биография сэлинджер джером дэвид сэлинджер
Один в поле: Джером Дэвид Сэлинджер и его секреты
Бывают такие писатели, которые, кажется, заглянули в голову к каждому из своих читателей, поняли всех и каждого, а вот мы про них очень мало что понимаем. Джером Дэвид Сэлинджер знал всё про всех. 1 января исполняется сто лет со дня рождения одного из самых любимых и загадочных писателей ХХ века — и литературный критик Константин Мильчин решил специально для «Известий» хоть немного разобраться в его полной тайн жизни.
Тайны и ложь
До сих пор — хотя прошло больше полувека с момента публикации «Над пропастью во ржи» — молодые люди разных возрастов по-прежнему узнают в Холдене Колфилде самих себя, свои проблемы, мучения, метания. Некоторые из них потом даже идут и стреляют в Джона Леннона, но, это, слава богу, исключения из правил.
Сэлинджеровские стиль и язык, манера изложения и то, как его герои рассказывают о себе, иногда кажутся обескураживающе простыми. Вместе с общим безумием вокруг текстов Сэлинджера (а фанатизм появился еще в 1960-х годах) эта кажущаяся простота становится питательным бульоном для эпигонства разного рода. Писатели уже несколько поколений открыто или завуалированно пытаются переиначить или осовременить «Над пропастью во ржи». Была даже попытка написать роман от лица постаревшего героя, который возвращается в те места, где разворачивалось действие канонического текста, но книга вышла столько плохой, что я даже не буду давать подсказку, называя имя автора и название.
Подражать Сэлинджеру сложно, а может, и просто невозможно. При этом в пантеон главных писателей ХХ века он вошел с крайне скромным литературным наследием: один роман, несколько повестей, рассказы. Это впечатляющая карьера — быстро прославиться, заработать всю славу мира и часть всех денег мира, а потом наплевать на этот мир. Уйти в отшельничество и самоизоляцию. Хочется так.
Хотя многое про Сэлинджера, про историю его формирования как человека и писателя, про его путь и про его мотивации остается тайной, есть воспоминания современников и знакомых, в том числе и его собственной дочери, которые, впрочем, скорее о ней самой, чем о ее великом отце. Благодаря этому мы имеем некоторое количество биографий, в основном средних — выделяется, пожалуй, лишь «Сэлинджер» Кеннета Славенски, книга подробная, насколько это возможно в ситуации. Вышедший год назад фильм с Кевином Спейси в роли наставника Сэлинджера «За пропастью во ржи» — достаточно точная экранизация этой биографии. Из всех этих книг о писателе можно составить относительно полное представление о том, кем нужно быть, чтобы создать один из величайших романов века молодежных бунтов против взрослого мира.
Рецепт для героя
Для начала нужно побунтовать самому. Не в смысле выйти на баррикады, а в смысле восстать против родительской воли, отказаться от пути, которые они для тебя определили. Отец Сэла (как называли его поклонники) был достойным человеком, торговал мясом и молокопродуктами, надеялся, что сын пойдет по его стопам. Но Джером Дэвид Сэлинджер торговать едой не хотел, учиться он тоже в общем-то не очень хотел, а хотел чего-то, чего не очень понимал сам. Тут недоучился, там недоучился, наконец оказался в Колумбийском университете, где слушал курс лекций о рассказах. И даже написал несколько своих, один из которых так понравился преподавателю, что тот опубликовал его в настоящем взрослом журнале. Но это всё еще никак не гарантирует успех, таких судеб миллионы, а Сэлинджер один.
Сэлинджер снова пишет, причем вроде как то же самое, что писал раньше, о современных американских молодых людях, но теперь уже это совсем другой человек, повзрослевший и много чего видевший, прошедший войну и ею психологически измотанный. Который при этом почти не будет писать про саму войну как таковую. Его военный опыт трансформируется во взрослость. Так что же, всем писателям нужно пройти через холод, сражения и военные кошмары? Но мы-то с вами прекрасно помним, что гарантии никакой, в двух мировых войнах участвовали десятки миллионов человек, оба конфликта дали нам десятки первоклассных писателей, от Эрнеста Хемингуэя и Михаила Зощенко до Нормана Мейлера и Виктора Некрасова, но и тут Сэлинджер все-таки такой один. Хотя, конечно, шок важен — послевоенный Сэлинджер совершенное другой, чем тот, что писал достаточно наивные рассказы в Колумбийском университете. Понятно, что все наши вопросы в известной степени бессмысленны. Но есть одна пара черт Сэлинджера, которые проступают сквозь его темную биографию не очень четко, но всё же явно. Это трудолюбие и перфекционизм. То немногое, что было опубликовано, — выстрадано и почти идеально.
Джером Дэвид Сэлинджер Биография
Дж. Д. Сэлинджер был влиятельным американским писателем 20-го века, написав знаменитый роман «Над пропастью во ржи».
Кем был Дж.Д. Сэлинджер?
Дж.Д. Сэлинджер был литературным гигантом, несмотря на его скудный труд и затворнический образ жизни. Его знаменательный роман «Над пропастью во ржи» открыл новый курс для литературы в послевоенной Америке и поднял Сэлинджера на вершины литературной славы. Несмотря на затворнический образ жизни, Сэлинджер был одним из самых влиятельных американских писателей 20 века. Его рассказы, многие из которых были опубликованы в The New Yorker, вдохновили ранние карьеры таких писателей, как Филипп Рот, Джон Апдайк и Гарольд Бродки. В 1953 году Сэлинджер переехал из Нью-Йорка и вел уединенный образ жизни, опубликовав только одну новую историю до своей смерти.
Ранние годы
Джером Дэвид Сэлинджер родился 1 января 1919 года в Нью-Йорке, штат Нью-Йорк. Сэлинджер был младшим из двух детей Сола Сэлинджера, сына раввина, который владел процветающим бизнесом по импорту сыра и ветчины, и Мириам, жены Сола, родившейся в Шотландии. В то время, когда к подобным смешанным бракам относились с пренебрежением во всех слоях общества, нееврейское происхождение Мириам было настолько скрыто, что только после бар-мицвы в возрасте 14 лет Сэлинджер узнал о корнях своей матери.
Несмотря на свой очевидный интеллект, Сэлинджер — или Сонни, как его называли ребенком, — не был хорошим учеником. После того, как он вылетел из школы Макберни недалеко от своего дома в Верхнем Вест-Сайде в Нью-Йорке, родители отправили его в военную академию Valley Forge в Уэйне, штат Пенсильвания.
Начинающий писатель.
После окончания Вэлли-Фордж Сэлинджер вернулся в свой родной город на один год, чтобы поступить в Нью-Йоркский университет, прежде чем отправиться в Европу, набрав немного денег и поощрения своего отца выучить другой язык и узнать больше об импорте. Но Сэлинджер, который провел большую часть своих пяти месяцев за границей в Вене, уделял больше внимания языку, чем бизнесу.
Вернувшись домой, он предпринял еще одну попытку поступить в колледж, на этот раз в колледже Урсинус в Пенсильвании, прежде чем вернуться в Нью-Йорк и взять вечерние занятия в Колумбийском университете. Там Сэлинджер познакомился с профессором Уитом Бернеттом, который изменил его жизнь.
Бернетт был не только хорошим учителем, но и редактором журнала Story, влиятельного издания, в котором публикуются рассказы. Бернетт, почувствовав талант Сэлинджера как писателя, подтолкнул его к творчеству чаще, и вскоре работы Сэлинджера стали появляться не только в Story, но и в других крупных изданиях, таких как Collier’s и Saturday Evening Post.
Военная служба.
Его карьера пошла вверх, но затем, как и многие молодые американцы того времени, Вторая мировая война прервала его творческую жизнь. После нападения на Перл-Харбор Сэлинджер был призван в армию и служил в 1942-44 годах. За свою короткую военную карьеру он приземлился на пляже Юта во Франции во время вторжения в Нормандию и принял участие в битве при Арденнах. Однако в это время Сэлинджер продолжал писать, собирая главы для нового романа, главным героем которого был глубоко неудовлетворенный молодой человек по имени Холден Колфилд.
Сэлинджер прошел войну без травм, а когда она закончилась, он был госпитализирован с нервным срывом. Подробности пребывания Сэлинджера в больнице окутаны тайной, но очевидно, что во время лечения он встретил женщину по имени Сильвия, немку и, возможно, бывшую нацистку. Они поженились, но их союз был недолгим, всего восемь месяцев. В 1955 году он женился во второй раз на Клэр Дуглас, дочери известного британского искусствоведа Роберта Лэнгдона Дугласа. Пара была вместе чуть больше десяти лет и родила двоих детей, Маргарет и Мэтью.
«Над пропастью во ржи».
Когда Сэлинджер вернулся в Нью-Йорк в 1946 году, он быстро возобновил свою писательскую жизнь и вскоре обнаружил, что его работы опубликованы в его любимом журнале The New Yorker. Он также продолжал работать над своим романом. Наконец, в 1951 году был опубликован «Над пропастью во ржи».
Книга заслужила свою долю положительных отзывов, но некоторые критики были не столь добры. Некоторые считали главного героя Колфилда и его поиски чего-то чистого в «фальшивом» мире как пропаганду аморальных взглядов. Но со временем американская читающая публика проглотила книгу, и «Над пропастью во ржи» стал неотъемлемой частью учебной программы по академической литературе. На сегодняшний день продано более 65 миллионов экземпляров книги.Попутно Колфилд прочно вошел в американскую психику, как и любой вымышленный персонаж. Марк Дэвид Чепмен, человек, убивший Джона Леннона, был найден с копией книги во время ареста и позже объяснил, что причина стрельбы может быть найдена.
Неудивительно, что Катчер поднял Сэлинджера на уровень непревзойденной литературной славы. Для молодого писателя, который яростно хвастался в колледже своими талантами, успех, которого он, казалось бы, жаждал в начале жизни, стал тем, от чего он бежал, как только он пришел.
Затворнический Образ Жизни.
В 1953 году, через два года после публикации «Катчера», Сэлинджер поднял ставки в Нью-Йорке и удалился в уединенное место площадью 90 акров в Корнише, штат Нью-Гэмпшир. Там Сэлинджер сделал все возможное, чтобы прервать контакт с публикой и значительно замедлил свою литературную деятельность.
Два сборника его робот, «Фрэнни и Зуи» и «Выше стропила плотники» —все они ранее появлялись в «Нью—Йоркере» — были опубликованы в виде книги в начале 1960-х годов. В номере «Нью-Йоркера» от 19 июня 1965 года почти весь номер был посвящен новому рассказу, 25 000 слов «Хэпворт 16, 1924.» К ужасу многих встревоженных читателей, «Хэпворт» был последним произведением Сэлинджера, опубликованным при его жизни.
Личная жизнь и наследие.
Несмотря на все усилия Сэлинджера, не вся его жизнь оставалась частной. В 1966 году Клэр Дуглас подала на развод, сообщив, что если отношения продолжатся, то это «серьезно повредит ее здоровью и поставит под угрозу ее рассудок.»
Шесть лет спустя Сэлинджер снова вступил в отношения, на этот раз с первокурсницей колледжа по имени Джойс Мейнард, чья история «18-летний оглядывается на жизнь» появилась в журнале «Нью-Йорк таймс» и привлекла внимание старшего писателя.
Они прожили вместе в Корнише 10 месяцев, прежде чем Сэлинджер выгнал ее. В 1998 году Мейнард написала о своем времени с Сэлинджером в непристойных мемуарах, которые нарисовали контролирующий и навязчивый портрет ее бывшего любовника. Год спустя Мейнард продал с аукциона серию писем, которые Сэлинджер написал ей, когда они еще были вместе. Письма принесли 156 500 долларов. Покупатель, программист, позже вернул их Сэлинджеру в качестве подарка.
В 2000 году дочь Сэлинджера Маргарет написала столь же отрицательный отзыв о своем отце, который, как и предыдущая книга Мейнарда, был встречен неоднозначными отзывами. За Романом Сэлинджера с Мейнардом последовали и другие отношения. Некоторое время он встречался с актрисой Элейн Джойс. Позже он женился на молодой медсестре по имени Колин О’Нил. Они были женаты вплоть до его смерти 27 января 2010 года в его доме в Корнише.
Несмотря на отсутствие опубликованных работ за последние четыре десятилетия своей жизни, Сэлинджер продолжал писать. Те, кто знал его, говорили, что он работал каждый день, и ходили слухи о том, сколько работы он, возможно, закончил. По одной из оценок, в его доме может быть заперто до 10 законченных романов.
В 2013 году на жизнь и творчество Сэлинджера пролился новый свет. Шейн Салерно и Дэвид Шилдс опубликовали биографию знаменитого писателя под названием «Сэлинджер». Одним из его откровений было то, что в течение ближайших нескольких лет планируется выпустить около пяти неопубликованных работ Сэлинджера. Салерно также создал документальный фильм о Сэлинджере, который дебютировал примерно в то же время, что и его книга с Шилдсом.
Американский писатель Джером Дэвид Сэлинджер: биография, творчество
Есть писатели, чья жизнь не менее интересна, чем их творчество. К таким относится Джером Сэлинджер, биография которого полна событиями. Это философские поиски себя, изучение множества наук, Вторая мировая война, служба в разведке, возвращение домой и признание за рассказы и единственный изданный роман.
О нем можно снимать кино. Только вот писатель запретил это делать, так же как и экранизировать его книги. Почему так произошло, вы узнаете из нашей статьи.
Детство и юность
Джером Дэвид Сэлинджер родился 1 января 1919 года в городе Нью-Йорке. Отец мальчика, Соломон Сэлинджер, по национальности был евреем литовского происхождения, который занимался оптовой торговлей копчёностями и сырами. Мама Мириам, которая до свадьбы носила имя Мэри Джиллик, имевшая шотландско-ирландское происхождение, приняла иудаизм. В семье, кроме Джерома, воспитывалась его старшая сестра Дорис. Разница между детьми – 8 лет и 2 месяца.
Писатель Джером Сэлинджер
Отец стремился вырастить сына образованным человеком. В 1936 году юноша окончил военное училище в городе Вэлли-Фордж. Тут и состоялся его дебют в литературе: Джером написал 3 строфы для гимна школы, который исполняется до сих пор.
Летом 1937 года Сэлинджер слушал лекции в Нью-Йоркском университете, а после год находился в Польше, где в городе Быдгощ по требованию отца изучал изготовление колбас. Вернувшись домой, посещал лекции в Урсинус-колледже, в штате Пенсильвания, а в 1939 году поступил в Колумбийский университет, где слушал курс лекций о короткой истории, его читал У. Бернетт.
Джером Сэлинджер в молодости
В итоге Дэвид не закончил ни одно учебное заведение и не проявил карьерных устремлений. Этим он вызвал недовольство отца, с которым в итоге рассорился навсегда.
Весной 1942 года Джерома призвали в армию, где он окончил офицерско-сержантскую школу войск связи. В следующем году в звании сержанта мужчину перевели в контрразведку и направили в город Нэшвилл (штат Теннесси).
Вторая мировая война в жизни писателя
Сэлинджер, биография которого пронизана влиянием Второй мировой войны, не мог остаться в стороне от происходящих событий. Он решил, что его место на фронте, и долго боролся за возможность попасть туда, так как по состоянию здоровья был освобожден от призыва.
В 1943 году в звании сержанта писатель попадает в отдел контрразведки. Находясь в самых горячих точках, Сэлинджер, биография которого еще не раз будет усыпана воспоминаниями о войне, напишет в своем дневнике, а позже и в письмах близким, что правильно понял свое предназначение, и место его здесь. Он и сознавал правильность и ценность своего пребывания в самом пылу войны, принимал участие в освобождении пленных из концлагерей, был в разведке, но пережитое навсегда ранило его, закрыло от других, что и вылилось позже в его затворнической жизни.
Творчество
Главные герои большей части произведений Сэлинджера – дети до 17 лет. Тем не менее, вряд ли его можно назвать «детским» писателем. В творчестве автор поднимает тему противостояния подростка и окружающего мира. Герои произведений заключают в себе существование, которое не находит определённые границы.
Дебютный рассказ «Молодые люди» в 1940 году опубликовал журнал «Стори». Что касается первой серьёзной известности, она пришла после публикации «Хорошо ловится рыбка-бананка», где описывается день Симора Гласса и его супруги.
Через 11 лет после публикации первого произведения, 16 июля 1951 года, напечатан единственный роман «Над пропастью во ржи», над этой историей автор работал 10 лет.
Роман Джерома Сэлинджера «Над пропастью во ржи»
Литературные критики того времени одобрили роман, до сих пор не теряющий популярности. Тем не менее, книгу запретили в некоторых странах и штатах США из-за депрессивности и бранной лексики.
К выходу романа в разных изданиях опубликовано 26 произведений Джерома, в том числе 7 из 9 новелл. В 1953 году они составили отдельный сборник под названием «Девять рассказов». В 60-х годах выходит произведение «Фрэнни и Зуи» и «Выше стропила, плотники».
«Над пропастью во ржи»
Этот величайший роман практически сразу нашел множество читателей во всем мире. Тем не менее критики неоднозначно отнеслись к произведению, обвинив писателя в депрессивных мотивах. Для более ярких, тонких характеристик героев и всего происходящего в романе используется бранная лексика, что привело к запрету выхода произведения в некоторых штатах. Сейчас оно входит в школьные программы по литературе во всем мире.
Сэлинджер, романы которого были закрыты для публикации им самим, запретил экранизировать свое произведение, когда об этом пошла речь в 80-90-х годах. Основным аргументом было то, что события произведения происходят в душе главного героя, поэтому показать это так, как видел и создавал автор, практически невозможно.
Роман рассказывает о мальчике Холдене Колфилде. Его никто не понимает, да он и сам с трудом принимает свое окружение. Он взрослеет, и в этом взрослении чудовищно быстро рассыпаются в прах его мечты и идеалы. Роман носит такое странное название потому, что в мыслях Колфилда живет мечта – ловить детей над пропастью, когда они, заигравшись, окажутся в опасности. Это довольно символическая ассоциация. Скорее всего, Холден мечтает помочь сохранить детям их детство в своей жизнерадостности и открытости миру, где мечты еще не разбиты навсегда. Оригинальное название романа The Catcher in the Rye переводится как «Ловец во ржи».
Личная жизнь
В 1942 году Джером начал встречаться с Уной, дочерью драматурга Юджина О’Нила. Но вскоре она познакомилась с Чарли Чаплином и впоследствии вышла за него замуж.
Джером Сэлинджер и Уна О’Нил
Первой женой Сэлинджера стала немка Сильвия Уэлтер. Он сначала арестовал нацистку, а потом женился на ней. Вместе они вернулись в Америку, где какое-то время жили в доме родителей Джерома. Но брак оказался недолговечным – не прожив и года, пара рассталась.
По словам дочери Сэлинджера, причиной разрыва стала несовместимость мнений: позже автор придумал для девушки презрительное прозвище «Сальва», что с английского переводится «слюна».
Джером Сэлинджер и его первая жена Сильвия Уэлтер
Второй женой писателя стала студентка Клэр Дуглас, дочь арт-критика Роберта Лэнгтона Дугласа. Встреча произошла в 1950 году, на тот момент Клэр было 16 лет, а автору – 31 год. Девочка из уважаемого британского семейства отправилась через Атлантику подальше от войны.
Джером Сэлинджер и его вторая жена Клэр Дуглас
Клэр и Джером поженились в 1955 году, в семье родилась дочь Маргарет и сын Мэтью. Сэлинджер настоял на том, чтобы жена бросила обучение за 4 месяца до выпуска и переехала к нему. Девушка поддалась на уговоры и сделала, как просил возлюбленный.
Дом, в котором жила молодая семья, только с натяжкой можно было назвать пригодным для жилья. Тем не менее, как сообщает Маргарет со слов матери, уже прославившийся писатель требовал от жены изысканных блюд и смены постельного белья 2 раза в неделю.
Джойс Мэйнард в доме Джерома Сэлинджера
В детстве дочь часто болела, но мужчина, исходя из своих убеждений, отказывался вызывать врача. Позже Клэр призналась дочери, что буквально ходила по краю, подумывая совершить самоубийство во время беременности.
По убеждениям Маргарет, она и её брат появились на свет случайно, девушка считает, что для Джей-Ди они вряд ли были желанными детьми. Но писатель оказался хорошим отцом: часто играл с малышами и увлекал рассказами собственного сочинения.
Джером Сэлинджер и его третья жена Колин О’Нил-Закшески-Сэлинджер
Тем не менее, его постоянно неудержимо влекло к женщинам. В 1966 году писатель развелся с Клэр, а вскоре её место заняла журналистка Джойс Мэйнард, которой в тот момент было 18 лет.
Последней женой Сэлинджера стала Колин, она была на 50 лет младше.
Увлечение теологией и мистицизмом
Сэлинджер глубоко увлекся философией, интересовался дзен-буддизмом, сайентологией, христианским учением. Временами Джером устраивал голодные недели — либо ел только овощи, либо питался исключительно белками. Дочь Маргарет рассказывает, что ее отец был убежден, что моча способна излечить от любых недугов, поэтому пил свою мочу в виде лечебного снадобья.
“Тишина — прекрасный мир для писателя, а не слава. Когда вы публикуете свои произведения, мир думает, что вы чем-то обязаны. Если же вы прячите свои творения от публики, вы сохраняете их для себя”.
Смерть
После того как роман «Над пропастью во ржи» стал популярен, Сэлинджер вел затворническую жизнь. После 1965 года автор перестал печататься – сочинял истории только для себя.
В Нью-Гэмпшире Джером Дэвид Сэлинджер умер естественной смертью в своём доме 27 января 2010 года. Литературный агент писателя сообщил, что в 2009 году Сэлинджер повредил тазовую кость, но хорошо себя чувствовал долгое время.
Джером Сэлинджер в старости
Наследниками автора стали последняя жена Колин и сын Мэтью. Жизнь автора была полна интересных фактов, а некоторые его цитаты стали легендарными.
Документальный фильм «За пропастью во ржи» рассказывает о личности и жизни Сэлинджера.
Самый загадочный писатель века
Джером Дэвид Сэлинджер известен не только своими произведениями, но и замкнутым образом жизни, что породило множество мифов и догадок вокруг него. На пике славы автор внезапно перестает публиковать свои книги. При этом писать он не прекращает, к тому же практически полностью ограничивает общение с прессой и критиками. К читателям благосклонности не больше, автографы Сэлинджер тоже давать прекращает.
О его добровольном отшельничестве ходили легенды. А в одном из интервью американский киноактер Николас Кейдж рассказывал, как одним из испытаний, возложенных на него любимой девушкой, чьей благосклонности он упорно добивался, было получить автограф этого знаменитого писателя. Звезда кино утверждает, что получить вожделенную подпись ему удалось. Но многим читателям и фанатам Сэлинджера удача так и не улыбнулась.
Интересные факты
Джером Сэлинджер
Документальный фильм «Сэлинджер»
Дом, в котором последние 45 лет жил Джером Сэлинджер
Невозможность знать причины, порождает всевозможные вопросы
Конечно, новость меня заставила задуматься о возможных причинах затворничества. Возникла ассоциация с одним монархом древности, который, оставив трон, укрылся где-то в глухой деревне. Спустя время, когда к нему пришли с предложением вернуться к управлению страной, то он восторженно парировал их просьбу фразой: «А вы знаете, какую я капусту вырастил?!»…
Размышляя в таком ключе о годах забвения и одиночества писателя-затворника, невольно рождались вопросы:
– выбрав изоляцию, взрастил ли писатель «свою капусту»?
– отдав предпочтение существованию вдали от людей – приобрёл ли он определённые навыки для реализации себя, или окончательно растерял наипоследнийшие искры, похоронив скрытый потенциал и страсть к жизни – в том числе?
Ну и просто хотелось бы знать: что стояло за его решением, и стал ли он счастливым, предавшись одиночеству?
Джером Сэлинджер
Цитаты
Оттого что человек умер, его нельзя перестать любить, черт побери, — особенно если он был лучше всех живых, понимаешь?
Лучше бы некоторые вещи не менялись. Хорошо, если б их можно было поставить в застекленную витрину и не трогать.
Тело женщины — скрипка, надо быть прекрасным музыкантом, чтобы заставить его звучать.
Настанет день, и тебе придется решать, куда идти. И сразу надо идти туда, куда ты решил. Немедленно. Ты не имеешь права терять ни минуты. Тебе этого нельзя.
Я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом — ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело — ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверно, я дурак.
Сэлинджер – загадка навсегда
Неизвестный затворник
Однажды январским утром, собираясь на работу, я услышал, как в телевизионных новостях диктор благоговейно сообщал о смерти одного известнейшего на весь мир писателя. Мне, на тот момент, имя почившего литературного деятеля ни о чём не говорило. Со своей стороны я даже не потрудился запомнить имя того писателя, хотя определенный интерес к вышеупомянутой личности вызвала информация о беспрецедентном закате его творческой карьеры.
Оказывается: на пике своей известности, признания и славы, писатель, внезапно отгородился от всего мира, и до дня своей смерти пролежал камнем на дне, а это без малого – почти полвека!
Получается, почти как в известной песне Виктора Цоя «Кукушка»:
«В городе мне жить или на выселках. Камнем лежать, или гореть звездой?»
Мы не знаем, томился ли тот писатель выбирая между судьбой звезды на литературном небосклоне или камня с уделом мрачного безмолвия. Доподлинно известно, что он прожил вдали от лоска и блеска суетливых городов, пристального внимания со стороны прессы и поклонников его таланта.
Сэлинджер на обложке журнала TIME.
Библиография
Так, что же с затворничеством Сэлинджера?
Насколько мне известно, никому точно не удалось докопаться до причин, заставивших Сэлинджера залечь на дно. Кто-то говорит об увлечении различными духовно-религиозными практиками, подразумевающими уединение. Кто-то отзывается о затворничестве писателя, как о неспособности принять славу и известность. По свидетельству третьих, именно война оставили неизгладимый след в сознании Сэлинджера. Ведь будущий писатель участвовал в освобождении концлагеря и видел весь ужас нацизма, после чего он даже угодил в госпиталь с нервным срывом.
Есть такое выражение: «Иногда нужно стоять, чтобы тебя заметили, а иногда нужно сесть, чтобы тебя ценили». Это справедливо для случаев, когда тебе уже нечего сказать. Допускаю, что Сэлинджеру было что сказать, но писатель ушел в тень, оставшись с недосказаным, став навсегда загадкой. Поэтому вызов нам – познакомится с этой загадкой, прикоснутся к тайне, вкусить неопознанное от Сэлинджера.
Дж. Д. Сэлинджер в 1979 году.
Зеленая лампа. Авторская рубрика Афанасия Мамедова
Книга отнимает столько времени, сколько нужно, и с этим ничего не поделаешь.
В его случае это именно так. А еще он говорил, что романы растут из темноты (если исходить из всего им написанного, то, вероятно, и из мрака войны, в том числе). Тогда не из вспышки ли света пролетающей кометы растут его рассказы. Вот и знаменитый писатель, отец-основатель «новой журналистики» Том Вулф день 31 января 1948 года — тот самый, когда еженедельник «The New Yorker» опубликовал сэлинджеровский рассказ «A Perfect Day for Bananafish» (в русских переводах «Хорошо ловится рыбка-бананка» или «Отличный день для банановой сельди») — сравнил со светом от пролетевшей кометы.
«Хорошо ловится рыбка-бананка» был первым из череды рассказов о семействе Гласс. Он сделал Дж. Д. Сэлинджера (для друзей просто Джерри, до затворничества их было у него много) знаменитым на всю Америку и позже открыл сборник «Девять рассказов».
Писатель-классик, писатель-загадка, на пике карьеры объявивший об уходе из литературы и поселившийся вдали от мирских соблазнов в глухой американской провинции. Его книги, включая культовый роман «Над пропастью во ржи», стали переломной вехой в истории мировой литературы и сделались настольными для многих поколений бунтарей: от битников и хиппи до представителей современных радикальных молодежных движений. «Девять рассказов» — это девять жемчужин в творчестве Сэлинджера.
После успеха «Рыбки-бананки» издательство заключило с писателем контракт, предусматривающий первую публикацию всех его последующих рассказов только в этом издании. В том же 1948 году журнал «The New Yorker» опубликовал еще два рассказа Сэлинджера: «Uncle Wiggily in Connecticut» («Дядюшка Виггили в Коннектикуте», в русской версии — «Лапа-растяпа») и «Just Before the War with the Eskimos» («Перед самой войной с эскимосами»).
Интересно, а вспоминала ли команда ньюйоркеровцев в том славном 1948 году, сколько лет Сэлинджер прорывался к ним в журнал, носил рассказ за рассказом, мечтая быть опубликованным в «The New Yorker», и как они деликатно заворачивали его рассказы, советуя молодому автору писать проще и доходчивее?
В письмах Уиту Бернетту, который в ту пору вел курсы писательского мастерства в Колумбийском университете и был редактором журнала «Story», будущий «великий затворник» сетовал по поводу того, что редакторов-ньюйоркеровцев интересуют только «маленькие хемингуэи и кэтрин мэнсфилды»: «Меня они просто отвергают
Можно сказать все, что Сэлинджер напишет после этого рассказа, было, так или иначе, вдохновленно войной. Если Первая мировая война подарила нам Хемингуэя, то Вторая — Сэлинджера.
Дж. Д. Сэлинджер был призван в армию в 1942 году, закончил офицерско-сержантскую школу войск связи, в 1943 году в чине сержанта был переведен в контрразведку и направлен в Нэшвилл (Теннесси). 6 июня 1944 года в составе отдела контрразведки 12-го пехотного полка 4-й пехотной дивизии сержант Сэлинджер участвовал в высадке десанта в Нормандии. Помимо этой, вошедшей в историю всех войн операции, он принимал участие еще в нескольких кровопролитных сражениях, в которых роты из двухсот человек за десять минут боя редели до двадцати, а каждое поле забирало взвод. Может, его действительно спасли те шесть глав о Холдене Колфилде, которые он взял с собою, как оберег, и над которыми не переставал трудиться, стоило выпасть свободной минуте?
На фронте он узнал из газет, что его возлюбленная Уна О’Нил, дочь нобелевского лауреата драматурга Юджина О’Нила, вышла замуж за Чарли Чаплина.
По воспоминаниям фронтовых товарищей, Сэлинджер тяжело пережил это событие. Он всегда находил время для длинных писем Уне, считал ее своей девушкой, показывал фотографии Уны близким сослуживцам, гордился, и вот… Несмотря на то, что в его жизни еще будет немало женщин, ее он не забудет никогда.
Во время войны произойдет еще одно если не судьбоносное, то уж точно знаменательное для него событие, на сей раз со знаком плюс — в день освобождения Парижа он встретится с самим Эрнестом Хемингуэем. Теперь исследователи творчества Дж. Д. Сэлинджера точно знают, что эта встреча состоялась, а не явилась состряпанным для продвижения книг литературным мифом. Сэлинджер буквально всучил в руки Хемингуэя начатую рукопись. Тот прочел ее и вскоре дал высокую оценку. Для Сэлинджера не существовало похвалы больше — она буквально окрылила его.
Однако после встречи Сэлинджер отвернулся от своего кумира. Чем Хемингуэй так задел его? Неужели, правда, историей с трофейным «люггером» и охотой на цыплят, которую, по словам Сэлинджера, затеял Папа Хэм? Не будет лишним вспомнить, что встреча с отцом современной американской литературы вызвала схожее чувство у еще одного большого писателя — Ромена Гари. Боевому летчику не особо глянулся «мачизм» Хемингуэя, казавшийся ему показным на войне, где умирали сотнями тысяч. Впрочем, встречи великих писателей — праздник разве что для историков литературы, впоследствии годами ищущих подтверждение этих встреч.
Сэлинджер не только бился на фронтах Второй мировой, но и принимал участие в освобождении нескольких фашистских концлагерей. Одно такое освобождение стоило ему сильного нервного срыва, из-за которого он угодил в психиатрическую лечебницу Нюрнберга.
По данным статистики, любой человек, вне зависимости от психики и воспитания, после двухсот дней войны начинает сходить с ума. Джером Дэвид Сэлинджер провел на войне в общей сложности 299 дней. Все эти дни он претерпевал умственную, духовную и физическую атаку, быть может, поэтому и все его дальнейшее творчество так или иначе повествует о хрупкости мира. Первый день после выписки из больницы ознаменовался новым рассказом, название которого говорит само за себя — «I’m crazy» («Я сумасшедший» или «С ума сойти»). Новелла была опубликована в журнале «Collier’s» («Кольерс»), и отрывки из нее тоже вошли в роман «Над пропастью во ржи».
После войны Сэлинджер участвует в программе денацификации. Работает детективом: ловит преступников и черных деляг. Допрашивает людей, совершавших величайшие преступления против человечества, тем самым заглядывая в бездну фашизма. И, рискуя пойти под трибунал (американским солдатам строжайше запрещалось жениться на немках), вступает в брак с некой Сильвией, в прошлом нацистской функционеркой, которую привозит в США, в еврейскую семью, семью Соломона Сэлинджера, а через месяц… разводится. Насколько безболезненно? Никто не знает. Мать Сэлинджера Мириям (до замужества Мэри) уверяла, что ее сын и после развода еще долго находился под чарами немки-антисемитки.
Нет такой войны, которая бы не застревала в солдате, и нет такого солдата, который бы не старался изжить ее, вышвырнуть прочь из своих бессонных ночей. Те, кто знал Сэлинджера в послевоенные годы, говорили, что внешне он был вполне добродушным молодым человеком, стильно одевался, ухаживал за хорошенькими женщинами, постоянно появлялся в клубе «Blue angel», в котором собиралась пишущая и кинематографическая братия.
Все так, да… не так, или не совсем так — иногда посереди шумных вечеров Сэлинджер вдруг как будто запирался наглухо ото всех. С чем это было связано — многие поняли, прочитав рассказ «Хорошо ловится рыбка-бананка» о человеке, страдающем синдромом ветерана войны. Поговорив на пляже с шестилетней девочкой Сиббилой о самом занимательном в мире — оливках с воском и Шэрон Липшюц, герой рассказа поднимается в свой номер и, взглянув в последний раз на спящую жену, пускает себе пулю в правый висок. Эта история и сделала Сэлинджера знаменитым на всю страну.
Мало кто из писателей удостаивался подобной чести после публикации всего лишь одного небольшого рассказа. Курт Воннегут писал по этому поводу: «Когда я только становился профессиональным писателем, забить гол было еще возможно… Стоило выйти в свет какому-нибудь рассказу Сэлинджера — и все о нем говорили
А в 1951 году в свет выходит сборник «Девять рассказов» («Nine Stories»). В него вошли: «Хорошо ловится рыбка-бананка», «Лапа-Растяпа», «Перед самой войной с эскимосами», «Человек, который смеялся», «В лодке», «Тебе, Эсме, — с любовью и убожеством», «И эти губы, и глаза зеленые…», «Голубой период Де Домье-Смита», «Тедди».
Книга «Девять рассказов» вместе с повестями о Глассах «Фрэнни» («Franny»), «Выше стропила, плотники» («Raise High the Roof Beam, Carpenters»), «Зуи» («Zooey»), «Шестнадцатый день Хэпворта 1924 года» («Hapworth 16 1924») — в конце 1950-х годов Сэлинджер опубликовал их в журнале «The New Yorker» — вызвали огромное количество споров и различных толкований, уж больно много оказалось в них «темных мест».
После этого Дж.Д. Сэлинджер покидает Нью-Йорк и на долгие годы исчезает для всех (ну, почти для всех). Он не дает интервью, не отвечает на телефонные звонки, запрещает переиздание ранних сочинений и, будто этого мало, пресекает несколько попыток издать его письма. Тем не менее, Сэлинджера видят в барах, беседующим на улицах с жителями Корниша, он ходит в магазины и регулярно навещает почтамт.
Некоторые считали подобное поведение Сэлинджера лучшим пиар-ходом, но, скорее всего, никакого пиар-хода в поведении писателя не было. Ведь к своему исчезновению он готовил поклонников и издателей загодя: «Тишина — прекрасный мир для писателя, а не слава. Когда вы публикуете свои произведения, мир думает, что вы чем-то обязаны. Если же вы прячете свои творения от публики, вы сохраняете их для себя
С 1965 года Сэлинджером ничего опубликовано не было, хотя всем известно, что он долгие годы писал в своем «бункере» Хронику Глассов.
Некоторые американские литературные критики выводят такую «родословную» Сэлинджера: Натаниель Готорн, Герман Мелвилл, Эмили Дикинсон, Уолт Уитмен, Марк Твен, Скотт Фицджеральд, Ринг Ларднер… Что ж, наверное, им виднее.
Но, когда Сэлинджера читает наш читатель, ему на ум приходят другие имена — Эрнест Хемингуэй, Скотт Фицджеральд и два иностранца-европейца Джеймс Джойс и Райнер Мария Рильке (не только его поэзия, но и проза — «Записки Мальте Лауридса Бригге»). Родство с Фицджеральдом и Хемингуэем в особенности заметно по ранним рассказам. Но и по началу «Хорошо ловиться рыбка-бананка» тоже заметно, у кого учился Сэлинджер: телефонный разговор дочери с матерью — просто-таки поздравительная телеграмма Эрнесту Хемингуэю.
Еще один источник, из которого Сэлинджер совершенно точно черпал при написании своих «Девяти рассказов» — древнеиндийская философия и философия буддизма. Один из биографов Сэлинджера как-то заметил, что тот увлекся буддизмом, «когда буддизм еще не продавался в супермаркетах». Это подхваченное чуть ли не всеми высказывание, глубокое заблуждение: и индуизмом, и буддизмом, и даже дзен-буддизмом в США интересовались еще до Сэлинджера.
Достаточно сказать, что «Ведами» и «Бхагавадгитой» увлекался Ральф Уолдо Эмерсон, Генри Девид Торо переводил избранные места из «Законов Ману», между прочим, серьезно увлекался упанишадами. Вернон Луис Паррингтон в свое время доказывал, что влияние индийского философского эпоса («Махабхараты») на американских писателей осуществлялось и опосредованно. Да что там Паррингтон, крамольная мысль приходит в голову: дзеном увлекался Генри Миллер, и философская составляющая «Тропика Рака» — отголоски этого учения (Река течет в пустоту, и я теку в пустоту вместе с Рекой). К тому же, никто не знает точно, когда именно Сэлинджер открыл для себя индуизм и дзен-буддизм. В ходу даже версия, что та самая таинственная Сильвия, первая жена Сэлинджера, могла познакомить его с древними индийскими трактатами, оказавшимися в тайниках нацистских тайных обществ. Такие документы могли попасть к Сэлинджеру и как к контрразведчику. Существуют и другие версии, когда и где Сэлинджер мог заразиться доктринами индуизма. Однако для нас куда важнее, в каком из рассказов уже заметны первые признаки влияния восточных учений.
Ирина Львовна Галинская, автор нашумевшей в советские времена книги «Философские и эстетические основы поэтики Дж. Д. Сэлинджера», полагает, что таким рассказом является «Перевернутый лес» (1947). Если Ирина Львовна права, выходит, Сэлинджер увлекся восточной философией где-то в 1946 году.
А вот Алексей Матвеевич Зверев, известный литературный критик и переводчик, в своей статье «Сэлинджер: тоска по неподдельности» вообще советует особо не увлекаться поисками поэтики «дхвани» в произведениях Сэлинджера — на том основании, что мы не знаем, до какой степени писатель мог быть знаком с этой поэтикой, известной преимущественно специалистам: «Очень вероятно, что тут были лишь объективные сближения и переклички. Хотя сам факт, что индийские религиозные доктрины, а затем и дзен-буддизм увлекали Сэлинджера с конца 40-х, несомненен
Как бы противоречиво не звучали мнения отечественных исследователей литературы, поговорить о суггестике/суггестии произведений Сэлинджера лишним не будет, в особенности, перед прочтением «Девяти рассказов».
Увлекающийся прозой Хемингуэя Сэлинджер не мог не обратить внимания на то, как его кумир работает с подтекстом. Шагнуть дальше в этом направлении ему удалось с помощью поэтики «дхвани». Галинская пишет в «Поэтике Сэлинджера»: «Древнеиндийские теоретики считали, что содержание истинно поэтического произведения должно иметь два слоя: часть, выраженную словами, и часть не выраженную, но подразумеваемую (суггестивную), вытекающую из части выраженной
Скорее всего, публикуя первый из девяти рассказов, Сэлинджер уже имел четкий план книги, вероятно, уже имелись разработки и восьми других. В пользу этого говорят упорядоченность «Девяти рассказов» и даты выхода в свет каждого из них. Да и само число рассказов в сборнике неслучайно: «девятивратный град», которому уподобляется человеческое тело, — одна из метафор «Махабхараты».
В поэзии «дхвани» особая роль отводилась чувствам («расам»), внушающим читателю определенное поэтическое настроение, — конечно, при соблюдении автором соответствующих правил построения, а именно «концепции всеобщности эстетического переживания». Одни древнеиндийские теоретики насчитывали восемь этих чувств, другие — девять, позже появилось и десятое.
Первое поэтическое чувство/настроение — любовь или наслаждение, второе — смех или ирония, третье — сострадание, четвертое — гнев, пятое — мужество, шестое — страх, седьмое —отвращение, восьмое — откровение, девятое — отречение от мира. Как показала Ирина Галинская, в сборнике «Девять рассказов» этот порядок строго выдержан.
К примеру, вызвать «отвращение» в жизни может множество вещей: мягкотелость, чванство, распутство, скаредность, доносительство, хамство (трамвайное в том числе) и т. д., но по отдельности они вряд ли могут вызвать у читателя «поэтическое чувство». Для этого необходимо столкновение одних отрицательных качеств с другими — без этого нет драматургии, нет обстановки, в которой разворачивается действие.
Герой седьмого рассказа «И эти губы, и глаза зеленые…», обманутый супруг по имени Артур, звонит своему другу Ли, с которым вместе работает в адвокатской фирме, чтобы узнать, не видел ли тот его жену, не знает ли с кем она уехала с коктейльной вечеринки, на которой они присутствовали втроем: «Я вот почему звоню, Ли: ты случайно не видал, куда уехала Джоанна?
» При этом сам Артур точно знает, где сейчас его жена. Рассказ начинается с того, что Джоанна и Ли лежат в постели, и тут раздается звонок. Ли спрашивает разрешения, можно ли ему снять трубку, возможно, Джоанне будет неприятен этот разговор. Но женщину с такими глазами — один глаз зажмурен от света, а другой остается в тени широко раскрытым и до того темно-голубой, что кажется фиолетовым — напротив, он только распаляет. Тем более, что Артур не находит ничего лучшего, как рассказывать Ли о том, как он любит свою Джоанну, хотя ума у нее нет ни капельки, как ревнует и подозревает в измене, буквально за шиворот себя держит, а все это сдабривается еще и неприятностями по службе. Ли, как может, успокаивает приятеля: не думай об этом… погоди… послушай… И вот-вот из любовника превратится в психотерапевта.
«— Послушай, Артур, — прервал седовласый, отнимая руку от лица, — у меня вдруг зверски разболелась голова. Черт ее знает с чего это. Ты извинишь, если мы сейчас кончим? Потолкуем утром, ладно? — Он слушал еще минуту, потом положил трубку. Женщина тотчас начала что-то говорить, но он не ответил. Взял с пепельницы недокуренную сигарету и поднес было к губам, но уронил. Женщина хотела помочь ему отыскать сигарету — еще прожжет что-нибудь, — но он сказал, чтобы она, ради всего святого, сидела смирно, — и она убрала руку
Весь рассказ — это два телефонных звонка. В первом Артур спрашивает товарища, не знает ли он, где его жена, а во втором — сообщает, что Джоанна вернулась домой: «Слушай, я подумал, что тебе будет интересно. Сию минуту ввалилась Джоанна
Артур сваливает все на подлый Нью-Йорк и мечтает уехать куда-нибудь в Коннектикут: «Не обязательно забираться уж очень далеко, но куда-нибудь, где можно жить по-людски, черт возьми
». И буквально через минуту дает Ли понять, что было бы совсем не плохо, если бы тот поддержал его перед шефом. Ни к одному из персонажей мы не можем испытывать симпатий, скорее отвращение — все они не более, чем пепел на простыне.
Еще один яркий пример того, как «легко» читается Сэлинджер, рассказ «Лапа-растяпа» («Uncle Wiggily in Connecticut»). Главное чувство рассказа — смех/ирония.
Встречаются две бывшие подружки по колледжу и общежитию — Мэри Джейн и Элоиза. Обе ушли из колледжа, не окончив его. Элоиза — из-за того, что ее застали в закрытом лифте с солдатом, а Мэри Джейн — потому что вышла за муж за курсанта Джэксонвиллской летной школы во Флориде. Семейная жизнь Элоизы не задалась. Молодая женщина тоскует по погибшему возлюбленному, который умел смеяться, как никто другой. Домашние ее раздражают, все бесит: муж, свекровь, домработница и даже дочь — малышка Рамона, придумавшая себе кавалера Джимми Джиммирино. То, что дочь Рамона — ее зеркальное отражение, что она так же отгораживается от реального мира, Элоиза не понимает до самого конца рассказа. А догадавшись, говорит дочери те же самые слова, которые сказал ей бывший возлюбленный, когда она подвернула ногу: «— Бедный мой лапа-растяпа! — повторяла она снова и снова. — Бедный мой лапа-растяпа!
» Это заставляет Элоизу вспомнить себя такой, какой она была когда-то давно, в ту пору, когда еще не срывалась на весь мир:
«— Слушай, Мэри Джейн, милая, — всхлипывая сказала Элоиза, — Помнишь, как на первом курсе я надела платье, помнишь, такое коричневое с желтеньким, я его купила в „Бойзе“, а Мириам Белл сказала — таких платьев в Нью-Йорке никто не носит, помнишь, я всю ночь проплакала? — Элоиза схватила Мери Джейн за плечо: — Я же была хорошая, — умоляюще сказала она, — правда, хорошая?
С последним монологом героини рассказа мы понимаем: хотя она и вспоминает прошлое, оно ей больше не подмога, не «костыль дядюшки Виггили». А значит, нет больше конфликта между действительностью и фантазией.
Рассказ «Тебе, Эсме, — с любовью и убожеством» идет по списку шестым. Старший сержант контрразведки США, некий Икс (не он ли застрелившийся в первом рассказе Симор Гласс?) пребывает в тяжелой депрессии через несколько недель после Дня победы. От допрашиваемой нацистки ему осталась книга Геббельса, и он все время перечитывает сделанную ею на первой странице надпись: «Боже милостивый, жизнь — это ад
От гнетущей тоски заглянувшего в пропасть войны сержанта спасает английская девочка Эсме. Она присылает ему часы своего погибшего на войне отца, с которыми после его смерти не расставалась.
Многие вспомнят, что Квентин Тарантино обыграл этот момент в своем «Бульварном чтиве». Это говорит о том, насколько хорошо американцы знают Сэлинджера. Другой вопрос, насколько хорошо они его читали: заметили ли, например, что поэтическое чувство этого рассказа — страх?
Публикуя свои «Девять рассказов», Сэлинджер, конечно же, рассчитывал не на узкий круг тех самых специалистов, о которых писал Алексей Зверев, ибо человеческое сознание содержит одинаковые для всех людей «спящие зародыши» эмоциональных переживаний. Иными словами, чтобы получить «поэтическое наслаждение» от рассказов Сэлинджера, совсем не обязательно быть знатоком восточных учений (хотя им, несомненно, больше откроется) или же обладать эстетической сверхчувствительностью.
Согласно учению дзен, выразить истину словами или познать ее с помощью слов невозможно: она постижима лишь на интуитивном уровне, в процессе спонтанного внеинтеллектуального просветления, именуемого в восточной философии «сатори». Просветленные сравнивали «сатори» со вспышкой света. Кто знает, может, кому-то повезет пережить это состояние после прочтения «Девяти рассказов» Дж. Д. Сэлинджера?
В обзоре использованы цитаты и названия рассказов в переводах Норы Галь, Риты Райт-Ковалевой, Маргариты Ковалевой, Сергея Таска.
Награды и достижения
В 1993 году Пит Сингер получил «Премию Грэмми за музыкальные достижения всей жизни», которая вручается исполнителям за выдающийся вклад в развитие музыкальной индустрии.
В 1997 году за свой альбом «Pete» он был награжден премией «Грэмми» в категории «Лучший фолк-альбом». В 2008 году Сигер вновь стал обладателем этой престижной музыкальной награды за «Лучший традиционный альбом» «At 89».
В 2013 году творческая деятельность Пита Сигера была отмечена медалью Джорджа Пибоди, вручаемой за особый вклад в становление и развитие музыки в Америке.
Умопомрачительная война
В годы войны Сэлинджер служил в контрразведке
Весной 1942 года Сэлинджер был призван в действующую армию, закончил офицерскосержантскую школу войск связи и был переведен для продолжения службы в контрразведку. Основная работа Джерома заключалась в допросах военнопленных. Военные впечатления глубоко затронули психику писателя.
Но и в такой обстановке он не переставал сочинять, высылая свои заметки и рассказы в американские газеты. На фронте состоялось и знаменательное знакомство Сэлинджера с Эрнестом Хемингуэем.
С окончанием войны пережитые воспоминания и долго подавляемые чувства прорвались наружу и оказали на Сэлинджера сокрушительное воздействие: он впал в такую глубокую депрессию, что не мог больше выполнять свои обязанности. Ему пришлось лечь в госпиталь на психиатрическое освидетельствование. Но от демобилизации и отставки по болезни Джером категорически отказывался. Из больницы в Нюрнберге он писал Хемингуэю: «Я отдал бы правую руку за то, чтобы уйти из армии, но не с психиатрическим диагнозом… Я обдумываю очень чувствительный роман, и мне не надо, чтобы к 1950 году автора называли психом. Да, я и вправду псих, но об этом не должны знать…» Роман, который задумал Сэлинджер, был «Над пропастью во ржи».
Вылечившись от «боевого истощения», писатель перед возвращением на родину вступил в свой первый и очень странный брак – он женился на бывшей служащей фашистской армии, которую сам же и арестовал. Джером привез на родину свое «жгучее счастье», но брак нацистки и еврея оказался недолговечным.
Немая сцена
В 1942 году Сэлинджер встречался с дочерью драматурга и лауреата Нобелевской премии Уной О’Нил. Но девушка вскоре предпочла выйти замуж за уже ставшего знаменитым Чарли Чаплина.