белая армия черный барон жизнь генерала петра врангеля
«Чёрный барон» Петр Врангель – спаситель Белой армии
Историк Пётр Мультатули о бароне Врангеле и его вкладе в историю Белого движения
4 апреля 1920 года генерал-лейтенант, барон Пётр Николаевич Врангель на английском линейном корабле «Император Индии» прибыл в Севастополь и вступил в командование Вооружёнными силами Юга России. В тот же день генерал А. И. Деникин сложил с себя полномочия Главнокомандующего Вооружёнными силами Юга России и, по просьбе собранного по этому вопросу Военного совета, передал их генералу Врангелю. Начался последний этап Белой борьбы.
В марте 1920 года, после Новороссийской катастрофы, ответственность за которую нёс в первую очередь генерал Деникин, гибели Северного и Северо-Западного фронтов, положение Белого дела представлялось обречённым. Прибывшие в Крым Белые полки были деморализованы. Англия, самый верный, как казалось, союзник, отказалась от поддержки Белого Юга. На маленьком Крымском полуострове сосредоточилось всё, что осталось от недавно ещё грозных Вооружённых сил Юга России. Войска были сведены в три корпуса: Крымский, Добровольческий и Донской, насчитывавшие в своих рядах 35 тысяч бойцов при 500 пулемётах, 100 орудиях и при почти полном отсутствии материальной части, обозов и лошадей.
Генерал А. И. Деникин. Фото: www.globallookpress.com
Вот такую армию и возглавил генерал П. Н. Врангель.
Кем же был новый главнокомандующий? Советская пропаганда в лице Демьяна Бедного (Придворова) выставляла Врангеля пруссаком, плохо говорившим по-русски. Вот как представлял бессовестный Придворов воззвание Врангеля к русскому народу:
Ихь фанге ан. Я нашинаю. Эс ист для всех советских мест. Для русский люд из краю в краю Баронский унзер манифест. Вам мой фамилий всем известный: Ихь бин фон Врангель, герр барон. Я самый лючший, самый шестный есть кандидат на царский трон«.
А вот что говорилось в подлинном воззвании генерала П. Н. Врангеля:
Слушайте, русские люди, за что мы боремся: За поруганную Веру и оскорблённые её святыни. За освобождение русского народа от ига коммунистов. За прекращение междоусобной брани. За то, чтобы истинная свобода и право царили на Руси. За то, чтобы русский народ сам выбрал бы себе Хозяина. Помогите мне, русские люди, спасти Родину».
Демьян Бедный по обыкновению беззастенчиво лгал: Врангель происходил из давно обрусевшего шведского рода, без всяких приставок «фон» и находился в родстве с великим Пушкиным. Отец будущего лидера Белого движения барон Н. Е. Врангель работал в Русском обществе пароходства и торговли (крупнейшей пароходной компании в стране), а также входил в правление нескольких угледобывающих акционерных обществ в Ростове.
Надо сказать, что имел он весьма либеральные взгляды, которые, правда, к счастью, не сильно отразились на его сыне Петре. На Юге России находилось и семейное поместье Врангелей, где Пётр Николаевич провёл детство.
Уже с самого раннего возраста он отличался от сверстников высоким ростом, силой, ловкостью и необычайной подвижностью. После трагической смерти младшего сына Владимира семья Врангелей в 1895 году переехала в Санкт-Петербург. Там П. Н. Врангель поступил в Горный институт, ведущее учебное заведение империи по подготовке инженерных кадров, который он закончил блестяще с золотой медалью в 1901 году. Сам институт в то время был «рассадником» вольнодумства. Молодой Врангель, убеждённый монархист и дворянин до мозга костей, выделялся из общей студенческой массы.
После начала русско-японской войны Врангель добровольцем поступает в действующую армию и получает назначение во 2-й Верхнеудинский полк Забайкальского казачьего войска. Он входил в отряд прославленного генерала П. К. фон Ренненкампфа, одного из лучших кавалерийских начальников того времени. Отметим, что именно в забайкальских казачьих полках служили офицеры из гвардейской кавалерии, вставшие на защиту своей страны. Период русско-японской войны дал молодому барону полезные знакомства, которые помогли ему в дальнейшей карьере. Во время сражения на р. Шахе он состоял ординарцем при отряде генерала Г. П. Любавина, осуществляя связь между ним и генералом Ренненкампфом, а также конницей генерала А.В. Самсонова.
В декабре 1904 года Врангель был произведён в чин сотника — с формулировкой в приказе «за отличие в делах против японцев» и награждён орденами Святой Анны 4-й степени с надписью на холодном оружии «За храбрость» и Святого Станислава с мечами и бантом.
Согласно воспоминаниям Н. Е. Врангеля, генерал от кавалерии Д. П. Дохтуров так отзывался о Петре Николаевиче:
Я много говорил с твоим сыном, собирал о нём подробные справки. Из него выйдет настоящий военный. Пусть и после войны останется на службе. Он пойдёт далеко».
6 января 1906 года Врангель получил назначение в 55-й драгунский Финляндский полк и произведён в чин штабс-ротмистра, откуда практически сразу же его прикомандировали в Северный отряд Свиты флигель-адъютанта генерал-майора И. А. Орлова, который занимался подавлением революционных мятежей в Прибалтике. Видимо, Орлов доложил о верном и храбром офицере Государю. Уже в мае 1906 года Император Николай II лично пожаловал Врангелю орден Св. Анны 3-й степени, а в начале 1907 года, также по распоряжению Государя, Врангель поступил на службу в Лейб-гвардии Конный полк, командиром которого (до 1911 года) был генерал Али-Гусейн Хан Нахичеванский. Вскоре П. Н. Врангель женился на дочери камергера Высочайшего Двора О. М. Иваненко, фрейлине Императрицы Александры Феодоровны. Среди сослуживцев Врангеля по полку были Великий Князь Димитрий Павлович и Князь Императорской крови Иоанн Константинович.
В 1907 году Врангель поступил в элитную Николаевскую академию Генштаба, где вновь показал блестящие способности в учебе — теперь уже в овладении военными науками. Как рассказывал его сын Алексей Петрович:
Однажды на экзамене по высшей математике Врангелю достался лёгкий вопрос, он быстро справился с ним и записал решение. Его соседу, казачьему офицеру, попался трудный билет, и Врангель обменялся с ним, получив взамен решительно новую, более трудную задачу, с которой тоже успешно справился«.
Этот эпизод попал и в мемуары однокашника Врангеля по академии маршала Б. М. Шапошникова, однако в них переставлены местами участники, и барон выставлен в неприглядном свете, будто тот не мог справиться со сложной математической задачей и фактически заставил казака отдать ему билет.
В 1910 году Врангель окончил академию одним из лучших, однако он не захотел уходить на штабную должность, заявив:
Я не гожусь в офицеры генерального штаба. Их задача — советовать начальникам и мириться с тем, что совет не примут. Я же слишком люблю проводить в жизнь собственное мнение».
В скором времени Врангель был направлен в Офицерскую кавалерийскую школу, по окончании которой в 1912 году вернулся в свой полк, где получил в командование эскадрон Его Величества, а в 1913 году — чин ротмистра и 3-й эскадрон.
С первых дней войны 1914 года ротмистр Врангель был в строю. 6 (19) августа 1914 года в ходе Восточно-Прусской операции произошёл бой местного значения у Каушена, где сконцентрировались артиллерийские батареи немцев. Части Лейб-гвардии Конного и Лейб-гвардии Кавалергардского полков сначала в конном, а затем в пешем строю атаковали противника. Исход боя решил командир 3-го эскадрона Лейб-Гвардии Конного полка, ротмистр, барон П. Н. Врангель, который во время кавалерийской атаки взял штурмом неприятельскую батарею. Под ним была убита лошадь, в теле которой затем насчитали 40 пуль. За этот подвиг ротмистр Врангель был представлен к ордену Святого Георгия 4-й степени.
В октябре Ставку посетил Император Николай II. По его повелению Врангель был награждён орденом Св. Владимира IV степени с мечами и бантом.
В дневниках Государя осталась такая запись от 23 (10) октября:
Пятница. После доклада Барка принял Костю, вернувшегося из Осташева, и ротм. Л.-Гв. Конного полка бар. Врангеля, первого Георгиевского кавалера, в эту кампанию».
В декабре 1914 года Врангель — уже полковник, произведён во флигель-адъютанты Свиты Его Величества, что свидетельствовало об его особой приближенности к Императору.
Император Николай II. Фото: www.globallookpress.com
Врангель оставил такие воспоминания о своих встречах с Императором Николаем II:
Ум Государя был быстрый, он схватывал мысль собеседника с полуслова, а память его была совершенно исключительная. Он не только отлично запоминал события, но и карту«.
Выдающейся храбрости. Разбирается в обстановке прекрасно и быстро, очень находчив«.
В конце 1916 года Уссурийская дивизия была переброшена на Румынский фронт. Сам же Врангель в середине января 1917-го был назначен командиром 1-й бригады Уссурийской конной дивизии, а чуть позже за боевые заслуги получил производство в генерал-майоры.
Февральский переворот Врангель принял крайне враждебно. Он утверждал:
С падением Царя пала сама идея власти, в понятии русского народа исчезли все связывающие его обязательства, при этом власть и эти обязательства не могли быть ничем соответствующим заменены».
Временное правительство в его глазах не имело никакого авторитета, особенно после издания известного приказа N1, вводившего контроль армейских комитетов над командным составом. Недисциплинированные, распущенные солдаты, бесконечные митинги раздражали бывшего конногвардейца. В отношениях с подчинёнными, а тем более с «нижними чинами», он и в условиях «демократизации» армии в 1917 году продолжал поддерживать исключительно уставные требования, пренебрегая нововведёнными формами обращения к солдатам на «Вы», «граждане солдаты», «граждане казаки» и т. п. Врангель подал рапорт об отставке. Военный министр Временного правительства генерал А. И. Верховский считал невозможным назначение Врангеля на какие-либо должности «по условиям политического момента и в виду политической фигуры«. Рассчитывать на продолжение военной карьеры не приходилось.
По мнению Врангеля, после августа 1917 года Временное правительство демонстрировало «полное бессилие«, «ежедневно увеличивающийся развал в армии уже остановить нельзя«, поэтому большевистский переворот октября 1917-го представлялся ему закономерным итогом. Врангель писал:
В этом позоре было виновато не одно безвольное и бездарное правительство. Ответственность с ним разделяли и старшие военачальники, и весь русский народ. Великое слово «свобода» этот народ заменил произволом и полученную вольность превратил в буйство, грабеж и убийство. «.
В становлении Белого движения Врангель не участвовал. Он выехал в Крым. В Ялте он проживал на даче вместе с семьёй как частное лицо. Поскольку ни пенсии, ни жалования он тогда не получал, жить приходилось на доходы от имения родителей его жены в Мелитопольском уезде и банковские проценты. Во время советской власти в Крыму Врангель едва не погиб от произвола Севастопольской ЧК, но председатель ревтрибунала «товарищ Вакула» поразился супружеской верности жены барона Ольги Михайловны, пожелавшей разделить со своим мужем участь плена, и освободил Врангеля. Тот скрывался до прихода немцев в татарских сёлах. После начала немецкой оккупации Врангель едет на Кубань, где к этому времени (лето 1918 года) развернулись жестокие бои Добровольческой армии, выступившей в свой 2-й Кубанский поход. В сентябре 1918 года барон Врангель прибыл в «белый» Екатеринодар. Здесь он был весьма тепло принят генералом А. И. Деникиным, который дал ему в командование сначала бригаду, а затем 1-ю конную дивизию, составленную главным образом из кубанских и терских казаков.
Врангель начал боевые действия на Майкопском направлении. Уже в октябре был захвачен Армавир, а в ноябре — Ставрополь. К концу года барон получил в командование корпус, а также погоны генерал-лейтенанта. 31 декабря (по старому стилю) была разгромлена крупная группировка красных у села Святой Крест. В конце января 1919 года, в ходе очередной реорганизации белых войск, Врангель стал командующим Кавказской Добровольческой армии, которая очень быстро освободила от противника весь Северный Кавказ.
В мае 1919 года он принял командование Кубанской армией, которая под его началом остановила продвижение 10-й армии красных и заставила отступать их к Царицыну. Однако отдельными успехами Врангель не ограничился: он повёл наступление на этот сильно укреплённый город, используя английские танки, который в конце июня пал. В начале июля 1919 года А. И. Деникин, стремясь развить успех, отдал «Московскую директиву», ставившую целью захват столицы. Врангель протестовал: он советовал атаковать на саратовском направлении и пойти на соединение с адмиралом А. В. Колчаком. Деникин отверг это предложение. Осенью 1919 года красные перегруппировались и нанесли поражение белым частям, двигавшимся на Москву. В декабре Врангель получил Добровольческую армию, которая сражалась на стратегическом направлении, однако остановить отступление не сумел. На этом фоне стал разгораться конфликт с Деникиным. Врангель требовал решительных, жёстких мер. Всё это совпало с политическим противостоянием, когда определённые правомонархические круги выказывали недовольство главнокомандующим и хотели, чтобы его место занял популярный Врангель. Однако в начале 1920 года он был смещён с командования Добровольческой армией, уехал в тыл, а затем был вынужден вообще эмигрировать в Турцию.
Александр Колчак. Фото: www.globallookpress.com
Изгнание длилось недолго. Недовольство Деникиным набирало обороты, и он был вынужден уступить. В апреле он сложил полномочия и под давлением определённых кругов назначил на своё место П. Н. Врангеля, который в скором времени прибыл в Россию.
Врангель, как никто, видел слабые места антибольшевистского движения с его расплывчатой идеологией и «непредрешенчеством». Поэтому, возглавив в Крыму в тяжелейших условиях разрозненные белые части, Врангель присваивает им имя Русской Армии.
Врангель был, безусловно, самым талантливым и лично незапятнанным руководителем «белого движения», без «февралистского прошлого», в чём были грешны в той или иной мере М. В. Алексеев, А. И. Деникин, А. В. Колчак. Но в крымском правительстве Врангеля мы увидим таких личностей, как легальный марксист-масон П. Б. Струве (министр иностранных дел в правительстве Врангеля), бывший министр земледелия, масон А. В. Кривошеин (глава врангелевского правительства). Министром финансов Врангеля был бывший министр финансов Временного правительства, масон М. В. Бернацкий. Доверенным лицом Врангеля в Париже был Н. А. Базили, один из главных исполнителей заговора против Императора Николая II.
Сам Врангель был готов идти на сотрудничество с любыми одиозными личностями, лишь бы они были против большевиков. В. А. Маклаков в письме к Бахметьеву писал:
Меня невольно поражает та лёгкость, с которой Врангель был бы готов войти в соглашение с Петлюрой и Махно, прислать своим представителем в Варшаву Савинкова и, как я сам был свидетелем, предложить на место управляющего прессой еврея Пасманика».
За границей Врангель сумел сохранить армию, которая после мытарств Галиполи, Лемноса и Безерты приняла форму Российского общевоинского союза.
Пётр Николаевич Врангель скончался в Брюсселе. Ему не исполнилось и пятидесяти лет. По последним данным, Врангель был отравлен большевистскими агентами, для которых «Чёрный барон» представлял смертельную опасность.
Памятник Петру Врангелю в Керчи. Фото: Алексей Павлишак/ТАСС
Хоронила Врангеля вся русская эмиграция. Позднее гроб с его телом был перевезён в Белград и захоронен в Свято-Троицкой Церкви, где покоится и поныне. Девизом барона Петра Николаевича Врангеля были слова:
Побеждает лишь тот, кто умеет верить, хотеть, дерзать и терпеть«.
Триумф и трагедия «черного барона»
В советский период его демонизировали, называли «черным бароном», монархисты и белые эмигранты превозносили как одного из последних подлинных защитников Белой идеи. Но Гражданская война была хоть и очень важным, но все же эпизодом в жизни русского генерала. Если бы не революция, вряд ли бы имя барона ассоциировалось с политикой – он делал блестящую военную карьеру и до 1917 года совсем не собирался лезть в политические дрязги.
Детство Петра Врангеля прошло в Ростове-на-Дону. Здесь, где семья его отца Николая Егоровича жила до 1895 года, до сих пор остался их семейный особняк – знаменитый «дом Врангеля», который был построен в 1885 году. Сам Петр Врангель имел все шансы так и не начать военную карьеру, а пойти по стопам отца – преуспевающего предпринимателя. В 1896 году Петр окончил Ростовское реальное училище, а в 1901 году – Горный институт в Санкт-Петербурге, получив инженерное образование. Однако семейные традиции все же взяли свое и в 1901 году Петр Врангель поступил вольноопределяющимся в лейб-гвардии Конный полк. В 1902 г. он сдал экзамен при Николаевском кавалерийском училище и получил звание корнета гвардии с зачислением в запас.
Зарекомендовал себя Врангель очень хорошо – как инициативный, смелый командир. 8 октября 1915 г. он был назначен командиром 1-го Нерчинского полка Забайкальского казачьего войска, сражался в Галиции против австро-венгерских войск. В январе 1917 г., незадолго до революции, полковник Петр Врангель был произведен в генерал-майоры и назначен командиром 2-й бригады Уссурийской конной дивизии, а в июле 1917 г., уже после революции – командиром 7-й кавалерийской дивизии, затем – командующим Сводным кавалерийским корпусом.
Бурные политические события осени 1917 года заставили генерала перебраться на дачу в Ялту. Там его и арестовали местные большевики, поместившие барона под арест. Знали бы тогда они, какую роль уже в обозримом будущем сыграет Петр Врангель в Гражданской войне – ни за что не отпустили бы его живым. Но тогда Петр Врангель был лишь оставшимся не у дел генералом старой армии. Поэтому его отпустили и вскоре барон перебрался в Киев, где вышел на связь с представителями гетмана Павла Скоропадского.
Но вскоре от идеи сотрудничества со Скоропадским Врангель отказался, убедившись в слабости киевского режима. Прибыв в Екатеринодар (Краснодар), Петр Врангель поступил в Добровольческую Армию и был назначен командиром 1-й конной дивизии, затем – командиром 1-го конного корпуса. Уже на службе в Добровольческой Армии генерал-майор Петр Врангель 28 ноября 1918 года был произведен в чин генерал-лейтенанта. Так Петр Врангель стал одним из лидеров Белого движения, отличаясь не только большой личной храбростью и требовательностью к подчиненным, но и ярой ненавистью к большевикам. Именно Врангель командовал взятием Царицына 30 июня 1919 года.
В 1919-1920 гг. Петр Врангель ради совместных действий против большевиков был готов объединиться с кем угодно. Он отправил парламентеров даже к анархисту Нестору Махно, но повстанцы батьки их казнили. Впрочем, ряд менее значительных «зеленых» атаманов заключил союз с врангелевцами. Врангель был готов и на признание Украины самостоятельным государством, а украинского языка – вторым государственным языком помимо русского после создания федеративной России. Врангелем была признана независимость горской федерации Северного Кавказа, на поддержку которой он также рассчитывал.
Вопреки советской пропаганде, барон Врангель не был сторонником возвращения крестьянских земель помещикам. Напротив, он признавал захват крестьянами помещичьих земель в 1917 году законным, предлагая лишь выплатить определенный взнос в казну государства. Равным образом, Врангель шел на уступки казакам и даже пытался привлечь на свою сторону рабочих, предпринимая шаги по защите их прав. Но все это не помогло барону. К этому времени Красная Армия намного превосходила подчиненные Врангелю вооруженные формирования. Барон серьезно дискредитировал себя и продолжающимся сотрудничеством с англичанами и французами, интервенция которых в Россию вызвала негативное отношение к ним даже со стороны многих бывших офицеров старой русской армии.
К началу осени 1920 года положение Русской армии генерала Врангеля значительно ухудшилось. Врангелевцы не смогли воспрепятствовать занятию Красной Армией плацдармов в районе Каховки, а в ночь на 8 ноября 1920 года Южный фронт РККА под командованием Михаила Фрунзе начал наступление на Крым. В этой операции участвовали 1-я и 2-я Конные армии, 51-я дивизия Василия Блюхера и отряд армии батьки Нестора Махно под командованием Семена Каретника. Несмотря на большие потери, красным удалось взять штурмом Перекоп и прорваться на территорию Крымского полуострова. Угроза наступления советских войск, противостоять которым у врангелевцев уже не было сил, привела к массовой эвакуации остатков Русской армии из Крыма. Около 100 тыс. человек – солдат и офицеров армии Врангеля – в организованном порядке были эвакуированы в Константинополь. На родину «черный барон» больше не вернулся.
Оказавшись на турецком берегу, Врангель поселился на яхте «Лукулл», которая стояла у набережной Константинополя. Но, несмотря на то, что «черный барон» покинул Россию, советское руководство продолжало считать его опасным противником советской власти, который может организовать новое антибольшевистское движение при поддержке западных держав. 15 октября 1921 года, спустя год после эвакуации врангелевцев из Крыма, в яхту «Лукулл» врезался итальянский пароход «Адрия», шедший из советского порта Батум. Яхта затонула, но Врангелю и членам его семьи по счастливой случайности удалось спастись – во время тарана они отсутствовали на яхте. Существует версия о том, что таран яхты был специально спланирован и организован советскими спецслужбами. В любом случае, советское руководство было право, опасаясь враждебной деятельности Врангеля и его сторонников.
В 1922 году «черный барон» переехал из Константинополя в Сремски-Карловци, что в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (Югославии), а в 1924 году основал Русский общевоинский союз (РОВС), в который вступили многие русские офицеры, оказавшиеся в эмиграции в странах Европы и в Турции. Стремясь придать РОВСу особую легитимность, Петр Врангель уступил верховное руководство организацией великому князю Николаю Николаевичу, бывшему во время Первой мировой войны верховным главнокомандующим русской императорской армией. РОВС продолжал заниматься антисоветской деятельностью, изучая ситуацию в Советском Союзе и консолидируя всю антибольшевистскую эмиграцию.
Фигура генерала барона Врангеля встречает противоречивые оценки. Традиционный для советской исторической науки подход изображает барона ярым противником советской власти, действовавшим в интересах восстановления старого режима. «Белые патриоты», в свою очередь, рассматривают Петра Врангеля как героического военачальника, который желал России только добра. Но, скорее всего, и сам Петр Врангель в 1920 году не смог бы ответить на вопрос, чего он желал России. В своей ненависти к большевикам он был готов к союзу «хоть с чертом». Гетман Скоропадский со своими «сечевыми стрельцами», немцы, англичане, французы, кавказские горцы и крымские татары, атаманы «зеленых» – с кем только не был готов сотрудничать «черный барон».
Разумеется, все сказанное не отменяет воинских качеств генерал-лейтенанта Петра Врангеля – героя Русско-японской и Первой мировой войн, получавшего награды не за штабную работу, а за кровь, пролитую им и его солдатами на полях сражений. Петр Врангель был интересной и трагичной фигурой бурного периода русской истории, которую есть за что уважать, но не стоит идеализировать.
«Белая армия, черный барон» в книге Энтони Кронера
Марина Тимашева: Смотрю на принесенную Ильей Смирновым книгу: Энтони Кронер, «Белая армия, Черный барон: жизнь генерала Петра Врангеля», и думаю, как же не повезло генералу, если даже на обложку его биографии вынесены слова из песни, которую пели про него враги.
Илья Смирнов: В оригинале «The White Knight of the Black Sea», но в издательстве РОССПЭН предпочли слова, более привычные русскому уху. Здесь же хрестоматийная фотография Петра Николаевича. Принято считать, что лицо у него суровое, мрачное, даже угрожающее, но, по-моему, оно скорее унылое.
Марина Тимашева: Это у Вас по прочтении книги сложилось такое представление?
Илья Смирнов: Напомню, что барон стал во главе Белой России, точнее, того, что от нее осталось на «острове Крым», только весной 1920 года, и сделал все возможное, чтобы переиграть уже проигранную партию. Навел элементарный порядок в тылу (257, 289), не искоренил, но хотя бы минимизировал грабежи и погромы: по его собственным словам, «всякое погромное движение… считаю государственным бедствием…, утром они громят евреев, а к вечеру они начнут громить остальное мирное население» (300), старался сохранять в общении с Антантой достоинство независимого руководителя, а не попрошайки, но главное – согласился дать крестьянам землю, точнее, признать за ними то, что они уже взяли (273), не просто так, конечно, на определённых условиях, но это был воистину революционный для белого генерала шаг.
И никто не оценил. Ни Париж, ради спасения которого он еще в Первую Мировую геройски атаковал немецкую батарею в Восточной Пруссии (71), ни русские крестьяне, ни товарищи по эмиграции. Финальный раздел книги, надо сказать, живо перекликается с советским кинематографом, как то, например, «Корона российской империи»: «некоторые офицеры выразили свой гнев по поводу того, что в банкетном зале висят портреты Врангеля и Великого князя Николая Николаевича. В портреты полетели бутылки и бокалы с вином» (426).
Марина Тимашева: Но мы с Вами установили, что исторические биографии обычно пишутся с симпатией к герою.
Илья Смирнов: На первых же страницах подчеркивается, что в СССР Врангель стал «воплощением всех темных сторон царского режима», а с падением режима коммунистического «русские полны решимости наверстать упущенное» (7), то есть, оценить по достоинству личность генерала, который «выделялся интеллигентностью, глубоким знанием людей, умением видеть события в исторической перспективе» и «был истинным борцом» (5). Действительно, о гражданской войне нам с детства рассказывали так, как будто она ещё продолжается. А листовка – такой специфический жанр, который плохо сочетается с наукой, да и с искусством тоже.
Марина Тимашева: Всё-таки появлялись спектакли и фильмы, в которых белые уже не монстры и не карикатуры, а люди, хотя и заблуждающиеся. «Адъютант его превосходительства», например.
Илья Смирнов: К сожалению, процесс очеловечивания истории был прерван: перешли, минуя стадию прямохождения, к другому агитпропу, зеркально отражённому. Мы с Вами уже обсуждали киноподелку про Колчака в этом духе Энтони Кронер, вроде бы, хочет вписаться в формат. «Первое шествие красногвардейцев (вооруженных фабрично – заводских рабочих) Врангель увидел 20 апреля, обедая в ресторане отеля «Европа» на Невском проспекте. Остановить появление на улице этих банд правительство было не в состоянии… Красногвардейцы пели Интернационал. Публика была в ярости и упрекала правительство в бессилии» (87). «Добровольческая армия… освободила Северный Кавказ от большевистского ига» (111). «Население региона мечтает лишь об одном – об освобождении своих земель от большевиков» (143). И тому подобное.
Но собранный в книге конкретный материал складывается в несколько иную картину. Скажу больше: именно из-за того, что автора нельзя заподозрить во враждебных намерениях, его работа оказывается намного убедительнее, чем, если бы он обличал и ругался.
«В станицах, куда казаки возвращались с богатой добычей, их встречали как героев. Новости о возвращении Мамонтова опубликовали все газеты; о них сообщали по радио… Казаки пригнали на Дон тысячи коров, привезли церковное серебро и другие ценности» (187). «Генерал Май-Маевский был известен пьянством и оргиями» (203), «имел репутацию дебошира» (204), «закрывал глаза на мародерство, что добавляло ему популярности в войсках, но дурно влияло на репутацию белых, поскольку на захваченных его войсками территориях царили беззаконие и анархия» (157). Заметьте – здесь уже не «освобожденные» территории, а захваченные. «Другие генералы – Юзефович, Шатилов, Сидорин, Покровский, Улагай и Шкуро – либо не имели достаточно опыта, либо заслужили недобрую славу из-за того, что под их командованием в войсках процветали жестокость и беззаконие» (204). И тому подобное.
Можно ли придумать более красноречивое свидетельство обреченности Белого дела, чем вот такие результаты призыва?
По переписи – 1399 чел.
Явились 258
Годны к службе – 140
В итоге призваны – 7 (317)
«Хотя некоторые беженцы и поступали на службу, но, получив обмундирование, тут же продавали его на константинопольском базаре. Деньги… шли на покупку товаров, которые… пользовались спросом в Крыму – пудру, духи, чулки и другие предметы роскоши. По приезде в Севастополь они продавали товары по цене в восемь-десять раз превышавшей первоначальную. Прибыль только за одну поездку составляла 1000 – 1200 турецких лир. Распродав привезенные товары, прибывшие являлись в военные госпитали, где их чаще всего признавали негодными к военной службе… Они возвращались в Константинополь, где вся схема повторялась вновь» (259)
А вот во что упёрлась новая экономическая политика:
«Я сам с печалью видел, что вокруг генерала Врангеля собрались бывшие высшие классы: министры, губернаторы, генералы, сенаторы, аристократы, немного промышленников и членов Думы… и никто из рабочих и крестьян (252). А если встреча с крестьянами происходила, то так:
— Вы были у моего министра по финансовым делам Колбанцева?
— Были-и! – грустно ответили они.
– Что же он вам сказал?
– Говорит, что иначе нельзя.
– Ну, если он сказал вам это, что я могу сделать?
Эти слова окончательно подбили крылья селянам. Как нельзя? Ты же глава! Ты царь сейчас, а говоришь: не можешь?»
Марина Тимашева: Интересно, чьи это воспоминания?
Марина Тимашева: А сам Врангель это осознавал?
Илья Смирнов: Не знаю, что он про себя думал. Под конец предлагал использовать своих солдат в качестве оккупационных сил в Турции, «тем самым освобождая французские и британские гарнизоны» (346). А в общем он предстает человеком своего класса. И хотя получил прекрасное естественнонаучное образование – в Горном институте – по увлечениям и образу жизни не особенно выделялся из аристократии периода упадка. «Преобразился в высокомерного гвардейца» (34), «два страстных увлечения: война и охота» (434), а «чтобы отвечать требованиям полковой жизни и светского общества Петербурга, годовой доход должен был составлять по меньшей мере 6000 рублей в год… Это была огромная сумма: даже полный генерал получал всего 2291 рубль…, а земский врач всего 1000 рублей» (47). Соответствующие страницы книги снимают многие вопросы, отчего это в России произошла такая жестокая революция, какие масоны ее занесли. «Качества выращенных в России лошадей уже не считались достаточными. Поэтому лошади для конногвардейцев в основном завозились из-за границы, в частности, из Ирландии… Кроме белого парадного мундира с золотым шитьем…, позолоченных кирасы и шлема, меча и кинжала, полагалось иметь по меньшей мере три мундира для придворных, городских балов и званых обедов» (47). В театре гвардейским офицерам «положено было занимать места не далее первых пяти рядов… Им строго запрещалось ездить на трамвае и обедать где-либо, кроме первоклассных ресторанов» (56). И Первая Мировая война, которая революцию подтолкнула, показана именно как империалистическая, в том числе со стороны царской России, у которой были свои «экспансионистские амбиции» (62), «по тайному соглашению союзников, Константинополь должен был отойти к России» (218).
Марина Тимашева: То есть, автор приходит к выводам, противоположным нынешнему социальному заказу?
Марина Тимашева: Но если, как Вы говорите, поведение людей определяется в первую очередь, социально-экономическими интересами, тоже получается своего рода расчеловечивание.
Илья Смирнов: Нет, ни в коем случае. Интересы – это же не клеймо. Они действуют в определенных условиях, меняются условия – меняются интересы. Мы с Вами на многих примерах из истории разных стран отмечали такие разительные перемены. Идеальный политик – не тот, кто уничтожил много внутренних врагов, а тот, кто сумел даже противника вовлечь в воплощение своей программы. Но это вопрос скорее философский. Возвращаясь к началу нашей беседы о невезучем генерале. Конечно, к концу жизни Врангеля красные его переиграли по всем статьям. И на поле боя, и политически, и эстетически. Но история преподносит сюрпризы. Глядя, как нынешние российские красные выступают на подтанцовке у белых, можно подвести совсем другой итог их историческому противостоянию. Как сказал бы дядя Федор из группы НОЛЬ: «еще неизвестно, кому из них не повезло».