют на две основные группы — коммуникативные и симптоматические. Коммуникативные жесты в свою очередь разделяются на указательные, этикетные и общекоммуникативные. В сказках мы видим один из распространенных этикетных жестов — падать в ноги. Именно он сопровождает просьбу персонажа сделать что-либо очень для него важное. Царевна понимает: спасший ее богатырь и ее супруг — одно и то же лицо, бежит звать отца, чтобы и он увидел, что настоящий спаситель — ее муж: « она в ногах валяется — зовет» (Победитель змея).

Еще один жест, который часто используют сказочные персонажи — поклон. Героиня сказки, прося прощения у отца и у преданного ею мужа « давай имя в ноги кланяться, то отцу поклонится, то мужу» (Волшебное кольцо). Мужские персонажи также используют в качестве приветствия поклон, но при этом обязательно снимают головной убор. Герой неузнанный едет мимо своей жены, «шапочку снял, поклонился» (Победитель змея).

Поцелуи без объятий в сказке выражают проявление страсти. Они принадлежат молодым неженатым персонажам мужского пола. Целуют герои тайно от других. В одном случае использование такого жеста связано с тем, что персонаж потерял над собой контроль. Герой прокрался к спящей царевне, увидел, как она красива, «задрождял весь, и поцеловал ее » (Деревянный орел (голубь)). В другом случае неоднократно повторяемый жест свидетельствует о силе страсти, завладевшей царевичем. Он находит гроб с красавицей и забирает его домой: «А сам все тоскует о ней. Зайдет, было, цалует, цалует! Уж и руки цалует так и так, губы цалует» (Терпеливая Елена).

Бывает, что герой решает уйти странствовать по собственной воле, а жена противится его уходу и надеется, что слезы помогут его остановить. Но супруг непреклонен: «Сколько она ни плакала, ни рыдала, все-таки он собрался и поехал» (Бова-королевич, Победитель змея и Неумойка).

Плачут сказочные персонажи перед разлукой с родными, предчувствуя опасность. Царевна должна быть принесена в жертву. Конечно, больше прочих плачет она сама, но плачут и другие персонажи, например ее жених. Слезы льются в нескольких ситуациях. Первая из них такая: царевна сообщает своему мужу Незнайке или зверечку Желечке (переодетому герою и будущему жениху) о том, что ее отдали на съедение змею. Она ждет обещания защитить ее, но ответа не получает. Незнайка говорит царевне, будто ему все равно, он не знает: «Она заплакала и убежала» (Незнайка и Чудесное бегство: в бегстве помогает лошадь); «Заплакала царевна, пошла» (Победитель змея). Герой может и вообще не отвечать: «Она еще пуще плачет, что он не разговариват» (Победитель змея и Незнайка). Но вот другая ситуация. Царевна сообщает не мужу, а жениху о том, что отдана змею, и в этом случае на его защиту она не рассчитывает. Теперь уже плачет жених, а не царевна.

Причина горьких слез царевны не всегда страх перед змеем. В некоторых сказках печаль девушки так или иначе связана с ее освободителем, который все никак не появится. Младшая царевна страшится неизвестности: « плачет : „ меня никто не выручает“» (Победитель змея и Незнайка).

Смеются персонажи в русских народных волшебных сказках гораздо реже, чем плачут. Потешаются, например, когда герой старается выполнить свадебную задачу или над его попыткой посвататься. Персонаж сказки приходит свататься к королеве. Она смеется ему в лицо: «Вот тут на его королева посмотрела и рассмехнулась: „Дак вот, наверно, ета тыниника будет наполнена твоей головой“» (Чудесная птица, Елена Премудрая, Обманутые черти и Рога). В сказочном сюжете о Мальчике-с-пальчик купцы приобрели в подарок женам Поторочу (это одно из имен Мальчика-с-пальчик) и положили его в ящик. Потороча «в ящик полно навалил », а сам убежал. Этот-то подарочек и увидели купчихи, когда открыли ящик. Как же отреагировали жены на такой подарочек? «Купчихи осердились, разговаривать со своими мужиками перестали, дескать, вы че, смеетесь над нами!»

В сказке на сюжет о диве дивном присутствует мотив «вызвать смех». В основе своей он восходит к ритуальному смеху и связан с установлением брачных отношений. Дочь барина «поставила условие своим женихам — кто ее рассмешит, за того она замуж выйдет. Много было у нее женихов, да никто не мог ее рассмешить». Но однажды она увидела странную процессию девушек, прилипших к ягнятам, «да как рассмеется, целый день смеялась». В конце концов крестьянский сын, владелец тех самых ягнят, и становится ее мужем.

Достаточно часто в сказках персонажи говорят друг с другом о своих чувствах и переживаниях. Самый известный диалог — между будущими мужем и женой: герой получает невыполнимое задание и от этого тяжко грустит (Чудесное бегство). И вот тогда он приходит к помощнице (иногда он ее зовет или же она сама появляется перед ним). Вот как сказка описывает эмоциональное состояние персонажа: он печален, плачет, невесел, идет, повесивши голову ниже плеч. «И он задумавши, и пошел к этой девице. Девица спрашивает его: «Что ты задумавши(сь)?»; «Он опечалился и пошел домой. Девица спрашивает его: «Что ты печальный?».

Помощница в сказке оказывается эмоционально устойчивее героя. Она успокаивает его: «Не печалься, царевич, », старается умалить существующую проблему: «Это не задача, а задачишка », иногда переносит проблему в будущее: « это еще не работа, работа будет впереди» или связывает ее с другими жизненными обстоятельствами: «Вся печаль еще впереди, когда поженишься». Помощница снимает груз печали с героя: «Ну, не твоя печаль », иногда открыто обещает собственную помощь: «Не кручинься, царевич, я тебе помогу», внушает ему веру в собственные силы: «Не печалься, не горюй, Иванушка, Ирод хитер, а мы умнее его», дает дельные советы: « напейся квасу, помолися Спасу и ложися спать »; «Не печалься, молись Спасу да ложись спать». Если герою самому предстоит выполнять задачу, например, угадывать свою невесту среди прочих девушек, — помощница тут же подсказывает, как это сделать.

Русские народные волшебные сказки помимо увлекательной сюжетной линии содержат множество интересных нюансов, из которых складывается эмоциональный мир мужчины и женщины. Они по-разному проявляют свои чувства, по-разному реагируют на события, плачут и смеются, но в конечном итоге происходит главное: любовь помогает им преодолеть все преграды. И тогда высыхают слезы, а сказка завершается радостным и шумным пиром.

Татьяна КРАЮШКИНА

Источник