для чего нужно помнить о блокаде ленинграда
«Благодаря тем, кто выжил, мы появились на свет»
Город-герой Ленинград отмечает 75-летие со дня полного освобождения от фашистской блокады. Свидетелей трагических страниц отечественной истории постепенно становится всё меньше, но память о событиях того времени остается живой для следующих поколений россиян. Лидеры общественного мнения рассказали «Известиям» о своем отношении к памятной дате, которую жители города называют ленинградским Днем Победы.
Председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко:
— Прошло 75 лет с тех пор, как 27 января 1944 года была снята блокада, полностью освобожден город Ленинград. Это не слишком большой срок в масштабах истории, но огромный — в рамках человеческой жизни. Свидетелей, участников тех страшных дней Ленинграда становится всё меньше.
Считаю абсолютно необходимым сохранить память об этой трагической и героической странице истории города, страны, передать ее следующим поколениям. Забвение здесь не просто аморально, оно опасно.
У жителей нашей страны воспоминание о подвиге ленинградцев стало частью, я бы сказала, культурного кода, коллективной памяти. Все мы родом из этих событий, воспоминаний. Потому мы прилагаем все усилия, чтобы человечество помнило о том зле, которое несет с собой фашизм.
Знаю, в родном Санкт-Петербурге, по всей стране в день окончания блокады пройдут памятные мероприятия, расскажут о подвиге ленинградцев детям, будут читать известные строки и сочинять новые стихи.
Поэт Юрий Воронов, переживший блокаду подростком, в ответ тем людям, что призывали забыть о страшных днях, не бередить раны, писал:
Я не напрасно беспокоюсь,
Чтоб не забылась та война:
Ведь эта память — наша совесть.
Она, как сила, нам нужна.
Председатель Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов:
— Мы знаем ужасы блокады по кадрам кинохроники, по стихам Ольги Берггольц, по письмам блокадников, по рассказам выживших и доживших. Знаем, но до конца постичь эту бездну нам не дано. Помню, как классе в шестом на уроке истории мучил учительницу вопросом: «Почему нельзя было прорвать блокаду раньше?»
Недавно я посмотрел в интернете фильм «Праздник», про который пишут, что авторы издеваются над памятью о блокаде. Как рядовой зритель могу сказать: потерянного времени жалко. Лучше перечитать «Блокадную книгу» Даниила Гранина и Алеся Адамовича или «Блокадную этику» Сергея Ярова, где я нашел такие слова: «Человек без чести обычно оценивался как таковой без смягчающих оговорок… Жестокость морального приговора позволяла хотя бы в какой-то степени поддерживать элементарный порядок».
Только блокадники знают, что такое хряпа, шрот, дуранда. Только им ведомо, что кипяток с лавровым листом может напоминать мясной суп. 75 лет прошло, а город всё не может забыть тот адский голод, это страшное, стыдное чувство, способное превратить человека в животное или, напротив, приблизить к образу Творца.
На выезде из Санкт-Петербурга в сторону Дороги жизни тянется Ковалевский лес, занимаемый ныне артиллерийским полигоном. Там покоятся останки тысяч и тысяч жертв блокады, защитников города, жертв красного террора. Среди деревьев, без крестов и обелисков. Руководство Ленобласти благоустроило эту территорию. Сделать больше оно не вправе: земля принадлежит военным. Но память требует не только парадов.
Народная артистка России Ольга Антонова:
— День снятия блокады Ленинграда — одухотворенный, не побоюсь сказать, божественный праздник. По-моему, каждый петербуржец должен в этот день выйти на улицу, постоять возле какого-нибудь памятного места. Для меня таким является дом на Невском, где сохранена блокадная надпись: «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна».
С годами мое восприятие блокады не меняется. Может, потому что это очень личный опыт. Мой муж — блокадник, его младшая сестра в блокаду умерла. Меня и беременную маму папа вывез из осажденного города — грузовики ехали по мосту из связанных бревен. Мама потом вспоминала, что ехали мы, закрыв глаза: «Будь что будет».
Уполномоченный по правам ребенка при президенте РФ Анна Кузнецова:
— Я помню себя еще маленькой, мне попалась «Блокадная книга». Читать я не умела, а в книге были очень страшные фотографии — худые дети, развалины домов. Мне хотелось научиться читать, чтобы понять, что с ними случилось, почему они в таком ужасном положении. Может быть, это детское впечатление отразилось и на моей жизни. Поэтому мои дети знают про блокадный Ленинград. А когда мы были с ними в Ленинградской области, в Тихвине, то посетили памятник детям, которые погибли во время эвакуации. Мы обсуждали и блокаду Ленинграда, и «Блокадную книгу». Они знают и про нашего деда Колю, дошедшего во время войны до Кенигсберга. Дома у нас стоит его фотография — с ней мы ходим на акции «Бессметрный полк» и парад Победы.
Сегодня в России разрабатываются различные методические материалы, ищем новые методы и подходы к сохранению исторической памяти, говорим об искажениях истории. Я вижу в различных регионах России, как дети стоят в почетных караулах, рассказывают о героях, которые жили в их городах и селах. Но мне хочется подчеркнуть роль семьи — надежнее и вернее пути сохранить историю своих предков, чем через семью, нет. Война прошлась по каждому из нас.
Народный артист РСФСР Михаил Боярский:
— Как сделать так, чтобы память о блокаде оставалась живой для следующих поколений, не превращаясь в нечто застывшее и мертвенное? Не знаю.
Но мне кажется, что самая сильная память — семейная. И если история твоей семьи, как в моем случае, связана с блокадой, то память о ней — святая. В моей семье всегда будет так.
Заслуженная артистка России Татьяна Буланова:
Память о блокаде: это нужно не мертвым, это нужно живым…
В 60-е годы Роберт Рождественский написал эти строки – «Вспомним всех поименно, горем вспомним своим. Это нужно не мертвым, это нужно живым». Да, погибших не вернуть, все меньше остается свидетелей Победы и ее творцов. Но до тех пор, пока не появится других смыслов – сопоставимых с теми, ради которых сражались и умирали наши предки, ничто не сможет поколебать первостепенного значения Дня Победы для ныне живущих поколений.
Однако помимо Дня Победы, в городе на Неве есть особый период, который тоже нельзя забыть. Это блокада – одно из самых страшных и трагических событий периода Великой Отечественной войны. Почти 900 дней жители города находились под постоянными бомбардировками и обстрелами, терпели голод и холод. Сотни тысяч жителей Ленинграда погибли в этот страшный период. Но, несмотря на нечеловеческие условия, ленинградцы не пали духом. День окончательного снятия блокады в Санкт-Петербурге по праву считают вторым рождением города, а людей, выживших в то время – настоящими героями. 74 года со дня своего полного освобождения от фашистской блокады город-герой Ленинград отмечал в субботу, 27 января. Накануне у Памятника погибшим политехникам сотрудники и студенты вуза собрались, чтобы помянуть всех погибших во время блокады, а также воинов, павших во время защиты города и в ходе освободительных операций.
«Тяжело вспоминать те 900 дней, которые прожил наш город в блокаде, – открыл митинг председатель Совета ветеранов СПбПУ В.Ю. КЛИМОВ. – Зима 1941-1942 года была, наверное, самой суровой, люди умирали от голода и холода. И все 900 дней шла битва за Ленинград. Город держался. 18 января был прорван совсем небольшой, чуть более 11 километров, участок кольца. Мы совсем недавно отмечали эту дату – 75 лет со дня прорыва блокады Ленинграда. Казалось, вроде прошла всего одна неделя, но это не так – ведь прошел целый год! И только 27 января в 1944 году блокада была полностью прорвана». Валерий Юрьевич с сожалением отметил, что молодежь, особенно иногородние студенты, путаются в датах – что это, дескать, ленинградцы отмечают 8 сентября, 18, 27 января. Поэтому Центр патриотического воспитания молодежи «Родина» (руководитель И.И. ХЛАМОВ) и военно-исторический клуб «Наш Политех» выпустили листовки, в которых отражены основные вехи блокадного Ленинграда. Теперь их будет получать каждый студент-первокурсник, который поступит в наш университет.
«Наша задача – торжественно отмечать эту дату, оставлять ее в истории нашего города и университета, доводить до современного студенчества, – согласен и руководитель административного аппарата ректора В.В. ГЛУХОВ. – Время идет неумолимо, и мы должны сохранить и распространить как можно больше информации о тех событиях». Он пожелал здоровья ветеранам и жителям блокадного Ленинграда, напомнив еще раз, что именно память современников является лучшей наградой погибшим героям и их подвигу.
Проректор, пресс-секретарь СПбПУ Д.И. КУЗНЕЦОВ поделился, как сам впервые узнал о том, что такое блокада: «Когда мне было 8 лет, я впервые узнал, что такое 27 января. Я помню, как все соседи собирались и говорили о чем угодно, только не о блокаде. А когда я просил их рассказать, никто не хотел говорить, потому что это было настолько тяжелое время, что о нем трудно было вспоминать. Позже, когда я работал над историей Торгово-промышленной палаты Санкт-Петербурга и читал архивные документы, был потрясен: изможденные люди ежедневно скрупулезно фиксировали, сколько людей погибло, какой ущерб был нанесен тому или иному зданию. Чувствовалось, какую ответственность испытывал каждый человек в осажденном городе. До сих пор слезы наворачиваются на глаза и испытываешь огромную гордость за тот Ленинград и тех ленинградцев, что были в 1941 году».
Помощник ректора по делам молодежи Максим ПАШОЛИКОВ признался, что, смотря в глаза ветеранам и блокадникам, всегда мысленно благодаришь и желаешь им здоровья. И напомнил студентам, что спросить, как дела, а лучше – предложить какую-нибудь помощь, это самое малое, что мы можем для них сделать. А самая важная вещь зачастую – это просто внимание.
От лица Совета ветеранов к собравшимся обратился Сергей Леонидович ЧЕЧУРИН, который более 10 лет назад стоял у истоков организации в нашем университете военно-исторического клуба «Наш Политех». Чувствовалось, что ему трудно было говорить. Вспоминая страницы истории – прорыв блокадного кольца, он говорил о погибших воинах, а также призвал присутствующих бороться с попытками переписать историю, как можно чаще рассказывать правду о блокаде и Великой Отечественной войне современной молодежи.
К сожалению, участников прорыва блокадного кольца среди политехников уже не осталось. Но, взяв слово, участник войны Павел Петрович БУТКОВ рассказал историю «настоящей блокадницы» – своей тещи, которая в те страшные 900 дней и ночей вела дневник, а позже отдала его писателю Даниилу Гранину. Именно эти записи легли в основу его книги, которая так и называется – «Блокадная книга». Также Павел Петрович напомнил, что 18 января, в день 75-й годовщины прорыва блокады Ленинграда, в присутствии Президента России Владимира Владимировича ПУТИНА была открыта историко-художественная панорама «Прорыв», сопровождаемая видеоинсталляциями. «Я советую всем туда сходить и посмотреть – там действительно воссоздан тот кусочек жизни, когда прорывалась блокада. А еще учитесь только на отлично – это будет ваш вклад в будущее нашей Родины», – пожелал ветеран.
Прежде чем объявить минуту молчания, председатель военно-исторического клуба «Наш Политех» Артем СОЛОВЬЕВ от лица студенчества пообещал, что мы сохраним эту святую память – память о ленинградском Дне Победы.
После митинга у Памятника погибшим политехникам представители университета переместились в Сквер блокадников на площадь Мужества, где состоялось торжественное открытие памятника «Мужеству ленинградцев, отстоявших наш город». В торжественной церемонии приняли участие губернатор Санкт-Петербурга Г.С. ПОЛТАВЧЕНКО, председатель ЗакСобрания В.С. МАКАРОВ, главный федеральный инспектор по Санкт-Петербургу В.А. МИНЕНКО, глава администрации Калининского района В.А. ПОНИДЕЛКО, представители общественных организаций блокадников и патриотических объединений молодежи, сотни горожан. Событий, посвященных полному освобождению Ленинграда от фашистской блокады в годы Великой Отечественной войны, было много. Свой праздник Ленинград-Петербург отмечал все выходные – начиная с возложений цветов к мемориалам и заканчивая концертами в каждом районе города.
Вечером в субботу на Марсовом поле грянули залпы праздничного салюта. Выстрелы из дивизионных орудий выпуска военных лет были посвящены воинским подразделениям или формированиям, которые участвовали в наступательной операции советских войск Ленинградского фронта против 18-й немецкой армии, осаждавшей город. ВИК «Наш Политех» принял участие в реконструкции артиллерийского салюта 27 января 1944 года (Ленинград был единственным городом в истории ВОВ, который во время военных действий удостоился чести отпраздновать свою великую победу торжественным салютом), предоставив учебный макет 85-миллиметровой зенитной пушки. По признанию ребят, во время салюта они будто ощутили толику гордости и счастья ленинградцев. Кроме того, политехники приняли участие в военно-историческом фестивале «1943 год. Операция “Искра”» в деревне Лагоново Волосовского района. Была реконструирована битва за Ленинград в ходе операции «Искра» 1943 года. Поворотный момент истории Великой Отечественной войны для зрителей оживили с помощью авиации, пиротехники, с участием более 300 человек.
Материал подготовлен Медиа-центром СПбПУ. Текст: Инна ПЛАТОВА
Как и зачем говорить о блокаде Ленинграда? Рассуждают Лев Лурье, Кирилл Иванов, Александр Малич и другие
Подписаться:
Поделиться:
Накануне 8 сентября — дня начала блокады Ленинграда — Ассоциация выпускников СПбГУ провела дискуссию петербуржцев разных поколений и профессий, чтобы поговорить о памяти тех дней. Как она сохраняется в их семьях, как можно и нужно говорить о тяжелых событиях с новым поколением, что сейчас помогает нам не забывать блокаду спустя почти 80 лет. Участие приняли краевед и основатель «Комитета 8 сентября» Лев Лурье, организатор «Дня памяти жертв блокады» Анастасия Принцева, доктор биологических наук, академик РАН Сергей Инге-Вечтомов, солист СБПЧ Кирилл Иванов, журналист Александр Малич, исследовательница поэзии Полина Барскова, историк, профессор кафедры мировой экономики СПбГУ и Европейского Университета в Санкт-Петербурге Никита Ломагин. «Собака.ru» записала самые важные цитаты.
Что такое «Комитет 8 сентября»?
Анастасия Принцева: «Не все помнят, что блокада началась 8 сентября — знают только о датах 22 января и 22 июня, поэтому мы с Львом Яковлевичем Лурье решили начать работу по информированию людей, рассказывать, почему мы все должны помнить этот день и скорбеть. Мы долго думали, что сделать, чтобы мероприятие было общегражданским, без пафоса и громких фраз. Решили озвучивать имена усопших, их мы знаем около 50 тысяч с датами и адресами. На нашем сайте есть книга памяти, которая до сих пор корректируется и дополняется, до сих пор не все имена известны. Это огромный пласт скорби, который не отрефлексирован — потребуется еще много лет, чтобы мы могли сжиться с этой трагедией, чтобы она продолжала быть частью нас и чему-то учила.
8 сентября на 82 площадках от Эрмитажа и Русского музея до районных библиотек читали списки погибших. В этом году, несмотря на пандемию, выделили больше мест, чем в прошлые года, раньше их было на два десятка меньше, за два года прочитано 37 974 имени.
Также мы собираем истории блокадников — их присылают сами горожане, которым хочется рассказать о своей семье. Также мы публикуем информацию о разных инициативах, связанных с блокадой, у нас есть инструкция по архивному поиску, чтобы люди могли сами искать информацию о близких».
О культуре памяти
Лев Лурье: «Культура поминания покойных, особенно невинных жертв, разработана плохо. Пренебрежительное отношение к кладбищу в советское время отразилось на общей истории блокады. Она рассматривалась как как подвиг ленинградцев, которые, как и все советские люди, были преданы власти и коммунистической партии, поэтому жертвовали своей жизнью ради победы. Но, как мы понимаем, маленькие дети и старики, не состоявшие ни в каких политических организациях, не были участниками борьбы в том же смысле, что и солдаты красной армии.
То, что мы не вспоминаем покойных, оказало серьезное влияние на психологию и историю города. Огромное горе, которое выражается в холодном мраморе Пискаревского мемориального кладбища, и в котором нет того, о чем писала Ольга Берггольц, что запечатлено на надгробье «Никто не забыт, ничто не забыто». Эти люди были забыты, потому что умирали и те, кто был с ними связан, и память о них восстанавливалась только в наше время, когда в преддверии очередного юбилея победы начали составлять книгу падших, таким образом у нас появился этот список.
Эта пустота должна быть заполнена, попытки создания нового музея блокады провалились, у нас нет института, который бы изучал блокаду, нет центра, который бы объединял людей, исследующих ее. Городские власти демонстрируют на этот счет удивительное равнодушие — даже немецкое правительство выделило деньги на блокадный мемориал. В этой истории со списками есть что-то в хорошем смысле ритуальное, ты себя чувствуешь лучше после того, как прочитал имена этих несчастных детей, стариков и домохозяек. Мы понимаем, что 125 блокадных грамм — это смертный приговор, выжить в таких условиях можно было только случайно».
О лозунге «можем повторить»
Сергей Инге-Вечтомов: «Для моего поколения война и блокада были главными событиями жизни, они ее окрасили, повлияли на все ее события. В последнее время меня все больше удивляет обесценивание понятия «война», легкомысленное отношение к ней. Достаточно вспомнить лозунг «можем повторить». Что ты можешь повторить, если не пережил эти дни? Не дай бог, чтобы все это пришлось повторять. Мне кажется, что важно налаживать понимание между поколениями. «Можем повторить» — это святотатство, которое нельзя произносить и писать. А память и взаимопонимание между младшими и старшими — это то, что нам действительно нужно».
«Блокада — комплекс переживаний, от которых люди стремятся уйти» – Анастасия Принцева об общегородской акции памяти
О вопросах, оставшихся без ответов
Никита Ломагин: «Первый вопрос связан с тем, почему 8 сентября в городе по официальным данным было 2,5 млн гражданских лиц, как была организована эвакуация? Мы знаем об обязательной эвакуации финского и немецкого населения, об эвакуации промышленных предприятий, но то, что касается гражданского населения, остается неизвестно.
Второй вопрос – проблема, связанная с обеспечением продовольственной безопасности. У нас сейчас достаточно документов, которые показывают, что город не был готов к осаде, склады находились на западе. Поскольку бить врага собирались на чужой территории, ни продовольствия, ни достаточного количества энергоресурсов заготовлено не было.
Далее чрезвычайно важная тема – как работала «Дорога жизни» и почему было принято решение повысить норму продовольствия 25 декабря 1941 года. Это привело к большим проблемам. Граждане поверили, что наступает облегчение и дальше будет лучше. Однако тут была ловушка: органы власти определяли объем выделяемого городу продовольствия, отталкиваясь от того, сколько может перевезти транспорт Ленинграда. Жданов и фронт хотели получать больше, поэтому утверждали, что могут перевозить много. Транспортная инфраструктура не справлялась, но Ленинград фактически заявил Москве, что мы можем обойтись поставками только по льду — Сталин с готовностью воспринял эту идею. Надо понимать, что до конца декабря с Ленинградом поддерживался воздушный мост, с помощью которого в город попадало порядка 80 тонн еды. Из-за непродуманных заявлений ленинградского руководства авиационное сообщение было отменено. А на «Дороге жизни» грузы принимали не по весу, а по количеству мешков — представляете, какое это было искушение для водителей.
Была масса проблем, которые необходимо изучать с точки зрения советской политэкономии. Мы не можем воспринимать историю блокады линейно, как поступательное преодоление трудностей. К сожалению, трудности повторялись, было и много героического, но и много ошибок. И мы должны отвечать на эти вопросы, чтобы понять, почему миллионное гражданское население в городе погибло».
Зачем говорить о блокаде?
Кирилл Иванов: «Моя бабушка прошла через блокаду — я спрашивал у нее, как она воспринимает 9 мая. И для нее это был не столько праздник, сколько повод вспомнить о той трагедии. Этот день не годится для того, чтобы скакать и плясать от радости, это не новый год. Она не очень любила говорить о блокаде, для нее эти воспоминания были болезненными. Но в какой-то момент я стал регулярно задавать ей вопросы об этом, мне было интересно, я стал записывать ее истории. Мне кажется, ценность публикации дневников в том, что читающий может развивать в себе историческую эмпатию, может ставить себя на место пережившего блокаду. И тогда ему ни за что на свете не придет в голову идея сказать «Можем повторить». Эти люди совершили героический поступок, но он полон ужаса, страха, отсутствия выбора. Бабушка рассказывала, что тогда взрослые постоянно обсуждали, как так вышло, что город оказался настолько не готов к блокаде, почему они оказались в таком бедственном положении — это был разговор, к которому они всегда возвращались».
Полина Барскова: «День памяти 8 сентября — это наша возможность прервать тишину, поговорить о том, что случилось с нашими близкими. Все это на протяжении десятилетий если и рассказывалось, то шепотом. Наша задача — озвучить имена, события, воспоминания. Это уже огромное дело. В этом году ко мне обратились с просьбой создать курс о культуре блокадного Ленинграда. Я 15 лет занимаюсь этой темой, но все равно испытываю смешанные чувства. С одной стороны, мы говорим о гуманитарной катастрофе, о том, как дети, старики и женщины отчаянно пытались выжить. Какая уж тут культура? Однако же культура и возвышенное было — в этом парадокс человеческой природы».
Как говорить о блокаде с новым поколением?
Александр Малич: «Моя бабушка всю блокаду провела в осажденном городе, ей было 16 лет, когда началась война. Конечно, память о блокаде была в моей семье, какие-то вещи я впитал с детского сада. Бабушка рассказывала, что после бомбежки Бадаевских складов они собирали землю — был пожар, и реки сахара текли и впитывались в землю. Ее истории были яркими, но немногословными, и мне всегда казалось, что это будто происходило не с ней, не с тем человеком, который сидит со мной за одним столом. К сожалению, я не успел поумнеть и задать ей все вопросы — она умерла в начале 2000-х, мне, первокурснику, тогда было не до этого. Сейчас я столкнулся проблемой — не знаю, как об этом рассказывать своей десятилетней дочери, я все время это делаю, но мы с ней очень разные, она совершенно в другом мире родилась, в другой вселенной. Она слушает, но как сделать так, чтобы это было больше, чем просто слова? И волнуют меня мои сверстники, которые утверждают, что их детям об этом знать не нужно, их лучше оградить от этого — якобы не ломать психику. Таких, к сожалению, немало, в том числе в Петербурге. Но наша ответственность — передавать память о блокаде дальше, я чувствую за это ответственность».
Анастасия Принцева: «Самый важный вопрос — как нам подобрать слова для поколения детей, которое не похоже не нас, которое привыкло жить комфортно и боится боли. Как их выводить из этой зоны комфорта, каким языком говорить об этом с ними — вот над чем нам нужно думать».